Артур Чилингаров
Под ногами остров ледяной

– По данным ледовой разведки, ледяной остров находится сейчас в районе с координатами 74°30’ с. ш. и 160° в. д. На остров высажена группа Константинова, которая подготавливает ВПП вот в этом месте, – с этими словами он развернул другую карту с планом ледяного острова. – ВПП решено сделать на речке, она здесь довольно широкая и прямая. Можно считать, что нам повезло, природа дала нам почти готовый аэродром.

– Вообще этот остров изобилует речками, – продолжает Павел Афанасьевич. – Вот, посмотрите, сколько речек пересекает остров: одна, вторая, третья, четвертая. В будущем, я думаю, вы сами сможете устроить ВПП на одной из них.

Первоочередной задачей для вас является доставка на лед трактора. Трактор уже на аэродроме, разобран и готов к отправке. До ноябрьских праздников запланировано четыре рейса Ли-2. Самолет может брать тонну груза, трактор весит около четырех тонн – как раз четыре рейса. Кроме трактора, обязательно надо доставить один домик. Весит он немного, и мы перевезем деревянные щиты вместе с трактором.

Хочу вас предупредить, что трактор нужно доставить обязательно до праздников, иначе сорвете весь план перевозок и застрянете здесь на неопределенное время.

– Сколько всего груза надо перевезти? – спросил Углев.

– Всего нами запланировано перевезти на вашу станцию свыше семидесяти тонн грузов. Сразу после праздников прибудут сменные летные экипажи, и самолеты Ил-14 будут летать на остров круглосуточно, делая по пять-шесть рейсов за сутки.

– Как долго мы будем сидеть здесь? – задал вопрос Валера.

– Завтра на остров для разведки вылетаем Артур и я, остальные полетят недели через две, когда будет переброшена основная часть грузов.

Чилингаров:

Первое ноября. 11.00 Москвы. Летим с ПАГом на ледяной остров. В кабине Ли-2 – командир Нижне-Колымского объединенного авиаотряда Владимир Александрович Седляревич и командир летного отряда Лев Афанасьевич Вепрев.

Груз – продовольствие, палатка КАПШ. Летим навстречу солнцу. Внизу бесконечные белые поля, трещины, будто штрихи на белом листе бумаги. Под ровный гул моторов я задремал…

Самолет сделал глубокий вираж. От толчка я проснулся – и сразу к иллюминатору. Солнца не было. В сумеречном свете я отчетливо увидел остров. Его нельзя было не увидеть. Он разительно отличался от окружающих льдов. Среди белой заснеженной пустыни выделялся громадный серый монолит почти правильной четырехугольной формы. Три его грани мне были хорошо видны, четвертая терялась вдали… Остров был огромен. По краям его тянулся вал торосов. Отчетливо виднелись русла рек.

Вот и конец маршрута Ленинград – Москва – СП-19. Я дома, ведь на долгие 365 дней ледяной остров станет для меня и моих товарищей домом.

Вспомнилось, как перед отъездом грузили домики в Ленинградском аэропорту. К окну одного из них прилип желтый листок клена. «Как марка на конверте», – подумал я.

– Интересно, каким он будет, наш дрейф? – спросил тогда кто-то из ребят. Никто не ответил, но все подумали о том же. Каким он будет, дрейф СП-19?

Внезапно возникшая перед самолетом красная ракета прервала мои мысли. Самолет резко выпрямился и пошел на посадку…

На краю ледяного острова у небольшой бухточки две палатки КАПШ. В них вторую неделю живет группа Юрия Константинова. В течение последних лет Юра руководил тремя дрейфующими станциями, а сейчас возглавляет группу, которой поручено подготовить полосу для приема самолетов Ил-14. Наш Ли-2 пока сел на лыжах прямо на лед бухты. Две недели назад таким же образом здесь была высажена группа Константинова. В нее входят участники экспедиции «Север-21» Иван Михайлович Шариков, Толя Николаев, Володя Гвоздков. Из нашего состава здесь Толя Быков.

Ребята встречают нас у самолета. После короткого совещания Гордиенко улетает, а я остаюсь здесь, на острове.

