bannerbannerbanner
ГлавнаяАлбанияА. А. УлунянБалканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)
Уменьшить шрифт (-)  |  Увеличить шрифт (+)
Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

А. А. Улунян
Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Полная версия

§4. Первая «трещина» в балканском «щите социализма»

К концу 50-х гг. в политике стран Восточного блока стало усиливаться стремление к большей самостоятельности от Кремля по отдельным аспектам внутренней и внешней политики в рамках проекта, получившего среди историков и политологов название «национальный коммунизм». Одновременно они стремились не допустить осложнений отношений с Москвой и демонстрировали ей свою лояльность, выступая уже на международной арене в конце 50-х – начале 60-х гг. XX в., с одной стороны, как её союзники, а с другой – как самостоятельные государства, «независимый» статус которых Кремль мог использовать, продвигая свои внешнеполитические инициативы через таких союзников. В свою очередь, правившие в государствах Восточной Европы коммунистические режимы пытались извлечь из складывавшегося положения выгоды для себя, имея в виду перспективу улучшения взаимоотношений с Западом. В то же время во второй половине 50-х гг. начали проявляться и первые серьезные противоречия между отдельными членами Варшавского пакта и СССР. Одной из первых конфликтных ситуаций в этом ряду стала позиция Бухареста по вопросу создания Балканской зоны мира. Начавший обостряться в конце 50-х – начале 60-х гг. конфликт между Москвой и Тираной был способен серьезно повлиять на оборонную политику Варшавского пакта на Юго-Западном ТВД, включая позиции СССР в Средиземноморье. Усиление изоляции НРА в Восточном блоке создавало проблемы для её руководства, которое было заинтересовано в том, чтобы не допустить дистанцирования Албании от СЭВ и ОВД как по политическим, так и экономическим причинам. В то же время албанская сторона стремилась сохранить полную автономию во внутриполитических делах и при определении внешнеполитического курса по отношению к другим коммунистическим странам, прежде всего к Югославии и Китаю. Во многом это способствовало усилению противоречий между СССР и НРА, которые к 1960 г. свидетельствовали о возможности их перехода в плоскость межгосударственного конфликта[157]. На протяжении весны-лета 1960 г. Управление государственной безопасности Албании (Drejtoria е Sigurimit të Shtetit), или сокращенно «Сигурими», обнаружило в среде высшего военного и партийного руководства лиц, которые, как стало известно албанским органам безопасности, якобы готовили государственный переворот. В июле того же года были арестованы контр-адмирал Т. Сейко, получивший военное образование в СССР и занимавший в 1947-1960 гг. ответственные посты в военной разведке албанских вооруженных сил, а в последние годы возглавлявший её, являясь начальником Оперативного управления Министерства обороны, а также ряд партийных функционеров – Т. Деми, А. Ресули и др. 8 сентября 1960 г. из партийного и государственного руководства на XVIII пленуме ЦК АПТ по личной инициативе Э. Ходжи как члены «просоветской ревизионистской группы» были выведены Лири Белишова и Кочо Ташко[158].

В свою очередь, в соседней Югославии руководство всё большее внимание уделяло укреплению позиций страны как внеблокового государства. Формирование Движения неприсоединения, в котором Югославия играла одну из ведущих ролей, как нового центра силы в системе международных отношений серьезно влияло на региональную политику, включая Балканский полуостров. В феврале 1959 г. югославское руководство заявило, что выступает против воссоздания военного союза с Грецией и Турцией, что фактически означало окончательный отказ Белграда от участия в Балканском пакте и прекращение его функционирования. Официальная югославская версия заключалась в том, что подобные объединения лишь способствуют усилению напряженности в регионе и не отвечают интересам Югославии[159]. Белград использовал складывающуюся ситуацию в целях упрочения позиций как в средиземноморскобалканском секторе, так и во взаимоотношениях с ведущими государствами Западного и Восточного блоков. Советская оценка роли и места Югославии в Балканском пакте заключалась в том, что «правящие круги США прилагали большие усилия для того, чтобы втянуть Балканские страны в антисоветский агрессивный блок… Воспользовавшись разрывом отношений Югославии со странами социалистического лагеря в 1948 году, США сделали все для того, чтобы превратить Югославию в фактор борьбы против СССР и стран социалистического лагеря и международного коммунистического движения»[160].

Мотивация югославской стороны, активизировавшей свои отношения с союзниками по региональному блоку, объяснялась советской стороной достаточно точно: «История существования Балканского пакта свидетельствует о том, что югославы шли на активизацию военных и других аспектов Балканского пакта в периоды обострения международной обстановки, а в периоды общего смягчения международного положения они выдвигали на передний план экономическое и культурное сотрудничество трех стран в рамках Балканского пакта»[161]. Более того, отмечалось, что заявление о внеблоковой политике, проводимой руководством Югославии, а также непопулярность этого союза в общественном мнении страны способствовали замораживанию участия ФН-РЮ в пакте. Весной 1960 г. Белград вновь активизировал свою деятельность на этом направлении, что объяснялось советской стороной уже «обострением международной ситуации», и в советском посольстве в Белграде делали вывод о том, что «дальнейшее развитие Балканского пакта будет зависеть как от общего состояния международных отношений, так и от состояния советско-югославских отношений»[162]. В советских дипломатических кругах начинала доминировать идея о необходимости оказания нажима «на югославов в этом вопросе», тем более что, как они отмечали, югославскую сторону «беспокоит критика югославского руководства т. Хрущевым на III съезде РКП за участие Югославии в Балканском пакте» и они «по каким-то причинам… проявляют определенную чувствительность в этом вопросе»[163]. В то же время посол СССР в ФНРЮ И. К. Замчевский отмечал, что «в 1960 году отношение югославов к Балканскому пакту не претерпело каких-либо существенных изменений. Анализ состояния отношений Югославии с Турцией и Грецией в 1960 г. свидетельствует о том, что югославы сохраняют интерес к Балканскому пакту… По данным посольства, югославы будут и впредь придерживаться такой линии в отношении Балканского пакта, поскольку такая позиция полностью соответствует их внешнеполитическому курсу лавирования между двумя лагерями»[164].

 

Становившаяся традиционной ставка Восточного и Западного блоков на внутренний раскол в рядах противника вела к поиску возможных «чувствительных» точек в отношениях между союзниками по военно-политическим коалициям. Так, в мае 1960 г. болгарскими дипломатами была получена информация о серьезных противоречиях в НАТО, возникших между руководством Турции, премьер-министром которой являлся А. Мендерес, и США как по вопросам объемов американской экономической помощи ей, так и по поводу «вмешательства американцев во внутриполитические дела» возглавляемой им Демократической партии[165]. В этой связи военный переворот 27 мая 1960 г. в Турции рассматривался в Западном и Восточном блоках как важное событие, способное повлиять на расстановку сил в общей системе противоборства двух военно-политических союзов, а также и на региональном уровне. Попытка главы СССР Хрущева использовать сложившуюся ситуацию и предложить возглавившему руководство страны генералу Дж. Гюрселю установить особые отношения с Москвой, если Турция станет нейтральной (послание от 28 июня 1960 г. и ответ от 8 июля 1960 г.)[166], не увенчалась успехом. В ответном послании глава Турции заявил о верности союзническим обязательствам страны как в рамках НАТО, так и СЕНТО[167].

