bannerbannerbanner
Жар-птица

Арина Теплова
Жар-птица

Полная версия

Глава VII. Сестры

Ольга шла в компании Мари и ее мужа, держась за локоть князя Васильчикова, и жмурилась от ласкового слепящего солнца. У нее было прекрасное настроение, весь сейчас ей удалось выиграть глупое пари только оттого, что этот простофиля штабс-капитан, который явно не поднаторел в ухаживании за дамами, оказался таким наивным и правильным.

Чувствуя сильный голод, резко возникший от всей этой суеты с поцелуями и пари, Ольга уже предвкушала, как теперь в ресторации поднимется в комнаты княгини Кудашевой, и они вместе с сестрой Ириной спустятся в ресторан. Возможно, к ним присоединится и князь Кудашев, супруг сестры, если, конечно, он уже вернулся. Все последние дни Виктор Сергеевич занимался поисками пригодного для проживания дома на ближайший месяц.

Когда они приблизились к двухэтажному роскошному знанию ресторации, взгляд Ольги невзначай остановился на паре молодых людей, стоявших чуть поодаль у ажурных скамеек и говоривших о чем-то. Одной из них была Ирочка, а второй…

У Ольги по спине прошел холодок, ибо она отчетливо узнала в мужчине человека, который вызывал у нее стойкую неприязнь.

С Оленькой они условились пообедать после двух пополудни, но скучать в комнатах Ирине совсем не хотелось. Еще к полудню она привела себя в должный вид, надев утреннее розовое платье из французского шелка и приказав горничной Глаше причесать ее по-модному с локонами по бокам лица. Муж покинул их комнаты еще до полудня. Ирина была этому только рада, надеясь, что до вечера Виктор Сергеевич, как и накануне, будет заниматься поисками частого дома для съема.

Вообще, с самого венчания между Ириной и князем установились вежливые довольно прохладные отношения. Все прошедшие два года они мало общались, постоянно находили поводы побыть порознь и не обременять надолго своим обществом супруга. Однако Кудашев исправно раз в неделю посещал спальню Ирины, дабы зачать наследников, именно так он ей объяснял свои интимные порывы. Ирина была покорна, приветлива, мягка с супругом, не отказывала ему в близости, но и особых восторгов от прикосновений мужа не испытывала. Она знала свой долг и пыталась стать хорошей примерной женой. Но желанный наследник никак не появлялся в ее чреве.

Ирина мужа не любила, но уважала и слушалась, как требовало ее воспитание, потому на протяжении всех двух лет даже не давала повода усомниться в своей верности. Однако до сей поры она не узнала мужа более близко. Он был старше ее на пятнадцать лет и оттого казался ей зрелым мужчиной, спокойным и влиятельным царедворцем при императоре. Мягкий характер Ирины очень импонировал Кудашеву, ибо сам он был довольно властным и авторитарным мужчиной. Потому послушная и юная жена, которая безгранично доверяла ему, весьма украшала его богатую жизнь.

Однако никто не знал, что образцовая роль супруги давалась молодой княгине нелегко, поскольку все это время ее терзала одна сердечная тайна, а точнее, один настырный поклонник – призрак из прошлой жизни, Александр Измайлов. Первые полгода после венчания с Виктором Ирина даже не видела молодого человека, слышала лишь, что он получил небольшую должность при дворе императора Николая II.

Вскоре Ирина стала встречать Измайлова на всех раутах и балах. Поначалу Александр вел себя отстраненно, даже не здоровался с новоиспеченной княгиней Кудашевой, видимо, все ещё тая обиду на нее. Но чуть позже, а именно, прошедшей зимой, Александр начал вести себя довольно странно. На некоторых балах он все же подходил к Ирине, приглашая на танец. Она, естественно, отказывала ему, ибо боялась даже намеком показать, что молодой поручик все еще занимает значительное место в ее сердце. От ее отказов Измайлов злился, негодовал, порой даже ронял в адрес молоденькой княгини обидное слово. Но на следующее утро от него неизменно доставляли огромный букет цветов с запиской, с извинениями и уверениями в сердечной привязанности.

