Артур Бенджамин Рив
Золото богов
ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ.
Мы с Кеннеди переглянулись. Аллан заметил в руке Крейга записку, которая была адресована мне.
– Ничего не понимаю, – продолжил Нортон в сильном волнении. – Сначала у меня крадут кинжал. Затем вы говорите, что его использовали для убийства Мендосы. Теперь это… Если кто-то смог проникнуть в музей, чтобы взять кинжал, то он сможет влезть и ко мне, чтобы осуществить любую угрозу мести – неважно, настоящую или выдуманную.
Взглянув на это под таким углом, я решил, что Аллан волнуется не зря. Но потом до меня дошло, что моя ситуация не лучше. Я нес ответственность за то, что рассказал эту историю читателям газеты. Может быть, некая невидимая рука поразит меня даже раньше, чем Нортона?
Кеннеди взял обе записки и внимательно рассмотрел их. Как раз в этот момент к лаборатории подъехал автомобиль, и мгновение спустя мы услышали стук в дверь, которую Крейг запер после появления Нортона. Я открыл ее.
– Профессор Кеннеди здесь? – спросил меня вновь прибывший. – Я один из санитаров городской больницы, что рядом с моргом. У доктора Лесли там своя лаборатория. У меня сообщение для профессора Кеннеди, если он дома.
Крейг взял у него конверт со штампом отделения полиции, где работал коронер, и вскрыл его.
– «Мой дорогой Кеннеди, – прочитал он вполголоса. – Я был занят исследованием крови, извлеченной из раны Мендосы, в которой, вероятно, был яд. Но пока мне нечего сообщить. Это, несомненно, малоизвестное вещество. Кроме того, прилагаю к этому сообщению письмо, которое прислал мне какой-то чудак. Стоит ли мне отнестись к этому серьезно или можно не обращать внимания? Лесли».
Когда Кеннеди развернул сообщение коронера, на пол упал небольшой бумажный листок. Я машинально поднял его и держал в руке. Когда Крейг закончил читать, я взглянул на листок и обнаружил там еще одну копию знакомой угрозы.
Не успел санитар уйти, как снова раздался стук в дверь.
– Ваши книги, профессор, – сообщил студент, который работал в библиотеке за скидку в оплате обучения. – Бланки на них я заполнил, сэр.
Он прижимал к себе огромную стопку книг, доходившую ему до подбородка, и пытался водрузить ее на стол. Стопка развалилась, и из книги под названием «Новый и старый Перу» вылетел простой белый конверт. Кеннеди увидел его раньше любого из нас и подхватил.
– А вот и угроза для меня, – сказал он, открывая конверт.
Там, конечно же, тоже оказался маленький листок бумаги с надписью, сделанной грубыми, корявыми буквами:
ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ.
Мы молча смотрели друг на друга и на нарисованный под надписью кинжал инков, красноречиво свидетельствовавший о намерениях автора письма.
Что это значило? Кто послал эти предупреждения?
Один Кеннеди, казалось, отнесся к этому делу как к чисто научной проблеме. Он взял все четыре листка бумаги и разложил их перед собой на столе, еще раз осмотрел, а затем внезапно поднял глаза.
– Они идеально подходят друг к другу, – тихо сказал Крейг, собирая их. – Все края по линиям разрыва бумаги совпадают: это четвертушки одного и того же листа. Четыре предупреждения, адресованные тем, кто может выяснить что-то касающееся этой тайны.
К этому времени к Нортону, похоже, вернулось самообладание.
– Ты собираешься бросить это дело? – напряженно спросил он.
– Теперь меня ничто не заставит прекратить расследование, – угрюмо заявил Крейг.
– Тогда нам следует держаться вместе, – медленно произнес Аллан. – Мы все, похоже, в одной лодке.
Он поднялся, чтобы уйти, и пожал нам на прощание руки.
– Я продолжу расследование, – повторил Кеннеди, глядя на послания тем особенным цепким бульдожьим взглядом, который я так хорошо знал.
Глава IV. Охотники за сокровищами
Вскоре после ухода Нортона дверь лаборатории снова мягко приоткрылась.
Это была сеньорита де Мендоса, выглядевшая еще прекраснее, чем когда-либо, в простом черном траурном платье, неестественно бледная, отчего ее чудесные, хотя и испуганные глаза казались еще более блестящими.
– Надеюсь, у вас ничего не случилось? – спросил Кеннеди вместо приветствия, предлагая сеньорите сесть в мягкое кресло. – В любом случае я рад оказанному мне доверию.
Девушка с уважением оглядела множество приборов, собранных Крейгом за время борьбы с преступностью. Она вряд ли понимала их назначение, но они явно произвели на нее сильное впечатление.
– Нет, – пробормотала она, – ничего нового не произошло. Но вы просили меня сообщить, если я еще что-нибудь вспомню.
Она произнесла это с таким видом, словно признавалась в чем-то дурном. Было очевидно: о чем бы ни шла речь, сеньорита знала это все время, но только теперь, не без борьбы, заставила себя рассказывать об этом.