Происходившие на Балканах события способствовали активизации разведывательных организаций государств-членов Варшавского пакта. Органы государственной безопасности (ДС) Болгарии были ориентированы на поиск и получение информации о функционировании как в целом военной структуры НАТО, так и государственных оборонных институтов его ведущей силы – США, что представляло интерес не только для Софии, но и для Москвы. Осенью 1960 г. в результате негласного вскрытия дипломатической почты, направленной из Вашингтона в американское посольство в Софии, болгарская сторона получила доступ к материалам, в которых содержалась информация о военно-командной системе американских баз за рубежом и инфраструктуре, обеспечивавшей их функционирование[168]. Вскоре эти данные были переданы в Москву[169]. В декабре 1960 г. ДС получила информацию о новой структуре военной разведки США, утвержденной 1 декабря того же года[170], и она также была направлена в СССР[171]. По линии Разведывательного управления Министерства Обороны (РУМО) Болгарии велась работа, нацеленная на получение оперативной информации о действиях вооруженных сил Турции в бассейне Черного моря и в период наибольшего осложнения международной обстановки с учётом военно-политических устремлений СССР.

На протяжении 1961-1962 гг. болгарские разведывательные службы особое внимание уделяли действиям Анкары и координации её действий с Вашингтоном в условиях Берлинского и Карибского кризисов. Как по линии политической разведки – первого управления Комитета Государственной Безопасности (КДС), так и военной – Разведывательного управления Министерства Обороны – София получила подтверждение своих опасений по поводу предпринимаемых США усилий, направленных на достижение взаимодействия между вооруженными силами Греции и Турции в стратегически значимом Балканском регионе. В августе 1961 г. болгарская разведка получила информацию о том, что турецкие вооруженные силы собираются проводить военные учения в прилегающих к советской территории районах Турции и одновременно Афины и Анкара при активном участии Вашингтона разрабатывают тактику «эффективной обороны на случай нападения со стороны государств-членов Варшавского договора». Частью такого плана был перевод «армий двух стран полностью под начало общего командования НАТО, вместе со всеми воздушными коммуникациями»[172].

Болгария рассматривалась в Западном блоке как потенциальный участник вероятного конфликта, который нанесёт одним из первых удары по Греции и Турции. Такое предположение натовских военных, с одной стороны, давало основание болгарскому партийно-государственному руководству основания для того, чтобы подчеркивать важную роль Софии в Варшавском пакте со ссылкой на военные оценки НАТО, но, с другой, серьезно опасаться «превентивных» действий со стороны соседей и избегать откровенно жёстких действий в их отношении. Параллельно София пыталась получить информацию о характере реальных или желаемых ею разногласий как в целом в НАТО, так и между её отдельными членами – соседями Болгарии. В этой связи в болгарской разведывательной сводке в августе 1961 г. особо отмечалось, что «по американским сведениям, Инёню[173] был против какого бы то ни было вмешательства Турции по берлинскому вопросу, так как он не затрагивает напрямую безопасности Турции»[174]. Скоординированный характер действий государств Североатлантического альянса в ведении разведывательной работы против Варшавского пакта представлял в данном контексте особый интерес, так как данная деятельность затрагивала практически всех стран-участниц коммунистического блока. Полученная по каналам болгарской политической разведки в начале января 1961 г. информация о создании в июле 1960 г. координирующего центра разведок НАТО, содержала сведения о том, что особое внимание они уделяют местам базирования ракетного оружия и пусковых установок среднего радиуса действий, а также стратегическим базам в Центральной Европе и СССР, организации и состоянию артиллерии ОВД, способной использовать ядерные заряды, а также подводному флоту в Средиземноморском и Балтийском регионах[175].

Оценка американской разведкой оборонных возможностей балканских членов ОВД в начале 1961 г. делалась на основании данных за предыдущий 1960 г., что не в полной мере учитывало складывавшуюся в Варшавском блоке новую политическую ситуацию, прежде всего – обострение советско-албанских отношений. Поэтому, отмечая активизацию советско-албанского военно-технического сотрудничества в вопросах укрепления военно-морских баз в Албании, авторы разведывательного доклада пока не учитывали этот важный для балканского сектора оборонной политики ОВД фактор. Наиболее серьезные изменения, что было отмечено и аналитиками ЦРУ в их документе, происходили в болгарских вооруженных силах, где помимо реорганизации и создания новых войсковых частей различных родов войск шёл процесс перевооружения с упором на укрепление танковых частей и соединений, а также осуществлялись поставки из СССР подвижных зенитно-ракетных комплексов С-75 (по классификации НАТО SA-2 «Guideline»), что свидетельствовало о значимости для ОВД болгарских средств ПВО в секторе её оборонной ответственности в Балканском регионе[176].

 

Со своей стороны, наметившееся в конце 50-х – начале 60-х гг. сближение Тираны и Пекина советская сторона рассматривала как реальную угрозу советскому доминированию в международном комдвижении и потенциально опасный прецедент, способный негативно повлиять на позиции Кремля в восточноевропейских странах, способствуя появлению соответствующих настроений в руководстве местных компартий. Пытаясь выяснить степень албано-китайского сотрудничества и характер взаимоотношений партийно-государственного руководства НРА и КНР, советское посольство в Пекине активизировало контакты с дипломатическими представителями Албании в КНР. Свидетельством этому стала серия встреч албанских и советских дипломатов, на одной из которых – 27 июня 1960 г. – советский посол С. В. Червоненко проявил особый интерес к данной теме в беседе со своим коллегой – послом ΗΡΑ М. Прифти. Одновременно в центре внимания советских дипломатических представителей в Пекине были оборонные и экономические вопросы. Заключение 15 октября 1957 г. договора о военно-техническом сотрудничестве СССР с КНР рассматривалось в Пекине с точки зрения усиления оборонного потенциала страны и возможности получения доступа к ядерным технологиям[177]. Поэтому отказ Кремля 20 июня 1959 г. реализовывать соглашение из-за расширявшихся противоречий с китайской стороной по идейно-политическим вопросам, в том числе из-за провозглашаемых китайским руководством радикальных левацких установок, были восприняты последним исключительно остро[178]. В обстановке секретности Пекином было принято решение о скорейшей реализации «Проекта 596» (первые две цифры названия которого означали год, а третья – месяц начала самостоятельной работы над ядерным боеприпасом). Осведомленность советской стороны в вопросах военно-технического развития КНР, как стало ясно позже, оказалась недостаточной для того, чтобы делать выводы о стратегических перспективах в этой сфере. На состоявшейся 15 июня 1960 г. встрече послов Прифти и Червоненко последний высказал уверенность в том, что КНР не в состоянии создать ядерное оружие ранее 1962 г.[179] В конце января 1963 г. ЦРУ США получило информацию аналогичного содержания от некого «высокопоставленного советского чиновника» о том, что Пекин не обладает ядерным оружием и не сможет разработать его в ближайшем будущем, так как в противном случае, если бы КНР имела его, она бы «вела бы себя более ответственно»[180]. Однако такая оценка возможностей Пекина не разделялась в Вашингтоне, и летом 1963 г. американская сторона предложила советской сотрудничество с тем, чтобы добиться недопущения развития ядерной программы КНР, но Н. С. Хрущёв холодно отнёсся к этой американской инициативе[181]. 16 октября 1964 г. КНР провела первое ядерное испытание.

Несмотря на складывавшиеся в ОВД взаимоотношения между отдельными государствами-членами блока, военная составляющая пакта усиливалась.

