Арина Теплова
Жар-птица
Истинная трепетная любовь рождается не от встречи двух сияющих влюбленных глаз, а от мелодичного перезвона двух сердец, звучащих в унисон.
Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку —
Безумец! – лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала – я тебя не знал!
М.Ю. Лермонтов
Глава I. Ветреное утро
Санкт-Петербург, Васильевский остров
1824 год, Ноябрь, 7, утро
Кутаясь в теплый подбитый мехом редингот, Ирина вышла на улицу, миновав церковную ограду. Пронизывающий ветер тут же подхватил юбку ее дорогого темного платья, и девушка сильнее запахнула ворот.
Уже рассвело, но ледяные лучи осеннего солнца почти не грели, освещая ближайшие здания проспекта. Отстояв всю раннюю литургию, Ирина немного устала, потому намеревалась как можно скорее вернуться домой. Моросил неприятный ледяной дождик, а сильные порывы ветра пытались сорвать с нее шляпку. Через противную морось девушка пыталась рассмотреть ближайшие экипажи, желая отыскать свой, и осторожно перешагивала многочисленные лужи, быстро образующиеся на мостовой.
Раздался очередной залп пушек с бастионов Петропавловской крепости, и Ирина вздрогнула, предполагая, что опять в гавани Невы разбушевался шторм, раз пушечные залпы извещали об опасности. Озираясь по сторонам, Ирина наконец увидела карету с фамильным гербом Трубецких, которая подъехала к ней. Кучер спрыгнул с облучка и раскрыл перед девушкой дверцу:
– Садитесь скорее, барышня, – поклонился Игнатий. – Ветер-то какой дрянной, все срывает.
Ощущая, что за несколько минут ходьбы по мостовой она продрогла от пронизывающего ветра и намочила свои легкие ботиночки, Ирина быстро запрыгнула на подножку кареты и велела кучеру:
– Гони побыстрее, голубчик!
Закрыв дверцу, кучер проворно забрался на козлы и начал стегать лошадь.
Плюхнувшись на бархатное сиденье, девушка сунула ручки в небольшую вязаную муфточку и, откинувшись на спинку, чуть прикрыла глаза. Здесь, в карете, было гораздо теплее, чем на промозглой ледяной улице. Северная столица Российской империи славилась своим влажным суровым климатом, и бешеные ветра и влажность были обычными в это время года.
Карета покатила по мостовой, неприятно заскрипев колесами.
Ветер начал завывать в щели окна, а Ирина решила немного подремать до дома, чувствуя усталость. Встала она сегодня очень рано, чтобы успеть на службу в Андреевский собор. Этот храм на Васильевском острове когда-то давно посещала ее покойная матушка, и ее духовник, отец Иоанн, теперь был духовником Ирины. Именно поэтому каждую неделю Ирина исправно посещала этот храм. Когда она стояла на службе там, ей казалось, что дух матушки находится рядом, и она чувствует его. Ирина совсем не помнила покойную Анну Ивановну, ведь та умерла при родах, давая ей жизнь, потому девушке было отрадно говорить о ней с духовником, он часто вспоминал о доброте и милосердии покойной госпожи Трубецкой.
Путь до особняка Трубецких на Фонтанке предстоял получасовой, и Ирина даже немного задремала.
Она проснулась от резкого толчка, когда карета вдруг остановилась. Открыв глаза, девушка быстро выглянула в окно и нахмурилась. Они не проехали и половины пути, хотя, по ее подсчетам, должны были уже находиться около дома.
– Что случилось, Игнатий? – окликнула она кучера, открывая дверцу, и тут же вскрикнула.
Воды на мостовой было выше колена, и она бурлила под колесами кареты, вот-вот грозя залиться внутрь экипажа. Окинув взором вокруг, Ирина отметила, что вода заполонила всю улицу, разливаясь грязными волнами до самых домов.
– Бревно, барышня, прямо под копыта угодило! Лошадь запнулась! – прокричал с козел Игнатий, отворачивая лошадь чуть в сторону и пытаясь объехать плавающее большое бревно. – Похоже, ураган идет с Невы.