– Значит, вы что-то вспомнили? – мягко спросил Крейг.
– Да, – тихо ответила Инес, а затем с усилием продолжила: – Я не знаю, известно вам это или нет, но мой род очень древний, один из старейших в Перу.
Кеннеди ободряюще кивнул.
– Давным-давно, во времена уже после Писарро, – заторопилась девушка, уже не пытаясь подбирать слова, – один из моих предков был убит кинжалом инков.
Она снова замолчала и огляделась, очевидно всерьез испугавшись своей откровенности. Но невозмутимость Крейга и обстановка его современной научной лаборатории, казалось, подействовали на нее успокаивающе.
– Я не могу рассказать вам подробности этой истории, – продолжила юная латиноамериканка. – Мне они неизвестны. Но мой отец их знал. Это была какая-то страшная тайна, и он никогда мне о ней не рассказывал. Однажды, когда я спросила его об этом, он велел мне молчать, добавив, что мне надо еще немного подрасти, чтобы узнать все.
– И вы думаете, что это может иметь какое-то отношение к делу? – уточнил Кеннеди, пытаясь вытянуть из Инес все, что было ей известно.
– Я не знаю, – честно ответила Инес. – Но вам не кажется странным такое совпадение: через сотни лет после убийства нашего предка мой отец, последний из рода по прямой линии, убит таким же образом – пропавшим кинжалом инков?
– Значит, вы слышали мой разговор с профессором Нортоном? – выпалил Кеннеди. В его тоне не было недоброжелательности, скорее это была неожиданная проверка ответной реакции.
– Вы не можете винить меня за это, – просто сказала она.
– Да, не могу, – улыбнулся Кеннеди. – И я ценю вашу сдержанность, а также то, что вы в конце концов пришли, чтобы все рассказать. А совпадение действительно странное. Возможно, у вас есть какие-то предположения, – настойчиво продолжил он. – Что-то, что вы чувствуете, хотя и не можете объяснить?
Он наклонился вперед, пристально глядя ей в глаза, словно пытаясь прочитать мысли девушки. Инес на мгновение встретилась с ним взглядом, а затем отвела глаза.
– Вы слышали, что мистер Локвуд сказал о связи с мистером Уитни, мистером Стюартом Уитни с Уолл-стрит? – наконец отважилась она спросить.
Кеннеди по-прежнему не сводил глаз с ее лица, пытаясь вытянуть из нее как можно больше информации, так неохотно выдаваемой.
– Мистер Уитни чрезвычайно интересовался бизнесом в Перу и добычей там полезных ископаемых, – медленно продолжила сеньорита. – Он финансировал экспедиции профессора Нортона. Я… я боюсь этого мистера Уитни!
Ее спокойный поначалу голос возвысился и задрожал от волнения; лицо, прежде бледное от сильных переживаний, теперь налилось румянцем; она тяжело дышала, с трудом сдерживая эмоции.
– Боитесь его? Почему? – спросил Крейг.
Больше Инес не таилась. Открыв так много, она, похоже, почувствовала, что должна продолжать и рассказать все о своих страхах.
– Потому что он… – продолжила она. – Он знает одну женщину… которую знал мой отец! – Казалось, внезапная вспышка огня осветила ее темные глаза. – Женщину из Трухильо, – добавила она, – сеньору де Моше.
– Де Моше, – повторил Кеннеди, вспомнив имя и необъяснимую заминку во время нашей первой беседы с сеньоритой де Мендоса. – Кто эта сеньора де Моше? – спросил он, изучая Инес с таким видом, словно она находилась под объективом микроскопа.
– Перуанка из старинной индейской семьи, – ответила девушка столь тихо, будто эти слова были вырваны у нее силой. – Она приехала в Нью-Йорк со своим сыном Альфонсо. Вы помните его… вы встречались с ним. Он учится здесь, в университете.
И снова я отметил, как по-разному Инес произнесла два имени – матери и сына. Очевидно, между ней и этой сеньорой существовала какая-то вражда, какой-то барьер, но к Альфонсо это не относилось.
Кеннеди потянулся к университетским спискам и нашел имя Альфонсо де Моше. Этот Альфонсо был, как он и сказал нам, аспирантом в инженерной школе и, следовательно, не учился на курсах, которые вел Крейг.
– Вы говорите, что ваш отец знал эту сеньору? – переспросил Кеннеди.
– Да, – ответила девушка все тем же тихим голосом, – у него были с ней какие-то дела. Я не могу точно сказать, что это было, я не знаю. В плане светского общения, конечно, все было по-другому. В Лиме наши семьи принадлежат к разным кругам.
По ее тону я понял, что существовали расовые предрассудки, разделявшие потомков индейцев и тех, кто имеет древнее испанское происхождение. Однако не это было причиной ее отношения к сеньоре де Моше: ведь предубеждение Инес явно не распространялось на Альфонсо.
