Пикник на обочине – Аркадий и Борис Стругацкие

Дело было так. Первым прочитанным произведением Стругацких для меня стал «Обитаемый остров». Прочитала запоем, закрыла книгу и пустота. Ничего для вынесла, все далеко и чуждо. Далее был «Понедельник начинается в субботу». В принципе неплохо, но так безнадежно устаревше, что вызывает только усталые вздохи. Написала рецензию на «Понедельник…» и разгорелась в комментах дискуссия о том, что же такое мне прочитать, чтобы раз и навсегда определить свое отношение к Стругацким. Советовали разное, но все же сошлись на книге «Пикник на обочине». И бралась я за это произведение все же с определенной долей не то, чтобы скептицизма, а какого-то подсознательного недоверия. Думала: «Ну дались тебе те Стругацкие? Ну сколько можно наступать на одни и те же грабли? Ведь ты ж помнишь, что сказал умный дядя Эйнштейн? Идиотизм – это настойчивое повторение одних и тех же действий с надеждой получить при этом разные результаты.» Все же прочитала. И должна я вам сказать следующее…Дальше…Ощущение такое, как будто меня нашинковали, как капусту. Резали меня тоненькими полосочками и сверху посыпали солью, чтобы больнее было. А я, не смотря ни на что, продолжала чувствовать, чувствовать и чувствовать… Даже не обратила внимания на чуждую для меня форму классической фантастики про пришельцев. Потому что форма здесь – просто пшик. Эта книга продирается внутрь тебя, ей нет дела до условностей жанра. Эта книга попала в моей иехархии в особую такую, крайне немногочисленную касту – книги, которые я никогда не буду защищать. Я буду слушать, как их называют пустыми, тупыми, плоскими, буду сдержанно так улыбаться и слышать лишь одно – «блаблаблааяумственноотсталый» (с) satanakoga . У меня с этими книгами свои счеты, свой собственный мир и свои взаимоотношения, и никого я пускать туда не собираюсь. Имею право.Перечитывала некоторые отрывки по пять раз. Не вообще, а вот сейчас, во время первого прочтения. Не замечала за собой такого уже давненько. Перечитывала разговор Нунана и Пильмана о разуме, перечитывала финал. Неоднократно уже говорила, что для меня одним из наиболее важных моментов в книге является то, как автор дает характеристику своим персонажам. Вот те пару предложений, которые вроде бы и не говорят ничего напрямую, но в то же время сообщают тебе абсолютно все, что тебе нужно. Следующий абзац можно вешать в рамочку. Не могла от него оторваться где-то с полчаса.

Просто уму непостижимо: такая роскошная женщина, а на самом деле пустышка, обман, кукла неживая, а не женщина. Как, помнится, пуговицы на кофте у матери, янтарные такие, полупрозрачные, золотистые, так и хочется сунуть в рот и сосать в ожидании какой-то необычайной сладости, и он брал их в рот и сосал, и каждый раз страшно разочаровывался, и каждый раз забывал об этом разочаровании, даже не то чтобы забывал, а просто отказывался верить собственной памяти, стоило ему их снова увидеть.

Но заставила завыть на Луну даже не та всеми цитируемая фраза о счастье, а вот этот кусочек, ей предшествующий.

Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю, там есть всё, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, – ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно всё проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов…

Какой же мир создали Стругацкие… Какой он бескрайний! Сколько же в нем работы для читателя! Иди, куда хочешь, оставайся с кем хочешь, где хочешь! И везде реальность… И пускай я не знаю, как выглядят некоторые предметы, куда делось королевство, которое было когда-то раньше, кто такие пришельцы и что вообще делается в других Зонах, но я могу туда пойти. Закрою книгу и пойду. Одна. Почти как сталкер.10 / 10