Таблица 5

Долг Балканских государств-членов ОВД за военные поставки из СССР в млн советских рублей на 1961 г.[182]


Американская разведка отмечала этот факт и делала вывод о том, что к 1965 г. центрально-европейские и балканские члены Восточного блока уже должны были обладать внушительной силой: 880 боевыми самолётами, 555 вертолетами, 6075 танками, 17312 бронетранспортёрами, 554 радарными станциями, 41440 комплектами радиосвязи и другим боевым снаряжением и техникой[183].

В целях реализации программы военно-технического переоснащения болгарских вооруженных сил осенью 1961 г. Москва сообщила Софии о возможности обеспечить до конца года болгарские ВВС 150 самолетами МиГ-17 и МиГ-15 бис, 9 реактивными разведывательными самолетами Ил-28, оснащенными 12 боекомплектами авиабомб и 5 боекомплектами стрелковых боеприпасов. Стоимость предоставлявшейся техники и вооружений оценивалась в 24 млн рублей по ценам 1961 г., из которых болгарская сторона оплачивала 8 млн за счёт будущего кредита со сроком погашения 10 лет и 2% годовых[184]. Военно-технические и организационные реформы болгарских вооруженных сил были призваны усилить позиции НРБ в регионе, тем более, что её важность как балканского члена Восточного блока отмечалась и в НАТО. Поставки советских вооружений Болгарии вызывали особый интерес у соседних Греции и Турции, где болгарским вооруженным силам в случае возникновения военного конфликта предстояло самостоятельно вести боевые действия до подхода основных советских частей. Греческая разведка, как стало известно болгарским контрразведывательным органам, обладала к апрелю 1961 г. информацией «из хорошего источника» о том, что «во время своего последнего посещения Москвы болгарские руководители ставили вопрос о снабжении болгарских вооруженных сил современным оружием и особенно атомным, так как Болгария отставала в этом отношении от других стран (Венгрии, Румынии) и находилась в невыгодном положении по отношению к Греции с точки зрения (имевшихся у неё – Ар. У.) вооружений»[185]. Осведомленность греческой разведки свидетельствовала о том, что ей, судя по всему, стало известно о создании в 1961 г. 10-го смешанного авиационного корпуса под командованием генерала С. Симеонова, включавшего подразделения ВВС в Безмере и Чешнигорово, лётный состав которых отрабатывал приёмы бомбометания ядерных зарядов[186]. Греческая сторона также фиксировала во второй половине лета 1961 г. передислокацию большого количества подразделений БНА к границе с Грецией и Турцией[187].

Укрепление союзнических взаимоотношений СССР и НРБ проходило на фоне углублявшегося советско-албанского конфликта. Особую остроту он начал приобретать в конце зимы – начале весны 1961 г. Обмен письмами между Главнокомандующим Объединенными вооруженными силами Варшавского договора маршалом СССР А. А. Гречко и министром обороны НРА генерал-полковником Б. Балуку (25 февраля, 27 марта, 28 марта), а также памятными записками (22 марта и июнь 1961 г.)[188] свидетельствовал о приближении разрыва между Москвой и Тираной, что, в свою очередь, влияло на отношения Албании с Варшавским блоком[189]. Тем временем в Албании шла подготовка к открытому судебному процессу над Т. Сейко и несколькими представителями высшего звена АПТ. Суд, проходивший в мае 1961 г. и признавший виновными обвиняемых, приговорил некоторых из них к смертной казни, включая самого Т. Сейко. Официально им вменялось в вину сотрудничество с греческой и югославской разведкой[190] и планирование государственного переворота[191]. Однако на неофициальном уровне (что не было секретом для высшей партийной номенклатуры) все подсудимые подозревались в подготовке просоветского заговора и переворота.

Ухудшение советско-албанских отношений ускорилось весной 1961 г., когда после серии конфликтов на военных объектах базы Влёры Москва предприняла радикальные шаги, направленные на ликвидацию своего военного присутствия в Албании, руководство которой продолжало отказываться от принятия антисталинских идейно-политических тезисов и проводило избранный курс, направленный на усиление взаимодействия с китайским руководством. Решение Президиума ЦК КПСС, принятое в марте 1961 г., легализовало ликвидацию базы во Влёре, но было крайне остро воспринято в Тиране. Албанские власти, пытаясь не допустить ухода ряда военно-морских судов (включая подводные лодки), а также вспомогательной техники, предприняли шаги по блокированию базы с использованием поставленных ранее СССР вооружений (береговой артиллерии, минных заграждений и т. д.). Поэтому выход из территориальных вод базы Влёры оказался для советских военных судов серьезно затруднен, и Москва была вынуждена оставить часть судов ВМФ в распоряжении албанцев[192].

26 апреля 1961 г. Кремль разорвал договор о предоставлении советских кредитов Албании. На заседании Политического Консультативного Комитета ОВД была принята секретная резолюция, требовавшая от албанской стороны предоставить союзникам по пакту подтверждение факта нападения на Албанию со стороны Греции и VI американского флота (о чём заявляло ранее албанское коммунистическое руководство)[193]. Попытка албанского руководства сделать ссылку именно на подготовку подобного нападения, а не как на уже свершившийся факт агрессии, была воспринята в ПКК с подачи Москвы с подозрением относительно намерений Тираны использовать фактор потенциальной внешней угрозы для оправдания своей позиции в споре с Кремлем о методах использования советским ВМФ базы во Влёре. Поэтому Э. Ходжа постарался в начале июля 1961 г. восстановить сокращавшиеся экономические и оборонные контакты с блоком, но ему не удалось достичь этого. Более того, делегация АПТ не была приглашена на встречу компартий стран Варшавского пакта, состоявшуюся в августе того же года. Одновременно албанская сторона внимательно наблюдала за действиями СССР в отношении Движения неприсоединения, где одну из ведущих ролей играла Югославия, которую Э. Ходжа рассматривал как потенциального противника. В телеграмме, направленной в Тирану албанским послом в Москве Н. Насе 5 июня 1961 г., сообщалось о попытках советской стороны, хотя и осторожно, фактически создать внутри этой организации блок стран, которые бы выступили с жёстких и непримиримых «антиимпериалистических» и «антиколониальных» позиций в соответствии с подготовленной для XV сессии ГА ООН государствами Азии и Африки резолюцией по разоружению. В ней осуждались эти два явления, и она не была принята, в конечном счёте, на заседания Генеральной Ассамблеи. На этот раз Москва стремилась использовать также и Декларацию о деколонизации, являвшуюся официальным документом ООН[194].

В октябре 1961 г. Хрущёв уже открыто заявил в своей речи на XXII съезде КПСС о неприемлемости политической практики и идеологических воззрений руководства АПТ, что вызвало ответную реакцию Э. Ходжи. Последний сделал жёсткие заявления в адрес руководства КПСС и лично Хрущёва на международном коммунистическом совещании 16 ноября 1961 г. В декабре того же года Москва отозвала своих дипломатов из Албании и обратилась к Тиране с заявлением о нецелесообразности пребывания албанского посольства в СССР, что, по сути, означало разрыв дипломатических отношений, который сопровождался ожесточенной публичной полемикой.