– Так гони быстрее к дому, Игнатий! Что мы еле тащимся? – воскликнула она.
– Дак, вода все прибывает, барышня. Лошадка едва тянет, тяжело ей по воде-то. И ветер этот жуткий!
В подтверждение его слов тут же сильный ледяной порыв начал срывать шляпку с головы Ирины, ленты которой она развязала чуть ранее. Девушка попыталась удержать ее, но повторный более яростный порыв все же сорвал шляпку и утащил прочь, уронив прямо в воду позади кареты. Испуганно оглядываясь, Ирина видела, что мостовая превратилось в некое подобие мелкой реки с перекатывающимися волнами. Ее шляпку отнесло довольно далеко, и девушка поняла, что ее уже не спасти. Дождь вмиг намочил ее светлые волосы, и локоны повисли мокрыми прядями.
Примирившись с потерей, Ирина нервно откинула локон с лица. Порывы ветра не прекращались ни на минуту, а вода едва не заливалась внутрь кареты. Ирина поняла, что началось наводнение, это было обычным явлением по осени в Петербурге. Похоже, не зря каждые полчаса с бастионов Петропавловской крепости раздавался пушечный залп, предупреждающий горожан о непогоде.
– Вы бы дверцу закрыли, барышня, пока вода не налилась! – крикнул ей кучер, вновь правя вперед по мостовой, а лошадь с трудом тянула карету.
– Да-да, Игнатий! Езжай побыстрее, прошу! – выкрикнула она ему и быстро захлопнула створку.
– Слушаюсь, барышня!
Теперь Ирина совсем не могла дремать. Наоборот. Она приникла к закрытой дверце кареты, с испугом смотря вокруг.
Вода все прибывала и прибывала, уже просачиваясь внутрь кареты и приподнимая ее на своих волнах словно лодку. Лошадь дико ржала, а Игнатий матерно ругался, пытаясь еще управлять экипажем. Опять лошадь наткнулась на препятствие, на постовую будку, смытую водой. Ирина не видела, что происходит, боясь распахнуть дверцу, ибо вода снаружи достигла середины кареты.
Ураганные бешеные порывы ветра срывали крыши с домов, и они летали словно щепки по поверхности разливающейся бурлящей воды. Неожиданно карета накренилась, и в следующий миг девушка увидела, как Игнатий упал в ледяную воду, видимо, снесенный шквалом или волной. Карета снова встала прямо. В следующий миг Ирина увидела через окно, как бушующий неумолимый поток пронес мимо несчастного кучера. Мужик пытался всплыть на поверхность, хлебая ртом воду.
– Господи, Игнатий! – выпалила она в неистовстве, вскакивая на ноги, и тут же ее ботиночки оказались в воде, которая уже покрыла пол кареты.
Ужас охватил девушку, и уже через минуту она потеряла несчастного слугу из виду.
Не зная, что теперь делать, Ирина, впилась руками в окно, понимая, что оказалась в жуткой ситуации. Карета была неуправляема, и ее словно лодку гнали бешеные невские воды, клокочущие вокруг.
Непогода застала Измайлова по дороге домой после суточной вахты в Петропавловской крепости. Около восьми утра он сдал свой пост начальника караульной службы другому офицеру и направился пешком через Троицкий мост.
Он шел быстрым шагом, стараясь побыстрее добраться до казенных казарм своего полка и отдохнуть. Ничтожное жалование не позволяло ему нанять экипаж. Хотя Александр и происходил их потомственных дворян, их семейство было бедно и безвылазно жило в фамильной усадьбе в Новгородской губернии. Только поступив на военную службу, он мог рассчитывать на дальнейшую карьеру и денежное благополучие.
Подняв повыше высокий воротник и кутаясь в плащ, Измайлов с силой придерживал свой кивер, который хотел сорвать неумолимый ветер. Он знал, что надвигается ураган, ведь второй день с Финского залива дул юго-западный ветер и уже начался ожидаемый подъем Невы, потому шел, не разбирая дороги прямо по глубоким лужам.