Вспоминают

Дмитрий Юрьевич Пурим
председатель правления ОАО «Совфрахт»

Магия Чилингарова

Общение с Артуром Николаевичем по делам Ассоциации Полярников, организации экспедиций дает бесценный практический опыт, который я стараюсь применять на практике. Работать с ним – это огромный труд и огромная ответственность, потому что этот человек ради достижения порой одному ему известной цели не терпит легкомысленного отношения или непрофессионализма. Его личная ответственность – за успешную реализацию, за жизни всех членов экспедиций, за честь страны – не дает ему спать в прямом смысле слова за много месяцев до самой экспедиции. У него непримиримое отношение к тому, что может быть противопоставлено достижению очевидной для него цели. Это могут быть субъективные и объективные обстоятельства, или отношение к делу человека, который не выкладывается на 100 %. Такая требовательность делает его похожим на Амундсена, при этом у Артура Николаевича есть свои факторы отработки рисков, которые, возможно, еще предстоит изучить науке.

Первый – человеческий фактор. Умение подбирать людей, проверенных и надежных – одно из главных качеств опытного руководителя успешных экспедиций.

Второй – технический фактор. Он привлекает специалистов высшего класса, при этом во многие технические тонкости с немалой степенью глубины погружается сам и право на окончательное решение оставляет за собой. Его лучшее слово одобрения: «Годится!» – звучит зачастую по аналогии с гагаринским «Поехали!». Известно, что его эрудиция в технической области распространяется от океанологии до дирижаблестроения.

Но я хотел бы остановиться на третьем факторе – умении влиять на «обстоятельства непреодолимой силы». Возможно, этот тезис вызовет улыбку, но только не у тех, кто был свидетелем или участником «особых критических ситуаций». Беспрецедентные экспедиции – такие, как перелеты в Антарктику на ИЛ-76 (1986–1992 гг.), сверхдальние перелеты на Ми-26 в Арктике (1999 г.) и Антарктике (2007 г.), спасение «Михаила Сомова» (1985 г.) – не могли состояться без его личных отношений с «небесной канцелярией». Иначе как чудесным не назовешь возвращение со дна океана экспедиции на «Мирах» в 2007-м. Так, из-за удара о поверхность льда аппарат остался без связи и видеосигнала, а затем чуть не вышел под работающие винты «Академика Федорова», были и другие сложности, которые нам с мостика не было видно. Наперекор всему триумфальное возвращение со дна Северного Ледовитого океана завершилось благополучно. Как происходит магическое воздействие Чилингарова на обстоятельства? Думаю, что этого он сам не знает точно и (или) не расскажет никогда. Но этот механизм работает, ведь каждая из упомянутых экспедиций зависела от миллиона непредвиденных критических обстоятельств. Любое из них могло стать решающим.

Мне достоверно известна ситуация, произошедшая во время сверхдальнего полета на одномоторном Ан-3Т (2002 г.), который проходил в нереально тяжелых погодных условиях, почти без видимости. После многочасового перелета через Южный океан и над Антарктикой опытный пилот запросил у Чилингарова разрешение на возвращение в связи с плохим прогнозом. Велика была вероятность того, что район посадки на Южном полюсе из-за отсутствия видимости обнаружен не будет и на возвращение запаса топлива уже не хватит. Чилингаров уверенно сказал, что видимость будет, и приказал продолжать полет по заданному курсу. Сам при этом снял звезду Героя, сжал в кулаке и руку положил в карман. «Чтобы легче было опознать», – как он объяснил позже. Потом обернулся на своего не менее отчаянного спутника – Фредерика Паулсена. Тот читал книгу по репродукции и материнству, связанную с профессиональной деятельностью. «И в этот момент я подумал, – уже через много лет признался Артур Николаевич, – какой он счастливый человек: не знает, что жить нам, возможно, осталось несколько часов…» Я уверен, что это был внутренний Чилингаровский юмор, а не мысль обреченного человека. Храбрый тот, кто не теряет самообладания в любой ситуации. На что положился Артур Николаевич – на свои способности или интуицию – неизвестно, но он принял такое решение… Умение договариваться не только с техникой и людьми, но и с тем, что я аккуратно называю «обстоятельства непреодолимой силы», безусловно, дано Чилингарову. Самое удивительное, что через 30 минут видимость стала приемлемой для продолжения полета и совершения посадки на голову американцам. Это не пример безрассудства или авантюризма. Такие способности даются единицам, и его друзья иногда этим пользуются. Если «Локомотиву» предстоит сложный матч, ему лично звонит президент или первый вице-президент РЖД и просит, чтобы Артур Николаевич сходил с ним на футбол. А вот на зимнюю Олимпиаду он не попал. К счастью, на летней в Сочи присутствовал и болел за наших. Я говорю об этих фактах не без некоторой иронии, но я в магию Чилингарова верю.