Парадокс складывавшейся ситуации заключался в том, что коммунистическая Албания фактически переставала являться членом Восточного блока и начинала переходить на позиции нейтралитета, но существенно отличавшегося от югославского, финского, а также австрийского, и ориентированного на самоизоляцию[195]. Один из первых серьезных кризисов в Варшавском пакте привлёк внимание военных и политических кругов НАТО, а также граничивших с Албанией стран-участниц альянса. Наиболее серьезная ситуация складывалась в албано-греческих отношениях. В этой связи Тирана испытывала серьезные опасения относительно возможных действий Афин, направленных на изменение греко-албанской границы не только и не столько военным путем, сколько с помощью международного арбитража и при молчаливой поддержке со стороны США, НАТО и даже СССР. Территориальный спор о принадлежности южной части Албании (в соответствии с греческой исторической традицией называемой Северным Эпиром) был способен серьезно дестабилизировать военно-политическую ситуацию на Балканах и в Средиземноморье. Помимо того, что Афины постоянно заявляли о преследовании албанскими коммунистическими властями греческого национального меньшинства, Тиране стало известно о якобы выраженной Москвой поддержке греческих требований об автономии Северного Эпира и готовности обсуждать эту проблему на международном уровне. Ситуация приобрела столь острый характер, что Генеральный штаб итальянских вооруженных сил составил специальный документ для НАТО, в котором действия Греции в отношении Албании, как по вопросу сохранения ею состояния войны с соседней страной, так и по «чамскому вопросу»[196], были жёстко осуждены. Это обуславливалось желанием Италии усилить свои позиции на Балканах и не допустить укрепления Греции в регионе. Лишь после вмешательства США Италия сняла этот документ с повестки дня обсуждений в НАТО [197].

Одновременно Вашингтон активизировал военно-техническое сотрудничество с Афинами, имея в виду значимость Греции для оборонных интересов США и НАТО в Средиземноморье и на Балканах. В свою очередь, греческая сторона настаивала на усилении американской помощи в контексте складывавшейся в средиземноморско-балканском секторе военно-политической ситуации. Во время визита премьер-министра Греции К. Караманлиса в апреле 1961 г. в Вашингтон глава греческого кабинета особо подчеркивал важность его страны для оборонной политики США и НАТО в Европе и на Ближнем Востоке, ссылаясь на высокую степень дипломатического давления со стороны коммунистического блока на Грецию. Это требовало, по его мнению, усилить поддержку США своего союзника[198]. Караманлис придерживался мнения о том, что «было естественным в интересах успеха НАТО сохранять баланс на юге НАТО», и Греции, которая, по его словам, «является связующим звеном между Турцией и Югославией», «на протяжении последних десяти лет удавалось этого достигать»[199].

В этой связи развитие советско-албанского конфликта превращалось в важный фактор, способный повлиять на оборонные возможности ОВД. С советской стороны действия албанского партийно-государственного руководства были в достаточно жёсткой форме оценены лично Хрущевым в речи 16 мая 1962 г. «на товарищеском ужине» во время его визита в Болгарию, что также было не случайно, имея в виду статус НРБ как наиболее близкого союзника СССР в Варшавском пакте[200].

В американском разведывательном сообществе конфликт между Тираной и Москвой всё больше начинал рассматриваться в контексте ситуации, складывавшейся в ОВД[201]. Предполагая возможность прямого или косвенного использования силы со стороны СССР в отношении албанского руководства, аналитики ЦРУ приходили зимой 1962 г. к выводу о том, что подобные действия однозначно приведут к окончательному разрыву в отношениях между СССР и КНР. В то же время, как они считали, «советское покровительство успешному государственному перевороту было бы менее очевидным делом и могло бы не привести к разрыву с Пекином»[202].

Обращение к теме возможной реакции китайского руководства на действия советской стороны в отношении Тираны было закономерным. Сотрудничество между коммунистическими режимами Албании и Китая, которые оказались в изоляции в коммунистическом блоке, приобрело в начале 60-х гг. XX в. устойчивый и доверительный характер, что проявилось в области обороны и безопасности. Министерство внутренних дел Албании активно сотрудничало с Министерством государственной безопасности КНР в вопросах сбора и реализации разведывательной информации по широкому спектру политических[203] и военных вопросов. Главными из них являлись конкретные военно-политические действия любых государств в географических регионах нахождения двух стран и внешняя политика стран Западного и Восточного блоков в отношении Тираны и Пекина. Интенсивность обмена разведданными между албанской и китайской сторонами за первое полугодие 1961 г. была достаточно высокой, о чём свидетельствует предоставление албанской разведкой 16 информационных сообщений в адрес Министерства государственной безопасности КНР[204].

В передававшихся китайским партнерам разведывательных материалах албанская сторона нередко косвенно связывала сходство действий в отношении Албании и Китая недружественных и враждебных политических сил (государств), что, вероятно, было призвано, по мнению Тираны, подчеркнуть объективную необходимость тесного союза между двумя странами. В начале февраля 1961 г. министр внутренних дел Албании генерал-лейтенант К. Хазбиу направил информационное письмо с разведданными, полученными его ведомством по линии Управления государственной безопасности, своему коллеге – министру государственной безопасности КНР Сю Фу Джи. В соответствии с данными, которыми располагала албанская сторона, американские «главный штаб морской пехоты и ВВС приняли решения об усилении в течение 1961 г. сил поддержки VI флота в Средиземном море и VII флота в Тихом океане». В число планировавшихся мер входило: увеличение авианосных единиц; усиление присутствия сил авиации в прилегающих к акватории Средиземного моря территориях и конкретных районах Тихого океана (прежде всего, на Тайване, названном в албанском документе Формозой); совершенствование системы командных пунктов с использованием средств воздушного базирования, а также разработка новых видов системы раннего предупреждения. Тирана предоставила Пекину информацию о разработке тайваньскими военными противовоздушного оружия – ракет[205], а также копии наставлений для вооруженных сил НАТО по вопросам организации и проведения наступательных и контрнаступательных действий[206]. Помимо общей военно-технической информации албанская сторона направила китайским партнерам данные о подготовке кадров переводчиков в вооруженных силах США и оперативную информацию о зарубежных американских дипломатических представительствах[207].

