Артур Пилтакян
Первое ружье, первая любовь

Глава 2
Первое ружье

Улица от школы к дому полого спускается и разделяющие нас три квартала обычно я преодолевал за считанные минуты. Прибавляю шаг, не сдерживаюсь и бегу, пытаясь сообразить какой, всё-таки, сюрприз ждёт меня дома. Не даром же отец интересовался как у меня дела, позвонив Марии Христофоровне! И это «неполное среднее образование» – успешно завершенное! Я буквально ворвался в квартиру. Отец с неестественно серьёзным видом читал газету, мама на кухне готовила обед, но аромат жаркого, распространявшийся по всей квартире не помешал мне учуять необычный в нашем доме, но столь знакомый мне запах оружейного масла! Карина, сидевшая с книгой, хитро посмотрела на меня и глазами показала на другую комнату Кинувшись туда, я увидел в углу, прислонённую к стене мою «мечту» – пятизарядную винтовку ТОЗ – 9! Рядом на стуле лежала сумка – необходимая часть снаряжения настоящего охотника, называвшаяся не русским словом «ягдташ».

Надо ли говорить, как я благодарил своих дорогих родителей за бесценный для меня подарок! Было время обеда, но категорически отказавшись от еды, я занялся винтовкой. Старательно очистив ствол и другие металлические части от защитной смазки, наносимой на время хранения ружья до его продажи, помня совет Вартана, проверил не заряжено ли оно (всякое могло бы быть). Теперь мне не хватало патронов! Спросить отца не купил ли он их я не решился, посчитав, что сам могу сходить за ними в магазин «Охотник». Вспомнилось, как отец делал вид, что не слышит, когда я каждый раз пытался рассказать ему про очень понравившуюся мне винтовку – получилось что он попросту перехитрил меня! И хотя об охотничей сумке я ничего не говорил, отец сам решил что охотнику она необходима. Мне же такое в голову не пришло.

Отложив на время ружьё, я взял в руки это аккуратно выполненное изделие из кофейного цвета замши, с декоративной бахромой в нижней части и двумя небольшими наружными карманами. Два таких же кармана было и внутри. В одном находился пузырёк с оружейным маслом, назначение второго мне было понятно. Кроме того имелось два отделения для более крупных предметов. В одном из них лежало шесть коробок с патронами! Как же всё предусмотрел отец! В каждой коробке, вернее коробочке, было 50 патронов – всего 300 штук! Я даже с некоторым испугом подумал сколько же дичи должен был бы настрелять, чтоб израсходовать весь этот запас! Не теряя время, поспешно заправив магазин винтовки пятью патронами я выбежал на веранду и успел выпустить две пули в небо, пока отец не остановил меня: – «Соседей напугаешь!». Но встревоженные соседи уже появились на верандах. – «Это он отмечает успешное окончание семилетки – успокоил их отец, а мне сказал – ты всё же поосторожней обращайся с оружием».

Я вернулся в комнату с ещё приятно пахнущей ( для меня! ) порохом винтовкой. Решив, что оставлять неиспользованные патроны не следует, я извлёк их из магазина и взялся за ягдташ. В одно из больших отделений положил «Атлас следов животных и птиц» А.Формозова, альбом с чистыми листами для зарисовки следов, которые мог бы обнаружить во время охоты, четыре карандаша и сорокасантиметровую линейку. Пузырёк с маслом переложил в один наружный карман, в другой – компас. Это был минимальный но обязательный набор вещей. Что же касается патронов, которые держать в ягдташе было не так удобно, то я решил воспользоваться старым поясом отца. Полоску брезента шириной чуть больше длины патрона, сложил в гармошку и пришил ее (это была весьма трудоёмкая работа) к поясу, таким образом, чтоб получились отдельные ячейки с внутренним диаметром незначительно меньшим диаметра пули. Патрон вставлялся в ячейку с не большим усилием и не мог выпасть из неё. Таких ячеек получилось по тридцать, считая от пряжки в одну и другую сторону.

