Артур Кинк
Предпоследний крестовый поход
– Я готов заслужить. – Мигель откинул голову и развратно улыбнулся.
Жадность перевешаливала чувство неуверенности и стыда. Безумно хотелось спать и жутко не хотелось ударить лицом в грязь. Хьюго вышел в уборную. Погремел кувшином и достал мятые коробки магистра.
В отражении зеркала стояло еще не старое, подтянутое тело. Не какой-нибудь обрюзгший толстяк, а сам папа римский. Темные круги под глазами, припухшие веки, седые волоски на висках и красная от засосов шея. Все это лишь бренная плоть. Хьюго поправил толстую цепочку с крестом. Выудил таблетку из коробка и положил на язык. Она моментально растаяла, оставив кислинку во рту.
– Я не чопорный старик. Отдыхать я умею как никто другой. – сказал Хьюго своему отражению и ноги подкосились. Колени ослабли и он, еле держась за раковину опустился голым задом на холодный пол. Голова кружилась. Стены поплыли перед глазами. Хьюго попытался встать, но растянулся на ледяном кафеле.
Попытки позвать слуг не увенчались успехом. Вместо слов из рта выходили пузыри слюны. Яркий свет мерк в глазах. Магистр не обманул. Сон придет мгновенно.
Извозчик отгонял городскую пьянь кнутом. Лошади лениво гадили на дорогу. Клиент внезапно спрыгнул и скрылся в гуще гулянья. Но извозчику было оплачено до самого утра.
– Капитан Ричард! Папа был похищен!
– Что? – хмельная улыбка не сходила с лица, но глаза округлились от испуга.
– То! – выплюнул магистр, вытягивая капитана из плясок. – Вы не справились со своим расследованием, которое вам поручил Хьюго и вот его последствия.
– Где папа? Кто мог совершить это в такую священную ночь? Ему место в аду.
– В аду. В аду! Капитан. Вы нужны папе. Без вашей помощи он погибнет.
– Я соберу своих солдат. Только скажите, где нам искать папу!
– Следуйте за мной. Держитесь на расстоянии и возьмите это. Придаст силы духа!
Сила духа, бодрость, спокойствие, уверенность. Стихии, что продавал магистр. Эрл сейчас мечтал хотя бы об одной из таких. Даже тусклый огонь свечей резал глаза после темноты. Сквозь пелену слез он видел лишь силуэты в темных плащах. Швы на обрубках уже не беспокоили. Разбитое лицо слегка пульсировало, но это тоже отошло на задний план.
– Признаете ли вы себя виновным в связи с дьяволом?
– Да. – хрипло ответил Эрл.
– Виновный сознался! Перейдем к казни. Но сначала, немного правды. Сознаетесь ли вы в том, что использовали запрещенные церковью технологии.
– Да. – все так же тихо отвечал Хьюго.
– Сознаетесь ли вы в том, что вашими действиями и знаниями руководил антихрист.
– Да.
– Повторите то, что вы говорили на допросах, об богомерзком интернете, спутниковой навигации и прочей ереси.
– Я сознаюсь во всех грехах и прошу привести приговор в исполнение немедленно. – едва хватая воздух ртом произнес Эрл.
Члены орденов загудели. Казни они сто раз видели, а вот правду.
– Расскажите на смертном одре о своих тайнах. О тайнах Хьюго седьмого.
Хьюго седьмой оценил быстроту пробуждения, что обещал магистр. Мысли должны были быть чистыми. Они были слишком чистыми. Звенящая пустота, горечь и сухость во рту. Хьюго открыл глаза. Последними он помнил ванную комнату и Мигеля. Духота и запахи ударили по лицу. Хьюго обнаружил себя в рубахе на голое тело, привязанным к железному стулу.
– Я Хьюго седьмой. Папа германский, французский, римский. Епископ европейский! Господь накажет вас, за такое обращение со мной! Совсем осатанели!
– Ради бога, заткните папе рот! – крикнул кто-то из толпы и в пересохший рот папы отправилась тряпка.
Почти тридцать лет Хьюго не чувствовал этой беспомощности. Он снова в яме, куда в наказание его сбросил отец. Но в этот раз люди чужие, и они не сжалятся над ним. Мантии зашевелились. Через тела Хьюго смог увидеть сидящего на коляске безногого мужчину. Ему подали ноутбук. И силой заставили положить руки на клавиатуру.
