Артем Савенков
Так и живем
Я выберу…
– Босс, все кончено. Деньги ушли, их не отследить, люди перекрылись, нам их не найти… ― из трубки раздался голос Бориса.
Он искренне сожалел, ведь это все означало, что он лишается работы и части своих денег, которые он, хоть не в таком большом количестве, но тоже вкладывал в общее дело, и оно сгорело у нас на глазах.
– Спасибо, Борь… ― сказал я, больше не в состоянии хоть что-то добавить.
Он по голосу понял, что я хотел бы ему сказать большое спасибо за работу, за то, что он делал. Этот сотрудник всегда был верен идее, и без него я бы не поднялся так высоко, но, к сожалению, с этой высоты придется упасть и очень больно.
Я положил трубку. Рука не хотела совать смартфон в карман, для этого не хватало сил, пальцы дернулись, и телефон полетел на бетонную лестницу. Хоть высота была небольшая, устройство могло бы разбиться вдребезги, но к счастью, на нем был специальный чехол, который смягчил падение, и, кажется, телефон не повредил свои жизненно важные части. Сил хватило поднять бутылку и запрокинуть ее.
На лестнице послышались шаги поднимающегося человека. Обычно все пользуются лифтом, на наших этажах можно было слышать только тех, кто либо ждет лифта, либо уже выходит из него. Через несколько мгновений появился Володя, сосед-профессор, возвращался из университета. Он был в костюме лимонного цвета и с большой коричневой кожаной сумкой. Володя застал тот момент, когда я корчился от только что выпитого виски. Мне пришлось подвинуться к стенке, чтобы он мог пройти к себе в квартиру. Но он молча остановился на одном уровне со мной, положил сумку рядом и сел на нее, расстегнув перед этим пару пуговиц на своем пиджаке.
– Как дела? ― спросил профессор, слегка повернув голову в мою сторону и поглядев на мои ботинки.
В этот момент я понял, что Володя ― единственный, кто за последнее время спросил, как у меня дела. Причем не ради приличия, ему действительно хотелось это знать, и такому человеку можно было выговориться, не боясь за последствия.
– Отвратно… ― ответил я, с трудом сдерживая слезы, которые норовили вылиться из глаз.
Чтобы облегчить свое состояние, я глотнул еще виски и протянул бутылку Володе. Он одним махом снял пиджак, повесил его на перила, выхватил бутылку и сделал большой глоток.
– Рассказывай… ― ответил Володя и на душе стало легче.
Никого. Я выберу ни-ко-го!
Патриот
― Что там? ― спросила девушка, поправив чепчик на голове.
Вокруг все выглядели напряженными. А как иначе? Не каждый день мимо ваших краев проходит огромное войско. Совсем неподалеку от местного поселения шли походом в богатые земли варяги. Здешние земли воинам были неинтересны, поживиться особо нечем, а еды для похода было достаточно. Про варягов люди только и слышали различные байки ― об их неимоверной силе и боевых навыках. Кто выходил с ними на поле боя, редко выживал, а оставшиеся говорили, что в этих людях что-то большее ― звери, боги, но точно не такие как мы. Когда гонцы пришли с вестью о варягах, то все перепугались, но народ, понимая, что в этих землях им делать нечего, особенно в Красноградичах, поселение-то совсем небольшое, немного расслабился, хотя в душе и таился страх за свою жизнь.
– Не знаю, похоже на детский крик!
Напряжение росло. Хоть на улице было уже не лето, ребята обливались потом. Их послали разведать ответы на некоторые животрепещущие вопросы: ушли ли варяги, что осталось после них, есть ли опасность?
– Ну так иди и проверь! ― у девушки сдали нервы, и она крикнула, подвергнув всю группу неимоверной опасности.
Если бы их услышали, то проблем было бы не избежать. От ее крика все испугались и теперь пытались попрятаться кто куда. Выглядело это нелепо, даже немного смешно.