В охотничем магазине были подобные пояса, назывались они патронташем, но для патронов в несколько раз большего диаметра, чем мои, так что я был вполне доволен своим, в ячейках которого их размещалось 60, чего хватило бы при самой удачной охоте. Признаюсь, однако, что где и когда смогу охотиться я ещё не знал. Но главное – у меня было ружьё! Занятый собой, я не подумал о Карине, а ведь она закончила учебный год «круглой» отличницей! Оказалось, что ей достался небольшой рюкзачёк и спортивного вида комбинизон. Вполне подходящие вещи для любителя – геолога.

На следующий день, с утра пришли ко мне Юра с Володей, посмотреть первые мои «охотничие трофеи». В более спокойной, чем в «Охотнике», обстановке они «изучили» винтовку, потом с ружьём и коробкой патронов мы спустились во двор. Я, всё же посчитал нужным сказать отцу, что хотели бы там пострелять. Он отнёсся к этому сдержанно, попросив отреагировать должным образом на замечания тех, кого мы, возможно побеспокоим. На глухой стене соседнего дома, выходящей в наш двор мы нарисовали мелом мишень, наподобие изображаемых в тире. Я заправил магазин пятью патронами и отдал по столько же друзьям. Договорились так, что кто быстрее перезарядит винтовку и выпустит пять пуль уложив их в центре мишени тот и будет считаться лучшим стрелком. Некторые соседи, не занятые делом, с интересом (вполне благожелательным) смотрели на нас с веранд. Право первого выстрела, естественно, было предоставлено мне. Мы отощли от мишени на 54 шага. Большего не позолял наш двор. Я быстро выпустил пять пуль. Считаю, для первого раза мой результат был не так уж плох: все пять сгруппировались в ценральной части мищени. Правда и Юра и Володя, оказалось, повторили мой результат. Огорчаться из-за этого не стоило. К нам спустилась тоже пострелять Карина. В своём новом голубом комбинезоне она просто отлично выглядила. Володя во все глаза смотрел на нее, у него даже отвисла челюсть. Мне пришлось шепнуть ему, чтоб закрыл рот. Он торопливо взял из моих рук ружье, попросил несколько патронов, показал Карине как их заправлять в магазин. После всего передал ей винтовку и долго обяснял, с видом знатока, как держать ружье, как прицеливаться и так далее. Мы с Юрой только переглядывались. Но меня поразило с каким вниманием Карина слушала Володю! Когда дело дошло до стрельбы выяснилось, что она добилась тех же результатов, что и мы. Это было не удивительно при столь небольшом расстоянии между нами и мишенью.

Мне между тем тем, хотелось показать ружьё Армену Левановичу. Дождавшись момента, когда он появился на веранде у своей квартиры, я извинился перед своими друзьями и с винтовкой поспешил к нему. Лежащая около двери Альфа, увидев человека с ружьем, с радостным лаем кинулась ко мне. Армен Леванович отлично разбиравшийся в нюансах лая своей собаки, тут же вышел из квартиры со словами: – «Кого ты увидела с ружьем?». Мы поздаровались, но, глянув на мою любимую винтовку, он слегка огорошил меня: – «Ну,брат, это совсем не то,что нужно для охоты! Тебе надо было бы купить хоть одностволку большого калибра, а эта…». Я попытался убедить его, что и с таким ружьём можно успешно охотиться, но он только снисходительно смотрел на меня. Словом, мы остались каждый при своём мнении. Чтоб быть, или хотя бы считаться охотником нужен был соответствующий документ, а проще говоря охотничий билет, такой же как у Армена Левановича, являвшегося членом Союза охотников (была такая республиканская организация). Уж очень мне хотелось вступить в этот Союз, хотя по совести говоря нужен был мне не столько он, сколько членский билет. Во мне говорило тшеславие – школьник, а уже охотник!

Я нерешительно спросил Армена Левановича могут ли с таким ружьём, да ещё школьника принять меня в члены Союза. Он отнёсся ко мне участливо: – «Не беспокойся, примут, приготовь две фотографии, как для паспорта, (если не знаешь – 3 на 4 сантиметра) и деньги на вступительный взнос (назвал не большую сумму), вместе и пойдём, я тебя представлю». Подумав, сказал что в четверг он свободен – «Тебя устраивает этот день?». Меня устроило бы любое время, было немножко не по себе, я извинился перед Арменом Левановичем за беспокойство, но он перебил меня: – «Чепуха, мне всё равно нужно было сходить туда, заплатить членские взносы». Вернувшись домой, я увидел как на веранде Карина, перелистывая книгу академика Ферсмана, рассказывала Володе про минералы. Теперь я был поражён тем, с каким вниманием он её слушал! Юра ушел по своим делам. Я сказал отцу что у меня будет членский билет Союза охотников. «А трофеи когда будут?» – не удержался он.