Дальше в Зону – ближе к небу…Ребенком, задувая свечки, всегда загадывал желания. Простенькие, детские: ролики, приставку, конфеты – что еще для счастья надо? Потом пришла болезнь. Ролики стали мне не нужны и я подарил их, приставка начала собирать пыль, наскучив, а конфеты мне было нельзя. Тогда мне захотелось здоровья. Только для себя, конечно же, хотя мысль о том, что кому-то приходится также, а кому-то и намного хуже, уже начинала потихоньку обживаться в моей голове. А потом умер Саша. Отчим мой, до которого настоящему папашке – как до луны пешком и дальше на попутках. В Чечне умер, мне семь было. С тех пор моим желанием было «чтобы не было войн». На них умирают, и потом много таких же, как мама, плачет. Одна свечка слабенькая, она не справится, но если задуть их много…Двадцать лет недавно стукнуло, а все равно продолжаю загадывать одно и то же.Ах ты сволочь безногая, Стервятник поганый, и за что же Зона тебе сына такого подарила? Я все думаю и никак не могу эту мысль прогнать, все она ко мне возвращается – юношеский максимализм, ой ли? а может, с ним тоже что-то было? что-то, из-за чего Артуру захотелось ни себе что душа пожелает, ни родным, а всем, даром. Я не могу никак перестать воспринимать эту горемычную «отмычку» даже слишком живым, думать о том, чего не могу о нем знать, могу лишь предполагать и чувствовать. Куда живее многих других персонажей книг, куда живее Редрика, даром что тому было уделено куда больше времени и внимания, куда живее некоторых реально существующих людей. В сером, почти нарвавшимся на тройку и мой страдальческий вопль «ну не понимаю я Стругацких!!» повествовании он словно солнечным зайчиком возник – пробежал по стене, разогнав полумрак, и вновь исчез. А в глазах до сих пор, стоит их закрыть, мельтешит.Долго думал, что же меня так напрягает в этой книге. Стиль авторский? Да есть такое дело, он меня всегда изрядно смущал, первые страниц пятнадцать вызывая почти физическое отторжение, но к нему я всегда в конечном итоге был способен приноровиться. Тема, сюжет? Так ведь прекрасный сюжет-то! И только на фразе про то, что, де, в России сталкеров нет, я понял. Была б местом действия Россия – все было бы идеально. Персонажи уж больно все наши, отечественные. Попытка обозвать их импортными именами и пристроить в якобы английский/американский городок дала только дикий, дичайший по своей силе диссонанс. И, если уж на то пошло, я ни в жисть не поверю, что иностранцы бы шарились радостно по Зонам, а наши сидели смирно, сложив на коленях ладошки. Менталитет не тот.Но да и черт с ним, черт с ним со всем. Черт и с тем, что мне совершенно не симпатичен Рыжий – обычный человек, в чем-то хороший, в чем-то дурной, всего намешано понемножку: человек как человек. Черт с тем, что с самого момента добычи полной «пустышки» мне стало ясно очевидное – очень-очень горькое, если задуматься: в Зоне мрут как мухи люди, чтобы приволочь оттуда обычный инопланетный мусор, то, что выкинули или забыли, как бы не была нелестна эта мысль человеческому самолюбию. Все это неважно. Все это и написано было по большому счету лишь для одного последнего абзаца, одной, самой последней фразы.Счастья. Для всех, даром, чтобы никто не ушел обиженным.

Книга прочитана в рамках Флэшмоба – 2012 (1/20). Спасибо за совет Bluefox . Давно хотела познакомиться с творчеством Стругацких. Вот и познакомилась. К сожалению, не все долгожданные встречи бывают радостными.Итак, в процессе чтения данного произведения я вывела для себя формулу под кодовым названием «Из трех Б в П», которая вот что в себя включает:

Бедный язык + Бледные персонажи + Бредовая сюжетная линия = Пикник на обочине.Ну, пожалуй, начнем по порядку:

Б №1: Бедный язык. Выучить и оперировать словарем из 100 частоупотребляемых существительных похвально для иностранца, пишущего письмо другу на чужбину. Но никак не для писателя. Точнее для двух писателей. Получается, если 100/2 = 50 слов на каждого. Не густо. Я, конечно, понимаю, что не пристало двум брутальным мужчинам использовать многочисленные эпитеты в своей речи. Но можно было хоть иногда постараться для читателя?Б №2: Бледные персонажи. Есть у Терри Пратчета серия книг о Плоском мире. Не верьте, там все хорошо. Вот где настоящий плоский мир. Вот он где притаился. В героях Стругацких. Плохо прописаны характеры. Да что уж там? Вот вам один напримерчик. Я была невероятно удивлена, узнав, что, оказывается, главному герою не 50 и даже не 40 лет. Хотя все начало повествуется от лица именно такого возраста. А в итоге узнаем, что на тот момент ему было чуть больше 20. Плохая, плохая вживаемость в роль получилась у авторов. Они ж не себя описывали, в самом деле. Б №3: Бредовый мир. Нет, не спешите закидывать меня помидорами. Задумка, задумка действительно хорошая. Хороша идея, и мир интереснейший придуман. Но какова реализация? Мало того, что первую половину произведения решительно невозможно понять, что же это такое происходит. Так и через вторую тоже необходимо продираться. Нет, ну в самом деле. С самого начала они начинают буквально с «мяса». (Пропустим бредовое интервью с профессором). А что? Зачем? Почему? Ничего не объясняют. Догадайся, мол, сама. Не понимаю? Может это я одна в таком невосторге? Потому что столько положительных отзывов я читала! Столько ожидала от этого произведения! В общем, плохо, очень плохо, дяди Стругацкие! Нехорошо обманывать читателя. Обещали конфетку, а дали только фантик.