– Там вроде никого нет, только пепел. Да какой-то сверток, завернутый в мантию! ― сказал самый младший из группы, осознав, как глупо они сейчас выглядят.
Группа замерла. Они нашли небольшой ров, все вместе аккуратно выглянули из-за него и проверили обстановку – было тихо.
– Ты куда? ― крикнул парень, что стоял самым первым, увидев, как девушка смело встала и пошла вперед.
Она шла навстречу звуку. То ли испытывая материнский инстинкт, то ли просто забыв о страхе, она решила все проверить сама, не дожидаясь своих несмелых друзей.
– Если там ребенок, значит, и люди, не иди туда! ― крикнула в спину подруге одна из девушек, но шагающая вперед смелячка уже не обращала на это внимание.
Компания замерла в ожидании, самые робкие приготовились бежать, остальные с раскрытыми ртами смотрели, что произойдет в эпицентре событий.
– Мне кажется, они его забыли! ― сообщила друзьям о находке девушка, взяла ребенка на руки и начала нежно его качать, малыш явно был чем-то недоволен.
– И что мы будем с этим делать? ― скорчившись, предложил «самый смелый», глядя на ребенка.
Малыш на руках девушки довольно быстро успокоился. Остальные стали оглядывать место, но поживиться особо было не чем. После нескольких минут поисков все выстроились в круг и начали совещаться, что им делать дальше.
– Мне кажется, его надо взять собой, он совсем маленький и погибнет без нашей помощи. Тем более, судя по остаткам костра, они ушли уже достаточно давно… ― предложила новоявленная нянька, легонько укачивая малыша.
Опыт у нее уже был, она помогала маме воспитывать двух младших братьев и сестру. Все застыли в ступоре. Решение было очевидным, но каждый боялся сделать неверный шаг.
***
Прошло тринадцать лет.
– Кто это? В своем войске я такого не видел! ― поинтересовался воевода, увидев молодого парня.
Тот ловко махал топором ― но не настоящим, а деревянным, ― из раза в раз лихо расправляясь с двумя, а то и тремя крепкими противниками.
– Это Хельмут! ― усмехнулся лысый дядька, который так же пристально наблюдал за юнцом.
– Неместный, что ли? ― предположил воевода, не отрывая глаз от бойца.
Парень за время разговора одолел нескольких противников и приступил к следующим. Соперники в своем арсенале имели мечи, луки и щиты, Хельмут же в одной руке всегда держал топор, во вторую периодически брал другие орудия, не прибегая к защите.
– Местный, местный! ― не прекращая ухмыляться, говорил лысый мужик.
– Тогда почему этот юноша не у меня на службе? ― воевода задал вопрос очень громко, чтобы интересующий его человек услышал.
Но боец так был увлечен поединками, что даже не заметил этих слов.
– Молодой он еще! ― тихо проговорил лысый, не обращая внимания ни на что, кроме поединка.
– Как это молодой? Смотри, как мужиков кидает, по телосложению ― все двадцать! ― изучив Хельмута, насколько это можно, сказал воевода и сделал шаг вперед, чтобы еще лучше его рассмотреть.
– Ошибаешься… Ему только тринадцать недавно исполнилось! ― защищая бойца, сказал мужик и тоже сделал шаг вперёд.
– Не может быть! Слишком уж он крепкий! ― удивился воевода, но старался не показывать при людях, как сильно он изумился.
– Хельмут, а Хельмут! ― крикнул лысый бойцу, и тот на некоторое время остановил бой и повернулся. ― Скажи, сколько тебе лет?
– Тринадцать исполнилось! ― ответил Хельмут, подождав несколько секунд.
Других вопросов не последовало, поэтому он повернулся и принялся опять громить противников. Казалось, все вокруг знали этого парня, но только не воевода, он подолгу отсутствовал дома, периодически выбираясь то на защиту города, то просто был в длительных походах.
– Ну-ка разойдись, ребзя, дайте-ка парня проверить! ― насмешливо сказал воевода, и замыленные мужики разошлись.