Фредерик Паулсен
президент компании «Ферринг», почетный консул РФ в Лозанне, Почетный полярник России

Впервые я встретил А. Н. Чилингарова на Северном полюсе, где он помогал организовать экспедицию. Трудно сказать, кто он больше – ученый в политике или политик в науке. На мой взгляд, это устроитель, организатор. Он осуществляет связь между наукой и политикой и обеспечивает возможность проектам становиться успешными. За годы дружбы и общения с ним для меня стали очевидны некоторые правила, которым Чилингаров следует без изменений. Он никогда не останавливается, никогда не перестает путешествовать, никогда не перестает работать и никогда не перестает заниматься новыми проектами. Нестандартных и оригинальных решений в его жизни было немало, и он всегда достойно ведет себя в критических условиях. Например, мне вспоминается ситуация, в которой мы оказались, когда летели на Южный полюс в одномоторном самолете Ан-3. Такое было впервые, обстановка довольно сложная, и мы заблудились в облаках. Запомнилось, как Чилингаров, не теряя самообладания, смог всех успокоить и избежать паники. Работать с любым выдающимся руководителем бывает либо очень трудно, либо радостно и неожиданно. Я полагаю, что работа на Чилингарова всегда очень стимулирует людей, и любому, кто станет его подчиненным, не будет скучно. Если говорить о планах, о том, что мне было бы интересно сделать вместе с Чилингаровым, то в обозримом будущем мы задумали осуществить перелет с побережья Сибири через Северный полюс на дирижабле.

Могу добавить, что в моей жизни немного было нестандартных людей, сравнимых с ним. Единственный, с кем я встречался и кто напоминал бы Артура, – это Санта Клаус.

Михаил Николаевич Красноперов
руководитель полярных экспедиций, представитель А. Н. Чилингарова в Европе

Первый навсегда

1959 год. Помню как нас, 25 новобранцев-курсантов училища, поселяют в комнате, где наутро появляется энергичный усатый паренек Артур, который начинает всех будоражить и вокруг которого сразу все закипает и крутится. Вскоре все 25 человек подружились между собой, особенно – мы с ним, потом стали дружить и наши родители, а теперь дружат уже и наши дети.

С юности я вижу, как Артур всегда стремится быть первым. Как-то раз готовимся к спартакиаде, а у нас в училище был такой курсант Михайлов, чемпион Ленинграда по бегу на короткие дистанции. На спартакиаду от нас выставили Артура. Тот парень так вальяжно вышел, ну чемпион же, мол, чего мне тут с ними состязаться, а Артур вдруг раз, его и обогнал! Это был для того парня такой позор! На протяжении пяти лет, пока мы учились, он уговаривал Артура при каждой встрече еще раз посоревноваться, но Артур отказался и так и остался победителем.

Хоккей: Артур – южный человек, обмотается шарфом, наденет шапку, ноги еле стоят на коньках, но он – капитан команды. Это стремление к лидерству в нем сохранилось на всю жизнь, и, к счастью, быть лидером у него получается.

Красота – страшная сила

Однажды у нас в училище выступала известная в то время певица Тамара Тауба. Артур как-то пробился открывать и закрывать на сцене занавес, меня взял с собой подручным. Открывался занавес с помощью ручной лебедки и собачки в качестве фиксатора, и если ее отбросить, лебедка начинала раскручиваться, поэтому надо было все время за этим следить. И вот стоим мы за сценой вдвоем (один держит – другой заменит, если устал). Выходит Тамара Тауба – красивая, яркая, известная, Артур как открыл на нее глаза, так и смотрит, не отрываясь, и в этот момент отпустил ручку, которую крутил, и забыл набросить собачку. В итоге ручка пошла назад! И вот этой металлической ручкой ему перебило нос! На всю жизнь подпортилась восточная красота. Кровь льется ручьем! Что делать? «Мишка, – говорит, – поехали в клинику скорей, пока кровь идет!» – «Почему?» – спрашиваю. – «А мы же застрахованы! Надо узнать, сколько за страховку заплатят!» Нас тогда страховали на пять рублей в месяц. Вот так молниеносно он принимал решения и, несмотря на беду, умел сразу же заглядывать вперед.

