Вот и приехали, вот и приплыли —
Это ли бабки её колдовство
Или сие, то что люди забыли
В чистом своём воплощении зло.
Ляська забыла про всю осторожность
И побежала в деревню бегом.
Прямо с порога немало тревожась,
Спящую бабку нашла за столом.
Бабка глаза свои тихо открыла
И улыбнулась беззубостью рта.
«Бабушка, что там в лесу мне явилось?
Всепожирающая чернота»!
«Ух ты», – подпрыгнула бабка на месте. —
«Вот и явилась, а я дождалась.
Видно не зря я поставила тесто,
Чтоб пирогами посытиться всласть».
Встала, пошла к старой ветхой печи,
Руки свои между тем потирая.
«К вечеру будут у нас калачи.
Эвон как тесто из кадки сбегает».
«Бабушка, ты ли в своём ли уме
Или та тьма нам ничуть не страшна?»
«Сядем, покушаем, будет ответ.
Коли захочешь, то сладишь сама».
Запахи булок в избе разносились.
К ночи близка уж закатная даль.
Птицы в лесу всё ещё голосили,
Но в голосах их звучала печаль.
Вечером бабка устроила праздник,
В чистое платье, одевшись сама.
Только рассказывать стала не сразу,
Ляську, сводя в ожиданьи с ума.
Полночь близка и уж самое время
Мрачных легенд и сказаний былых.
Птицы уже свои песни допели,
Лес в ожидании тоже затих.
«Больно мне было», – припомнила бабка, —
«С этою тьмой воевать в первый раз.
Так же как ты я была молодая». —
Вдруг затянула бабка рассказ.
«Мне моя бабка, а ей и её
Силу – немалую в юности дала,
Чтоб не бояться лесное зверьё,
Чтоб людям жить, бытовать помогала.
Только разбитое сердце не спрятать,
Я обозлилась на мир и на люд.
Тоже когда-то умела я плакать,
Верила в Свет и в неистовый труд.
Но силу Света я вспять развернула,
Зная, что буду потом сожалеть.
Так всё добро в моём сердце уснуло,
И на любви я поставила крест…
Был он хорош, тот кузнец деревенский,
Статен, но робок… Любила его…
Как-то узнала я страшные вести,
Будто бы женится он на другой…
В страшных пожарах деревня пылала,
Мне словно что застелило глаза.
Свадьбу, конечно, я эту сорвала,
Но и его там угасла звезда.
Чёрным заклятием, всем запрещённым,
Я одарила того кузнеца.
Быть ему чёрною тьмы заключённым,
Мучатся вечно, не зная конца.
Ну а невесте его благоверной
Было попроще, она умерла.
Чёрной змеёю вползла в её сердце,
Яду пустила, и все то дела.
Я из деревни как зверь убегала,
Долго охотники гнали меня.
Дел своих страшных сама испугалась,
Только обратно никак и нельзя.