Среди них был один из бывших служивых, это могло бы насторожить, но самоуверенность играла свое дело.
– Не боишься?
– А стоит? ― улыбнулся Хельмут.
Он и вправду не похож был на юнца ― около двух метров ростом, мускулистый, с длинными светлыми волосами, перевязанными лобной повязкой вокруг головы. Из одежды на нем были старые лохмотья, испачканные пятнами крови, что то и дело прыскала, когда он наносил противникам мощные удары.
Воевода взял меч в правую руку, щит в левую, так он обычно поступал с настоящим оружием, его стойка была отработана годами. Он уже не раз разбивал выскочек ― что на игрушечных орудиях, что на поле боя. В нынешней победе он был уверен больше чем на сто процентов. Хельмут самонадеянно взял два топора, не рассчитывая защищаться даже перед таким именитым соперником. В его душе царила безмятежность. Время подходило к бою, народ замер. На всех близлежащих улицах повисла тишина.
После нескольких секунд изучения друг друга воевода вальяжно сделал первый шаг и решил нанести удар по Хельмуту. Старый опытный воин опасался, что сила его удара окажется для молодого парня слишком мощной и что он может повредить юнцу что-то. К своему удивлению, воевода почувствовал, что его меч без труда заблокировали, и с другой стороны на него уже стремительно летела рука с топором, от которого он чудом спасся благодаря своему щиту. Удар был настолько сильным, что воеводу немного откинуло, чего он совершенно не ожидал. На момент показалось, что даже в боях не приходилось сталкиваться с такой силой. Придя в себя, воевода настроился на серьезный бой.
Дальше все шло не по сценарию. Полился шквал мощных ударов, от которых щит начало трясти. Воевода не мог придумать ничего лучше, как просто защищаться, в душе появился страх, в какой-то миг начало казаться, что он дерется не с человеком, а с кем-то свыше. Он не мог придумать, с какой сущностью можно было сравнить оскал и зверскую хватку. Хельмут наносил удары все большей и большей силы, а затем издал дикий рев, которого перепугались все, кто был рядом, даже собаки завыли и бросились вон. Щит разлетелся на куски. От удара обухом по руке вылетел меч. Воеводу пронзил дикий страх, он позабыл, что Хельмут сражается деревянным орудием, и стал пятиться назад, стараясь отползти подальше от противника. Хельмут же тихо шел за ним по пятам, в какой-то момент приблизился вплотную и бросил топор. Старый воин закрыл глаза, ожидая окончания дней своих. Не почувствовав никакой боли, он очнулся и увидел рядом с собой топор, воткнутый в слегка влажный песок, и сразу понял, что Хельмут не собирается его добивать, а жаждет продолжить поединок.
– Кто ты такой? ― дико закричал воевода, все еще оправляясь от поединка, страх не давал встать на ноги, тело онемело.
Хельмута уже не удивляла такая реакция, поэтому он просто смотрел вперед, ожидая, пока противник объявит о своей капитуляции.
– Это ребенок варягов. Они его забыли в наших краях, так он тут и вырос, ― сообщил лысый мужик, и воевода с ужасом посмотрел на молодого парня.
***
С этого момента Хельмута взяли в ряды защитников города. Его, казалось, ничего не интересовало кроме оружия и оттачивания навыков боя.
– Зачем тебе эти топоры? Они ведь стоят слишком дорого! ― спросил один из сослуживцев, когда Хельмут на его глазах приобрел себе два новых орудия у торговца.
По размеру они были большими, казалось, обычный воин не сможет их поднять, даже купцы не рисковали их трогать, делегируя эту задачу рабочим. Ручка исписана странными узорами, как у викингов, железное основание черное, с изображениями животных, лезвие настолько острое, что волос, плавно летящий по воздуху, разрезался на две части, только притронувшись к металлу.
– Это именно то, что я хотел! ― коротко ответил Хельмут, с диким, первобытным выражением на лице осматривая свою покупку.