– Продемонстрируй чем занимается папа, королева, немцы. И твоя смерть будет легкой и быстрой.
Хьюго задергался и замычал.
– Сиди тихо, содомит несчастный! Клоун!
Экран освятил измученное лицо Эрла. Знания Эрла раньше были доступны даже ребенку. Сейчас же захваченные верой умы, считали колдовством, простые действия пользователя. Его стращали госпитальерами, что привезут чудодейственное средство, что развяжет ему язык и руки. Но пока что, все его мысли и все его тайны оставались при нем.
– Яви нам свои тайны!
Чужие пальцы, перемотанные пластырем, коснулись руки Эрла. Он сжался, ожидая пыток. Пальцы ловко подняли рукав и воткнули иглу. Эта боль не шла в сравнении с той, что он испытывал, когда ему отрубали ноги. Холод пошел вверх по вене.
– Эрл. Это физраствор. Когда я скажу три, пригни голову. А сейчас делай то, что они хотят. – шепот палача был четким и настойчивым. Он не угрожал и не пугал. Эрлу подумалось, что нужно долго тренироваться чтобы одним голосом внушать доверие.
До этого момента Эрлу хотелось просто и поскорей умереть. Но этот приказ, заставил его снова ожить. Раны вновь заболели, порезы засаднили. Эрл опустил пальцы на клавиатуру.
– Покажи оружие святой войны!
Шум веселья наверху, на земле усиливался. Будто кто-то стучал по трубам палкой.
Железная ржавая дверь слетела с петель и в цементной пыли показались вооруженные воины в парадных плащах.
– Никому не двигаться!
– Три! – зазвенело в ушах Эрла и он, пригнул голову к обрубкам своих ног.
На секунду, бункер погрузился в гробовую тишину. Но только на секунду. Лязг лезвий и щелчки курков нарушили ее.
Ричард оглядел толпу с высоты трех ступенек. Похитители папы. Черти. Хьюго сидел у самой стены и сучил ногами, пытаясь освободиться от крепких веревок. Что за изверги могли так поступить с наместником бога? Безногий, свернувшийся к клубку на старой коляске.
– Дьявольские огнестрелы! – крикнул кто-то в мантии. Было уже тяжело разобрать кто есть, кто. Большинство свечей погасло, кресты на запястьях стали черными пятнами, оттенки мантий слились.
– К оружию! – приказал Ричард и без того полный бункер стали заполнять солдаты.
Коляска Эрла неслась очень быстро. Он вцепился одной рукой в кресло, другой в компьютер. Старый, тяжелый, с обшарпанной крышкой и выцветшими наклейками. Бункер был маленький, поэтому Эрл предположил его катают по кругу. Над головой свистели пули и звенели клинки. Эрл чуть приподнял голову. Перед ним развернулась настоящая бойня. Солдаты размахивали мечами, рубя чужую плоть. Братья, что были одинаково одеты и так радушно приветствовали друг друга, сейчас бросались друг на друга. Над его плечом показался пистолет и над ухом прогремели два выстрела, что оглушили его. Спаситель, прикрывался им как живым щитом, пряча голову за спинку кресла и держа пистолет на вытянутой руке. Колеса его кресла подпрыгивали на чужих телах. Им пробивали дорогу, закрываясь как живым щитом. Но шепот, над не оглохшим от выстрела ухом, внушал чувство безопасности.
Под прикрытием солдат Ричард пробрался к папе и порезал веревки. Хьюго вынул изо рта тряпку и плюнул на пол скупую слюну.
– Ваше святейшество, вы целы? – спросил Ричард, от него несло перегаром, как никак праздник, но глаза были совершенно трезвыми.
– Я в порядке! Убивайте всех, кроме монакийцев. Они спонсируют королевство.
– Как мне узнать их, ваше святейшество?
– Да всех вали, господь разберется! – в сердцах выкрикнул папа и спрятался за широкую спину капитана.
Ричард кротко кивнул в ответ и поспешил присоединиться к своим солдатам. Врага практически не осталось. В порыве паники большинство переубивало друг друга.
