Аркадий Пасман
Сонеты и венки
новогодний венок
Н.П.
Вот, завершен ещё один виток.
Еще один. Еще один из многих.
По сути, только крохотный шажок
По бесконечной к Вечности дороге.
Всего лишь шаг. Движение одно,
Которое бездумно совершаешь,
Повремени, ведь не исключено,
Что ты сейчас судьбу свою решаешь.
Передохни на этом рубеже,
И вспомни год, что был тобою прожит
Теперь вот он закончен, и уже
Его переменить ничто не может.
Послушай, как сквозь дни, событья, лица
Скрипя, плетётся года колесница.
Скрипя, плетётся года колесница,
Всех нас вперёд, не торопясь везет…
И только мысль, парящая как птица,
Способна заглянуть за горизонт.
Туда, где путь скрывается в тумане,
Туда, где ничего, покуда, нет,
В то будущее, что должны мы сами
Слепить из поражений и побед.
Из снов и яви, радости и горя,
Великих дел, и мелочных проблем,
Весь этот мир, бушующий, как море,
Объединив в гармонии со всем
Парящий тихим утром лепесток,
И вновь, луны размазанный желток.
И вновь, луны размазанный желток
Сквозь облака сочится грозовые
Но ночь проходит, заалел восток,
И спать ложатся псы сторожевые.
Тьма отступает, солнца первый луч
Еще несмелый, робкий, но упрямый,
Прорвавшись сквозь завесу серых туч
Осветит уголок оконной рамы.
И, сил набравшись, дальше проскользнёт,
Обрызгав охрой уголок подушки,*
Приемник, поцарапанный комод,
И на столе забытые игрушки…
И вот, уже пытаясь добудиться,
Дрожа, стекает по твоим ресницам.
(*поклон Б.Пастернаку)
Дрожа, стекает по твоим ресницам
Последний, самый-самый сладкий сон,
Упрямо не желает прекратиться,
И тихо шепчет сказки в ухо он,
Но ночь прошла, увы, пора вставать,
Холодною водою умываться,
Ворчать, зевая застилать кровать,
Пить молоко и в школу собираться.
Колючий снег змеится по земле,
И, как всегда, волнуясь от чего-то,
Мы делаем, разнежившись в тепле,
Последнюю контрольную работу.
Еще три дня… Но это – не беда.
Ну, вот и снова ёлок чехарда!
Ну, вот и снова елок чехарда,
Такой волшебный, долгожданный праздник.
Он не надоедает никогда,
Ведь в детстве он всегда бывает разным!
Ты ждешь и ждешь, когда же он придет,
Считаешь дни украдкою в тетрадке,
Но необыкновенно длинный год
Всё не кончается, как в чашке чай несладкий.
Но – все проходит. Четверти итог
Нам объявляют чередой отметок.
И, в общем то, ты сделал всё, что смог,
(Хотя учитель не уверен в этом.)
И самые счастливые на свете,
Как воробьи, галдят и скачут дети.
Как воробьи, галдят и скачут дети,
Как зайцы, кувыркаются в снегу,
Я с лёгким огорчением заметил,
Что так вот веселиться не могу
Казалось бы, друзья, такая малость,
Кататься с горки, бросив все дела…
Но безмятежность где – то там осталось,
А за себя заботы привела.
И мы сидим степенно за столами,
Одеты легкомысленно-пестро,
Колбасы и соленья перед нами,
Горчица, хрен и холодца ведро…
И пьем за предстоящие года,
И Старый Год, прощаясь навсегда.
И Старый Год, прощаясь навсегда,
Из-за окна глядит на нас с улыбкой.
И посоха усталая звезда
Бросает тусклый свет за гранью зыбкой.
Он помнит, как таким же зимний днем,
Он к нам явился, юным, незнакомым,
И говорили все тогда о нём
Как и сейчас. Но только по – другому.
Его так ждали просто потому,
Что новым все привыкли восторгаться,
Но – срок пришёл, и в дальний путь ему
Под бой часов придётся отправляться.
И что б увидеть, как смеются дети,
В последний раз проходит по планете.
В последний раз проходит по планете,
Которую весь год оберегал,
И был лишь он один за все в ответе,
За то, что знал, и то, чего не знал.
Он был тяжелым, нудным, бесконечным,
Он был прекрасным, кратким, словно миг,
Он разрушал то, что казалось вечным,
Он созидал, и многого достиг…
Пусть прошлое, как водится в природе,
Забудется, рассеется как дым,
Но тех, кто вместе с ним сейчас уходит,
Мы добрым словом помянуть хотим…
Прощаясь, поднимаем тост за вас,
И за него, в холодный зимний час.