Отслеживание военно-политической обстановки в регионах, представлявших взаимный интерес для Тираны и Пекина, позволили албанской разведке выступить в роли серьезного партнера разведывательной службы КНР. Одним из направлений деятельности Управления безопасности МВД НРА было ведение работы по военно-политическому блоку СЕНТО и складывавшейся в нём ситуации. Это было особенно важно, учитывая зону ответственности альянса, имевшего выход на регионы, близкие географически как к Албании, так и КНР. Албанские органы разведки передали китайским коллегам весной 1961 г. информацию о составе и численности вооруженных сил стран-членов блока на конец 1960 – начало 1961 г.[208]Особое место в работе албанской разведки по СЕНТО занимала военно-политическая составляющая этого союза. Елейность полученных Тираной данных о характере происходивших в блоке процессов заключалась в том, что они касались вопросов военно-стратегического планирования и взаимоотношений союзников по региональному пакту. Именно поэтому добытые сведения были направлены в Пекин, где также внимательно следили за происходящим в СЕНТО, так как это затрагивало его взаимоотношения со многими членами организации, в частности, Пакистаном, рассматривавшимся в КНР как союзник против Индии. Несмотря на предупреждение албанской стороны о том, что «информация требует проверки», полученные сведения во многом отвечали действительности. Тиране, и, соответственно, Пекину стало известно о том, что на заседании представителей стран-членов СЕНТО, проходившем 27-29 апреля 1961 г. в Анкаре, «Турция, Иран и Пакистан обратились с просьбой об увеличении экономической и военной помощи к США», однако американцы не дали никаких обещаний. Три названных государства выступили также с инициативой создания единого военного командования, главой которого предложили назначить американского генерала. Американская сторона, как стало известно албанской разведке, выдвинула в ответ свои условия, заключавшиеся в том, что Пакистан и Иран разместят на своей территории ядерное оружие; Великобритания увеличит свой вклад в финансовое обеспечение СЕНТО; Турция, Иран и Пакистан будут вести осторожную политику в отношении арабских стран, Афганистана и Индии, а также будут противодействовать распространению коммунизма[209]. Не меньшую важность составляли сведения, полученные из натовских военных кругов и касавшиеся позиции членов альянса по важным для коммунистической Албании и КНР вопросам. Так, в частности, относительно проходившего в Осло 8-10 мая 1961 г. заседания министров иностранных дел государств-членов НАТО отмечалось, что «американцы стремятся усилить борьбу против социалистических стран и сделать её более долгосрочной. В дополнение к этому они предложили, чтобы военные силы НАТО вмешивались в дела тех новых государств, в которых существует угроза коммунизма. Англичане и французы высказали своё несогласие с этими предложениями и настаивали на том, чтобы страны Североатлантического альянса проводили политику переговоров. Франция оценивала ситуацию в Южном Вьетнаме более серьезно, чем в Лаосе, и требовала принятия срочных мер с целью недопущения попадания Южного Вьетнама в руки коммунистов. В отношении берлинского вопроса было принято единогласное решение о том, что не может быть сделано никаких компромиссов»[210]. Как и в одном из предыдущих сообщений МВД НРА в адрес МТБ КНР, албанская сторона вновь предупреждала своих китайских коллег о необходимости проверки данных. Ставшие доступными в последние годы и опубликованные архивные материалы подтверждают точность полученной Управлением безопасности МВД НРА информации[211]. Активизация сотрудничества Тираны и Пекина в военно-политической области означала окончательную переориентацию руководства Албании на взаимодействие с Китаем и укрепление «оборонной составляющей» в двусторонних взаимоотношениях.