Долгожданный четверг наступил, я пошел к Арсену Левановичу с некоторым беспокойством: вдруг ему помешают какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, но он уже собирался выходить. Я не знал, надо ли брать с собой ружье, оказалось – не обязательно. Правление Союза размещалось в большой комнате старого дома не далеко от нас. Армен Леванович, видимо, часто бывал здесь, поэтому, когда мы вошли, сидевший за столом грузный, немолодой человек с неожиданной лёгкостью вскочил и с чувством пожал ему руку, потом вопросительно посмотрел на меня. Армен Леванович обяснил зачем мы пришли. Вазген, так звали человека, вынул из ящика стола какую-то бумагу и протянул мне. Это была анкета, которую нужно было заполнить. Вазген освободил угол стола, пододвинул стул и дал мне ручку. Поблагодарив, я сел к столу и стал заполнять графы, подчёркнутые Вазгеном. Написав, что было нужно, отдал ему анкету, он просмотрел её, потом попросил фотографии. Одну наклеил на анкету а вторую-в не большую книжку, членский билет Союза, сделал какие-то в ней записи и спросил сколько мне лет. За меня ответил Армен Леванович, прибавив к моим годам ещё два. Вазген записал и это, а так же, с моих слов тип оружия – ТОЗ-9 б/н – что значило «без номера». Затем несколько торжественно поднявшись из-за стола вручил мне мой первый членский билет и крепко пожал мне руку. «Ну, вот ты теперь настоящий охотник» – улыбаясь сказал Армен Леванович. Он какое-то время поговорил с Вазгеном. Потом мы попрощались с ним и ушли.

Я подумал, что уже с полным правом мог называть себя охотником. Членский билет был по сути не большой книжечкой с 45 страничками и довольно многими графами, параграфами. Мы с отцом полистали её, многие пункты в ней не были заполнены, например, охотничий стаж, сведения о собаке, партийность (вряд ли членство в какой-либо партии, имело бы значение для подстрелянной дичи), есть ли в семье ещё охотники и так далее. Приводились выдержки из «Положения ....», в которых указывались сроки охоты на конкретную дичь, говорилось о борьбе с вредными или хишными дикими животными, был раздел, запрещающий торговлю добытыми трофеями и прочее. В отдельной «Памятке» нам понравились такие пункты: «Будь грозой для браконьера, он как вор запускает руку в твой охотничий карман», «Всегда держи ружьё в таком состоянии, чтоб никогда не пришлось за него краснеть», и, наконец, последний совет: «Держи только хорошую собаку и обращайся с ней ласково, она доставит тебе удовольствие и вознаградит материально твой труд» – трогательная фраза.

Мой отец 25 лет прослужил в авиации, где на «заслуженный отдых» уходили люди, которых вряд ли можно было назвать стариками. Получая вполне приличную пенсию, многие друзья отца находили какую-нибудь «не пыльную» работу, далёкую от авиации и продолжали трудиться. Отец и не помышлял о каком – то трудоустройстве, ибо у него было любимое дело, страсть – рисование. Это слово кажется в какой – то мере примитивным, художники употребляют более серьёзное: писать, писать маслом, акварелью. Отец именно писал свои картины маслом. Его страсть разделяли и мать и мы с Кариной. С раннего детства, на всю жизнь запомнился мне, да и сестре, запах маслянных красок. Стены наших комнат и даже веранды были увешаны картинами отца, причём это были не аляповатые творения впервые взявших в руки кисть и мнящих себя художником а вполне зрелые произведения: картины отца успешно демонстрировались на выставках не только в Ереване, Тбилиси но даже в Москве. Много его картин находилось у соседей, знакомых.