Ирина очень боялась, что муж узнает об Александре и о том, что они были знакомы до свадьбы, и сжигала все письма молодого человека. Но Кудашев особо не волновался по поводу интереса к его жене других мужчин и даже не подозревал, что его супругу преследует молодой гвардеец. Ведь часто после больших балов Ирине присылали цветы поклонники, потому выделять именно Измайлова Виктор Сергеевич не думал, считая его обычным воздыхателем, каковые были у многих хорошеньких дам при дворе.

Обо всех своих страхах и о постоянном преследовании поручика Ирина тайком рассказывала сестре Оленьке. Ведь еще с детства они были очень дружны и любили друг друга безмерно. Хотя Ирина свою любовь к Александру держала глубоко в сердце, не говоря о ней даже Ольге, та инстинктивно чувствовала страдания старшей сестры и замечала, что воспоминания об Александре вызывали у Ирины мучительные приступы меланхолии и печали, перетекая в продолжительные головные боли.

Беспокоясь за любимую сестрицу, Оля советовала Ирине избегать Измайлова, потому что с этим человеком из прошлого не могло быть будущего. Ольга убеждала Кудашеву в необходимости полюбить мужа, но Ирина твердила, что не может любить Виктора, он был слишком степенным безэмоциональным человеком, холодным и спокойным, словно заледеневший Финский залив зимой. Именно все эти переживания за последний год расшатали нервны Ирины, и потому этом летом по совету докторов и по настоянию Ольги Кудашевы отправились для лечения на воды.

Ирина вышла на улицу из ресторации, желая побыть на воздухе и подождать Ольгу здесь. Однако не прошло и пары минут, как к ней приблизился статный военный в форме.

– Добрый день, Ирина Николаевна, – раздался сбоку от нее низкий знакомый голос с хрипотцой.

– Боже, это вы, Александр Григорьевич, – тут же обернулась Ирина к нему, он уже приблизился на минимальное расстояние. – Зачем вы здесь?

– Я ждал вас, княгиня, – заявил он и, указав рукой в сторону, тихо предложил: – Может, отойдем, чтобы нас никто не услышал?

– Не думаю, что это хорошая мысль, сударь. Я жду сестру и уже…

– Я не займу у вас много времени, Ирина Николаевна, – заявил он громко и тут же стремительно наклонился к ней и выдохнул над ее ухом: – Ириша, прошу, отойдем, не ровен час услышат.

Она быстро нервно кивнула, и они отошли от основной массы снующих по парадному крыльцу постояльцев ресторации.

– Перестаньте преследовать меня, Александр Григорьевич, – строго заявила Ирина, едва они отошли к каменной скамье, чуть скрытую большими вазонами с цветами. – Я всё вам сказала еще два месяц назад в Петербурге. Повторяю, я останусь верна мужу, и ваши пылкие речи ни к чему не приведут.

– Конечно, будешь верна тому, кого не любишь, тебе самой не противно от этого?

– Нет. Это мой долг, и моя честь не будет запятнана.

– Пафос, Ирина, только пафос и громкие слова, – не выдержал Александр, сверкая на нее негодующими бледно-голубыми очами. – Посмотри на себя, в кого ты превратилась? Ты словно тень своего мужа, не улыбаешься, не радуешься, бледная словно моль. Где та девица с алеющими щеками и сверкающим озорным взором, которую я вытащил из утопающей кареты? Ее нет. Кудашев потушил твой свет, Ирина. Неужели ты не понимаешь, что гибнешь с ним…

– Замолчите, – произнесла она нервно, чувствуя, что все его слова жестокая правда. – Что вам угодно? Говорите побыстрее, мне некогда.

Обиженно сжав губы, Измайлов едва сдержался, чтобы не вспылить. Ирина пыталась казаться безразличной, но он прекрасно видел, что она борется с собой. Он же до сих пор видел в ней лишь ту самую невинную чистую девушку, которую спас когда-то от наводнения. И совсем не хотел отпускать ее из своей жизни, тем самым мучая и ее, и себя.

– Это о твоем муже…

– И что же? – она вскинула на него печальный взор.

– Я хочу, чтобы ты знала. Он не любит тебя, вот здесь доказательство того, что он имеет связь с другой женщиной.

Он протянул ей небольшое письмо.