157. О пребывании Албании в ОВД см. также: Lalaj A. Albanien und der Warschauer Pakt// Der Warschauer Pakt. Von der Griindung bis Zusammenbruch 1955 bis 1991. Herausgegeben von Torsten Diedrich, Winfried Heinemann und Christian F. Ostermann. Berlin, 2009.
158. Анализ происходивших событий делался и экспертами «Радио “Свободная Европа”/Радио “Свобода”»: C. M. D. (Topali) Purity and Purge in Albania's Communist Party. 14.11.1960. RFE Evaluation and analysis department. BOX-FOLDER-REPORT: 1-5-1. – http://www.osaarchivum.org/files/holdings/300/8/3/pdf/1-5-1.pdf. Л. Белишова была приговорена к смертной казни, замененной домашним арестом, из-под которого она была освобождена лишь после падения коммунизма в Албании в 1991 г. Воспоминания в виде интервью Л. Белишовы см. в: Liri Belishova: Nexhmije Hoxha e meriton të quhet Gruaja e Djallit// Gazeta 55, 3.4. 2009. Позиция Э. Ходжи была озвучена 6 сентября 1960 г. на пленуме ЦК АПТ: Ne do të shkojmë në Moskë jo me dhjetë flamurë, por vetëm me një, me flamurin e e Marksizem-Leninizmit. Fjala në Plenumin XVIII të KQ të PPSH lidhur me gabimet e rënda ne vijë të Liri Belishovës. 6 shtator 1960// Hoxha E. Vepra. V. 19. qershor 1960 – dhjetor 1960. F. 186–209. О советско-албанских отношениях см. в сб. документов: Çeku E., Kaba H. Shqipëria dhe Kosova në arkivat ruse; 1946–1962. Prishtinë, 2011.
159. См. подробнее материал: Pejcic. Balkan Pact – A Few Facts. 23.2.1959. General Desk – No. 630/ RFE News and Information. Evaluation and Research. – http://www. osaarchivum.org/files/holdings/300/8/3/pdf/95-2-252.pdf
160. Приложение № 1. Справка посольства СССР в ФНРЮ «Балканский пакт» (не позднее 18 июня 1960 г.)// КПСС и формирование советской политики на Балканах. С. 377.
161. Там же. С. 380.
162. Там же. С. 386.
163. Док. № 75. Запись беседы советника посольства СССР в НРБ Μ. Е. Позолотина с югославским послом в НРБ Р. Иовановичем о III съезде Румынской рабочей партии. 5 июля 1960 г.// КПСС и формирование советской политики на Балканах. С. 286.
164. Док. № 76. Записка посла СССР в ФНРЮ И. К. Замчевского заведующему 5 Европейским отделом МИД СССР С. Т. Аставину о «Балканском пакте». Не позднее 5 октября 1960 г.// Там же. С. 288.
165. Посолството на HP България за Министерство на Външните работи. Входяща шифротелеграма № 2827. 9.5.1960 г. Л. 1// НАТО на Балканите. Подробнее о взаимоотношениях Турции и США, а также А. Мендереса с американскими администрациями в: Улунян Ар. А. Балканы: горячий мир холодной войны. Греция и Турция между Западом и Востоком. 1945-1960 гг. М., 2001.
166. Documents On International Affairs, 1960. Ed. by Gott R., Major J., Warner G. London, 1964. P. 419-422.
167. Uslu N. The Turkish-American relationship between 1947 and 2003: the history of a distinctive alliance. New York, 2003. P. 73.
168. Вътрешен информционен бюлетин на Второ Управление ДС. № 56. За проведените агентурно-оперативни мероприятия в управлението и получените от тях резултати на 19 ноември 1960 г. С. 1. —http://narodopis.narod.ru/ds60/DS601121bg.pdf?
169. Писмо от ген. Г. Цанков до А. Шелепин относно придобитите материали от мисията на САЩ в София. 1 януари 1961 г. – http://bgrod.by.ru/ds60/DS6101_bg.pdf
170. Информация от ген. Б. Думков относно новата структура на американското военно разузнаване. Декември 1960. – http://bgrod.by.ru/ds60/DS6012_bg.pdf
171. Писмо от ген. Г. Цанков до А. Шелепин.
172. Разузнавателни сведения от РУМО и ДС за действия на турската и гръцката армия срещу България. 12.8.1961 г. Л.62 // България във Варшавския Договор.
173. Мустафа Исмет Инёню (1884-1973) – турецкий военный и политический деятель, сподвижник Ататюрка, лидер Республиканской народной партии и премьер-министр Турции (20 ноября 1961 – 20 февраля 1965). После прихода к власти генерала Дж. Гюрселя сформировал по его поручению правительство, которое должно было вывести страну из общественно-политического и экономического кризиса.
174. Разузнавателни сведения от РУМО и ДС за действия на турската и гръцката армия.
175. Информация от Държавна сигурност относно решения на съвещание на Съвета на НАТО в Истанбул, 15.1.1961. Л. 1-2// България във Варшавския Договор.
176. USAREUR Intelligence Estimate – 1961 (U). Headquarters USAREUR, Office of the Deputy Chief of Staff, Intelligence. Jan 1961. P. 17, 18. – http://209.85.129.132/ search?q=cache:VQGfviPB7LgJ:se2.isn.ch/serviceengine/FileContent%3FserviceID%3D12%26fil eid%3D008AFB25-096B-B116-FE55-EAF59BD36108%261ng%3Den+USAREUR+Intelligence+ Estimate+%E2%80%93+1961 +(U)&cd= 1 &hl=en&ct=clnk
177. О советско-китайском сотрудничестве в области ядерных технологий см.: Negin Е., Smirnov Y. Did the USSR Share Atomic Secrets with China? – http://www.php.isn.ethz.ch/ collections/coll_china_wapa/negin_smirnov_engl.cfm?navinfo=16034; Shen Zhiua. Khrushchev, Mao and the Unrealized Sino-Soviet Military Cooperation – http://www.php.isn.ethz.ch/ collections/coll_china_wapa/Zhiua_engl.cfm?navinfo=16034#_ednref3.
178. Подробнее о советско-китайском военном сотрудничестве, а также роли и месте советско-китайского конфликта в развитии Варшавского пакта в конце 50-х – начале 60-х гг. см.: Симонов С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996; Kramer М. The Warsaw Pact and the Sino-Soviet Split (1955-1964). Paper for an International Conference «The Cold War in Asia». Jan. 1996, Hong Kong; Lilthi L. The People’s Republic of China and the Warsaw Pact Organization, 1955-63// Cold War History. 2007. V. 7. №. 4. Подробнее о военно-промышленном комплексе и его связях с зарубежными государствами: Быстрова И. Военно-промышленный комплекс СССР на международной арене//Отечествен-ная история. 2006. № 2; она же. Советский военно-промышленный комплекс. Проблемы становления и развития (1930-1980-е годы). Москва, 2007.
179. Memorandum of Conversation between Albanian Ambassador to the PRC Mihal Prifti and Soviet Ambassador to the PRC Stepan V. Chervonenko, 27 June 1960//Cold War International History Project. Bulletin. Issue 16. Fall 2007/Winter 2008. Inside China’s Cold War. P. 187.
180. В рассекреченном ЦРУ документе, к сожалению, удалены не только имя чиновника, с которым беседовал, судя по всему, сотрудник этой организации, но также место и время этой беседы. Views of a Soviet Official on Future Chinese Nuclear Capability and Current Bellicose Attitude. Telegram. Information report. 31.1.1963. – http://www.foia.cia. gov/browse_docs.asp?doc_no=0000384512. Более того, «источник», как называется в тексте телеграммы собеседник представителя американской разведки, высказал сомнение в том, что советско-китайские разногласия столь серьезны, что могут привести к разрыву между Пекином и Москвой. Остаётся неясным: был ли данный советский чиновник вообще в курсе происходящего или он занимался сознательной дезинформацией.
181. Подробнее об этом: Ltithi L. The Sino-Soviet Split: Cold War in the Communist World. New York, 2008. P. 246. Л. Люти ссылается на утечку, организованную Вашингтоном в газете The New York Times (2.10.1964).
182. Справка о задолженности стран народной демократии за поставки военной техники из СССР и о сроках погашения этой задолженности (по состоянию на 1.1.1961 г.). С. 7. – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm7idH 6695&navinfo=l 6161
183. Uhl М. Nuclear Warhead Delivery Systems for the Warsaw Pact, 1961-65: Documents from the Russian State Archives of Economics and the German Federal Military Archives on the Reorganization and Modernization of the Armed Forces of the Soviet Bloc// War Plans and Alliances in the Cold War: Threat Perceptions in the East and West.
184. Доклад от министъра на отбраната ген. И. Михайлов относно доставка на самолети от СССР за нуждите на БНА. 17.09.1961 г. Л. 2// България във Варшавския Договор.
185. Информация относно данните, получении от гръцката и турската легации. Началник Управление Ш-ДС. 6 Февруари 1963. С. 1. – http://bgrod.by.ru/ds60/DS630206bg.pdf
186. Андонов Е. «Атомната авиация» на ПВО и ВВС на БНА. Част 1// Aero. Българското авиационно списание. 26.5.2011.
187. Информация относно данните, получении от гръцките и турски легации. С. 1.