Каждый год летом мы всей семьёй отправлялись, как говорил отец, «на натуру», куда-нибудь на природу где он мог заняться любимым делом, а мы – отдохнуть. Поездом, на автобусах, попутных машинах, нагруженные как заправские путешественники, мы объездили, прошли пешком изрядную территорию Закавказья. Понятно, это были трудные, даже считаю, героические походы! Но коренным образом ситуация изменилась, когда у нас появился автомобиль! В те далёкие, предвоенные годы автопромышленность в стране была не столь развита, чтоб выпускать автомобили для продажи населению. Если мотоциклы имелись у многих, то владельцев машин наверно можно было бы пересчитать по пальцам. Я знал только одного человека, имевшего собственный легковой автомобиль, собранный работником государственного гаража из деталей, развалившихся от старости и списанных машин. Вторым был мой отец…

В нашем доме жил большой друг отца, «мастер на все руки» – Георгий Вартанович, а проще Жора, как его все называли. В огромном полуподвальном помещении он оборудовал мастерскую. В те несложные времена не ставились вопросы приватизации, аренды – достаточно было согласия жильцов дома. Большую часть времени проводил он в ней, работая то рубанком, то напильником, выбираясь к себе на второй этаж только когда нужно было поесть. Во дворе стоял его старенький мотоцикл Подольского завода, марки ПМЗ. Жора расшифровывал это как Попробуй Меня Завести. Мотоцикл был с коляской. На нём он разезжал по городу, автохозяйствам, не чурался и всяких свалок, откуда привозил приглянувшиеся ему вещи. В мастерской хранилась всякая всячина, кому-то это показалось бы барахлом, но Жора говорил: – «Я не барахольщик, у меня не может быть не нужных вещей!». К нему частенько обращались за помощью не только соседи, но и жильцы домов с улицы, если необходимо было подобрать какую-нибудь деталь или что-то исправить, подогнать под размер и прочее. Часто и мы с отцом пользовались его мастерской, изготавливая раму для очередной картины.

В сорока километрах от города находилась авиабаза, с которой не одно десятилетие был связан отец. На ней один из ангаров использовался как подсобное помещение, до отказа забитое устаревшим аэродромным оборудованием, разрезанными автогеном корпусами отслуживших свой срок или потерпевших аварию вертолётов, отдельными деталями. Её руководство не знало, что делать с таким богатством. Жора, услышав от отца про это, потерял покой: – «Очень хочу посмотреть, что там есть!». Отец был непрочь създить туда, повидать ещё работающих на аэродроме старых друзей. Выбрали день, уехали утром, вернулись к вечеру.

Я спустился во двор, услышав знакомый рокот мотоцикла. Жора разворачивал его поближе к дверям мастерской. Меня поразил отец: всегда весёлый, он прямо сиял от радости. – «Скоро будем ездить на собственном автомобиле! Пойдём» – ему явно нетерпелось повторить это при матери и Карине. Мы поднялись к себе и тут отец расказал, что обнаружил на авиабазе списанную с её баланса, требующую ремонта «Эмку». Поясню: в те времена «Горьковский автозавод имени Молотова» выпускал легковой автомобиль марки «М-1» откуда и пошло не официальное его название «Эмка». Начальник авиабазы, давний друг отца, рад был от неё отделаться, даже с условием, что ремонтировать её будут в ангаре.

– «Не совсем понимаю, как можно просто так отдать, а получается подарить другу, пусть даже неисправную машину, что-то тут не чисто – сказала мать, подозрительно посмотрев на отца – и какой требуется ремонт?». – Отец неуверенно ответил, что машина немного помята, но отремонтировать её будет совсем не трудно: – «Мы с Жорой договорились вместе заняться этим». Поскольку мать не отставала от отца с дотошными вопросами, он признался: – «Да, придётся основательно потрудиться», и рассказал, что шофёр авиабазы, известный лихач, не справился с управлением на горной дороге с крутыми поворотами, успел выскочить из машины, а та, несколько раз перевернувшись, сорвалась в пропасть. То, что от неё осталось с большим трудом подняли и привезли на авиабазу. – «И ты ещё думаешь её отремонтировать!?» – не выдержала пораженная мать. – «Конечно» – спокойно ответил отец. Одним из его достойных качеств было то, что задуманное он всегда доводил до конца. В том, что машина будет отремонтирована сомнений у меня не было. Иначе думали мать с Кариной. Прав оказался я. Полмесяца, каждый день отец с Жорой рано утром уезжали на базу и возвращались когда наступали сумерки. Жора заодно привозил отобранные из ангара нужные, как он считал, вещи, загружая ими до предела коляску. – «Просто Клондайк – рассказывал он соседям – столько добра и никому не нужно!». Из-за этого отцу приходилось пересаживаться на сиденье за его спиной.

