Артём Посохин
Серый закат (повесть)
Мудрые Смотрители и потрёпанные временем газеты напоминали жителям Ивергрея о страшной катастрофе – о некогда случившейся войне. Много утекло воды с тех пор…
Огромный и процветающий мир вдруг содрогнулся и в считанные часы стал непригодным для жизни. Изменилось всё. Чудом выжившие люди потеряли свободу, ведь за границей единственного уцелевшего городка их поджидала неминуемая смерть. Глупцы, покидающие пределы Ивергрея, гибли от ядовитой дымки, зловонные щупальца которой извивались и скользили вдоль невидимой преграды. Если присмотреться, то за ней, чуть поодаль, можно было разглядеть заброшенные дома и высокие деревья, утонувшие в густых серых облаках, подкрашенных зелёным свечением по контуру. Защитный барьер Ивергрея был очерчен Смотрителями – таинственными людьми, имеющими сверхсилы, знания и иммунитет к отравленному воздуху за пределами города.
Без них выжившим не удалось бы выстроить быт и выстоять против химической угрозы. Ядовитая смерть давным-давно вошла бы в город и забрала остатки душ, чтобы закончить начатое тогда злосчастной войной.
Казалось, земля – это будущая бабочка, а дымка – серо-зелёный зловонный кокон. Он упрятал планету внутрь себя, укутал, чтобы очистить от грешных душ, тысячелетиями паразитирующих на её теле. Всё пришло к логическому финалу: люди уничтожили сами себя и вместе с собой – окружающий мир. Погибло практически всё живое, а остатки выживших теперь влачили жалкое существование, глядя на мир в градациях серого. Смотрители сказали: это побочный эффект от воздействия на организм химического оружия, применённого тогда.
Ещё одним проклятием стала кратковременная память. Жители Ивергрея помнили лишь основную информацию: сколько им лет, где их дом, имя… Одни могли вспомнить, что было около года назад, другие – чуть больше. Но дальше – ничего… Темнота и бездна беспамятства.
Никто не знал, что принесёт завтрашний день, но каждый выживший был благодарен за то, что жив, за возможность видеть серые закаты и рассветы, за шанс удержаться в этой блеклой реальности в надежде, что когда-нибудь всё станет как прежде.
1
Ивергрей просыпался. Об этом свидетельствовали яркое солнце, неспешно карабкающееся от линии горизонта к зениту, и нарастающий гомон, уверенно заполняющий собой улочки маленького городка. Женщины в рабочих халатах и с косынками на головах торопливо шагали в сторону садов и теплиц, расположенных на юге города. Некоторые из них работали на чайной плантации, раскинувшейся вдоль невидимой границы, в той же стороне. Столь раннее начало рабочего дня было вызвано тем, что свежие овощи и фрукты нужно было собрать и отправить в столовые уже к обеду. Климат Ивергрея позволял круглогодично снимать урожай. Мужчины же, одетые по большей части в обычные серые рабочие комбинезоны, направлялись на обработку полей или в цеха, где осуществлялись очистка, сушка и помол зерна. Те же, что были облачены в коричневые комбинезоны – их были единицы, – занимались разведением птиц и рыб. Проще говоря, все, кто имел отношение к производству провизии, вставали до петухов. Смотрителям удалось организовать трудовой процесс и задать ему верный темп, за что им отдельное спасибо.
Ян отошёл от окна, протёр заспанные глаза. Медленно вышагивая по периметру комнаты, он застёгивал старенький пиджак, надетый поверх растянутой футболки. В отличие от многих он не любил разгуливать по городу в рабочей одежде, считая, что всякие регламенты и ограничения делают эту серую жизнь слишком упорядоченной.
Ян остановился, посмотрел на часы, что стояли на прикроватной тумбе.
– Как обычно, – со вздохом проговорил он, понимая, что на завтрак времени совсем не осталось.
Он снова подошёл к окну и, щурясь, посмотрел на небо. Разглядывать загадочную видоизменяющуюся бесконечность – стало утренним ритуалом.