Купцов уже не удивляло, что этот боец свободно крутил оружие в руках, словно это были не топоры, а ветки с деревьев. К тому времени слух о непобедимом варяге прошелся по всей близлежащей округе и максимально отбивал желание нападать на крепость.
– А вдруг это обман! ― шепотом сказал сослуживец, чтобы продавец этого не услышал.
Среди проезжих купцов изредка попадались недобросовестные, обманывали граждан. Последние, как правило, понимали это спустя время, когда было уже поздно. Все воины знали, каким должен был быть меч, и без труда отличали один металл от другого, оценивали качество и надежность каждого. Хельмут же был любителем других видов орудий, непопулярных в местных кругах.
– Нет, Микола, это точно они! ― ответил Хельмут, и всем, кто находился рядом, показалось, что рисунки на рукоятях словно ожили и теперь отсвечивали серебром.
Купец рассказывал, что эти топоры имеют давнюю историю. Когда-то жили два брата-варяга, на плечах которых была судьба целого королевства. Оба были искусные воины, каждый был предводителем. Никто и никогда не мог завоевать их земли, а сами они периодически грабили соседей и всегда оставались безнаказанными. Но однажды умер король, и они захотели занять его место. Когда это получилось, возник вопрос, кто же будет предводителем этих земель ― старший или младший. В итоге они схлестнулись в бою друг с другом. С детства у них было два одинаковых топора ― с большой историей, которая не дошла до нынешних дней. Именно этими топорами братья начали драться, когда вступили в бой друг с другом. С тех времен в народном фольклоре живет легенда о братоубийстве, чуть ли не вошедшая в религию варягов. Королевство вскоре было разгромлено, и знаменитые топоры переходили к другим людям, пока не попали к еще одной знаменитой личности.
Один из лучших бойцов великого Рагнара заинтересовался той историей и топоры попали к нему. Среди варягов наиболее устрашающими и опасными воинами были берсерки ― вместо щита они во вторую руку брали еще один топор или молот и бесстрашно шли вперед, пугая противника не только своим внешним видом и диким криком, но и абсолютным бесстрашием перед глазами смерти. В народе говорили, что один такой воин стоил десятерых, а порой и двадцати. Приспешник Рагнара был безжалостен ко всем, именно поэтому он получил славу берсерка. Однако в одном из набегов и он был убит. После битвы войско простилось с ним в самых почетных варяжских традициях, положив в горящий драккар его топоры. Несмотря на то что орудие должно было быть утеряно, его обнаружили где-то в Европе и распознали как-то самое.
Видно было, что купец, рассказывая историю, сам в нее не особо верит, ведь уже столько раз пересказывал ее, пытаясь продать товар как можно дороже. Но сейчас, увидев, как топоры преобразились в руках Хельмута, перестал сомневаться в своих же словах и даже немного ужаснулся, почувствовав что-то мистическое. Он поспешил удалиться, забыв даже пересчитать плату, что взял за товар.
***
Шли годы, набеги прекратились, захватчики, наслушавшись историй о славном воине и разбитых пух в прах недругах, уже не рисковали соваться. Красноградичи, бывший когда-то небольшим поселением, вырос в большой город, окруженный крепостной стеной. Зажиточное население становилось богаче, народ – беднее. Главу Красноградичей, князя Велеслава, мирная жизнь совсем расслабила, он, любивший все, что связано с роскошью, стал покупать себе все больше драгоценностей, но как-то ему было мало. Обычные люди уже странно на него посматривали. Дворяне, которые то и дело обирали своих людей, даже близко не могли быть похожими на владыку. На князе было настолько много золота, что блеск от него мог ослепить любого, кто посмотрит в солнечный день на своего правителя. Жадность крепчала, налоги ужесточались, временами возникали конфликты, люди пытались бунтовать, однако стражи справлялись со своей работой четко и довольно быстро ликвидировали такие вспышки.