Спустя полчаса выйдя на Адмиралтейскую набережную, он заметил, что воды Невы вышли из берегов и уже вовсю бежали по тротуарам. Вода прибывала так быстро, что он не успел даже пересечь улицу, когда идти стало совсем невозможно, ибо вода уже достигла коленей. Он начала искать глазами ближайшее возвышение, понимая, что достигнуть казарм не удаться.
Спустя четверть часа, пробираясь через приливающую все сильнее воду, он приблизился к каменному двухэтажному дому, который казался пустующим. Скорее всего, хозяева не жили в нем или же были в отъезде, ибо отблесков свечей в окнах не наблюдалось. Александр быстро подтянулся и влез на подоконник первого высокого этажа, выбив стекло, проник внутрь дома. Он надеялся заплатить за разбитое окно хозяевам или слугам, если таковые обитали здесь, но сейчас не было времени заходить через парадное крыльцо, вода уже полностью скрывала его.
Быстро пройдя внутрь дома и шагая по колено в воде по первому этажу, он убедился, что особняк необитаем, мебели мало, причем она вся была покрыта черными чехлами. Высокие сапоги не давали промокнуть его ногам в ледяной воде, заполонившей уже весь этаж. Поднявшись на второй этаж, он вознамерился переждать непогоду там. Здесь было сухо, но прохладно, ибо дом не отапливался.
Подойдя к окну, Александр наблюдал сверху за водной стихией, удрученно понимая, что до вечера ему точно не удастся вернуться в казарму и поспать. Спустя полчаса он услышал, как на первом этаже лопаются стекла под напором воды, которая, видимо, уже достигла окон и теперь заливалась внутрь. Отметив, что почти полдень, Измайлов распахнул окно. Он видел, как мимо по реке, которая ранее была улицей, проносятся экипажи с возницами, всадники с плывущими лошадьми, просто пытающиеся плыть люди. Уровень воды уже был выше человеческого роста. Он стоял у окна, надеясь помочь хоть кому-то еще, но все несчастные находились слишком далеко от него.
И тут он заметил ее. Светловолосое существо, запертое в плывущей карете, словно в капкане. Дама отчаянно барабанила руками в закрытое окно, которое, видимо, заклинилои не открывалось. Мысль о том, что девушке немедля надо помочь, нарыла Александра. Карета была слишком легкой для водной бурлящей стихии, и ее мотало из стороны в сторону. Утонувшая лошадь плавала впереди кареты, удерживаемая оглоблей. А неумолимая вода несла карету в сторону финского залива.
Карету вдруг понесло в его сторону, и уже через минуту она зацепилась боком за фонарный столб, торчащий из воды. Поток еще сильнее развернул карету, и она оказалась всего в пяти метрах от него. Молодой человек немедля высунулся в окно и замахал даме руками.
– Эй в карете! – закричал Измайлов, перебегая к другому окну, чтобы быть ближе. – Бейте окно! Я помогу вам!
Он кричал ей, быстро садясь на подоконник и ступив одной ногой на парапет, идущий вокруг второго этажа за окном. Вода была всего в метре от его сапога. Александр махал рукой и кричал даме, чтобы она выбивала заклинившее окно. Остервенелый ветер рвал его одежду и трепал волосы. Кивер давно сорвало с головы, и он валялся где-то позади в мрачной комнате. А Измайлов не спускал взбудораженного взора с женщины в карете, которую мотало по волнам, то приближая, то чуть отгоняя от дома.
Это был настоящий кошмар. Ирина в ужасе пыталась открыть окно, но то не поддавалось. Мужчина в форме гвардейца что-то кричал ей, размахивая руками, и явно требовал, чтобы она открыла его, и протягивал руку, высунувшись наружу и опасно стоя на парапете. Карету качало из стороны в сторону словно лодку. Вся в слезах, Ирина стянула с ноги ботинок и начала каблуком яростно долбить стекло. С третьего раза ей удалось разбить его, и она быстро продолжила выбивать остатки по бокам.
Ирина высунулась в окно, протягивая руки к мужчине, но тот был слишком далеко от нее. Краем глаза она видела плавающую бездыханную лошадь, а вода вокруг бурлила, словно море.