По серой глади плыли белые ватные гиганты. Ни птиц, ни самолётов, ни других признаков жизни Ян не заметил. Каждый раз, когда он смотрел туда, ввысь, размышляя о жизни за чертой Ивергрея, где-то внутри него пробуждалась зудящая, тревожащая сердце печаль. Для Яна эта небесная бескрайняя гладь символизировала свободу. В отличие от многих жителей Ивергрея он не желал плыть по течению, не хотел мириться с происходящим. Изо дня в день он продолжал терзать свою душу безосновательными ожиданиями, что отравленный мир в самое ближайшее время вновь станет прежним. Зачастую это казалось глупостью. Но разве объяснишь всё это слепой вере и упёртой надежде, которые вот-вот иссякнут, растворятся, угаснут, словно угольки костра от резко начавшегося ливня. Без этих вымышленных спутниц жизнь любого человека потеряет смысл – в этом Ян был уверен.
Взяв с подоконника ключи, он вышел из квартиры. Осмотрелся. Никого. В воздухе витал лёгкий запах затхлости и почти выветрившейся краски, которой на прошлой неделе покрасили перила. Старенькое трёхэтажное здание, в котором жил Ян, было заселено лишь на треть, а потому и соседей здесь наблюдалось немного. Некоторые квартиры были заброшены, и, чтобы их привести в порядок, нужно было потратить немало времени, сил, моющих средств и материалов. Несмотря на это, часть квартир находилась практически в идеальном состоянии – они ждали новых постояльцев. Спасибо строительным бригадам и мастерам Ивергрея.
Ян верил, что придёт тот день, когда вокруг него будет много доброжелательных людей – соседей. Он обязательно подружится с ними и поделится накопленными знаниями об Ивергрее, а они, в свою очередь, поведают ему о том, что видели за границей этого «серого островка», прежде чем их отыскали и спасли Смотрители.
Закрыв дверь на оба замка, Ян спустился по ступеням на первый этаж и остановился, увидев соседку из квартиры напротив. Девушку звали Мария, или, как её называл его друг, Тит, —«Прекрасная Мэри». Она стояла возле почтовых ящиков, висевших на стене, у самого выхода на улицу, и что-то внимательно читала.
– Привет, Ян, – поздоровалась Мария.
– Доброе утро, – он попытался улыбнуться. – Что-то любопытное? – Ян кивнул на листок в её руках.
– Нет. Совершенно ничего, – она пожала плечами и, согнув лист пополам, небрежно запихнула его в сумку. – Хорошего дня.
Мария улыбнулась и вышла на улицу.
– И тебе, – запоздало протянул Ян, глядя на свой почтовый ящик.
Через круглые прорези он увидел, что там что-то лежит. Достав такую же листовку, он принялся читать:
– «Уважаемые жители Ивергрея! Приглашаем вас принять участие в выборе советника во второй состав Городской думы. Голосование состоится…» Пф-ф… Можно подумать, от нас что-то зависит, – он смял листок и, выйдя на улицу, отправил его трёхочковым броском в урну у подъезда.
Каждый житель Ивергрея знал, что власть над городом находится в руках Смотрителей. А все суды и прочие собрания проводила одна и та же троица – Смотрители высшего ранга. Видимо, даже у таинственных спасителей имелись статусы и ранги, о которых они особо не говорили и не делились этой информацией с рядовыми жителями города. Зато все знали свод обязательных правил. «Серые заповеди» – как многие его называли за глаза. Об этих правилах часто напоминали на собраниях, их объясняли новичкам, а как-то раз даже напечатали на станке, что стоял в заброшенном здании старой типографии.
Ян был уверен, что, разбуди его среди ночи, даже после самого тяжёлого дня, даже если лёг очень поздно, он без особых усилий перечислит эти простые, но важные правила – столпы порядка выжившего общества: не создавай богов и идолов; не поклоняйся им и не служи; не осуждай спасших тебя и не сомневайся в их деяниях; не убивай, не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего; не произноси пагубных слов и избегай деяний, что могут разрушить порядок и устои выжившего общества. Да будет серый закат, да последует за ним белый рассвет и да будет изгнан тот, кто посмеет ослушаться этих правил!