В городе стал намечаться застой, вроде люди позабыли о нападениях, живи себе и радуйся, но дворяне настолько расслабились, что стали заботиться только о своем достатке. Защитники перестали напрягаться и просто бездельничали целыми днями, они уже привыкли к лени настолько, что порой неделями напролет только ели и спали, за исключением случаев усмирения несогласных, которых становилось все больше с каждым днем.
Ростиславу – одному из самых работящих стражников, что любил свою работу – досталось самому первому. Сначала ему понизили жалование, а спустя несколько дней уволили, посчитав его наиболее подходящим кандидатом для этого – решили, раз он молод, значит, сможет найти себе другое занятие. Других защитников, тех, кто содержал свои семьи, оставили пока в покое. Затем подобные истории зазвучали со всех сторон. Серьезные волнения начались, когда стражникам у ворот крепости сначала пришлось работать без смен, а потом их количество у ворот стало сокращаться все больше. Итогом этих «реформ» стало то, что периодически в охрану пришлось выходить воеводам, что было верхом неуважения для них. Воины копили недовольство, однако ни во что серьезное это не выливалось.
Князь Велеслав радовался, что деньги остаются в казне, которую он уже считал своим кошельком. Делиться с народом он не хотел и становился все более вспыльчивым, если кто-то хоть намекал, что надо бы поумерить пыл в растратах. Однажды даже в бешенстве казнил одного из придворных за слова о зажиточности. Поэтому все приближенные молчали, за что им позволялось подбирать с барского стола.
Слухи летели быстрее ветра. Проезжавшие по местным землям купцы сталкивались с бедными людьми, с которыми не то что торговать было невозможно, народ приходилось еще и подкармливать. Слава о Красноградичах и его правителе в виде историй и баек полетела дальше ― вместе с проезжающими людьми. Одни слушали и поражались, насколько может быть алчным правитель, другие воспринимали это с радостью, понимая, что у них не так все плохо, а третьи наматывали себе на ус, понимая, что эту землю можно будет легко завоевать.
Долго так продолжаться не могло, и народ стал все чаще собираться, чтобы обсудить обстановку. Жизнь крестьян ухудшалась, торговцы почти не имели прибыли, некоторые люди сталкивались с голодом. Появились первые инициаторы заговора, они хотели толпой идти к князю, чтобы защищать свои права, но этому так и не суждено было случиться.
Нагрянула беда. Гонец примчался к вратам и поспешил сообщить ужаснейшую новость ― в часе езды от их земель огромное войско. Национальность не разобрать, но их много, они с оружием и настроены решительно. Люди попрятались в свои дома и принялись искать хоть что-то, что могло бы их защитить. Войско напряглось, князь с испуга стал собираться в поход, только не на врага, а ровно в противоположную сторону.
– Так, вот ты, самый сильный! Иди воюй за наши земли, с ним еще ты, ты и ты, а еще те, кто на страже, остальные за мной! ― князь огласил людям свою «тактику», которая повергла в шок всех жителей.
Большая часть армии пошла за князем, который, казалось, уже был собран и готов бежать куда подальше от города. Правитель решил оставить оборону крепости горстке людей, уменьшив шансы на спасение до минимума. Воины пошли за своим владыкой, так как именно он платил деньги, остальное было не нужно.
Послышался легкий шум, будто кто-то кричит издалека. Он все усиливался, и вот уже из-за горизонта появилась первая линия вражеского войска, она приближалась к стенам, а сзади добавлялись и добавлялись ряды. Пока народ готовился дать отпор, князь уже исчез, и о нем никто не вспоминал, некоторым на душе даже стало легче, ведь скоро муки прекратятся.
Несмотря на полное недоверие к «тактике», объявленной князем, было решено придерживаться его плана, поэтому люди, объявленные защитниками крепости, уже прощались со своими близкими, понимая, что идут на верную смерть. Хельмут сидел на бочке, морально себя подготавливая. Несколько мужиков носили все необходимое для боя, стаскивали все, что только можно из оружия: старый ненаточенный меч, вилы, огромные колы, щиты, мелкие и большие ножи. Несколько человек, помогая друг другу, вынесли те самые топоры, приобретенные Хельмутом. Узоры на них стали мерцать еще ярче, чем обычно, несмотря на то что небо было затянуто облаками. Люди дивились и воспринимали это, как на чудо.