Сидим мы как-то раз в училище после увольнительной. Когда после увольнения кто-то опаздывал (например я), командир роты спрашивал: «Почему опоздал, курсант Красноперов?». Я начинал придумывать всякие истории, например: «Там у бабушки кран сломался, вода потекла, нужно было отремонтировать…» Обычно командир роты говорил: «Все понятно, три наряда вне очереди!», и я шел их отрабатывать. Если приходил Чилингаров и ему командир роты задавал такой же вопрос: «Курсант Чилингаров, вы почему опоздали?», он очень откровенно, с открытой улыбкой говорил: «Да я проспал…» – «Ну что ж, – вздыхал командир, – садитесь, курсант Чилингаров». Благодаря его очаровательной улыбке и обаянию ему все сходило с рук!

Забава молодости

Когда он был начальником дрейфующей станции СП-19, я в этот момент был начальником ледового морского патруля. Мы работали на чистой воде на научно-исследовательском судне «Азимут», обследовали положение кромки льда для судоходства и передавали данные, с учетом которых суда направлялись, огибая опасные участки. Лед двигался с севера на юг, а их ледяной остров подходил к этой кромке очень близко, и мы приняли такое мальчишеское решение – встретиться! Забава молодости. Это происходило в самом начале экспедиции, мы поговорили по рации, он был веселый, ледовая обстановка сложилась очень легкая, и я попросил: «Давай-ка Артур, подготовь нам баньку!» Там был механик – Толя Быков, с золотыми руками парень, сделал баню-сауну, которую все очень любили. И вот уже по этому пути на станцию СП-19 мной был направлен пароход. Конечно, это было бы нарушением трудовой дисциплины с моей стороны, что там говорить, но это был такой мальчишеский авантюризм. Артур не мог править льдиной, а я, обойдя все инструкции, пошел навстречу. Но – в последний момент была дана команда сверху: «Прекратите заниматься забавами, возвращайтесь и занимайтесь своей работой!». Так нашу встречу пришлось отложить.

Таких людей, как Артур, я больше не знаю, это штучный товар. Но у нас есть наставник – всеми любимый Николай Александрович Корнилов, он примерно такого же характера, тоже штучный товар. Работать под Чилингаровым я бы не хотел, но вот полететь с ним на аэростате в точку Северного полюса в 2017-м – годовщину погружения «Миров» на дно Ледовитого океана – мне было бы интересно. В этом случае я готов выполнять любые поручения!

Александр Дмитриевич Жуков
Первый заместитель Председателя Госдумы, Президент Олимпийского комитета

Как и все граждане России, знаю Артура Николаевича Чилингарова давно. Познакомились мы в начале 90-х, вместе работали в Первой Государственной Думе.

Хорошо помню нашу первую совместную поездку на футбольный матч Госдумы с украинской Радой. Играли на центральном стадионе. Трибуны полны, в том числе пришло все тогдашнее руководство Украины. В конце матча, когда счет был 3:0 в нашу пользу, тренер меня заменил. Я пошел, сел на лавочку, а вместо меня на поле вышел Артур Николаевич. Ему дали мяч, и он сразу же прорвался по краю поля к воротам соперника и нанес удар страшной силы. Попал в штангу. И на весь стадион раздал громкий звон. Сзади меня сидели две молодые украинские девушки. И тут одна другой и говорит: «А если бы деда раньше выпустили, какой бы сейчас счет был?..»

Артур Николаевич очень любит спорт, и мы с ним очень много разных спортивных проектов реализовывали. Но эта история запомнилась мне на всю жизнь.

Глава 2
Есть СП-19!

 
…Пусть легла на лица нам
Арктики печать.
Сердцем нашей станции
Дизеля стучат…
 

Текст песни участника дрейфа «СП» В. Пигузова.

Евсеев:

Красный диск солнца медленно закатывается за горизонт. На бледно-голубом, совершенно чистом небе зажигаются звезды. Поселок мягко охватывает ночная тень. Морозный воздух обжигает лицо. На воротнике шубы и на козырьке шапки серебрится пушистый иней. Под ногами протяжно скрипит снег.