Дошагав до остановки, Ян встал в очередь за торопящимися на работу людьми, которых было не менее полудюжины. В основном это были те, кто жил в Ивергрее давно. Стоявшие сейчас в очереди, как и Ян, начинали с обычных рабочих должностей, набираясь опыта и показывая Смотрителям свои истинные таланты и умения. Только после нескольких собеседований и доказательств мастерства их распределяли по цехам, назначали на более высокие должности или давали возможность применять свои умения в других, не менее важных сферах. На хорошем счету были: электрики, сантехники, механики, обслуживающие ветрогенераторы и солнечные батареи, токари, слесари. Очень ценились кровельщики, сварщики, специалисты по отделке – все, кто так или иначе был связан со строительством.
«Без организованного управления в городе будет хаос», – размышлял Ян, вновь мысленно возвышая таинственных Смотрителей.
Как-никак, а больше двух тысяч человек обрели здесь свой приют после этой масштабной трагедии.
Он часто представлял Ивергрей маленькой лодкой, что затерялась в бескрайнем океане смрада и людских злодеяний. Вокруг туман и тишина. Страшно становилось от мысли, что курс может быть снова потерян и надежда найти новый, девственно-чистый, нетронутый человечеством берег исчезнет навсегда.
– Смотрите, новеньких везут! – выкрикнул стоявший рядом мужчина, тыкая указательным пальцем в сторону перекрёстка.
– Где? Где? Дайте-ка погляжу, – оживилась женщина, ещё секунду назад дремавшая на скамейке.
Стоявшие на остановке и случайные прохожие перешёптывались, устремив любопытные взгляды на старенький грузовик-пикап, что выворачивал с соседней улицы. Часть обшарпанного кузова занимали пятеро: четверо новичков, судя по грязной одежде и испуганным глазам, и один – из Смотрителей. Остальную часть вместительного пикапа занимали поставленные друг на друга коробки и перевязанные верёвками тюки. Наверняка в них были уцелевшие продукты в вакуумных упаковках и банках или фурнитура и стройматериалы. Эти товары всегда пользовались большим спросом. За рулём пикапа также сидел Смотритель. Немного сбавляя скорость, он повернулся и внимательно осмотрел зевак. Некоторые принялись махать руками, выкрикивать слова благодарности загадочным героям и приветствовать вновь прибывших. Ян же просто смотрел и молчал. Его отталкивал внешний вид могущественных доброжелателей. Свободные одежды тёмных тонов, напоминающие рясу; ботинки с высокой шнуровкой и подошвой, наподобие тех, что раньше носили элитные войска; своеобразные маски, закрывающие верхнюю часть лица, – всё это делало образ Смотрителя обезличенным, скрытым от окружающих его. Из-за маски, что каждый Смотритель носил на лице, было сложно понять, куда направлен его взгляд и добрый ли он, этот взгляд, – ведь прорези масок были непроглядными снаружи. Казалось, в овальные «глазницы» вставлены линзы от тонированных солнечных очков.
Зато по маскам их можно было легко различить. У кого-то из Смотрителей они были частично раскрашены, у некоторых под прорезями для глаз красовались размашистые символы, напоминающие китайские иероглифы; встречались маски необычной формы – с волнистыми, а иногда даже с явно выступающими элементами по краям. Обычно эти детали закрывали собой часть щеки или уходили остроконечным изгибом под капюшон свободной одежды.
– Привет, дружище!
Хлопок ладонью по спине заставил Яна прервать философские размышления и резко вернуться в реальность.
– Привет! Чертяка, напугал, – он улыбнулся и хлопнул приятеля в ответ по плечу.
– Думал, опоздаю. Ан нет, успел.
– Типично для тебя.
– А для тебя типично витать в облаках и не смотреть на наглецов, что лезут без очереди, – последние слова Тит произнёс нарочно громко.
Он укоризненно посмотрел на двух мужчин, что примкнули к знакомому, стоявшему почти в начале очереди, чтобы якобы поздороваться и поболтать. Уловив взгляд невысокого коренастого, слегка полноватого молодого человека, они почтительно кивнули собеседнику и отошли в конец очереди.