Хельмут погрузился в транс. Голоса для него перестали быть слышны, казалось, он смотрит в стену, но не видит ее, смотрит сквозь нее, туда, откуда приближается ненавистное войско, с которым ему придется драться. В душе его не было место страху, телом овладело животное начало. Народ, который сначала собирался вокруг него, пытаясь помочь, стал бояться. Вокруг Хельмута стала сгущаться такая грозная аура, что теперь люди больше боялись находиться рядом с ним, чем нападения многочисленного войска.
Прозвучал горн, послуживший призывом к действию. Хельмут встал, засунул два топора в специальные чехлы на поясе, взял в руки тяжелые копья, которые в былое время могли служить колами для провинившихся, а сейчас это было грозное оружие в сильных руках. Его яростная храбрость подстегнула почти отчаявшихся напарников. И они пошли вслед за варягом, схватив свои мечи и щиты. Двери ворот быстро раскрылись и с такой же скоростью закрылись, когда воины вышли. Город замер в ожидании. Оборонявшихся было немного, и было решено держаться вместе. Хельмут вышел на несколько шагов вперед, получилась фигура в виде клина, только для военных целей очень маленькая ― всего десять человек. Девять из них почти полностью спрятались за щитами, лишь Хельмут стоял впереди, грозно посматривая на стан противника и нервно подкидывая копье рукой.
В отличие от своих воинов, военачальник нападавших был серьезен. Бойцы весело пускали шутки, смеялись над тем, что они собрали такую большую армию, а придется сражаться лишь с десятью противниками, и теперь они возьмут крепость, в которой даже не будет чем поживиться. По команде все выстроились и приготовились к бою. Дисциплина в стане противника откровенно хромала, и они, пытаясь выстроиться в три фланга, просто смешались в одну кучу.
Хельмут тем временем терял связь с миром, топоры загорелись синим пламенем, и это вызвало недоумение у соратников, но надолго это их не отвлекло. Военачальник поднял меч вверх и вальяжно направил в сторону оборонявшихся, приказывая стереть их с лица земли. Первые несколько рядов бегом, а остальные размеренным шагом направились в атаку. Хельмут глубоко вдохнул, закрыл глаза, расправил плечи и потянулся к солнцу. Так он простоял несколько секунд, приведя в замешательство всех местных жителей, смотревших на битву со стороны.
Хельмут резко очнулся и издал дикий вопль, который даже воинам из самого последнего ряда противников показался ужасающим и очень громким. Не нашлось ни одного человека на ближайшие несколько километров, кого бы этот крик не взбудоражил. Нападавшие немного сбавили ход. Хельмут взял одно копье, размахнувшись, со всей силой бросил в левый фланг атакующих. Копье стремительно летело вперед с такой немыслимой скоростью и мощью, что за считанные секунды унесло жизни сразу троих, а затем продолжило лететь, нанизывая следующих в ряду, нанося смертельные раны и им тоже. Когда копье остановило свой смертельный полет, на нем было около десяти погибших противников, прилипших друг к другу с нечеловеческой силой. Этот дикий и неожиданный маневр испугал целый фланг, и нападение оттуда временно прекратилось. Хельмут повторил то же самое с правым флангом, а последнее копье отправил по центру. Не успев даже столкнуться с местным населением, противник уже нес существенные потери. Боевой дух стремительно падал.