– Вы о чем? – опешила Ирина, холодея от его безапелляционных заявлений, и нерешительно взяла конверт.

– Прочти письмо и все узнаешь, где и с кем проводит время твой досточтимый супруг, – ехидно заявил он. – Можешь и сама воочию убедиться, там указано место.

– Неправда, – отчаянно замотала она головой, даже боясь поверить его словам. – Вы говорите это намеренно, Александр Григорьевич, чтобы очернить князя в моих глазах, и я знаю отчего.

– Да пойми ты, глупышка, – уже вспылил Александр, уже как-то угрожающе склоняясь к ней, и почти шепотом произнес: – Этот князек не достоин тебя и твоей верности. Он и женился-то на тебе ради приданого и твоей родословной, все о том болтают. Как на дорогой племенной лошади.

– Неправда, – промямлила она, уже как-то неуверенно.

– Это правда, Ириша, как и то, что я люблю те…

– Опять вы, поручик?! – раздался за его спиной громкий низковатый голос Ольги.

Александр резко замолчал и стремительно обернулся к Ольге Трубецкой. Темноволосая девушка остановилась в двух шагах от него и, быстро закрыв свой ажурный зонтик, как-то угрожающе похлопывала им по своей ладони. Он видел, что ее прекрасные серебристые глаза метают молнии.

– Доброго дня, сударыня, – холодно поздоровался Измайлов, снимая фуражку и выпрямляясь.

– Когда вы оставите в покое мою сестру? – возмущенно заявила Ольга.

Она вспомнила, как два дня назад по приезде в Кисловодск прямо у входа в ресторацию они с сестрой наткнулись на этого дерзкого Александра Измайлова. Тогда он просто поздоровался и прошел мимо, но его горящий взор, направленный на Ирину, не укрылся от острого взгляда Ольги. И теперь она опять видела его рядом с сестрой.

– А вы, Ольга Николаевна, опять стоите на защите ее чести? Разве она сама не может мне сказать, желает со мной общения или нет? – огрызнулся Алекс, натянувшись, как тетива от лука.

– Оленька, он прав, мы сами все меж собой решим, – тут же сказала Ирина.

Оля проигнорировала слова сестры, зная, что та слишком мягка и тиха, чтобы осадить как следует этого нахала, который волочился за нею и уже второй год не давал Ирине проходу.

 

– Милостивый государь, у Ирины есть муж, – угрожающе процедила Ольга. – И, если увидит вас с ней, он будет очень и очень недоволен, я думаю.

– Я должен испугаться после этих слов? – с вызовом спросил Александр.

– Если бы вы не были дураком, то поостереглись бы, хотя бы молвы людей, – продолжала Ольга в том же тоне. – Стоите посреди улицы с замужней дамой и что-то шепчете ей на ухо.

– Вы, как и обычно, невозможно дерзки, Ольга Николаевна, – как-то злобно оскалился Измайлов. – Не чета вашей сестрице. Она ангел по сравнению с вами.

– Потому такие демоны в человечьем обличье, как вы, и пользуются ее беззащитностью, – парировала Ольга.

– Оленька, прошу, не надо ссор, – забеспокоилась Ирина, видя, что Алекс и Оля сейчас вцепятся друг в друга. – Месье Измайлов просто подошел поздороваться со мной и все…

– Нет не все, – тут же подхватил Александр. – Я люблю вашу сестру, Ольга Николаевна, и сейчас прямо сказал ей об этом, вы удовлетворены?

– Александр Григорьевич, зачем вы… – залепетала Ирина, тут же заалев от смущения щеками и опуская глаза.

– Вполне, – как-то сладко-опасно улыбнулась Ольга. – Сейчас я позову сюда князя Кудашева и скажу ему о вашей любви и посмотрим, что от вас останется после этого.

– И прекрасно, – кивнул также со сладко-ехидной ухмылкой на лице поручик. – Наконец-то дуэль! Пущу ему пулю в лоб, чтобы уже избавить Иришу от этого мерзавца!

– Боже… – воскликнула Ирина в ужасе. – Не надо так говорить.

– Вы так самонадеянны, сударь, что даже не допускаете мысли, что пуля может оказаться в вашем челе? – заявила Ольга.

– Это вряд ли, я отменно стреляю.