– Сеньора де Моше ведет дела с мистером Уитни? Или они просто друзья? – спросил Кеннеди.
– Полагаю, что она доверила ему вести некоторые свои дела. Де Моше живут в отеле «Принц Эдвард-Альберт», и мистер Уитни тоже. Думаю, они часто видятся, – ответила Инес.
– Хм, – задумчиво произнес Крейг. – Сдается мне, вы тоже знакомы с мистером Уитни?
– Не очень хорошо, – сказала девушка. – Конечно, я встречалась с ним. Но обычно он приходил к моему отцу, когда тот был в своем офисе с мистером Локвудом. Я мало что знаю о нем, кроме того, что подобных ему вы, американцы, называете… продюсерами? Инвесторами?
Очевидно, Инес старалась быть откровенной, рассказывая о своих подозрениях, даже более сильных, чем у Нортона. Но я не мог избавиться от чувства, что она еще и пыталась защитить кого-то, хотя и не собиралась для этого сознательно навести нас на ложный след.
– Я постараюсь увидеться с мистером Уитни как можно скорее, – пообещал Кеннеди, когда сеньорита де Мендоса поднялась, чтобы уйти. – И с сеньорой де Моше тоже.
Хотя Инес общалась только с Крейгом, а не со мной или Нортоном, от меня не укрылось, что она вздохнула с облегчением. Уходя, она снова пробормотала слова благодарности, а Кеннеди еще раз повторил, что она должна рассказывать обо всем, что будет иметь хоть какое-то отношение к делу.
– Довольно своеобразная фраза об этой сеньоре де Моше, – заметил он, когда мы остались одни. – «Она доверила ему вести некоторые свои дела».
– Да, – согласился я. – Ты полагаешь, что эта женщина могла использовать Уитни для каких-то своих целей?
– Или Уитни использует ее, – предположил Кеннеди. – Мне еще так много нужно сделать, причем немедленно, а я едва знаю, с чего начать. Мы должны изучить их обоих как можно скорее. А еще это сообщение от доктора Лесли, насчет яда… Я должен по крайней мере начать собственный анализ образца крови, который извлек из раны убитого. Уолтер, могу я попросить тебя оставить меня в лаборатории одного? Мне нужно, чтобы меня никто не беспокоил.
Поскольку я и так должен был написать что-то новое для газеты об этом деле, я удалился в соседнюю комнату, где вскоре принялся деловито стучать по клавишам пишущей машинки. И внезапно понял, что за чувство испытывал Кеннеди, когда ему казалось, что за ним следят. Возможно, я услышал шаги снаружи и бессознательно отметил это? В любом случае у меня возникло именно такое чувство.
Я перестал печатать и резко повернулся в кресле. И сразу же уловил мимолетное движение: кто-то отпрянул от окна – и это на втором-то этаже! Я не смог понять, кто это. Но там действительно кто-то был, и мельком увиденные черты лица показались мне ужасно знакомыми, хотя я и не смог опознать их владельца. Во всяком случае, это событие заставило меня почувствовать себя крайне неуютно, особенно после только что полученных писем с угрозами.
Я вскочил на ноги и побежал к двери. Но было уже слишком поздно. Незваный гость исчез. И все же чем больше я думал об этом случае, тем больше уверялся в том, что должен попытаться по возможности проверить свое смутное подозрение.
Я надел шляпу и поспешно направился в университетскую справочную. Там я выяснил, что у Альфонсо де Моше в тот день были занятия в университете, он должен был присутствовать на лекции примерно за час до происшедшего. Так как я все равно был свободен, то разыскал нескольких его профессоров и расспросил их о нем. Как я и ожидал, они сказали, что он был отличным студентом, хотя слишком тихим и сдержанным. Все его устремления, казалось, были направлены только на постижение инженерного и в особенности горного дела. Я заключил, что, очевидно, он тоже был заражен азартом охотника за сокровищами, несмотря на свое индейское происхождение. О его жизни за пределами лекционного зала и лабораторий было известно на удивление мало. Профессора знали, что он жил с матерью в отеле в центре города, – вот и все. Казалось, вне занятий ему почти не о чем было разговаривать с другими студентами. По всей видимости, он был бесконечно далек от общественной жизни университета. Все выглядело так, что Альфонсо приехал в Нью-Йорк, чтобы подготовиться к поискам зарытого клада. Неужели его тоже заманило в свои сети Золото богов?
Размышляя о запутанности событий, о странных действиях Локвуда и об амбициях Уитни, я зашагал тем же путем обратно в лабораторию, убежденный, что де Моше шпионил за нами, по крайней мере некоторое время. Возможно, он видел, как к нам приходила Инес.
Внезапно до меня окончательно дошло: пикировка взглядами между де Моше и Локвудом вызвана тем, что Альфонсо относился к Инес не просто как к знакомой. Возможно, его побудила подслушивать не только охота за сокровищами, но и ревность.