188. Подробнее: The Soviet-Albanian Dispute: Albanian Defense Minister (Beqir Ballulcu) to the Supreme Commander of the Joint Armed Forces (Andrei A. Grechko) 28 Mar 1961. – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm?lng=en&id=17892&navinfo=15697; Решение Политического Консультативного Комитета Варшавского Договора. 29 марта 1961 г. – http:// php. isn. ethz. ch/collections/colltopic. cfm?id= 1788 8&lng=en
189. Письмо премьер-министра ΗΡΑ M. Шеху от 5 апреля 1961 г. в адрес ПКК, в котором содержится критика действий союзников по блоку за их позицию в отношении предпринимавшихся Тираной действий. – The Soviet-Albanian Dispute: Reply by Albanian Premier Mehmet Shehu to the Political Consultative Committee. – http://se2.isn.ch/serviceengine/FileC ontent?serviceID=PHP&fileid=85CDC0DF-EBE3-E127-CD54-128AADCCE6FD&lng=ru Албанская версия письма, оригинал которого составлен на русском языке, с указанием данных архивного хранения в Албании (Arkivat e Traktatit të Varshavës, origjinali rusisht. Arkivat e Shtetit Shqiptar. Dosja Nr.4, viti 1961): Boriçi K. Shehu: Ja si do të pushtohej Shqipëria nga Jugosllavia, Greqia, NATO e tradhtarët e brendshëm! Arkivat sekrete të Traktatit të Varshavës, viti 1961. Ditari sekret i Komandës së Traktatit, për situatën kritike në Bazën Detare të Vlorës//Shekulli, 13.11.2007.
190. Реакция югославской стороны была продемонстрирована в виде официального ответа Белграда, опубликованного в газете «Борба»: Saopstenje Vlade FNRJ povodom izjave Enver Hodze, clana Prezidijuma NR Albanije i prvog sekretara Partije rada Albanije na Cetvrtom kongresu PR Albanije, 13. februara 1961// Borba, 17.2.1961. В Югославии был также опубликован сборник документальных материалов о деятельности государственных органов НРА против Югославии: Bela knjiga о neprijateljskoj politici vlade Narodne republike Albanije prema FNRJ. Beograd, 1961. Подробнее об очередном обострении албано-югославского конфликта в период ухудшения взаимоотношений между Тираной и Москвой в это время см.: Zivotic A. Zaostravanje jugoslovensko-albanskih odnosa u send sovjetslco-albanskog sulcoba (1959-1961)// Vojno-istorijski glasnik. 2010, № 1.
191. В феврале 1961 г. на заседании ЦК АПТ эта версия обсуждалась достаточно активно. В то же время как в греческих правящих кругах, так и на Западе, судя по всему, не существовало в этот период острой заинтересованности в смещении Э. Ходжи и приходе нового руководителя, который, в конечном счёте, был бы связан с СССР. «Югославский фактор» также имел своё значение в складывавшейся ситуации. В Афинах опасались того, что при поддержке Москвы Белград организует переворот в Албании и установит там дружественный ему режим. См.: Παλαγκάς Μ. Όψεις των ελληνογιουγκοσλαβικών σχέσεων κατα την περίοδο 1955-1965. Αριστοτέλειο Πανεπιστήμιο Θεσσαλονίκης Φιλοσοφική Σχολή Τμήμα Ιστορίας και Αρχαιολογίας.Τομέας Νεότερης και Σύγχρονης Ιστορίας, Λαογραφίας και Ανθρωπολογίας. Πρωτεύουσα Μεταπτυχιακή Εργασία Θεσσαλονίκη, 2009. Σ. 67. О «деле Τ. Сейко» см.: Улунян Ар. А. Готовился ли переворот в Албании? «Дело Т. Сейко»: версии//В поисках новых путей: Власть и общество в СССР и странах Восточной Европы в 50-е – 60-е гг. XX в. М., 2011. К сожалению, до сих пор многие материалы, относящиеся к этим событиям, не доступны в полном объеме как в Албании, так и в современной России. Дискуссия, состоявшаяся в албанской печати весной 2010 г., о степени осведомленности американского ЦРУ и советского КГБ не прояснила данного вопроса: Tare A. Shqipëria në sytë e CIA-së dhe KGB-së// Shqiperia, 26.04.2010. О подготовке государственного переворота с участием подсудимых и вовлеченности в это СССР нет аутентичных документов, подтверждающих планирование такой операции со стороны СССР и симпатизировавших ему членов руководства Албании. Однако отсутствуют и данные, которые позволяют окончательно отвергнуть подобную версию. Более того, российский автор, доктор исторических наук А. Окороков в публикации под названием «Зигзаги албанской политики. 1942-1995 гг.» (Чекист.ру: информ.-аналит. издание. (Электронный ресурс) 16.2.2009 – http://chekist.ru/ article/2575) без ссылок на источник писал: «К середине 1961 года в Москве был разработан план силового решения “албанской проблемы”. Он предусматривал свержение Э. Ходжи с помощью албанских коммунистов “верных социалистическим идеалам” и их последующее обращение к СССР и странам Варшавского Договора с просьбой о “военной помощи”. После этого войска СССР и других социалистических стран, кроме Румынии, отказавшейся от участия в “помощи”, должны были войти в Албанию с севера и востока – через Югославию и с юга – через Ионическое море. “Освобождение” Албании планировалось осуществить не позднее 1 сентября 1962 года. Однако из-за обострившихся советско-американских отношений по поводу Кубы Карибский кризис не позволил реализовать его в намеченные сроки. Воспользовавшись отсрочкой, албанское руководство предприняло превентивные меры. Весной 1962 года, во время очередной встречи Э. Ходжи и премьера страны М. Шеху с китайскими лидерами Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем была достигнута договоренность о всесторонней помощи Албании со стороны КНР. После этого в страну стали прибывать китайские военные советники, вооружение, боеприпасы. В срочном порядке стали строиться подземные укрепления, охватившие к 1968 году почти всю страну. Одновременно была произведена очередная “чистка” партийных рядов, в первую очередь государственного аппарата. В результате, в 1960-1962 годах было обновлено до 70% состава ЦК и руководство большинства министерств и ведомств. “Курировал” эти мероприятия секретарь ЦК Р. Алия, ставший впоследствии преемником Ходжи. Летом 1962 года Москва вновь вернулась к “албанскому вопросу”. Главная роль в плане “десталинизации” страны отводилась югославскому лидеру И. Тито. В Москве полагали, что албано-китайский альянс, антититовская политика и пропаганда Тираны, а также усилившееся апеллирование Ходжи к “угнетению албанцев в Косово” вынудят Белград пойти на сотрудничество с СССР. В июле 1962 года Н. С. Хрущев запросил у Тито разрешения на пропуск войск Варшавского Договора через Югославию к албанским границам. Но, несмотря на конфронтацию с Ходжей, Тито отказался помочь Хрущеву. Более того, он конфиденциально поведал албанскому лидеру о планах Москвы и известил Неру, Насера и Сукарно о намерении Хрущева “проучить” Тирану. Опасаясь огласки своих действий, Москва вынуждена была отступить, а достигший апогея конфликт СССР с США из-за Кубы поменял геополитические приоритеты». В Албании данная публикация была замечена с опозданием и приведена в пересказе под названием «Российские архивы: проясняется план оккупации Советами Албании». В материале говорилось о том, что данные почерпнуты из российского военного архива, но без уточнения его названия: Arkivat ruse, zbardhet plani për pushtimin e Shqipërisë në gusht 1962 nga sovjetikët. 17.3.2010 // Mekuli Press – http://www.mekulipress.com/index.php?m=shfaqart&aid=1976. Примечательным фактом являлось явное противоречие, заключавшееся в том, что Т. Сейко, будучи руководителем военной разведки албанских вооруженных сил и одним из организаторов антиюгославской разведывательной и подрывной деятельности, включая акции внутри самой Югославии, обвинялся в работе на югославскую сторону. На этот факт указывали и югославские СМИ во время проведения судебного процесса в мае 1961 г. См.: Stankovic Yugoslav Comment On Tirana Spy Trial. 30.5.1961.Box-Folder-Report 1-6-71. RFE Evaluation and Analysis Department. – http://www.osaarchivum.org/files/holdings/300/8/3/pdf/1-6-71.pdf. Весьма примечательным и остающимся до сих невыясненным фактом (что уже неоднократно становилось поводом для серьезных подозрений в подготовке военного переворота) была неожиданная смерть одного из важных функционеров МВД – 38-летнего генерал-майора Х. Сейти 26 апреля 1960 г. из-за, как было сообщено властями, «внутреннего кровотечения». Похороны были проведены демонстративно помпезно. В июле 1960 г. югославское УДБ арестовало за шпионскую деятельность некого С. Барчи, который обвинялся в попытке убить высокопоставленного эмигранта из коммунистической Албании – генерала и члена ЦК АПТ П. Пляку. – Stankovic Yugoslavs Using Albanian «Spy» Case to boost Tito’s Protege for Tirana Power? 