Понимая, что иначе не спасти несчастную, Измайлов спустился двумя ногами на парапет снаружи дома. Удерживаясь одной рукой за подоконник, он стремительно наклонился и ухватил сильной рукой край плавающей оглобли. Он мощно дернул несколько раз, подтягивая к себе оглоблю, мертвую лошадь и карету. Благо в воде это было легче делать.
Через минуту девушка оказалась в двух метрах от него.
– Хватайтесь за руку! – крикнул он ей, протягивая мокрую ладонь. – Ну же!
Ирина тут же высунулась сильнее в окно, вставая на цыпочки на сиденье и не обращая внимания на острые осколки стекла, застрявшие по углам оконного проема. Уже через миг Измайлов яростно схватил ее сильной рукой за ладонь и потянул к себе, что было силы. Он вытянул девушку наполовину из кареты, и она повисла над водой, но вдруг застряла в проеме окна.
– Платье зацепилось! Твою ма… – прохрипел Александр в неистовстве, выругавшись и понимая, что каждая секунда на счету, ибо поток воды может в любой момент оттолкнуть экипаж с девушкой от него – и он тогда просто не удержит ее и она упадет в воду.
– Божечки… – простонала Ирина в ужасе, вскидывая на него испуганные карие глаза, полные страха и слез, и судорожно цепляясь второй рукой за его одежду.
Она висела в проеме окна над бурлящей водой. Измайлов, сцепив зубы, вновь сильнее дернул ее за руку, и ему удалось приблизить девушку на минимальное расстояние к себе. Чтобы дернуть сильнее, ему нужно было обхватить ее по-другому.
Вмиг его осенило решение. Едва удерживаясь одной рукой за подоконник, он еще ближе притиснулся к девушке.
– Хватайтесь за мою шею! И держитесь крепче! Ну же! – приказал он.
Она тут же послушно обхватила его за шею, словно дикий испуганный котенок, впившись пальцами и коготками в его мундир и эполеты. В этот миг карету дико закачало, и Александр стремительно ухватил девушку за талию и мощно дернул. Ткань оборвалась, и девушка наконец притиснулась к его груди. Быстро выпрямившись, он перекинул ногу через подоконник и утянул незнакомку внутрь дома, видя, как карета сильно накренилась.
Когда Ирина ощутила под ногами твердый пол, она облегченно выдохнула и выпалила в лицо молодому человеку:
– Благодарю вас, сударь! Если бы не вы…
– Пустое, – улыбнулся он, убирая руки с ее стана и чуть отступая.
Продрогшая, Ирина обхватила себя руками, все еще не веря, что спасена от страшной стихии. Она обратила взор в распахнутое окно, видя, как карету подхватило течение и понесло далее по улице вместе с мертвой лошадью. Она нахмурилась, безумными глазами смотря на полосатую будку часовых, которая пронеслась мимо, а за ней скулящую черную собаку в воде, которая пыталась всплыть на поверхность, отчаянно карабкаясь на плывущее рядом бревно. Нева же бурлила, неся свои воды и сметая все преграды на своем пути.
Ветер задувал внутрь и нещадно трепал волосы молодых людей, заливая лицо ледяной моросью.
– Вы бы отошли от окна, – предложил Измайлов, оглядывая с интересом девушку и видя, как ее глаза блестят от слез. – Не надо на это смотреть.
– Как вовремя вы увидели меня, – лепетала она, как будто в забытьи, не слыша его слов и не отрывая безумного взора от улицы. – Я думала, что всё…
– Не надо так говорить. Где ваш кучер?
– Его смыло водой, – ответила она, переводя влажный взор на молодого человека, и по ее щеке покатилась слеза. – Бедный Игнатий… и лошадь… она тоже…
– Не плачьте только, – нахмурился Измайлов, рассматривая девушку более тщательно и отмечая ее приятное лицо с бархатными карими глазами. – Теперь же все хорошо.
– Как же хорошо? – возмутилась она. – Когда весь этот ужас на улице? Игнатий наверняка утонул.
– Ваш кучер мог зацепиться за что-нибудь, возможно, он сумеет выжить, не надо его заранее оплакивать. Но лошадь – да.