И за него, в холодный зимний час
Спешащего во тьме, от дома к дому,
Чей скоро завершается рассказ,
(Ведь в жизни не бывает по – другому),
За те двенадцать месяцев тепла,
И холода, и солнца, и ненастья,
В которые душа всегда жила
Необъяснимым ожиданьем счастья,
И даже самый крошечный росток
Со временем, могучим станет кленом,
Ведь мир вокруг – не добр и не жесток,
Живет он, просто, по своим законам.
За то, чтоб угадать большое в малом,
Мы наполняем пламенем бокалы!
Мы наполняем пламенем бокалы,
Пролившемся из глубины веков,
В нем хрусталём сверкающие залы,
И скромные жилища бедняков,
В нём ласковый рассвет над отчим краем,
Горящие в осаде города,
Всё то, что с детства помним мы и знаем,
И то, что не видали никогда.
Надежды и желания любые,
Являвшиеся в грезах и в бреду,
И то, о чём подумалось впервые -
Сбывается в последний день в году.
И чудо рядом с нами всякий раз,
Ведь этот миг безвременья – для нас.
Ведь этот миг безвременья для нас –
Как тонкая, но прочная граница,
Рубеж меж тем, что есть уже сейчас,
И тем, во что все может превратиться.
Как хорошо, что нам не суждено
Предвосхищать грядущего итоги,
Иначе мы бы вымерли давно,
Несчастные, измученные боги
Бредущие безрадостной гурьбой,
Переплавляя знание в терпенье…
Но нам, зато даровано судьбой
Бесценный дар – Прекрасное Мгновенье!
Мгновение! Ведь это так немало -
Всему конец, и вновь всему начало!
Всему конец, и вновь всему начало.
Так жизни замыкается петля,
И пусть дитя впервые закричало –
Его когда-то тоже ждёт земля…
Но звонкий пульс стучать не перестанет,
Ведь наша жизнь – движение вперед
И если срок в дороге нас застанет -
Другой пойдет. И кто-нибудь дойдет.
Но нынче – все мы живы, мир – спокоен,
И вместе отдыхая от забот,
Гадаем, ну, а всё-таки, какой он,
Спешащий к нам сквозь вьюгу Новый Год!
Скрип снега раздается во дворе.
Листок последний рву в календаре…
Листок последний рву в календаре,
И отпускаю бабочкой по ветру.
Взлетит он к колокольне на горе,
И закружится в снежной круговерти.
Помчится через поле, через лес,
Над городом, укутанным в сугробы,
Потом его поднимет до небес,
И он увидит этот мир огромный.
Воистину, бывает лишь зимой
На свете белом красота такая…
А после прилетит к тебе домой.,
И упадет у ног твоих, ласкаясь.
Природа спит в чеканном серебре.
Прощай, любовь! Во встречи в январе!
Прощай, любовь! До встречи в январе…
Пусть новый год к тебе нестрогим будет,
И чтоб, проснувшись завтра на заре,
Тебе хотелось улыбаться людям,
Чтоб рядом были близкие, друзья,
Чтоб миновали злоба и напасти,
И ощутишь ты, точно знаю я,
То, что обычно называют счастьем…
И через много долгих лет поймешь,
Что силы есть, и сердце не остыло,
Бокал, звенящий в руку ты возьмешь,
Без горечи припомнив всё, что было,
И сделаешь шампанского глоток.
«Вот, завершён ещё один виток…»
Вот, завершён ещё один виток.
Скрипя, плетётся года колесница,
И вновь, луны размазанный желток
Дрожа, стекает по твоим ресницам.
Ну, вот и снова ёлок чехарда,
Как воробьи, галдят, и скачут дети,
И Старый Год, прощаясь навсегда,
В последний раз проходит по планете.
И за него, в холодный, зимний час
Мы наполняем пламенем бокалы,
Ведь этот миг безвременья, для нас
Всему конец, и вновь всему начало.
Листок последний рву в календаре.
Прощай, любовь! До встречи в январе!
31 декабря 1985 г. – 2 декабря 2012 г.
осенний венок
«У меня аллергия на тающий снег…»,
От тебя я когда-то услышал впервые,
В дымке, солнечный диск уходил на ночлег,
И деревья стояли в саду неживые.
А меж тем календарь нам пророчил весну,
Дни заметно длиннее, а ночи – короче,
И пушистых сибирских снегов белизну
По краям теплый ветер уже оторочил.
«Почему?» – поднял я в удивлении бровь,
Это просто такая нелепая шутка?
Ведь весна – это жизнь возрождённая вновь…
Только стало мне вдруг неспокойно и жутко.
