Аристарх Ромашин
Седьмой день рождения
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
Мир был проклят в мгновение ока,
Новый враг у людей – мертвяки…
Позабыли заветы от Бога,
В наказание всюду – клыки…
А.Р.
– Я же не умру? – спросил голубоглазый мальчишка у медсестры.
Та вместо ответа улыбнулась ребёнку и, поднимая накроватный столик с едой, поставила его перед мальчиком.
– Поешь, Митя.
Он несколько секунд смотрел на еду, потом, надув веснушчатые щёки, обречённо вздохнул и принялся за трапезу.
Улыбка так и не сошла с лица медсестры, её тёмные глаза излучали спокойствие, но Дмитрий знал, что женщине стоит больших усилий изображать отсутствие душевной тревоги.
– Надежда Михайловна, – с набитым ртом, говорил Дмитрий, – читал, что неприлично, но всё же… а сколько вам лет?
Надежда напряглась, понимая, насколько тяжело может воспринять эту информацию ребёнок, но юлить не стала.
– Тридцать пять.
Мальчик кивнул, рыжая чёлка упала на глаза, он зачесал волосы назад.
– Получается, когда это случилось, вам было больше семи?
– Да, – кивнула она, поправляя медицинский голубой чепчик, который был под цвет халата.
Из-под шапочки сзади свисал хвост тёмных волос, достающий до лапоток женщины.
– Повезло вам, – сказал мальчик, берясь за стакан с компотом.
Медсестра ничего не ответила. Инстинктивно левой рукой, она дотронулась до своего живота, потом опомнилась и убрала руку.
– Не переживай, – она принялась поглаживать ноги Дмитрия, – Геннадий Яковлевич говорит, что на этот раз всё может пойти иначе.
– Он это говорил и про Максима, и про Лену, и про Наташу…
В голосе ребёнка не звучали нотки обиды, гнева или обвинения. Просто утверждение.
С трудом сдерживая подступающие слёзы, Надежда встала, поправила халат, в котором её стройная фигура смотрелась довольно привлекательно. Потом взяла тряпку с тележки и принялась вытирать пыль со шкафа полного одеждой.
– Не хочу дня рождения, – мальчик разломал очередной кусок хлеба и макнул его в борщ, – нельзя никак остановить моё взросление?