– Я и говорю – так страшно всё это…
Раздался громкий вопль откуда-то издалека. Ирина невольно обернулась к окну, и они оба увидели, как на противоположной стороне улицы за погнутый фонарный столб держится молодой парень, по пояс в воде. Он что-то дико кричал от страха. В следующую минуту небольшая барка, видимо, сорванная с якоря, несущаяся по волнам, налетела на этот столб и на миг скрыла его своей широкой бочиной. Спустя минуту волна понесла барку дальше, а на столбе более никого не было.
– Боженька, как же это?! – выпалила в неистовстве Ирина, схватившись дрожащими руками за мокрый подоконник и пытаясь рассмотреть в бурлящей воде несчастного парня.
Из ее глаз градом брызнули слезы.
– Прекратите туда смотреть! – вспылил Измайлов, видя, что девица до невозможности чувствительна и эмоциональна. – Сами же себя нервируете!
Он властно оттащил ее от окна, развернув к себе.
– Вы кричите на меня? – опешила она, смотря ему в лицо и смахивая со щеки соленую влагу.
Она сказала это так несчастно и пораженно, что Александр даже стушевался под ее горящим взором и немедля убрал руки от ее стана.
– Простите, сударыня, я погорячился, – извинился он и уже более спокойным тоном наставительно заметил: – Но все же не стоит смотреть туда. Вы здесь, уже в безопасности.
Пару раз моргнув, девушка медленно кивнула, соглашаясь с ним.
– Могу я узнать ваше имя? – спросил он.
– Ирина, – ответила она и быстро опустила глаза вниз, видимо, смутившись.
– Измайлов Александр Григорьевич, поручик Семеновского полка.
– Очень приятно, – улыбнулась вымученно она, отряхивая платье. И, бросив быстрый взор на лицо молодого человека, ответила: – Ирина Николаевна Трубецкая.
– Вы дочь сенатора Николая Николаевича?
– Да, старшая.
– Ммм, понятно, – ответил Алекс тихо, понимая, что дочь сенатора явно не его полета птица.
Глава II. Наводнение
Ирина невольно вскинула глаза на молодого человека. Он как-то странно смотрел на нее – не отрываясь и как бы изучая. Вновь смутившись от его настойчивого взора, она отошла от Измайлова. Она уже немного успокоилась и пришла в себя от пережитого.
– Чей это дом? – спросила она, оглядываясь и видя немногочисленную мебель в комнате, затянутую тканевыми чехлами.
– Не знаю. Забрался сюда чуть ранее, решил переждать непогоду. Похоже, хозяева в доме не живут.
Неожиданно раздался громкий скрежет, и дом сотрясло от сильного удара. Рядом с ними звучно разбилось вдребезги соседнее окно, а стену протаранил деревянный мощный нос небольшого судна, вклинившийся между окон. Ирина вскрикнула, видя, как комнату заполонил обломанный корабль.
– Идите сюда! – воскликнул Измайлов, быстро оттаскивая девушку в другой угол, чтобы ее не задело неуправляемое судно.
Барка снова жутко заскрипела, ибо вода потянула ее назад. Уже через минуту ее нос вышел из стены. Волны, бешено качая судно из стороны в сторону, как игрушку, потащили его дальше по проспекту, наполненному бурными водами.
– Боже… мне страшно… – выдохнула Ирина, отвернувшись от огромной дыры в стене и разбитых окон.
Она непроизвольно уткнулась лицом в широкое мокрое плечо Измайлова, притиснув руки к своей груди.
– Тише, все будет хорошо, – шептал он над ней, прижимая девушку сильнее к себе и отмечая, что за окном все такой же хаос, как и раньше.
Время перевалило уже за полдень, а наводнение, похоже, все набирало силу. Вода была уже на уровне второго этажа, где они находились. В круглую брешь в стене дома начала заливаться грязная вода. Ветер продувал все помещение насквозь, врываясь в разбитые окна.
– Давайте поднимемся выше на чердак, – предложил Александр. – Видите, вода все прибывает.
– Пойдемте, – согласилась она, отстраняясь от него.
Выйдя из гостиной, молодые люди прошли по коридору, осматриваясь. Во всех пяти комнатах гулял ветер, ибо многие окна были разбиты. Когда они приблизились к старой деревянной лестнице, ведущей наверх, увидели, что она сгнила, а ступени давно провалились. Лишь резные перила еще держали контур.