Использовав все метательное оружие, Хельмут достал из-за пояса два топора и подбросил их вверх. Вертясь в воздухе, они как будто гипнотизировали недругов, да и всех остальных тоже, создавая странную иллюзию. Казалось, что топоры все так же парят в воздухе, а Хельмут, ухватив их за рукояти, будто плывет за ними, не касаясь земли, его походка виделась всем замедленной, глаза полностью застелила чернота, внутри полыхали яркие вспышки молний. Первые ряды уже жалели, что пошли на этот бой, берсерк напугал их до полусмерти, но отступать было нельзя. Подойдя почти вплотную к врагам, Хельмут издал еще один вопль, похожий на раскат грома, на манер тех, которые издавали викинги, крик не только внушил страх противникам, но и деморализовал их. У нескольких противников сдали нервы, и они бежали с поля боя, приговаривая, что сам дьявол идет на них, внося еще большую панику в строй.
От первого же удара топора слетело несколько голов, и кровь полилась на поле боя рекой. Недруги настолько оцепенели, что никто не шел на крепость и даже забыли про остальных девятерых обороняющихся, что остались позади, у стен. Все, как загипнотизированные, наступали лишь на берсерка, находя рядом с ним свою верную смерть. Хельмут продолжал кричать, по всей видимости, это помогало ему быть в тонусе. Спустя полчаса непрерывной мясорубки силы могли кончиться у любого. Но только не у него, казалось, будто он маг или чародей. Хельмут ловко уворачивался от летящих в него острых орудий, нанося смертельные удары один за другим.
Военачальник противников испугался и уже успел помолиться всем своим богам. Нужен был план. Каждая секунда раздумий стоила людей, уже недосчитывалась половина войска. Приказ не заставил себя долго ждать: начальник дал команду «отступление». Болельщики на городских стенах уже начали ликовать, не веря своему счастью ― такой отпор еще долго будет числиться в истории, теперь мало кто решится напасть на них. Хельмут на фоне отступления врага немного расслабился, не до конца понимая, что же все-таки произошло. И в этот момент что-то вонзилось сзади ему в спину. Берсерк почувствовал незнакомые ощущения ― слабость пронзила все его тело, и он на некоторое мгновение обессилел, но мощные мышцы все еще держали. Хельмут обернулся и увидел за собой воина, тот удивленно смотрел на свою руку, потом перевел взгляд на Хельмута. Вражеский воин был весь в крови, но на этот раз не в своей или своих товарищей.
Из спины Хельмута торчал длинный меч, казалось, он должен был пробить его насквозь, но в его плоть вошла только половина лезвия. Осознав, что его хорошенько так ранили, Хельмут снес половину тела обидчика, умывшись его кровью, посмотрел на соратников, которые с открытыми ртами стояли рядом, ничего не успев сделать от ужаса и неожиданности. В глазах помутнело, смерть была близка. Посмотрев на облака, Хельмут увидел плотную тучу из стрел, летевших в него со стороны противника. Они сделали маневр и решили воевать на расстоянии.
Хельмут понимал, что это конец. Он не боялся ― он не чувствовал жизни, поэтому ему не страшно было умирать, даже интересно. Он с детства знал, кто он и кто его предки. Он не сильно отличался от местных, но его всегда тянуло к своим. К своим традициям, своей еде, своей религии. Еще в молодости от купцов он слышал о верованиях варягов, которые никогда не боялись умереть в бою. Бойцы даже хотели это сделать, так как, согласно верованию, они попадают в Вальхаллу ― прекрасное место, где каждый получит свое. Хельмут ― воин, а это высшая каста, поэтому он будет там на великом пиру с Одином и Фрейей. Эти мысли грели душу. Хельмут встал на ноги, раскинул руки в стороны, потянулся лицом к солнцу и бесстрашно шагнул навстречу своей судьбе.