– Видел новеньких? – спросил Тит, приглаживая ладонью взъерошенную чёлку.
– Четверых, – ответил Ян. – Бедные, напуганные люди, наверняка много времени прятавшиеся по катакомбам и подземельям, чтобы выжить, – он немного подумал и добавил:
– А может, у них имеется иммунитет, как у Смотрителей?
– Главное, чтобы заразу с собой какую не принесли, – Тит поджал губы и кивнул, давая понять, что эта его мысль куда важнее беспочвенных предположений товарища.
– Важнее, чтобы они оставались людьми, – ответил Ян. – Не хочется лицезреть одичавших или сошедших с ума. Душа просит нормальности. Понимаешь?
Тит грустно улыбнулся и кивнул.
Послышался цокот копыт и поскрипывания колёс, а уже через пару мгновений к остановке подъехал тёмно-зелёный вагончик, который тянули за собой четыре лошади.
Такой вид транспорта ходил по утрам и вечерам исключительно по двум центральным улицам Ивергрея. Длина вагончика была около трёх метров, и тот вмещал в себя до десяти пассажиров. Чем-то данный вид транспорта напоминал омнибус – многоместную карету из старых времён. Подобных повозок в Ивергрее было немного, так как живая тягловая сила требовала много внимания, много корма и часто болела. Но из-за недостатка топлива альтернативных вариантов не было, поэтому лошади и ветеринары были также на вес золота.
Вожатый – управляющий подъехавшим «общественным транспортом» – одной рукой держал вожжи, в другой – самодельный кнут. Когда лошади остановились, он кивнул в знак приветствия и крикнул:
– Имеется шесть свободных мест!
Первые шесть человек из очереди проследовали в пассажирский вагончик.
– Может, пройдёмся, а? – предложил Тит, оглядывая очередь.
Он, как и многие, знал, что, учитывая размеры городка, до нужного места иной раз проще и быстрее бывает добраться пешком или на велосипеде.
– Опоздаем же, – протянул Ян.
– Так и так не успеем вовремя, – Тит улыбнулся и взглянул в направлении открывающейся булочной – магазинчика при пекарне, расположенной в здании, находящемся на противоположной стороне улицы.
Запах свежего хлеба и сладкой сдобы витал в утреннем воздухе, заманивая тех, кто не успел позавтракать. Решив больше не протестовать, Ян кивнул, и они побежали через дорогу. Поддавшись искушению, оба понимали, что до работы нужно будет добираться пешком, а это, ни много ни мало, около трёх километров пути.
Совсем недавно Тит получил должность: стал плотником. И теперь они с Яном работали в соседних цехах. В отличие от своего товарища Ян был более универсальным работником: инженером-конструктором. Он специализировался на ремонте и обслуживании сложных аппаратов, приборов, машин и всех прочих устройств, в которых были электронные элементы и платы. Чаще всего до работы они добирались вместе, попутно обсуждая свежие новости и истории, подслушанные в баре «Разноцветье», что располагался в подвальчике, на углу их дома. Это утро не стало исключением. Заплатив по два грема – монеты, что были ввезены в Ивергрей Смотрителями для нового общества, – они получили желаемое. Теперь, попивая горячий чай из алюминиевых кружек, которые, между прочим, они пообещали вернуть вечером, Тит и Ян жевали свежие булочки, посыпанные корицей, и обсуждали политику Ивергрея.
– Хорошего дня, бездельник, – Ян толкнул Тита в плечо.
– Что вы, что вы, мистер «сложный механизм», – тот закатил глаза и помотал головой. – До вечера, умник. И, кстати… Может, заглянем в «Разноцветье», пропустим по кружке жуткого пойла нашего великого товарища – капитана Моргана?
Ян поморщился при слове «пойло». Выбор выпивки у жителей Ивергрея и правда был невелик: либо пей, что сам приготовил, либо плати Михаилу по прозвищу Морган за бурду, которую он разливает в своей забегаловке.
– Можно и по стаканчику, – ответил Ян, немного подумав. – Если не задержусь на работе.