В дыму от пороха и сигарет, папина бодрость играла злую шутку. Он метался, натыкаясь на стены и тела, повисшие на перилах. Хьюго остановился отдышаться и тут же увидел несущуюся на него коляску с Эрлом. Папа приготовился к смерти под колесами инвалидного кресла, закрыв лицо руками, но его тут же втолкнули в темный коридор.
Выстрелы и крики становились все тише и тише, будто убавляешь громкость у телевизора. Папа запнулся о трубу и упал по локоть в мутную вонючую воду.
– Встать!
– Я сделаю все что вы хотите. Не убивайте! Это грех! – заскулил папа, не поднимаясь из канавы.
Хьюго резко подняли на ноги, и он увидел знакомое с детства лицо. Единственный друг, с которым можно быть самими собой.
– Марго! Слава богу! – папа повис на шее женщины, сжимая мантию на спине мокрыми руками.
– Хватит на сегодня бога. – Марго крепко обняла Хьюго в ответ. – Ты цел? Что это было?
– Я понятия не имею!
Эрл наконец осмелился поднять голову. Он видел папу Хьюго лишь однажды, по телевизору. Папа казался ему пугающим, как и вся церковь. Внушительным, сильным, почти сверхъестественным существом. Его голос заставлял людей вторить ему, скрестив пальцы, стоя на коленях.
На деле это был невысокий мужчина. Стройный, но жилистый. Бледное лицо, красная шея, растрепанные волосы с проседью. По телевизору он брезгливо давал целовать костяшки своих пальцев. Сейчас же он хватал за руки стоящую напротив высокую и худую брюнетку с загорелыми обветренными щеками. Тыкал ее пальцем в живот и грудь, а она его в ответ. Они вели себя как дети. Опасные и влиятельные дети.
Эрл скрипнул коляской.
– Подожди нас, мы то без колес. – сказала женщина и его святейшество расхохотался.
Эрл не ответил. От страха пересохло в горле. Раны, что нанес ему орден наблюдателей горели и ныли.
– Куда мы идем? – спросил Хьюго.
– К школе святого Якова. Ее ведь еще не снесли? – Марго ухватилась за ручки кресла и повезла Эрла впереди себя.
– Понятия не имею! – буркнул папа.
– Бывшая восьмая школа. Я недавно читала одну книгу, изданную до ядерной войны. Там описывались подземные ходы Клермона, построенные во время второй мировой войны, когда Франция была оккупирована немцами. Я сравнила их с картой. И поэтому предложила Льюису провести собрание орденов именно здесь. Отсюда пять путей отхода.
– Льюису?! Так он организатор?
– Он спонсор. Если бы ты пришел к началу, увидел бы кучу закусок!
– Я вообще приходить не собирался! Я не помню, как оказался здесь. Был в своих покоях и на! Я уже привязанный к стулу с вонючим носком во рту.
– Не помнишь? – Марго остановилась, развернула к себе Хьюго, рассмотрела лицо, оттянула нижние веки. – Что ты пил? Или ел?
– Утром яйца, и два бокала вина после благословления.
– Уверен? Дыхни.
Папа покорно выдохнул в лицо Марго.
– Больше ничего не принимал? Как себя чувствуешь?
– Голова слегка болит, пить хочется дико.
– Вино было открыто?
– Слуги всегда открывают бутылку при мне. Из моего погреба. И я пил не один. Магистр! Он дал мне кое-что. Какой-то порошок. Сказал, что я взбодрюсь.
– Роман! Что мы говорили о веществах? – теперь голос повысила Марго.
– Не называй меня так! Никогда! Тем более при посторонних! – папа толкнул Марго и та едва не свалилась в грязную канаву.
– Что мы говорили?
– Пить можно, употреблять нельзя. – протянул папа.
– Алкоголь обостряет, либо притупляет чувства и характер. Наркотики их меняют и выворачивают. Поэтому для храбрости пьют. Не закидываются! Тебе же не шестнадцать лет, чтобы тащить в рот всякую дрянь, в надежде стать кем-то другим.
– То есть, ты хочешь сказать, что магистр Антоний специально дал мне тот порошок. Он знал о похищении? – Хьюго засуетился на месте. – Подожди! Как ты провезла сюда лекарство? Почему мне не сказала?
– Не знаю о ком ты, но он точно виноват. Сейчас половина одиннадцатого. Мы успеем ко всенощной. Никакого похищения не было. Ты все это время провел в молитвах и подготовке к службе.