Рядом с аэродромом стоит приземистый деревянный сарай с покосившейся дверью. Там часть нашего груза, очень небольшая часть. Основной груз, доставленный сюда из Ленинграда, лежит рядом под открытым небом. Хаотически разбросаны щиты от домиков, ящики, бочки… Все это надо разбирать, раскладывать, выбирать груз, необходимый в первую очередь…

На следующее утро принялись за работу. Леня, Эд, Валера и я пошли в сарай, искать и отбирать нужные грузы. Сарай забит ящиками снизу доверху. Немного свободного места осталось только у самого входа. Карабкаемся по ящикам под самый потолок и протискиваемся в глубь сарая. Тотчас раздается грохот стаскиваемых ящиков, скрип железа, смех, шутки.

– Химия! – кричит Валера сверху, высвобождая ящик из-под мотков кабеля. Это он нашел ящик Эда с гидрохимическими материалами.

– Где Р-1? Кто видел Р-1? Да где, скажите же, черт возьми, Р-1? – горячится и сердится Леня, пытаясь найти ящик с передатчиками. Он перекантовал добрый десяток тяжеленных ящиков сверху вниз, его самого уже не видно, только доносится откуда-то из середины его голос.

– Ребята, никто не видел связку буров? Длинный такой сверток, в мешковине? – допытывается Михаил Иванович.

– Что это за ящики, откуда они взялись? – не выдержал Эд, оттаскивая в сторону третий, набитый чем-то тяжелым ящик. – Ох уж эти радисты, набрали тут бог знает что, теперь разбирайся за них! Вот буква «Р» написана, значит, их, – горячился Эд.

Из узкого промежутка между ящиками показалась голова Леонида Васильева. Он недоверчиво посмотрел на ящики и покачал головой:

– Не мои.

– Как не твои? – воскликнул Эд. – Чьи же тогда?

Работа прекращается. Все вылезают из своих углов и рассматривают неизвестные ящики.

– Да что на них смотреть, давайте вскроем! – предлагает Валерий.

Леонид берет топор и вопросительно смотрит на меня и Эда.

– Вскрывать?

– Давай! – соглашаемся мы.

Несколько ударов топором – и крышка сбита. Все с нетерпением разрывают бумагу. Показываются детали какого-то прибора. С минуту все молчат, соображая, что бы это могло быть.

– Да ведь это же эхолот, – наконец воскликнул Леня. – Саруханян, твои ящики!

– Да я и не видел их раньше почему-то! Ей-богу, не видел, – смущенно говорит Эд под общий хохот.

– Еще раз!.. Еще раз!.. Еще взяли! – разносится над аэродромом громкий голос Волдаева.

Маленький Ли-2 содрогается и скрипит под усилиями десятка людей, пытающихся протащить через узенький люк широкую, весом около тонны, ходовую часть трактора. Тяжелая махина прочно застряла в люке – передняя ее часть более чем наполовину вошла в самолет, а задняя, оказавшаяся несколько шире, чем отверстие люка, опирается на кузов грузовика. Усталые, вспотевшие люди пятый час заталкивают это громоздкое и неуклюжее сооружение в самолет. Восемь человек, находясь в самолете, тянут за крепкие канаты. Четыре человека изо всех сил подталкивают эту махину сзади, из машины.

– А ну, еще взяли!.. Раз-два, взяли… – снова, в который раз командует Володя. Дрожат от напряжения канаты, руки и плечи ребят. От разгоряченных тел идет пар. Всем жарко, несмотря на тридцатиградусный мороз. Проклятое железо не поддается ни на миллиметр.

– Володя, ну что ты так без толку командуешь? – раздраженно начал Эд. – Надо ведь за одну сторону тянуть сильнее, а вторую только поддерживать. Иначе ничего не получится, хоть до утра тут возись!

Володя бросает канат и обиженно смотрит на Эда:

– Ну и командуй сам, если ты такой умный! – недовольно говорит он.

Эд берет канат и кричит:

– Левая сторона – подготовиться тащить! Правая – поддерживает снизу! Раз-два, взяли!.. Еще взяли!

Самолет сильно накренился в сторону, что-то затрещало, но тяжелая махина словно приросла к месту. На этот раз заспорили все сразу, каждый обвинял другого в неумении и нерасторопности. Наконец, накричавшись, устроили перекур. Страсти улеглись. Молчание…

Паузу нарушил Миша Судаков:

– Мужики, надо не так, – спокойно и негромко начал он. – Всем надо сначала набок его… а потом поднажать сзади…

– Да пробовали уже, Миша, не получается! – устало сказал кто-то.