– Бывай, трудоголик, – Тит демонстративно повернулся к нему спиной и зашагал в сторону своего цеха.
2
Переодевшись в рабочий комбинезон и ботинки, Ян подошёл к грузовику с поднятым капотом, из-под которого торчали провода и шланги. Натягивая перчатки, он принялся с ним говорить:
– Ну что, старичок, сегодня мы попробуем тебя завести? Конечно-конечно? Будь уверен, у нас всё получится. Ты слишком рано списываешь себя со счетов.
– Разговариваешь с бездушной машиной? – раздался голос из-за спины.
Ян вздрогнул, обернулся и обомлел. Перед ним стоял Смотритель.
– Д-добрый д-день, – заикаясь, произнёс Ян.
– И тебе не хворать, Ян Степанович, – Смотритель снял капюшон и одёрнул ворот своей широкой рубахи, длина которой была чуть ниже колен.
«Надо же, как официально», – подумал Ян, разглядывая его маску, представляющую собой идеально белую пластину, изящно изогнутую под черты лица.
Закрывала маска почти весь лоб, глаза и часть носа со щеками. Сверху она была не просто ровной, а волнистой, как бы подчёркивала линии надбровных дуг, плавно изгибаясь по лбу, до самой линии волос.
– Нужна твоя помощь, – сказал Смотритель.
– Моя?! – удивился Ян.
– Да. Часы на башне, что стоит подле центральной площади, сломались. Мне сказали, ты в таких делах силён, – Смотритель замер, ожидая ответа.
– Сделаю, что смогу, – ответил Ян. – Только инструменты соберу.
– Всё необходимое уже в машине, – Смотритель кивнул на пыльный внедорожник чёрного цвета, припаркованный у самого входа в ангар. – В любом случае, сначала нужно осмотреть механизм, определить поломку.
– Тогда поехали, – Ян пожал плечами и улыбнулся.
Прокатиться на автомобиле по городу – стоило дорогого. Многие успели забыть ощущение скорости, выше той, которую может развить резвая лошадь. Транспорт, используемый жителями Ивергрея, по большей части был промышленного характера и применялся лишь при крайней необходимости и под чутким надзором. Например, на прошлой неделе в одном из ангаров на окраине города взорвался баллон с пропаном. Это и послужило поводом расчехлить пожарную машину и на всех парусах, с включёнными сиренами и проблесковыми маячками, пронестись по Ивергрею. Или вот ещё случай из недавнего… В центральном сквере производили установку четырёхметровой скульптуры – собирательный образ «Спасителя». Тогда пришлось «реанимировать» старенький подъёмный кран на платформе МАЗа. Зато какой торжественный был момент! Корзины с цветами, слова благодарности от городской элиты, довольные жители и около двух дюжин приосанившихся Смотрителей, стоявших чуть в сторонке, но всё же, якобы, бывших при деле. Все общались, поднимали тосты в честь необычных и сильных людей, чьи лица скрыты под масками, за их устойчивый к заразе иммунитет. И длилось гулянье в честь них почти до рассвета.
Ян отвлёкся от блекнущих воспоминаний и посмотрел в окно. Там проносились до боли знакомые дома и дворы, а впереди уже показались центральный сквер и высокая башня с часами, украшающими и без того изящный фасад. Стрелки на них действительно замерли: большая на двенадцати, а маленькая – на цифре семь.
«И вздумалось же им сломаться с утра пораньше», – возмущался про себя Ян.
Каждый раз, когда нужно было сделать что-то действительно важное или сложное, внутри Яна словно просыпалась другая, незнакомая ему личность. Казалось, что в голове вспыхивает иной разум, думающий над поставленным вопросом, но совершенно под другим, не свойственным самому Яну, углом.
– Справишься? – Смотритель остановил машину у самого входа в башню и указал на заднее сиденье, где стоял большой пластиковый чемодан с инструментами.
Ян кивнул, вышел из машины и, взяв инструменты, направился внутрь башни. Поднимаясь по ступенькам, он всё никак не мог понять, почему могучий Смотритель сам не починит эти часы? Неужели не знает, как это сделать? Или, того хуже, не хочет пачкать руки грязной работой?