– Не всенощная, а вегилия! Ты ответишь на мой вопрос?
– Да у меня вообще культурный шок случился. Я сначала задницу отбила на долбаном коне, потому что машину нельзя, а как выяснилось, они тут все на пежо раскатывают.
– У нас тут не каменный век, даже телевидение есть, а канцлер подарил полководцам, что первые вступили в ряды освободителей святых земель, телефоны. Три джи, две камеры, все дела.
– Телевидение, смартфоны, а ночные вазы из окна выливают!
– Телевидение легче восстановить, чем канализацию. Были тут одни умники, собирались всю систему отладить. Но они видели мой золотой писсуар, пришлось их ослепить и вывезти за город. Страдает в общем водоснабжение. Ничего, дойдем до святых земель и заживем. Там воды чистые. Марго, какого дьявола ты не рассказала мне об это обрубке?
– Чистые? Были у меня паломники, в Иордане искупались, приехали все в жутких язвах, кожа отваливается, зрение отказало, дыхательная система тоже накрылась задницей. Они до порога не добрались, от них фонило, как от обогащенного куска урана. Пришлось расстрелять на месте и вывезти.
– Ну отменять уже поздно.
– Не думаю, что у них останется время на купания. Турция заселена слабо, но за границей. Там восстановление идет полным ходом. Они посылали ко мне парней, обучить их медицинскому искусству. Пятьдесят рыл. Читать не умеют. Научила их делать пункции и лапаротомию. Уж не знаю, что из этого вышло.
– Что там с Ватиканом?
– Почти двести двадцать восемь человек с учетом женщин и детей. Стены выставили, но периметр маленький. Выглядит жалко, линия Мажино отдыхает. Я же врач, а не строитель.
– Марго. Почему ты скрыла от меня правду?
– Я тоже не знала, что к чему. Льюис позвонил мне и сразу предложил свою помощь. Лучше уж я, чем эти мясники, которые рано или поздно, добились бы своего.
– Почему ты не позвонила мне! – Хьюго громко шлепал ногами по воде.
– Ты бы вмешался и все испортил. Ты ведь не умеешь подчиняться. Я решила оставить тебя в блаженстве неведения. Я с самого начала решила выкрасть этого парня. В собственных целях. Наших целях.
– Я достаточно подчинялся. Мы обещали не скрывать друг от друга ничего.
– Прости. Я хотела, как лучше. К тому же, я не знала, что на тебя готовят покушение. Льюис тоже не причем.
За разговорами они добрались до люка. В грязной воде плавали тетрадные листы и учебники. Видимо дети сбрасывали их сюда через щели в полу туалета.
Марго полезла наверх, расставив руки и ноги на противоположные стены. Конечности скользили по дерьму.
Папа хихикнул.
– Помнишь, ты так лазала по дверным проемам и упала. Дядя Соломон тогда сказал мне, что, если ты еще раз куда-нибудь залезешь выше полуметра, он сбросит меня с той же высоты на голову.
– Тренировки не прошли даром. – крикнула сверху Марго. Проход сужался. И Марго уткнулась в холодный фаянс. Унитаз был плохо закреплен и с пары ударов сдвинулся и открыл круглый лаз.
В туалете пахло хлоркой, мочой и сигаретами. Как и в любом школьном туалете. Наступила тишина. Папа метался меж двух узких стен. Прошло минут десять, но папа уже собирался лечь в канаву и отдать себя на съедение крысам, когда сверху упала веревка.
– Обвяжи Эрла и полезай сам.
Подземелье осталось позади. Они расположились в одном из классов. Занятия в школе были отменены, в честь празднования начала похода, поэтому даже сторожа не было на вахте. Хьюго отмывал руки и лицо в меловой воде из ведра, Марго расчертила подобие карты на доске.
– Ты в хорошей форме. Не то, что я.
– Я живу на земле, меня не одевают десятки слуг каждое утро и не кормят с ложки.
– Но ты ведь можешь себе это позволить?
– Не знаешь, как пойдут немцы?
– Больше тебе скажу, я даже не знаю, как мои французы пойдут. Мне нужно подготовиться к службе. В голове поролон! Чертов Антоний. Я его четвертую!
– Когда меня уже убьют? – скромно спросил Эрл.