18.7.1961. RFE Evaluation and Analysis Department. Yugoslav Special. No. 1087/1961. Box-Folder-Report 1-6-37. – http://www.osaarchivum.org/files/holdings/300/8/3/pdf/1-6-37.pdf. В публикации югославской прессы, передавшей слова Пляку относительно его обвинений албанскими властями в подготовке переворота, говорилось о том, что впервые о ситуации в албанских руководящих кругах накануне своего бегства в Югославию генерал сообщил Москве. Симптоматичными фактами, привлекшими внимание албанской разведки, стала деятельность подполковника И. Колчина. Он входил в состав советского военного персонала в Албании. Не меньшее значение было уделено словам советского посла В. Иванова «будьте настоящими военными», обратившегося в подобном тоне во время встречи в посольстве к албанским офицерам и генералам 6 августа 1960 г., т. е. фактически после ареста Т. Сейко и ряда других высокопоставленных деятелей режима и отдельных граждан. Их число стало известно намного позже и достигло 200 человек. Слова советского представителя были расценены албанской стороной как провокация и открытое подстрекательство к действиям. См. публикации документов Сигурими в: Si ranë sekretet ushtarake të Enver Hoxhës në dorën e agjentit sekret sovjetik. 2004. F. 66–71. – http://www.shqiperiaweb.com/portal/component/option,com_fireboard/Itemid,94/func,showcat/catid,4/index.php?option=com_fireboard&Itemid=94&id=107&catid=32&func=fb_pdf
192. Советский флот в войнах и конфликтах «холодной войны» //Персональная страница Александра Розина. – http://alerozin.narod.ru/mediter.htm. См. также: Негашев В. О становлении албанского подводного флота и о начале освоения советскими подводниками глубин Средиземного моря//Подводник России. 2003, № 3.
193. Ссылка на планы Греции, Югославии и НАТО содержалась в письме Б. Балуку от 28.3.1961 г. – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm?lng=en&id=17892&na vinfo= 14465. Албанская версия письма была напечатана в албанской газете «Shekulli» 11.11.2007 в статье под названием «Beqir Balluku-Varshaves: «Na ndihmoni, do na sulmoje Jugosllavia, Greqia e NATO!»» (Бекир Балуку – ОВД: «Мы поможем, мы атакуем Югославию, Грецию и НАТО»).
194. Telegram from Nesti Nase, the Albanian ambassador to the USSR, to the Ministry of Foreign Affairs of Albania. 5 June, 1961// Cold War International History Project. Digital Archive. – http://legacy.wilsoncenter.org/va2/docs/Document%20II%20(June%205,%201961j.pdf
195. О формулировании новых подходов во внешней и оборонной политике режима Э. Ходжи этого периода см.: Bashkurti L. Diplomacia shqiptare në fillimet e luftës së ftohtë. 1945–1961. Tiranë, 2003. V. 2; Bashkurti L. Diplomacia e vetëizolimit: rasti i Shqipërisë. 1961–1989. Tiranë, 2004. V. 3.
196. Албанцы-чамы ( алб. Çamë, греч. Τσάμηδες) – население Чамерии – северо-западного района Греции. Большинство чамов после Второй мировой войны и Гражданской войны в Греции (1946–1949 гг.) были вынуждены покинуть Грецию, так как многие из них были обвинены в сотрудничестве с оккупационными силами Германии и Италии, которые создали из них отряды для борьбы с греческими партизанами, а другие, наоборот, в поддержке прокоммунистических повстанцев (ЭЛАС и Демократической Армии Греции). В Албании действия греческих властей, приведшие к выселению чамов и их бегству в Албанию, а также другие страны, называются этнической чисткой, и 27 июня объявлен днём геноцида чамов (в память массовой гибели чамов 27 июня 1944 г. в Парамитии).
197. Подробнее об этом: Meta B. Marrëdhëniet shqiptaro-greke në vitet 1960–1962//Studime Historike. 2004. N 1/2
198. 312. Memorandum of Conversation. Washington, April 19, 1961, 10:30 a.m. // Foreign Relations, 1961-1963. Eastern Europe; Cyprus; Greece; Turkey. Washington, 1994. V. XVI. P. 608-612.
199. 312. Memorandum of Conversation. Washington, April 19, 1961, 10:30 a.m. // Ibid. P. Turkey 610, 611.
200. См. подробнее в: «Я являюсь продуктом сталинской эпохи». Речь Н. С. Хрущева на товарищеском ужине в Евксинограде (Варна) 16 мая 1962 года//Источник. Вестник Архива Президента РФ. 2003, № 6.
201. Об особенностях американских разведывательных оценок в этот период см. в: Anton M. Diversitate în unitate. Percepţii Americane Asupra Blocului Comunist, 1962// Arhivele Totalitarismului. 2004. № 3/4. Информация, поступавшая в ЦРУ США из Тираны на протяжении 1948–1961 гг., как стало ясно из рассекреченных документов этого ведомства, отличалась высокой степенью достоверности и наличием важных с точки зрения полноты освещения положения внутри руководства АПТ фактов. ЦРУ не раскрыло источников получения сведений и исключило из рассекреченных материалов установочные данные на них (имя или имена). Однако уровень и осведомленность источника/ов свидетельствуют о принадлежности его (их) к высшим партийно-государственным кругам коммунистического режима. О деталях в: Karaj V. Njeriu misterioz i CIA-s në Tiranë: misteri i agjentit që i raportonte CIA-s bisedat me Mehmet Shehun dhe dëshirën e tij për ta lidhur Shqipërinë me Perëndimin// Shekulli. Nr. 177, 4.7. 2007. F. 13. Сам документ: Soviet-Albanian Relations, 1940–1960. (Reference Title: ESAU XIX-62). 22 June 1962. Current Intelligence Study. Office of Current lntellligence. Central Intelligence Agency. – http://www.foia.cia.gov/CPE/ESAU/esau-19.pdf. См. также: Blum W., Ahmed N. M. CIA dhe Ushtria Amerikane: Ndërhyrjet në vende të ndryshme të botës që prej Luftës së II Botërore. Tiranë, 2005.
202. Current Intelligence Staff Study. The New Stage of the Sino-Soviet Dispute (October 1961 – January 1962). Reference Title: ESAU XVIII-62. 26.2.1962. P. 89. – http://www. faqs.org/cia/docs/90/0000107344/:CURRENT-INTELLIGENCE-STAFF-STUDY—NEW-STAGE-OF-THE-SINO-SOVIET-DISPUTE-(OCTOB.html
203. Plani Kennedy – Hrushov dhe qëndrimi i De Golit: bashkëpunimi shqiptaro – kinez në fushën e shërbimeve të fshehta 1963: korrespondenca mes Kadri Hazbiut dhe ministrit të sigurimit të shtetit kinez Hsje Fu Xhi – 1961// Ndryshe, 30.5.2008; Japonia është duke lozur rolin e ndërmjetëses…: bashkëpunimi shqiptaro – kinez në fushën e shërbimeve të fshehta 1963–1965: korrespondenca mes Kadri Hazbiut dhe ministrit të sigurimit të shtetit kinez Hsje Fu Xhi// Ndryshe, 31.5.2008.
204. Текст благодарственного письма министра государственной безопасности КНР Сю Фу Джи в адрес министра внутренних дел НРА генерал-лейтенанта Кадри Хазбиу. 26.6.1961. См.: Përgjigje. 26.6.1961 – Bashkëpunimi shqiptaro – kinez në fushën e shërbimeve të fshehta 1961: korrespondenca mes Kadri Hazbiut dhe ministrit të sigurimit të shtetit kinez Hsje Fu Xhi – 1961// Ndryshe, 28.5.2008. Точное количество аналогичных сообщений от китайской стороны пока не приводилось в открытой печати.
205. Текст письма Кадри Хазбиу министру государственной безопасности КНР Сю Фу Джи. 1.2.1961// Ibid.
206. Текст письма заместителя министра внутренних дел НРА Зои Темели министру государственной безопасности КНР Сю Фу Джи. 15.3.1961//Bashkepunimi shqiptaro.
207. Ibid. Примечательным фактом были одновременные сообщения от 15 марта 1961 г. как Хазбиу, так и Темели, адресованные Сю Фу Джи.
208. Ibid.
209. Текст письма министра внутренних дел НРА Кадри Хазбиу министру государственной безопасности КНР Сю Фу Джи. 16.5.1961. Informate. 8.5.1961// Bashkepunimi shqiptaro.
210. Текст письма министра внутренних дел НРА Кадри Хазбиу министру государственной безопасности КНР Сю Фу Джи. 8.6.1961. – Bashkepunimi shqiptaro.
211. О сессии министров иностранных дел государств НАТО в г. Осло, проходившей 8-10 мая 1961 г., см.: NATO Strategy Documents. 1949-1969. Ed. by Pedlow Gr. W. Brussel, 1997; Nash Ph. The Other Missiles of October: Eisenhower, Kennedy, and the Jupiters, 1957-1963. New York, 1997.
<< предыдущий лист
следующий лист >>
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64 
Рейтинг@Mail.ru