«Что ж я сделать могу, если так получилось…»
Ты сказала негромко, как будто смутилась.
Ты сказала негромко, как будто смутилась,
И к руке виновато прижалась щекой.
И всё то, что томило, мгновенно забылось,
И в душе моей вновь воцарился покой.
За окном завывал мокрый мартовский ветер,
И озябшие ветки скреблись о стекло,
И в холодном, так быстро тускнеющем свете
Было видно, что снегом весь двор замело.
А у нас было тихо, тепло и уютно,
И на скатерти важно сипел самовар,
Запотевший графинчик поблескивал мутно,
И пирог источал соблазнительный пар.
И как путник, завидевший дом и ночлег,
На мгновение сердце замедлило бег.
На мгновение сердце замедлило бег,
Никуда торопиться, уже не желая,
Белый кот твой тебе на колени прилёг,
И тихонько мурчал, волосами играя.
Я молчал. Я боялся спугнуть тишину,
Что как полог пуховый над нами нависла,
Замер маятник ходиков, будто уснул,
Не увидев в движеньи особого смысла.
Время замерло. Где-то журчала вода,
И потрескивал в печке огонь, еле слышно…
Только ты встрепенулась, открыла глаза,
И как будто из леса волшебного вышла.
И всё то, что до срока в часах затаилось,
Пропустило два такта, и снова забилось.
Пропустило два такта, и снова забилось,
Гулким, трепетным ритмом наполнив виски,
Как вода из ключа по душе прокатилась,
Унося за собою остатки тоски.
Мы уселись за стол, мы шутили, смеялись,
И друг друга случайно касались плечом,
Этим вечером мы ничего не боялись,
И старались не думать сейчас ни о чём.
Как уснул я – не помню, но вдруг пробудился,
Щебет птиц, услыхав, в предрассветной тиши,
И от собственной слабости тут же смутился,
И назад обернуться тот час поспешил.
Ты лежала безвольно, тиха и бледна,
А в раскрытые окна струилась весна…
А в раскрытые окна струилась весна,
Маслянистым, почти незаметным потоком,
Как хозяйка, в наш дом проникала она,
С подоконника пыль отряхнув ненароком,
Кисею занавесок слегка колыхнув,
Хрусталём на столе прозвенев, еле слышно…
Вдруг ты встала, негромко и горько вздохнув,
И почти незаметно из комнаты вышла.
Я остался лежать, притворившись, что сплю,
И уход твой печальный мне словно приснился,
Но тебя удержать, и сказать, что люблю,
Не понять почему я тогда не решился…
Лишь прозрачный твой шарф оставался на ложе,
Терпким запахом свежести душу тревожа…
Терпким запахом свежести душу тревожа
По поляне меж листьев ручей зажурчал,
И залётный скворец засвистал осторожно,
Предвещая в природе начало начал,
На кустах и деревьях полопались почки,
Муравьи побежали гуськом по стволу
Первых, робких травинок зелёные строчки,
Прочертили, как стрелки, дорогу к теплу.
В синеватой тени угасали сугробы,
Словно эхо, от нас уходящей зимы,
В самом сердце глухой, непролазной чащобы
Отощавший медведь выбирался из тьмы.
И, как было и будет во все времена,
Мир вокруг просыпался от зимнего сна.
Мир вокруг просыпался от зимнего сна,
Но тебе эта радость была непонятна,
Ты чуть-чуть постояла со мной у окна,
И с печальной улыбкой вернулась обратно.
Я очаг затопить, тебе, молча, помог,
Ты, не глядя в глаза, благодарно кивнула,
И, на тонкие плечи, набросив платок,
Задрожавшие пальцы к огню протянула…
А на улице нежно звенела капель,
Будто где то, под крышею, таз прохудился,
Я люблю, своенравный, капризный апрель,
Я ведь в месяце этом, когда – то родился.
Новый день расцветал, голубой и погожий,
На несмелый подснежник немного похожий.
На несмелый подснежник немного похожий,
Над цветущей поляной летал мотылёк,
Подорожник, обтянутый лаковой кожей,
На лесную тропу, как на скатерть, прилёг,
Майский жук прогудел, деловито и важно,
На акациях гроздья, как свечки, зажглись,
И кукушка, свой зов, выкликая протяжно,
Нам сулила счастливую, долгую жизнь.
Я тебе приносил земляники доспелой,
И венок из ромашек лучистых сплетал,
Ты ж подарков моих принимать не хотела,
И от грусти твоей я смертельно устал.
В этот солнечный день тебя клонит ко сну,
Что ж могу я сказать? Ты не любишь весну.