Внезапно он почувствовал удар по ногам, и вместо солнца лицо его встретилось с землей, кровь, спекшаяся на коже, смешалась с песком, песок прилип и не хотел отставать. Неожиданно стало темно. Сначала раздались непонятные звуки, будто ветер просвистел с огромной скоростью, потом послышалось около сотни легких ударов, его тело никак не могло подняться, прижимаясь все больше и больше к земле. Придя в себя, Хельмут понял, что это соратники встали толпой вокруг него и закрываются своими щитами от града стрел. После нескольких очередей наступила тишина. Это означало, что, расстреляв защитников, недруги пойдут на второй штурм. Хельмут растолкал защитную крышу и собирался уже вести бой, но застыл ― перед ним предстало поле, полное мертвых противников, а оставшиеся спешно покидали местные земли, признавая поражение. Лишь несколько командиров стояли, повернувшись лицами к крепости, наблюдая на случай контратаки, хотя было понятно, что ее не будет.
Хельмут, собрав остатки злости, дотянулся до воткнутого в него меча и вытащил. Из спины ручьем пошла кровь, он осмотрел сначала лезвие, потом кинул взгляд на вражеского военачальника, который сердито смотрел на варяга. Берсерк разбежался и со всей силы швырнул меч вперед. Казалось, будь военачальник повнимательнее, он мог бы выжить, но сегодня судьба его сложилась иначе. Меч пролетел огромное расстояние и вонзился в грудь врага. Хельмут потерял сознание и замертво пал на землю.
Соратники быстро схватили его и понесли за стены крепости, врата которой уже открывались. Нападавшие ушли с поля боя разбитыми, не в состоянии поверить, что отступили всего лишь из-за одного человека. Жители Красноградичей праздновали, через несколько часов позабыв, из-за кого пируют. Лишь знахарь в знак благодарности не отходил от Хельмута ни на секунду, пытаясь всеми известными способами вернуть его к жизни.
***
― Он живой? ― спросила Лена, вытирая слёзы, которые то и дело капали на пол.
– Я не знаю! По всем признакам он мёртв. Да вот только он иногда открывает глаза, смотрит в никуда и опять отключается. Я с таким раньше не сталкивался, но я делаю все что могу! – заверил знахарь, с волнением глядя на девушку, а она со всей серьезностью рассматривала тело, будто пыталась найти что-то.
– И как часто он так встает? ― выдавая свое волнение, спросила Лена.
Однако у знахаря было много других дел, и он ничего не заметил.
– Несколько раз в день, ― немного задумавшись, ответил знахарь и потер рукой подбородок, пытаясь вспомнить, были ли какие-нибудь особенности, но ничего на ум не пришло.
– Вы же знаете, что Хельмута надо вылечить как можно скорее? Враги могут напасть снова, без него нам не жить! ― наигранно спокойно сказала Лена.
Она уже собиралась уходить, и знахарь собирался проводить ее, но в дверях появилась девочка. Несмотря на то что одежда на ней была старая, видно, что уже ношена не одно поколение, лицо выглядело необычно, слишком хорошо ― чистая нежная кожа, сияющие светлые волосы. В руках она держала самодельную куклу из соломы, чем-то напоминающую Хельмута. Смотрела она вниз, пытаясь не столкнуться глазами с Леной и знахарем.
– Вы бы руну ему принесли… ― кратко сказала девочка и быстро испарилась за дверью.
Лена, пытаясь понять, что это все значит, побежала следом, но никого на горизонте уже не было. Они со знахарем переглянулись и застыли в недоумении.
– А что, если это правда? У него же свои боги! ― предположила Лена, неотрывно глядя на знахаря, на что тот как-то огрубел и повернулся спиной к девушке и лицом к Хельмуту.
– У нас одни боги! ― ответил знахарь и символично посмотрел вверх, уткнувшись взглядом в прохудившуюся крышу, с которой периодически капала вода, не давая покоя больным.
Лена решила пойти на поиски руны, поверив в слова девочки. Знахарь отнесся к этому очень скептично, но бездействовать было нельзя, Лена цеплялась за любую призрачную надежду. В городе все более-менее знали друг друга, поэтому скрыться особо не получилось бы. Вспоминая по дороге всех жителей, Лена поняла, что эту девочку она прежде не встречала, и даже не слышала о ней. Это одновременно поселило в голове мистические мысли и добавило легкую надежду ― она верила, что после подобных странностей случаются чудеса.