– Чердак, определенно, там, – сделал вывод Измайлов, задирая голову и смотря на проем в потолке, который был закрыт.
– Нам не пробраться туда. Лестницы нет, – сказала Ирина удрученно и тут же увидела под ногами воду, которая выливалась из ближайшей комнаты. – Вода уже здесь…
– Оставаться здесь нельзя, все же надо попытаться забраться выше. Вдруг вода сильнее поднимется. В этой ледяной сырости долго не протянем, – размышлял он вслух, оглядываясь. – Подождите, я, кажется, кое-что придумал.
Быстро доломав прогнившие ступени, Александр приволок из соседней гостиной секретер. Подтащив его к нужному месту, он умело взобрался на него и уперся головой в потолок. Он начал с силой толкать закрытый деревянный люк. Вскоре ему удалось открыть чердак, так как доски были ветхими. Он ловко подтянулся на руках и влез в чердачный лаз.
Уже через миг он склонился к Ирине и, устремив на нее взор, велел:
– Забирайтесь на секретер. Лучше стул еще пододвиньте, чтобы удобнее было.
– Но я не смогу забраться как вы, – неуверенно ответила Ирина.
– Доверьтесь мне, я подниму вас. Ну же, не медлите.
Понятливо кивнув, девушка устремилась в гостиную, ступая прямо по воде, которая уже покрывала пол этого этажа. Она принесла стул, бойко встала на него, затем залезла на секретер.
– Что теперь? – спросила она, устремляя лицо вверх.
Немедля встав на четвереньки, Измайлов склонился в проем и приказал:
– Давайте руки!
Она послушно протянула ему обе руки. Ловко обхватив ее кисти, он потянул девушку вверх. Уже через миг, перехватив второй рукой ее за талию, он втащил Ирину на чердак.
– Вот и все! – выдохнул он, ставя Ирину на сухой пол, и как-то по-мальчишески улыбнулся ей.
– Благодарю, – вымученно улыбнулась она в ответ, нервно откидывая влажные волосы с лица.
Ирина прошла дальше в пыльное помещение и заметила небольшую лавку, стоявшую неподалеку от круглого грязного окна. Устало опустившись на нее, она вытянула промокшие ноги и огляделась. Чердак был почти пустым, лишь пара облезлых столов и сломанная кровать составляли интерьер. Грязь и большой слой пыли свидетельствовали о том, что сюда уже давно никто не заходил.
В это время Измайлов подошел к большому круглому окну и посмотрел, что творилось на улице. Уже через миг, поморщившись от неприятного вида, он вздохнул и, приблизившись к девушке, присел рядом с ней на лавку.
– Здесь хоть и пыльно, но зато сухо, – констатировал он, желая завести с ней разговор, но девушка в ответ только смущенно кивнула, бросив на него мимолетный взор.
Он же, наоборот, рассматривал ее с каким-то невероятным воодушевлением, упорно и даже немного вызывающе. У нее были густые локоны цвета светлого янтаря и невероятные темные бархатные очи. И это странное сочетание янтаря и взора с поволокой притягивало внимание Александра.
Ирина видела его интерес к своей персоне и не знала, как себя вести, ведь ни разу она не оставалась наедине с малознакомым молодым мужчиной.
Прическа ее совсем развалилась и волосы рассыпались по плечам, неопрятно свисая длинными прядями.
– Простите, я ужасно выгляжу, – нервно сказала она вдруг, осматривая свое мокрое платье и обвисшие пряди волос.
– С чего бы это? Вовсе это не так, – замотал он головой, отмечая, что юная мадемуазель Трубецкая весьма хороша собой, и даже мокрый потрепанный вид не портил ее прелестного облика, а наоборот, придавал девушке какую-то детскую непосредственность.
– Мой ридикюль с зеркалом остался в карете, а волосы в таком беспорядке, – сокрушалась она.