– Никто не собирается тебя убивать, – ответила Марго. – Дай осмотрю твои ноги. – Марго опустилась на колени перед Эрлом и коснулась воспаленной кожи на обрубках.
– Раны нужно обработать. Немедленно. – она вынула фляжку из-под плаща и обильно полила на обрубки Эрла.
Эрл вскрикнул и заерзал на стуле.
– Терпи! Или ты хочешь, чтобы тебя начали жрать черви?
Эрл отрицательно мотнул головой.
– Тебе ноги отпиливали и отрубили?
– Отрубили.
– У меня можно сделать рентген, посмотреть, что там с костями. Можно ли поставить протезы, – Марго отошла к учительскому столу, вывалила из стакана ручки и карандаши, дунула в него и протянула Эрлу. – Нужно помочиться.
Хьюго подлетел к парню и выбил стакан из рук.
– Нечего тут лечение начинать! Выкладывай, что ты собирался сделать с этой дьявольской машиной!
– Это не дьявольская машина, и вы это знаете, ваше святейшество. Я ничего не собирался делать. Те люди похитили меня и требовали, чтобы с помощью компьютера я следил за вами. Я пытался объяснить, что это невозможно, и что кроме вашего местоположения я ничего не смогу узнать.
– А что возможно? – Марго встала рядом с папой и оперлась на стол.
– Я узнал, что у монакийского ордена есть не только золото, но и деньги на электронных счетах, которыми не пользуется никто, после священного атомного огня.
– Много денег?
– Миллионы.
Папа и доктор переглянулись.
– А можно их оттуда как-нибудь достать? Настоящими деньгами. Бумажными. – спросил папа.
– Нет. Это же ограбление. – начала Марго, расхаживая по классу. – А библия говорит нам – не укради. Чего нам библия не говорит, так это не вымогай. Каждый официальный орден должен внести свою лепту в поход. Кто-то отправляет бойцов, мы помогаем им справляться с болезнями. Кто чем богат. А монакийцы богаты деньгами. Корабли. Лечение королевы. Она ведь еще жива?
– С утра была. – безразлично ответил папа, вычищая грязь из-под ногтей. – Гроб из жопы торчит уже больше полугода.
– Можно вы не будете больше ничего при мне обсуждать, а то с каждым вашим словом я все ближе к смерти.
– Все мы ближе к смерти, с каждой минутой. Но будет ли это смерть в кабинете литературы, в луже собственной мочи и слез? Либо это будет смерть в луже дерьма с гниющими обрубками, вместо ног, или это будет смерть в глубокой старости в окружении слуг, нарядных внуков, священника и делящих наследство детей, на шелковых простынях с кружевными кантами, в кровати с балдахином. Это решит один простой вопрос. – доктор достала свой телефон и показала ему фотографию странного устройства с лопастями. – Знаешь, что это и как этим пользоваться.
– Это военный дрон? Где…
– Ни слова больше. – доктор приложила ладонь ко рту Эрла. – Ты умрешь в глубокой старости, на простынях с кантами, и так далее.
За окном грянул залп и все трое вздрогнули. Давали салют в честь начала похода.
– У тебя есть в доверии человек, который сможет тебя отсюда вывезти? – спросила Марго.
– Ты! – зло выкрикнул Хьюго. – Хотя подожди ка…
Глава 8. Монстры за дверью
– Ваше святейшество! – раздался крик из-за двери, а затем хлипкая дверь кабинета литературы, где были наши герои оказалась на полу.
Ричард уже успел замарать новый казенный плащ кровью и сажей.
Папа сидел на столе, болтая ногами и изучая учебник литературы за пятый класс. В конце кабинета сидел Эрл, обхватив руками обрубки ног.
– Вы целы, ваше преосвященство!
– Святейшество. – поправил папа. – Мне удалось бежать, чудом господним!
Бруно недовольно хрюкнул. Чудом господним был его господин Ричард. Не развяжи он Хьюго, тот бы словил лицом пулю или был затоптан.
Бруно получив несколько тычков с разных сторон затих.
– Я смог вывести еретика, которого незаконно лишили свободы и подвергали пыткам. Теперь, он будет казнен как нормальный человек. По всем правилам.
Эрл оживился, но ничего не успел сказать. Несколько рук подхватили его и вынесли из кабинета.
