Артур Мхитарян
Кассета
Минута. Две. Три. Тишина. Да что ж это? Пустая кассета? Егор расстроился. Вова что, забыл про него, что ли? В груди с левой стороны вдруг резко кольнуло. Ой! Бобров старший поморщился. Только этого еще ему не хватало. Ой! Опять. Но уже сильнее. Баммм! Это снова сзади раздался стук металлических коробов. Да что ж это? Нет! Надо возвращаться домой. И к врачу.
Внезапно на бардачке завибрировал его мобильный телефон. Егор потянулся, было к нему, но в области сердца снова предательски кольнуло. Сделав глубокий вдох, Егор Дмитриевич сгреб телефон в охапку, и нажал на заветную кнопку с зеленой трубочкой:
– Але, – задыхаясь, прохрипел он.
– Дедушка! Дедушка! – закричал в трубке голос его внука. – Моя кассета у тебя?
БАААМ! БАААААММММ! Стук сзади только усилился. И Егор, не расслышав последние слова, закричал в трубку:
– Чего?
– Кассета! – вновь донесся голос Вовы. – Верни ее.
БАААМММ! БАААААМ! БАААААМ! Егор снова не услышал последние слова. Он в раздражении закричал в трубку:
– Что ты хочешь от меня? Зачем ты мне…. ААААААААААААААА.
Его сердце как будто взорвалось изнутри. Глаза расширились от боли, страха и удивления. Он выронил телефон из рук и безжизненно повалился на руль. Оставшись без управления, большой грузовик на полной скорости съехал с дороги, и оказался на тротуаре прямо перед ларьком с арабской шаурмой. Леха не успел ничего понять. Он был настолько голоден, что решил сделать первый укус ароматного свертка, сразу после покупки. Зубы вонзились в тонкий лаваш, и из него брызнул соус. То же самое произошло и с ним самим. Передняя часть грузовика просто смяла умиротворенного Ремизова. Изо рта хлынула кровь. Он упал на землю, и огромные колеса груженого КАМАЗа превратили его тело в кровавое месиво. Грузовик, проехав с десяток метров, врезался в столб линии электропередач и остановился.
Из-под колес КАМАЗа, темно-красными, кривыми линиями, в разные стороны растекались ручейки крови. Из кабины валил дым. Лицо умершего Егора старшего было покрыто сажей. Он сидел в водительском кресле и смотрел остекленевшими глазами куда-то вдаль. И единственным ярким элементом этой ужасной картины была розовая кассета, которая наполовину выглядывала из магнитофона. Она, подобно огню маяка, светила во тьме. Вот только свет ее был каким-то холодным, пугающим. Ее розовое свечение не указывало дорогу заблудившемуся кораблю. Оно предупреждало. Остановись! Дальше – Смерть!