Окинув ее вновь взглядом, Измайлов отметил, что ее волосы буйной гривой спускаются на спину и чуть удерживаются с боков шпильками, и эта картина не казалась ему такой уж неприглядной, как она говорила, наоборот, он поймал себя на мысли о том, что ему невероятно хочется прикоснуться к ее янтарным мягким локонам и запустить в них ладонь. Естественно, это было неосуществимое желание, о котором стоило умолчать, чтобы девушка не сочла его наглым или невоспитанным.
– А мне нравится, как ваши волосы переливаются. Словно темный янтарь, – тихо вымолвил он.
Быстро подняв на него глаза, Ирина отметила четко очерченные скулы его мужественного лица, высокий лоб, чуть заросший щетиной рельефный подбородок и темные короткие спутанные волосы. Измайлов был молод, но уже не юн. Его бледно-голубой взор как-то странно горел, и она вмиг смутилась, отвернувшись от молодого человека.
Александр понимал, что ведет себя вызывающе, позволяя себе неприлично глазеть на нее, но не мог сдержать свои порывы. Почему-то наедине, здесь, на чердаке заброшенного дома, он не опасался говорить и смотреть на девушку, как ему хотелось, он ощущал, что она в его в власти и не может сбежать, даже если он сделает что-то не так.
В следующий миг Ирина медленно встала, чувствуя нервозность от его близости, и, обхватив себя руками, сказала:
– Скоро вечер. Когда вода пойдет на спад, как вы думаете, месье Измайлов?
– Не знаю, может, через час, а может, и завтра. Как Бог даст.
– Это просто невозможно находиться мне тут, – лепетала она, отворачиваясь от него и подходя к округлому большому окну на козырьке крыши. – Меня дома наверняка потеряли.
– Не переживайте, думаю, к вечеру вода схлынет, и мы сможем выбраться отсюда. Пару лет назад было подобное наводнение. Правда, не такое сильное.
– Не могу же я в самом деле оставаться здесь с вами, на этом чердаке, так долго. Это так неприлично и … – она замялась, но он все понял. – А вдруг вода не уйдет до вечера, что же, ночевать тут? – нервно закончила она.
– Вы боитесь? – спросил он, вставая и подходя к девушке сзади. Его сапоги коснулись низа ее платья. Почувствовав приближение молодого человека, Ирина резко повернулась и невольно попятилась от него к окну. Отчего-то это не понравилось Александру, он нахмурился и напряженно спросил: – Боитесь меня?
Тут же он отметил в ее ярких карих очах испуганное выражение, что подтверждало его слова.
– И вовсе нет, – выпалила Ирина с горячностью.
Но Измайлов чувствовал, что она лжет, ибо ее поведение красноречиво говорило о том, что она боится оставаться на ночь здесь рядом с ним. Она была еще так юна и неопытна, что совершенно не умела скрывать свои эмоции.
Ему стало обидно от ее поведения. Ведь он ничего не делал постыдного по отношению к ней. Он спас ее несколькими часами ранее и теперь с почтением относился к ней. Да, он осознавал, что уж больно призывно и алчно смотрит на нее, даже на миг не оставляя ее взглядом в покое, но все оттого, что ранее он никогда не встречал существа более притягательного, чем она. Он не хотел лицемерить и скрывать свой интерес к ней, жаждал смотреть на нее, даже несмотря на то, что это ей явно не нравилось.
– Вы замерзли? – решил он перевести разговор на другую тему, видя, что ее губы трясутся.
– Да, – кивнула она.
– Я попробую развести огонь.
– Но как? – удивилась она.
– Здесь идет дымоход, – заявил он, подходя к кирпичной, чуть разрушенной трубе, выступающей из стены. – Можно кое-что сделать.
Быстро вытащив острый военный нож, он начал проворными движениями вытаскивать кирпичи из облезлой трубы, складывая на пол. Дымоход был старым, потому кирпичи выходили довольно легко.
– Несите их к окну, – велел он, подошедшей к нему девушке. – Сделаем подобие очага. У меня есть огниво, попробую разжечь небольшой костер.
– Но это опасно, дом загорится, – обеспокоилась Ирина, взяв в руки два кирпича.
– Не загорится, – хмыкнул он, сам подбирав восемь штук и потащив их к окну. – Я умело выложу кирпичи, и окно приоткроем.