Глава 3
У нас появился автомобиль

Наконец, наступил долгожданный момент: в самый весёлый (не для всех!) день – 1-го апреля, торжественно сигналя во двор въехал отец на отремонтированной «Эмке»! Конечно, не трудно было увидеть, что машина пострадала в аварии и ремонтировали её не мастера своего дела, много дефектов обнаруживалось позже, но какое это имело значение! У нас появился автомобиль! Из-за него у меня как-то пропал интерес к охоте: в будни были занятия в школе, а по выходным дням на своей машине мы всей семьёй отправлялись куда-нибудь подальше от города. Там я мог «оттачивать» своё умение стрелять по цели и в этом добился успеха. Кто-нибудь из моих подбрасывал как можно выше небольшой камень в качестве летящей цели, а я в 9 случаях из 10 «поражал» её! Но отправиться куда-нибудь поохотиться не получалось. Уезжая загород, мы могли брать с собой ограниченное количество груза (еда, одежда, художественные принадлежности). Багажников на крышу или прицепов в продаже не было по той причине, что тогда такие вещи промышленностью просто не производились. А поскольку у нас были запланированы и дальние поездки, устройство для перевозки большего груза было просто необходимо.

Отец посоветовался с Жорой. Нет ничего неожиданного в том, что тот охотно согласился изготовить (вместе с отцом) подобие прицепа: это было намного интереснее, чем ремонтировать старые водопроводные краны. В мастерской на большом листе бумаги отец изобразил общий вид будущего устройства, каким он себе его представлял. Проект, с рядом уточнений был утверждён Жорой. При сборке прицепа использовались фанера и старые трубы, подобранные после ремонта водопровода в нашем районе, а так же колёса от вертолета, привезённые Жорой с авиабазы. С прицепом покончили быстро. Был создан отличный, как нам казалось, образец: длиной около двух метров, шириной – метр сорок, с откидывающимся левым и правым бортом, пригодный как для перевозки груза, так и для ночлега при наших длительных путешествиях. Размеры прицепа были выбраны с учётом такой возможности. Понятно, что более комфортабельное место в кабине автомобиля (на заднем сиденье) предоставлялось женской половине. Кстати, когда ремонтировали машину, отец с Жорой внесли в конструкцию переднего сидения революционное по тем временам изменение: при необходимости его можно было передвинуть вперёд, а спинку откинуть назад, получался своеобразный матрац (как в большинстве современных автомобилей). Изготовили стыковочный узел из двух частей, одну закрепили под днищем машины, вторую на соответствующем уровне на прицепе. Немного огорчило то, что мать с Кариной никак не оценили это изделие. Пробная поездка с прицепом, не имеющим амортизаторы, показала, что в городе его использовать не следует: на асфальтированной дороге, на небольшом ухабе его с шумом подбрасывало а на булыжной мостовой он грохотал так, что прохожие тревожно оглядывались.

Завершив поездку, отсоединённый от автомобиля прицеп откатили в угол двора. И всё же мы с отцом позже очистили его от ржавчины и покрасили краской под цвет нашего автомобиля. Жора из своих запасов дал нам подходящий по размерам кусок брезента, которым мы накрыли прицеп. Путешествовать нам пришлось, как и раньше, без него. На нашей Эмке мы исколесили всё Закавказье. В те далёкие времена, когда между республиками не было фактически ни каких границ, и люди, независимо от национальности относились друг' к другу доброжелательно, можно было задержаться на два-три дня у родственников в Тбилиси или у знакомых в Баку. Ветер странствий подгонял отца, он уже поговаривал о «броске на Москву». До неё, как он считал, на нашей машине добрались бы, самое большое за 5 дней, если ехать не спеша. Я был согласен с отцом, уверенный что время от временный он будет просить меня сменить его за рулём. Автомобиль стал после ружья второй моей страстью! Но мать с Кариной, которым не очень хотелось несколько дней трястись на заднем сиденье, были против такой поездки.