– Надо еще раз попробовать!

Все молча заняли свои места.

– Сюда еще кто-нибудь, – попросил Миша, – вот так. Тяни кверху за эту часть, – говорит он Горбунову. – Саруханян, командуй, больно уж у тебя голос зычный!

Все рассмеялись.

– Раз-два, взяли! – командует Эд. Стальная махина вздрогнула. – Еще взяли!.. – изо всех сил закричал Эд. Неповоротливое сооружение медленно, со скрипом влезло наконец в самолет…

Вечером я сидел в теплой и уютной комнате Александра Ивановича Паршина. Впервые я встретил его на острове Диксон в 1962 году, где под его непосредственным руководством делал свои первые шаги в оперативной прогностической работе. Александр Иванович – страстный любитель-охотник и рыболов. Все свободное время он отдает реке и тундре. В награду за труд Арктика отдает ему свои богатства: жирных, необыкновенно сочных гусей, омуля, чира, нельму.

Александр Иванович сидел на широкой тахте, положив на стол крепкие мускулистые руки, и расспрашивал меня о Москве, Ленинграде, моей работе и планах на будущее. Он давно не выезжал на Большую Землю, отпуск проводил на реке, в тундре.

– У меня там выстроена настоящая дача, – добродушно улыбаясь, говорит он. – Даже душ сделан. Летом, когда у нас в тундре бывает жара, придешь с рыбалки потный, мокрый, разденешься и поливаешь себя прохладной водой из душа. Вот только комарья много. Без накомарника далеко не уйдешь. Приехал бы ты ко мне летом, вот бы порыбачили!

Вошла Анна Никитична, супруга Александра Ивановича, и поставила на стол тарелку со строганиной.

– Давай, Миша, отведай моей строганинки, – сказал он.

Здесь, в Арктике, под строганиной понимают мелкую стружку из свежезамороженной рыбы, приправленной особым образом приготовленным соусом, состоящим из перца, томатного соуса и чеснока. Строганина у Александра Ивановича просто изумительная. Операция ее приготовления доведена до искусства. Рядом с тарелкой Анна Никитична поставила чашку с соусом. Я взял тонкий замороженный ломтик рыбы, окунул его в чашку и положил в рот. Холодный ломтик с соусом сразу растаял во рту, оставив нежнейший аромат. Никто не умеет так делать строганину, как Александр Иванович. Обычно строганина хоть немного, но пахнет сырой рыбой, часто попадаются кости и хрящи, соус бывает то слишком острый, то, наоборот, лишен своего специфического аромата. У Александра Ивановича, видимо, есть секрет приготовления… А впрочем, секрет ли? Наверное, просто большой опыт рыбака и страстное увлечение любимым делом.

Поздно вечером возвратился я в гостиницу.

– Что слышно от Артура? Как он там? – спросил я Эда.

– Ничего пока нет, ждем телеграмму…

От всех:

«…Первая ночь на льдине, – записывал в это время в свой дневник первые впечатления Артур. – Первые неполадки. Вышел из строя приемник, промучились всю ночь и решили, что сгорела лампа. Но запасных пока нет. Говорят, приехал начальник – и все стало ломаться.

…3/XI-1969 г. С утра ждали самолет. Уже отчаялись. Пошли с Константиновым смотреть место для лагеря, прошли два с половиной километра вместо физзарядки. Вдруг шум – летит Ли-2. Побежали обратно. Привезли основную часть трактора. Стало легче, видимо, план выполним. Молодец, Лев Афанасьевич!»

В столовой все жадно выспрашивали Артура о первых впечатлениях об острове.

– Нормально, хорошо устроились, – улыбаясь говорил Артур и тут же, посерьезнев, добавил: – Ребята, к седьмому ноября надо открывать станцию. Завтра полетит «стартовая пятерка»: Прозоров, Углев, Васильев, Сериков и я. Наша задача там собрать трактор, домик, смонтировать как следует радиостанцию и начать четырехразовые метеорологические наблюдения. Работы очень много. Нам помогут Константинов со своей группой.

Утром на аэродроме провожаем товарищей. Настроение у всех бодрое, приподнятое – близка цель, к которой все стремились с осени. Ребята по металлическому трапу взбираются в самолет, звучат напутственные слова. Взревев моторами, Ли-2 взлетел с заснеженного аэродрома и взял курс на север…