Что ж могу я сказать? Ты не любишь весну,
Да и лето, похоже, тебе не по нраву,
Ты кипенье страстей отвергаешь, вздохнув,
Отметая его, как пустую забаву,
Ты, как дождик осенний, всегда холодна,
И чиста, как кувшинки в пруду потаённом,
Серым, пасмурным днём, часто бродишь одна,
По заросшим колючим кустарником склонам.
Будто ждёшь, ну когда же закончится срок,
Жарких плясок земных, без заботы и мысли,
И подует холодный, родной ветерок,
Обрывая с деревьев ненужные листья.
Ведь все дни, что нам лето для счастья отпустит -
Для тебя – это время тревоги и грусти.
Для тебя это время тревоги и грусти,
Непонятных томлений, обид, и тревог,
И принять эти, мне незнакомые, чувства,
Я, хотя и старался, но так и не смог.
Я стихи для тебя сочинял вечерами,
Я дыханьем ладони твои согревал,
Только кажется мне, это было не с нами,
На планете, где я никогда не бывал.
Там синеют во мраке скалистые горы,
Там не слышно ни песен, ни щебета птиц,
Только ветер седой облетает просторы
С тихим шумом, похожим на шелест страниц.
И, тогда я всё понял, и тяжко вздохнул –
Знаю я, ты у прошлого в вечном плену…
Знаю я, ты у прошлого в вечном плену,
И в душе твоей только былого картины,
Если рядом останусь – я тоже усну,
Погрузившись как в мех в кружева паутины.
Там спокойно и тихо, там вечный сентябрь,
Безмятежный, цветной, ироничный, и мудрый,
Там аккорды свирели рыдают, как встарь,
Там прохладный туман поднимается утром.
Там волшебница – осень, под шутки и смех,
Золотые монеты штампует из листьев,
И горстями по ветру швыряет на тех,
Кто ей сердце своё приоткрыть не боится.
И дождём золотым ты осыпана густо…
Значит, осень тебя никогда не отпустит…
Значит, осень тебя никогда не отпустит,
Как ревнивая мать повзрослевшую дочь,
И своих фиолетовых глаз не опустит,
И тебе этот зов не дано превозмочь.
И закружит, как вихрь, в ослепительном танце,
Расплескав, словно брызги, остатки любви,
Знаю я, ты сама захотела остаться,
И меня не услышишь, зови не зови.
Я смотрел в темноту, задыхаясь от боли,
Я старался сдержаться, но так и не смог,
И мой стон полетел, через лес, через поле,
В никуда…и никто мне ничем не помог.
Этот крик услыхал только ветер ночной:
«Ты – осенний цветок, я – родился весной…»
Ты – осенний цветок, я – родился весной,
Я твердил раз за разом, рыдал и смеялся,
И, как будто бы кто-то стоял за спиной,
Я, как глупый малыш, оглянуться боялся,
Я боялся, что сзади безлюдный провал,
И боялся, что ты там стоишь неподвижно,
И, хотя от себя я всё это скрывал,
Я ведь, в сущности, знал, от чего же так вышло.
Отчего пустота, что до времени ждёт,
Поглотила всё то, что казалось нетленным,
Отчего, совершая свободный полёт,
Я себя в одночасье почувствовал пленным,
Ты была так близка, но не стала родной,
От того то тебе так непросто со мной…
От того то тебе так непросто со мной…
И признав правоту этих горестных истин,
Ты ушла навсегда по тропинке лесной
Прошуршав по ковру пламенеющих листьев…
Грустный пепельный ёжик бежал за тобой,
Как пугливая тень проплыла олениха,
Серо-белые зайцы промчались гурьбой,
Миг – и стало вокруг так безжизненно тихо.
Я костёр затоптал, и засыпал песком
Осторожно поправил примятые ветки,
Что сказать, много лет я с тоскою знаком,
И давно не стремлюсь на свободу из клетки.
Я твой облик забыл, но запомнил навек:
«У меня аллергия на тающий снег…»
«У меня аллергия на тающий снег…»,
Ты сказала негромко, как будто смутилась,
На мгновение сердце замедлило бег,
Пропустило два такта, и снова забилось.
А в раскрытые окна струилась весна,
Терпким запахом свежести душу тревожа,
Мир вокруг просыпался от зимнего сна,
На несмелый подснежник немного похожий.
Что ж могу я сказать? Ты не любишь весну,
Для тебя это время тревоги и грусти,
Знаю я, ты у прошлого в вечном плену,
Значит, осень тебя никогда не отпустит.
Ты – осенний цветок, я – родился весной,
От того то тебе так непросто со мной…
Август – 16 октября 2013г.