– Ваше святейшество. Вы можете идти? Мы должны передать вас охране легата, они ждут снаружи. – Ричард поклонился и отошел к двери, давая папе место пройти.
– Нет! Во время ночного богослужения, я хочу доверить свою безопасность вам – капитан. Вы проявили себя сегодня, больше чем в других боях.
– Это большая честь для меня, быть подле вас, но ваше святейшество, прошу простите, что говорю о своих проблемах, но у меня пропала жена. С вашего позволения, разрешите мне…
– Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня. Матфей. – строго сказал папа. – Жен это тоже касается.
– Да. Ваше святейшество. – и они покинули школу.
В ожидании велигии все изрядно напились. И к полуночи, не все смогли начать молитвы, так как валялись у дороги, на лавках или под дверью пивной. Те, кто был на ногах, с открытым ртом слушали, а потом на разные пьяные голоса вторили молитве. Один Ричард молча шевелил губами, ища в толпе свою жену.
Нескольких упавших пьянчуг и отбившихся от родителей детей, затоптали при крестном ходе. В целом ночь прошла без происшествий и на утро тысячи солдат пешими и верхом стали покидать город. Жены, сестры и дочери плакали, провожая бравых воинов, бросались под копыта коней и пытались просунуть какой-нибудь еды с собой.
– Никогда не целовался? Мама не разрешала? – смеялась смуглая черная девица, над пареньком. – Эй! Роман еще ни разу не целовался!
– Он, наверное, заразный! Потому ему мать не велит!
– Зараза! Фу! Не подходите к нему! – завопили девочки. Мальчишка развернулся и бросился на утек. Маленький камень, брошенный в спину догнал его возле дома.
– Заразный! – кричали дети. – Убирайся отсюда заразный! Что бы мы тебя больше не видели! – второй камень был уже побольше и прилетел точно в лоб. Земля ушла из-под ног. Детские крики стихли.
Кровать прогнулась под чужим весом и Хьюго резко подскочил на кровати.
– Утро, ваше святейшество. – доктор Хейфиц сидела на постели, закинув ноги прямо в сапогах.
– Только половина одиннадцатого! Ты что, не устала? – вытирая пододеяльником пот со лба, возмутился папа.
– Так я отдыхала, а не шлялась по улицам с иконами на палках. Кардинал передает, что сегодня состоится предварительное слушание над выжившими членами ордена, что похитили тебя и Эрла и устроили вчера кровавую баню.
– Монакийцы есть?
– Конечно нет. С их то деньгами. Одевайся. Ты должен присутствовать.
– Обязательно.
– Конечно! Отправишь этих сраных активистов в поход, в противном случае, если они не готовы искупить свою вину служением богу, пойдут на виселицу.
– На корм мухам этих предателей. – Хьюго упал обратно на подушку.
– Я бы посмотрела. Ну, я видела, как вешают людей, но что бы они висели на всеобщее обозрение несколько дней, радуя глаза и носы прохожих – нет. Обычно на востоке сразу снимают и следующего.
– Да у вас на востоке и собак жрут!
– А у вас уже сожрали всех! – Марго потянула Хьюго за руку.
Папа присел на кровати, опустив голову.
– Шевелись! – доктор сняла со стула папское платье и бросила на кровать.
– Позови слуг.
– Эй! Я же тебя учила шнурки завязывать.
– Я до сих пор помню все пять способов шнуровки, но в кроссовках я уже лет двадцать не ходил.
Опять надо что-то говорить и смертельно охота спать. Папа сидел, разглядывая лоснящиеся лица советников и тощую рябую рожу магистра Антония. Лишь присутствие Марго возбуждало ностальгическую резвость. Когда они еще увидятся? Через семь лет, когда Марго приедет на подтверждение квалификации. Если ничего не случится с ней или министерством за время войны. Сбросит в сообщение свое фото со смешной подписью. Хьюго хотелось вновь остаться наедине с Марго. Ругаться матом, поносить всех слуг и пресвитеров. Обсудить очередного малолетнего любовник,. Марго прикурила бы две сигареты, протянула ему одну и щурясь засмеялась. Рассказала бы, как из-за ям на дороге опрокинула холодильник, рассыпала органы для продажи по салону и полоскала их в ближайшей канаве.
– Как доктор скажу, что казнь, это не гуманно. Но как христианин требую повесить их до обеда! – Марго стукнула стаканом по столу.