Собрав старые холщовые мешки, Александр намочил их под моросящим дождем, и разложил на полу, друг на друга, сделав преграду, чтобы горящие угли не зажгли деревянный пол. Далее на мокрые мешки он выложил первый ряд из двадцати кирпичей сплошным квадратом и два ряда по контуру, словно делая края для костровища.
– Ну вот, как славно вышло. Теперь дело за малым. Сейчас! – заявил он и направился к спуску вниз.
– Вы куда, месье Измайлов? – взволновалась Ирина, видя, как он ловко спустился в лаз на второй этаж.
Внизу раздалась некая возня, стук и срежет. Через пять минут Александр закинул на чердак довольно внушительное количество деревянных брусков. И после умело забрался сам.
– Старая лестница хоть на что-то сгодилась. Выломал самые лучшие куски ступеней от нее, сухие пока. Для растопки в самый раз.
Огонь в умелых руках Измайлова заполыхал спустя четверть часа, наполняя промозглое пространство приятным теплом. Дым тянуло в приоткрытое окно.
Пододвинув скамью ближе к костру, Ирина села на нее, протягивая руки к огню. Алекс остался сидеть на корточках рядом с самодельной печью чуть сбоку, поправляя дрова длинной палкой, выломанной из той же лестницы.
Спустя некоторое время он посмотрел на девушку и, улыбнувшись, спросил:
– Вы как? Согрелись?
– Нет, – ответила она искренне.
Молодой человек бесцеремонно протянул руку к ее рединготу и прошелся по нему ладонью.
– Позвольте, да вся мокрая! – констатировал он тут же. Его рука устремилась дальше по юбке ее платья. Ткань была насквозь мокрая. Неудивительно, что девушка не могла согреться. – Вам надо снять мокрую одежду, иначе простынете.
– Неприлично говорить подобное, сударь.
– Нет, вы не понимаете, надо непременно снять мокрое и обсушить все у огня, – заявил он твердо. – Холодает. Вы окоченеете от холода в мокром платье.
– Но оно только до талии мокрое. Я теперь встану к огню и высохну так, – тихо сказала девушка, поднимаясь со скамьи.
– Это глупо, Ирина Николаевна, – внушал он. – Послушайте, давайте я дам вам свой мундир. Он сухой.
– Мне не нужен ваш мундир, сударь. И я не собираюсь раздеваться, – возмутилась она.
– Отчего же? Вы снимете платье и нижние юбки, останетесь в рубашке. Наденете мундир, а моим плащом укроете ноги. Посидите пару часов у огня, обсушите волосы. Платье ваше я с другой стороны дымохода приспособлю. Думаю, к вечеру оно высохнет.
– Нет-нет, – залепетала она смущенно.
Ирина чувствовала себя в каком-то нескончаемом кошмаре. Сначала эта вода, потом карабканье на чердак, сейчас он говорил, что она должна раздеваться. И все это подкреплялось совсем неприличными поглощающими взорами этого молодого гвардейца, от которых ее щеки прямо горели. Но самое печальное то, что она была сильно голодна. Ведь с утра, отправляясь в храм, она выпила только воды. Сейчас же день клонился к вечеру, а ее желудок непрерывно урчал от голода.
– Не буду я смотреть на вас, если вы этого боитесь, – заявил Александр, отчетливо видя в ее глазах сомнение. Она явно жаждала обсушить одежду, но ее воспитание, похоже, не позволяло раздеваться при незнакомом мужчине. Он быстро встал и отвернулся от нее, расстегивая свой мундир. – Я отвернусь. Повернусь, только когда вы дозволите мне.
Стянув мундир с широких плеч, Александр, не оборачиваясь, протянул его девушке, заведя руку за спину. Она не взяла, и он настойчиво велел:
– Берите, говорил вам, Ирина Николаевна, не упрямьтесь.
– Нет.
– Прекрасно, мадемуазель Упертость, – выпалил он едко, оборачиваясь и сверкая на нее глазами. – Но когда на вашей могиле напишут «Умерла от переохлаждения, оттого что имела непомерную гордость», я первый буду оплакивать вашу кончину.