Видя, что страсти накалены до предела, и действительно опасаясь, что может появиться Кудашев или кто-нибудь доложит ему об этой недвусмысленной ситуации, Ирина быстро выпалила:

– Александр Григорьевич, прощайте, мы с сестрой спешим в ресторан, там нас уже ждут.

– Ирочка, ты права, – поддакнула ей Оля. – Идите своей дорогой, поручик, и забудьте наконец имя моей сестры, желательно навсегда.

Окатив неприятным взором Ольгу и обратив страстный взгляд на Ирину, Александр выпалил:

– Прочти письмо, Ирина, и ты поймешь, что я сказал правду!

Быстро поклонившись, молодой человек направился далее по улице.

– Этот несносный Измайлов уже второй год никак не успокоится, – заявила Оля, провожая недовольным взглядом высокую эффектную фигуру поручика. – Что за письмо, Ирочка?

– Неважно, – ответила та и сунула записку от Александра в сумочку.

Дом стоял на безлюдной улочке, среди однотипных построек, в окружении фруктовых деревьев.

Осторожно открыв калитку, Ирина вошла во двор и огляделась. Двор казался пустынным. Летние сумерки уже спустились на городок, окутывая причудливыми тенями небольшой двухэтажный особняк, увитый виноградными лианами. Тихо ступая, молодая женщина поднялась на невысокое крыльцо, и одна из ступеней скрипнула под ее легкой ножной. Дверь оказалась не заперта, и Ирина, чуть толкнув створку, зашла внутрь.

Она тут же услышала голоса, доносившиеся из ближайшей комнаты, скорее всего, прихожей горницы или кухни.

– Когда уже этот барин уберется восвояси, – проскрежетал недовольный женский голос.

– Тебе-то что за дело, Агриппина? – послышался другой мужской.

Притаившись у стены при входе, Ирина замерла, прислушиваясь.

– Как какое? – ответила недовольно женщина. – Почитай, весь день у нее толчется. Скорей бы уже шел домой. Мне еще барыню купать да постель перестилать. Поздно уж.

– Терпи, наше дело малое, – ответил мужчина. – Ты ж только ужин с вином отнесла им. Наверняка до ночи опять пробудет, как и вчерась.

Тихо приникнув к проему двери, Ирина чуть заглянула в кухню, увидев, что у печи сидят двое слуг. Лица их были повернуты к огню, и женщина что-то штопала.

Приняв решение, Ирина быстро прошмыгнула мимо дверей кухни, устремившись к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.

– Ты слышал? – вдруг раздался голос женщины из кухни. – Словно кто-то ходит?

– Да кто ходит-то? – ответил мужчина. – Баре наверху, а хозяин в кабаке до сих пор, надо же деньги от госпожи прокутить. Показалось тебе.

Высоко поднимая юбки, Ирина стараясь ступать бесшумно на носочках, поднялась наверх и приблизилась к ближайшей двери. Заглянув, она удостоверилась, что комната пуста. Пройдя дальше, она остановилась у следующей двери и услышала приглушенные голоса. Замерев, она приникла к двери щекой, прислушиваясь, ибо мужской голос был ей знаком.

– Душечка, не будь такой букой, – говорил Виктор Сергеевич. – Еще рано, к тому же я еще не намиловался с тобой.

– Я просила у тебя новую коляску для выездов, и что же? – заявила женщина капризным тоном. – Похоже, ты совсем не ценишь мое внимание и мою любовь к тебе, Виктор.

– Не сердись, будет коляска. По приезде в Петербург я непременно куплю ее тебе.

– Не забудь, что это срочно. В августе начинается новый сезон в театре. Я хочу, чтобы все видели, что я приезжаю в новой карете.

– И к чему тебе это хвастовство, Аннет?

– Я хочу, чтобы эта выскочка Колосова видела, какой у меня щедрый покровитель. Да и этот надменный Кокошкин пусть тоже знает. Ты, кстати, обещал поговорить с ним о моей главной роли.

– Непременно поговорю, душечка, – заворковал князь Кудашев. – Однако сейчас мы на отдыхе, не будем думать о делах.

– Конечно, ты притащил меня в эту глухомань, где я даже выйти на улицу не могу, чтобы все не решили, что я приехала сюда за тобой.