Ян помотал головой, выгоняя из неё дурацкие мысли.
«Нельзя так думать о тех, кто спас твою жизнь и следит за порядком в городе. Не произноси пагубных слов и избегай деяний, что могут разрушить порядок и устои выжившего общества, – он остановился, вытер рукавом пот со лба и продолжил подниматься по ступеням. – Наверное, нужно поменьше общаться с Юстом, соседом из дома напротив. Тот ещё старый бунтарь и мыслитель о великом, раскачивающий и без того колыхающуюся на огромных волнах лодку».
Взору открылось просторное помещение, на треть занимаемое механизмом башенных часов. В голове Яна всплыли кадры из воспоминаний… Ему показалось? Или он здесь уже бывал? «Какая разница, – подумал он. – Нужно сделать свою работу, чтобы стрелки бегали по циферблату, напоминая жителям городка, что время есть, а значит, есть надежда всё наладить».
Ян провёл пальцами по переводному рычагу, внимательно осмотрел каждую шестерню, называемую в узком кругу специалистов «колесом», и еле заметно улыбнулся, обнаружив причину поломки.
И в этот момент откуда-то из-за механизма, из-за деревянных балок, спрятавшихся в тени мрачного помещения, до его ушей донёсся шорох. Потом он почувствовал движение.
– Мы не заслужили время! – завопил мужчина, выскакивая из полумрака.
Ян резко обернулся на выкрик. Всё, что ему удалось разглядеть, – это взмах руки с зажатым в кулаке большим гаечным ключом. Ян отступил на шаг, но не успел увернуться, и первый удар пришёлся по тыльной стороне предплечья. Он резко присел и тут же получил смазанный удар по челюсти. Ян упал на пол и прикрыл голову согнутыми в локтях руками. Секунда. Две. Пульс бил внутри черепной коробки, рука и скула ныли, но ударов почему-то больше не последовало. Не поднимаясь с пола, Ян аккуратно выглянул меж неплотно сомкнутых локтей и увидел Смотрителя. Не проронив ни слова и не паникуя, тот молча поднял руку с растопыренной пятернёй, направленной на обидчика Яна. Не было ни всполохов света, ни извилистых потоков энергии или магического заклинания. Полная тишина, не считая доносящихся звуков с улицы. Только пыль летала в воздухе.
Напавший на Яна издал сдавленный стон, затем схватился за голову, словно пытаясь удержать её на плечах, и упал на колени.
– Не-на-ви-жу, – выдавил незнакомец, и в этот же миг его безжизненное тело рухнуло к ногам Смотрителя.
– Ты в порядке? – осведомился спаситель у Яна.
– Кажется, да, – он поднялся с пола, отряхнул прилипшую к одежде пыль.
– Тогда идём, – сказал Смотритель, направляясь к выходу. – Это не наше дело, – добавил он, заметив взгляд Яна, прикованный к телу бедолаги, явно выжившего из ума и поплатившегося за свою выходку жизнью.
С горечью на душе Ян покорно вышел и сел в машину.
Смотритель склонил голову и спросил:
– Удалось понять причину поломки?
– Сломался триб анкерного колеса, – не вдаваясь в подробности, ответил Ян.
– Поправимо? – Смотритель продолжал смотреть на него так, словно вёл допрос.
– Понимаете… Для управления башенными часами используются специальные детали и элементы механизма, выполненные из качественного металла…
– Починить сможешь? – перебил его Смотритель.
– Думаю, да. Нужно только добраться до токарного станка.
Смотритель одобрительно кивнул, и они поехали к цеху, где размещались необходимое оборудование и материалы.
3
Оставшаяся часть утра, несмотря на хорошую погоду, для Яна была хмурой и скверной. Увидеть казнь человека, пусть даже и угрожавшего твоей жизни, – он никак не ожидал и уж, тем более, не хотел. Ян не мог забыть случившегося и жалел, что ему пришлось это наблюдать. Он ругал себя за то, что не попытался защитить обезумевшего, и за то, что не сообразил хотя бы отвернуться, чтобы не видеть его предсмертных мучений.