– Они говорили что-либо, в свое оправдания?
– Они лишены права голоса, ваше святейшество.
– Всякий грех и хула простятся человекам… – устало начал Хьюго.
– Не вырывай из контекста. – шепнула Марго.
– Что вы скажите, как очевидцы? Доктор Хейфиц, господин Фредериксон.
– Я скажу, что меня жестоко обманули, втянув в это поганое болото. Я собирался в вегилию, к его святейшеству, а попал на этот бал сатаны. – горячо завопил молодой мужчина с тонкими усиками. – Мой орден был опозорен, мои люди погибли просто так. Но я не держу в сердце зла, Господь не велит этого, и его воля, как поступить с этими людьми.
– Сколько человек от ордена монакийцев присутствовало, господин Фредериксон?
– Одиннадцать, все погибли, упокой господь их души.
– Горе – твоя утрата, брат Льюис. – Марго встала со стула. – Меня тоже обманом затащили в этот вертеп, люди, что орденские звания носили, что поклялись нести верность господу и слово его, а на деле чинили беззаконие, да еще и проклятым оружием пользовались. Кто если не мы, в отмщение за господа, в праве гнев его реализовать?
При слове проклятое оружие все опустили глаза в пол. Кардинал поглядывал на часы. Антоний чесал ладони о край стола. Папа откашлялся и все ждали его последнего решения. Казнить или помиловать.
Хьюго, перестал бороться со сном и стал бороться с памятью. Он уже несколько лет читает одно и тоже с бумажки, или открывает страницу нового завета наугад. Пришло время вернуться к болезненным подростковым воспоминаниям.
На улице стоит жара, но в развалинах храма, куда Сильвия запрещает ходить, прохладно и темно. Жестокий отец и брюзжащая мать давно мертвы и теперь Роман может разговаривать с кем угодно, не бойся порки или ямы. Кожу лица жжет после отбеливания, но парень терпит. Он должен вывести этот пигмент простолюдина.
– Создать конфликт. – говорит юноша.
– Найти слабую сторону. – отвечает черноволосая девчонка.
– И давить!
– А аргументы?
– Когда ты папа римский, аргументы идут в задницу. Долго еще, у меня рожа горит?
– Если хочешь приобрести благородную бледность лица, терпи, папаша – девочка корчит рожи.
– Не папаша, а ваше святейшество. К папе так обращаются. – надменно ответил мальчик.
– Тогда меня зови доктором.
– Когда уже харю помыть, доктор Хейфиц?
– Терпите! Ваше святейшество, еще пятнадцать минут, а потом пойдем к реке, ловить змей.
– Ваше святейшество. Каково ваше решение? – сухой голос кардинала вырвал Хьюго из воспоминаний.
– От ордена госпитальеров были только вы, доктор?
– Да, ваше святейшество. – ответила Марго. – Какое это имеет отношение, к этим скотам?
– Будем ли мы судить деяния членов орденов по закону божьему или по гневу женщины?
Заседание наконец оживилось. Никто больше не играл стаканом с водой, не сгибал бумаги, и не чесал мошонку через карман.
– Гнев человека не творит правды божьей. Пусть отправятся с остальными в земли христовы и там искупят свои грехи, или же будут казнены и отправятся в ад. Если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею… – лепетал папа, но его уже никто не слушал, все засобирались прочь. У всех были дела, после того город покинули основные военные силы, оставив бардак, и королеву при смерти. Оставленные без пригляда деньги, производство да бабы. Дел невпроворот, дай бог управиться, до завершения похода.
Не успел убежать лишь Льюис Фредериксон. Во время бойни в бункере он повредил ногу. Та опухла и при каждом движении приносила боль, но обращаться к врачам, где-то за пределами Монако было для него страшнее боли. Тем более здесь, в Клермоне, где каждый третий сморкается кровью, а королева дышит через трубку в горле.
– Господь все равно воздаст всем по заслугам. Вы порядке, брат Льюис?
Льюис активно закивал головой и даже прошелся по залу на больной ноге. Сам он за пределы Монако почти не выезжал, но байки о госпитальерском приюте для жаждущих и страждущих слышал. Что многие пропадают там без вести, а кто возвращается – лишены рассудка.
– Брат Льюис, вы хромаете.
– Оставьте его доктор, вам нужно к королеве. – встрял папа.