– Все верно, Анечка, не надо тебе часто гулять. Не ровен час узнают тебя. Зато мы вместе, я от службы пока свободен, могу бывать у тебя постоянно. Разве это не радостно?

– Возможно, для тебя и радостно, а мне что здесь делать, скучать?

– Это временно, пара месяцев, потом обратно в Петербург отправимся, к тому же коляску тебе новую куплю, и словечко перед Кокошним за тебя замолвлю. Может, ты еще что хочешь?

– Да, новые платья. И не менее дюжины. Я вся пообносилась.

– Будут и платья, душечка, а теперь иди сюда, приласкай меня.

Послышалось громкие вздохи, шуршание и какая-то возня.

Ирина, задрожав от неприятного озноба всем телом, невольно сильнее приникла к двери. Вдруг створка начала открываться, оттого что дверь была не заперта, и через миг Ирина увидела в проеме двери всю неприглядную картину того, что происходило в эти мгновения в комнате. Ее муж миловался на постели с рыжеволосой красавицей, страстно целуясь и перекатываясь по подушкам. Любовники смеялись, целовались и чересчур рьяно ласкали друг друга.

Быстро отпрянув от приоткрытой двери, Ирина прижала пальцы к губам, чтобы удержаться от крика, на миг замерев в жутком потрясении. Спустя минуту она опомнилась и, подхватив юбки, побежала вниз по ступеням. Вскоре она оказалась во дворе, а затем и на пустынной улице. Придерживая шляпку, она почти бежала по пыльной дороге в сторону ресторации, желая навсегда стереть из памяти то, что сейчас увидела в этом уютном домике.

Глава VIII. Несчастная

Натягивая на руки тонкие кружевные перчатки, Ольга прошествовала по широкому коридору ресторации, поднимаясь на второй этаж по главной лестнице. Навстречу ей попался знакомый господин, который снял шляпу в знак приветствия и с которым девушка быстро поздоровалась.

Оленька спешила. Сегодня она наметила посетить одно местечко в Кисловодске вместе с сестрой, ведь отец отказался с нею ехать. На ней было новое прелестное платье в модную клетку и кокетливая шляпка, и девушка мечтала показаться в этом наряде на людях.

Подойдя к нужным комнатам, которые занимали князья Кудашевы со своей прислугой, она вошла в просторную гостиную, претворяющую две спальни и кабинет. Камердинер Виктора Сергеевича в этот минуту чистил сапоги князя и, немедля встав, поклонился барышне. Ольга проигнорировала его приветствие, лишь холодно взглянув на слугу, и прошествовала далее в господскую спальню, надеясь на то, что Ирочка уже готова к променаду по городку, как они и договаривались вчера.

Открыв дверь, Ольга стремительно вошла, оглядывая просторную комнату с задвинутыми на окнах портьерами. Ирина лежала на широкой неубранной кровати в ночной рубашке и расстегнутом пеньюаре. Ее длинные светлые волосы, разбросанные по подушке, тускло переливались в солнечном свете, едва проникающем в спальню.

– А… Оленька, это ты, – протянула бесцветным тихим голосом молодая Кудашева, чуть поворачивая голову в сторону сестры.

– Ирочка, уже полдень, а ты в кровати! Где твоя бездельница-горничная? – воскликнула Оля, кинув быстрый взор на неубранные волосы Ирины. – Погода чудесная, идем гулять. Я ведь говорила тебе вчера про одно местечко в городе…

Подойдя к окну, Ольга быстро раздернула портьеру, впуская в мрачную комнату яркие дневные лучи.

– Не надобно этого, Оленька, – каким-то обречённым голосом вымолвила Ирина и, прикрыв глаза рукою, простонала. – Все это уже неважно…

Нахмурившись, Ольга обернулась к сестре, не понимая ее хандры. В следующую секунду Ирина несчастно застонала, сильно согнувшись и притягивая ноги к животу, словно претерпевала сильную боль.

– Неважно? Что с тобой? – вмиг встрепенулась Оля и, быстро кинув свой кружевной зонтик и небольшой ридикюль на ближайшее кресло, подошла к кровати. Она склонилась к сестре, окидывая ее взглядом. Она заметила, что ее ночная рубашка промокла от пота, а лицо имеет нездоровый цвет. – Ты очень бледна, Ирочка. Ты заболела?

Взор Ольги нечаянно упал на прикроватную тумбочку, и она увидела множество лекарственных порошков, каких-то пилюль и пустых оберток. Страшная догадка осенила Олю, и она метнула нервный взор на лицо сестры. Она отметила чрезмерную бледность, темные круги под глазами, пересохшие губы. Руки Ирины тряслись, как будто у нее была лихорадка, и она хрипло дышала.

– Что это за лекарства? Отчего их так много? – выпалила Ольга, перебирая на столике не менее дюжины пустых оберток от порошков. – Ты вызывала доктора?

– Оставь, Оленька, все кончено, – простонала едва слышно Ирина, даже не открывая глаз.

– Что кончено? – вспылила Оля, склоняясь к сестре. Она приподняла ее за плечи и начала трясти княгиню, всматриваясь в ее мертвенно-бледное родное лицо. – Ирина! Ты слышишь меня?

Та открыла глаза, и в следующий миг ее лицо исказилось от судороги, и она чуть согнулась, а Ольга разглядела на ее пересохших губах белый порошок.

– Слышу, милая, – выдохнула несчастная через силу, вперив в девушку ненормальный болезненный взгляд.

– Что случилось? Где Виктор, черт его побери?! Почему ты одна?

– Не знаю, – ответила Ирина еле слышно. – Наверное, ушел к… – Ирина замялась, как-то обреченно смотря в серебристые глаза сестры и не решаясь далее продолжать, а про себя добавила: «Этой своей девице, этой актерке…» – она сглотнула горький ком в горле и прошептала: – Князь ушел еще утром… мне уже все равно…

– Где?

Разум Ольги тут же захватили неприятные думы. Позавчерашний разговор Ирины с Александром Измайловым на улице, во время которого поручик явно намеревался в очередной раз добиться расположения ее сестры, тут же связался с недомоганием Ирины и этими пустыми обертками из-под лекарств.

Мгновенно сложив все в голове, Ольга похолодела.

– Ты пила эти порошки, Ирина?! Что ты наделала? – вскричала она, понимая, что сестра сотворила с собой нечто ужасное, видимо, наглотавшись этих порошков.

– Пила… более незачем жить…

– Не смей так говорить! Ты сошла с ума! – Ольга торопливо бросилась к столику и сильно позвонила в колокольчик.

Но горничная не появилась даже спустя минуту.

Понимая, что надо немедленно послать за доктором, Ольга стремительно подбежала к двери и выглянула в гостиную, но, как назло, там никого не было, камердинер князя тоже куда-то подевался. Оставить сестру одну в таком состоянии она не могла.

Более не медля ни секунды, Ольга вернулась в спальню и стянула с рук кружевные перчатки, с головы соломенную шляпку. Небрежно все кинув на кресло, она подбежала к кувшину с водой. Вытащила пустой тазик из-под кувшина и вновь подошла к сестре. Присев к ней на кровать, Оля приподняла дрожащую Ирину за плечи. Она попыталась раскрыть губы несчастной, с усилием засовывая ей пальцы в рот и далее в горло, намереваясь вызвать рвоту. Но Ирина, разгадав намерения девушки, начала отталкивать ее слабыми руками.

– Ирочка, открой рот! Я помогу тебе! Что ж ты наделала?!

Слабое сопротивление Ирины не остановило Олю, и ей удалось сделать то, что она вознамерилась. Потом она осторожно придерживала сестру, которую рвало, подставляя тазик под ее лицо.

– Оставь меня, – сопротивлялась Ирина, отталкивая руки Оленьки. – Ты не понимаешь… мне незачем более жить…

 

Вновь вспомнив ту мерзкую сцену, когда Виктор целовал рыжеволосую красавицу, Ирина простонала от удушающей душевной боли. Как она сейчас жалела, что тогда оттолкнула единственного любящего ее человека и оттолкнула его ради этого холодного Виктора, который никогда не ценил ее преданности и верности. Выйдя замуж только по велению отца, Ирина надеялась исполнить своей долг и угодить всем, но сейчас обреченно понимала, что Кудашев был неверен ей всегда. Слуги сплетничали о его ночных похождениях в комнатки горничных, ее подруги намекали на любвеобильность князя, дамы постоянно осаждали ее мужа своим повышенным вниманием на балах. Но Ирина никогда не верила всему этому и доверяла мужу.