– Конечно, ее величество нуждается в ургентном обследовании…
– Да… – протянул папа. – Господь дал нам много сильных воинов и мало светлых умов. Лаборатории и фармацевтические заводы функционируют в половину силы.
– Все же ваша нога меня беспокоит.
Льюис наспех подписал все разрешения о выделении для королевы денег, специалистов и ресурсов. Плевать, поможет ей это или нет, лишь бы врачи-убийцы не прикасались к его ноге.
На лестнице он позволил себе кряхтеть и шипеть от боли, но доктору уже было плевать на его здоровье. Марго опустила жалюзи и включила телевизор. Транслировали вчерашнюю вегилию. На экране мелькал папа с разных ракурсов и иногда реклама замороженных завтраков, что можно употреблять даже во время поста.
– Так просто, что даже не верится. Должен быть подвох.
– Тебе придется отправиться в поход.
– Что? – Хьюго вскочил, опрокинув стул. – Что бы я шатался по пустыне, без благ цивилизации? Я папа римский, а не Моисей, прости господи! Я больше никогда не буду так жить! Аскезе пусть предаются буддисты и прочие еретики, а я христианин и не позволю лишать себя божьих благ!
– Хью, твои похитители все еще не найдены. Они могут шататься в подворотнях или по коридорам твоего дома. Основные военные силы в походе, даже банды надели казенные плащи, в стране начнется беспредел. Твои блага исчезнут за одну ночь, вместе с цветным металлом. Местные еретики чухнут волю. К тому же, если ты будешь сопровождать свое войско и поддерживать их дух, ты сможешь контролировать все их действия. Ты не знаешь, что есть за границей Французского королевства. Что оставила после себя ядерная война в отдаленных уголках Европы. Какие сокровища похоронила под развалинами. Каким технологиям удалось уцелеть на землях варваров и невежд. Там же горы невиданного дерьма, которые твои Ричарды и прочие хапуги будут грести себе в карман. А территория отойдет неизвестно кому. Ты ведь даже географии не знаешь!
– Я библию то не выучил, а ты говоришь о географии. Нельзя оставлять королевство. Когда Анна умрет, начнется битва за престол. Я должен выбрать самого достойного из самозванцев.
– Вместе с армией из королевства утекли все деньги, кроме тех, что есть у церкви. У тебя больше шансов сохранить их, отправившись в поход. Ты не знаешь будут ли они лизать тебе зад, или убьют как собаку. Вчера тебя похитили, и никто не знал об этом.
Хьюго молча ковырялся в зубах и кивал. Слова Марго были убедительны. А когда она кого-то убеждала, добром он не кончал. Тренировки, ночи без сна за священными писаниями, книгами по экономики и психологии. Упражнения в манипуляциях на паломниках. Одни были наивными, словно дети, другие видавшие виды. Главное добиться желаемого. В ход шло все, жалость, странные растворы в ампулах со смазанными временем названиями, водка и брага, колеса и порох, соблазнения и пытки. Цель могла быть самой плевой. От получения часов с чужой руки, до суицида испытуемого. Средства на выбор. Минет или фенобарбитал. Победил тот, кто первый увидел свой результат. Блеск золота или синеву трупных пятен. Амбициозным сиротам все было ни почем. Им принадлежало три тысячи квадратных километров, полуразрушенный храм, почти новая больница и небольшая библиотека. Знания без области применения. Свобода, ограниченная жаждой власти. Власть, изощренная дурным примером. С одной стороны доктора альтруисты, не гнушавшиеся чужими жизнями науки ради, наплевавшие на воспитания отпрыска. С другой стороны, работорговцы пуритане, не брезговавшие телесными наказаниями. После священного атомного огня многое изменилось, но не дети. Одни хотели стать как мама и папа. Мальчики хотели быть военными, спортсменами. строителями. Девочки – певицами, помощницами советников и на худой конец домохозяйками. Реже пробивались ученые, повара, учителя. Но все они гоняли мяч, играли в куклы и рисовали на остатках асфальта кусками засохшей извести. Никто не готовился к будущей профессии. Кроме двоих малолеток в богом забытом городе на бывшей территории Турции. Глава ордена госпитальеров и папа римский. С двенадцати лет убивали в себе любые принципы и готовились стать власть имущими в этом разрушенном мире.