Но теперь, сама убедившись в его неверности, поняла, что была полной дурой. Наивной и чистой и мерила людей по себе. И Кудашев этим умело пользовался. Но самым трагичным во всем этом казалось то, что она сама разрушила свое будущее с Александром, которого любила всем сердцем. Ведь тогда, два года назад, батюшка внушил ей, что поручик Измайлов беден и не заслуживает ее, к тому же намекал на его распущенность. Но как раз Измайлов оказался более постоянен в своих чувствах к ней, чем ее блудник-муженек, похоже, никогда и не любивший ее.

И теперь изменить ничего было нельзя. Развод считался позором, и Ирина не могла решиться на этот шаг. А терпеть всю грязь отношений с неверным супругом она тоже более не могла. Именно поэтому, после двухдневных переживаний, раздосадованная тем, что вчера очень грубо прогнала Александра, в очередной раз наговорив ему неприятных слов, ибо видеть его было невыносимо для ее страдающего сердца, Ирина решилась окончить свое тягостное существование. Потому сегодня поутру, едва Кудашев ушел к своей пассии, Ирина совершила это «черное дело», зная, что счастья с любимым Сашенькой ей все равно не изведать.

– Не смей так говорить! Еще из-за мужика травить себя вздумала! Что за вздор?! – вспылила Ольга, не сомневаясь, что сестра отравила себя из-за преследований Измайлова. Видя, что рвота у Ирины прекратилась, девушка поставила тазик на пол и кинулась к кувшину с водой. Налив полный бокал, она поспешила обратно и, подставляя его к губам Ирины, строго велела: – Пей! Давай, Ирочка!

Ирина недовольно мотала головой, не желая, чтобы ее спасали, и Ольга почти насильно вливала в нее воду, брызгая на лицо и ночную сорочку. В этот момент в спальне княгини появилась горничная.

– Что-то надобно, барыня? – спросила услужливо она и, увидев, как Ирину в очередной раз вырвало уже на ковер и на дорогое платье Ольги, ибо та не успела подставить ей таз, испуганно вскрикнула: – Ой, барыня! Что с вами?

– Ты где шляешься, мерзавка?! – прикрикнула на нее Ольга, оборачиваясь к служанке. – Барыне твоей плохо! Немедля за доктором беги! И мигом! А то выпорю!

Вскрикнув от испуга, горничная тут же исчезла за дверьми.

Вновь придерживая хрупкое тело сестры и склоняясь к ней, Ольга начала гладить ее по спутанным светлым волосам.

– Ему я безразлична, пойми… – просипела Ирина с надрывом.

Помня о некогда большом влечении сестры к Измайлову и о его постоянных преследованиях Ольга знала точно – этот поручик не заслуживает страданий ее любимой Ирочки. Видимо, его домогательства сломили ее. Оля чувствовала, что сестра все еще любит этого статного красавца, ибо он постоянно поощрял ее влечение, не давая позабыть о себе. Ирина же была слишком правильной и никогда не изменила бы мужу, именно поэтому сейчас она так страдала, и наверняка оттого решилась осуществить это безумство.

– Да пусть сгинет этот мерзавец! Сколько можно мучить тебя?! Он недостоин тебя, Ирочка! – гнула свою правду возмущенная Ольга.

– Я думала, он любит меня, а у него другая… – прошептала Ирина, думая о коварстве изменника мужа.

«Все понятно. Похоже, Ирина видела Измайлова с другой женщиной, – сложила последнюю часть головоломки Оля, думая про себя, – что неудивительно. Он не женат».

– Не надо об этом, милая, не думай, – утешала ее Оля, вливая почти насильно воду в рот несчастной. – Ну давая еще пей, пей! – и продолжала цедить об Алексе: – Не может он любить, у него на лице написано, что он ходок еще тот! Один масляный взгляд чего стоит…

Конечно, Оленька преувеличивала, ибо Александр смотрел горящим взором только на ее сестру, а то, что он был бабником, она придумала сейчас на ходу. Но она пыталась очернить Измайлова в глазах сестры, чтобы та навсегда разлюбила его и перестала страдать.

– Ты права, сестрица, он страшный человек, – согласилась Ирина, вновь вспомнив хитрую неприятную улыбку Кудашева, говорящую о многом.

Сестры говорили о разных мужчинах и думали, что другая понимает, о ком речь.

– Не могу уже, – взмолилась Ирина, отталкивая руку сестры с бокалом с водой.

Вновь согнувшись от сильного спазма в животе, она застонала, затем ее опять вырвало.

Местный доктор пожаловал в комнаты князей спустя полчаса, к этому времени Ирину вырвало еще раз, и она тихо лежала на кровати, чуть прикрыв глаза, и дремала, хрипло дыша. Оленька, сидящая рядом, гладила ее ладонь, успокаивая больную. Осмотрев Ирину, доктор немедля дал ей выпить угольный порошок, который впитывал все яды, и похвалил Ольгу за верные действия. Однако заявил, что княгиня очень плоха и, скорее всего, не переживет эту ночь.

– Так сделайте что-нибудь, милостивый государь! – возмутилась на это Ольга. – Я вам плачу не за то, чтобы вы разводили руками! Вы доктор или нет?!

– Я не Господь Бог, сударыня, – обиделся тот. – Более сделать ничего нельзя. Если организм вашей сестры сильный, он справится, но по ее тонкой конституции я вижу, что она очень слаба. Лекарства уже впитались в кровь, потому все в руках Божьих.

Перед уходим доктор велел давать больной только пить и следить за ней. А при ухудшении состояния немедля посылать за ним. Ольга требовала остаться, но доктор заявил, что у него еще два больных на сегодня.

Когда он ушел, Оленька осталась вновь с сестрой, велев горничной принести ей поесть что-нибудь из ресторана. Чуть позже пришел их отец, проведать Ирину, и весь в слезах еще больше расстроил Олю, которая и так была вся на нервах. Николай Николаевич так несчастно смотрел на старшую дочь и стенал, что не переживет, если с Ириной что-то случится, что девушке пришлось почти выгнать его из спальни, заявив отцу, что присмотрит за сестрой сама. Их отец был жутким эгоистом, и сейчас его жалость к себе о том, что он будет страдать от потери любимой дочери, просто доконала Ольгу.

Около семи вечера Ирина неожиданно пришла в себя. Оглядевшись мутным непонимающим взглядом вокруг, она увидела дремлющую у ее изголовья Олю, которая чуть прислонилась к стойке кровати. Она так и была в своем клетчатом испачканном платье и, видимо, никуда не уходила.

Вечерние лучи заходящего солнца наполняли комнату, и Ирина, чувствуя сухое горло, судорожно сглотнула. Дурман окутывал ее сознание, а перед глазами все плыло. Ноющие боли в животе так и крутили ее нутро, и она ощущала, что не может без боли даже вздохнуть полной грудью.

– Оленька… – прошептала едва слышно Ирина из последних сил.

Та тут же очнулась и немедля наклонилась над ней.

– Да, сестрица, я здесь.

– Пить…

Встрепенувшись, Ольга проворно налила из стоявшего рядом графина воду и, приподняв голову сестры, напоила ее.

– Я умираю, – пролепетала глухо Ирина, откидываясь на подушку и чувствуя, что не в силах даже пошевелить рукой. – Я чувствую…

– Не надо, не говори так, – попросила Оля. – На попей еще, доктор сказал, надо больше пить.

Оленька вновь приставила к губам большой бокал, но Ирина сделала лишь глоток и отвернула лицо, потому что вода более не лезла ей в горло.

Откинувшись обратно на подушку, Ирина вперила несчастный горящий взор в сестру.

– Прошу, приведи его… – попросила она тихо, чуть поморгав.

Перед глазами Ирины все было словно в тумане, и она едва различала звуки.

– Кого?

– Александра… – вымолвила она.

– Зачем? – вмиг возмутилась Оля, не ожидая подобной просьбы. – Ирочка, не надо его. Я послала уже за Виктором, мальчишка обещался разыскать его. Твой муж скоро придет.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru