bannerbannerbanner
Поцелуй с разбега!

Арина Ларина
Поцелуй с разбега!

Полная версия

Глава 1

Светильник в прихожей давно следовало поменять. Света он давал меньше, чем фонарик на каске шахтера, зато причудливые тени от восточного орнамента, пущенного по тусклому стеклу, в избытке расплывались по обоям, зеркалу и высокой стройной барышне, пытавшейся наложить макияж на свежее личико, вовсе не требовавшее грубого косметического насилия.

– Вера, где рейтузы? – трагически возопила крупная женщина, возмущенно дернув девушку за ультра-короткую юбочку. – Ты себе все отморозишь!

Тонкий тюбик помады, вырвавшись из дрогнувшей от неожиданности руки, совершил в воздухе несложный пируэт и пролетел по траектории, соответствующей давно открытому закону всемирного тяготения, щедро мазнув по тонкому джемперу, облегающей юбке и завершив кульбит жирной алой точкой на сапоге.

– Мама, – раздраженно выдохнула Вера. – Спасибо, что не ударила! Я вообще-то крашусь!

– А Леночка из восемнадцатой квартиры не красится, – моментально пошла в атаку мать. – И в такой мороз по льду на каблучищах не ходит! Хочешь встретить Новый год в гипсе и памперсах?

В этом вопросе была вся Ярослава Аркадьевна. Она всегда ударялась в крайности и эмоционировала по любому поводу, будь то невыполнимое, на ее взгляд, обещание депутата в последних новостях или слишком тонкий голос очередного Вериного кавалера, позвонившего своей любимой и по недоразумению нарвавшегося на ее неласковую маму. Ярослава Аркадьевна не любила держать мысли в себе. Поскольку все они казались ей достойными обнародования, за ней прочно закрепилась слава скандалистки и крайне некоммуникабельной дамы. На самом деле она была человеком крайне впечатлительным и ранимым, но прятала свою уязвимость за мощными габаритами и неудержимой вербальной активностью. Считая, что наносить удар нужно первой, она всегда дезориентировала противника своей прямолинейностью и неожиданным подходом, желая в первую очередь обратить внимание собеседника на его собственные недоработки, чтобы у огорошенного ее натиском оппонента не осталось ни сил, ни желания на констатацию каких-либо негативных моментов в ее образе. И после этого мама Верочки искренне не понимала, почему люди обижаются.

– Представляешь, – сокрушалась она, призывая дочь в союзницы, – Наталья со второго этажа со мной теперь не здоровается. И все почему? Я ей сказала, что в ее возрасте неприлично так краситься, надо поскромнее, побледнее. В наши годы пора уже о внуках думать, а не о мужиках. Нет бы поблагодарить: кто ей еще-то, кроме меня, глаза откроет? Так нет! Морду воротит. Вот и жди от людей благодарности за добрые дела.

Верочка привыкла к маминым выходкам, прекрасно понимая, что спорить и перевоспитывать взрослую женщину бесполезно. Тем более что во время переходного возраста, будучи еще очень юной и малоопытной в семейной дипломатии, она уже попыталась объяснить маме расстановку сил. На тот момент восстание было на корню подавлено, оставив в светлой душе Верочки тягостный осадок собственной неправоты и вечный повод для упреков, поскольку тот давний эпизод мама на протяжении многих лет с удовольствием вспоминала при каждом удобном случае, в красках расписывая свои страдания и дополняя описательную часть все новыми и новыми подробностями.

Девушка решила, что если кто и отважится бороться с маминым правдолюбием, то это точно будет не она. Представив себе реакцию одинокой незамужней Натальи, которая, к слову сказать, была лет на пятнадцать моложе Ярославы Аркадьевны, на советы «ровесницы», Верочка сдержала улыбку и покорно согласилась с мамой. Мама любила, когда ее правоту подтверждали. Будучи начальником отдела, она имела возможность достаточно часто получать подтверждение своей правоты, поскольку сотрудницы не решались на открытую конфронтацию, предпочитая лишний раз кивнуть, чем объяснять, почему и в чем именно не права громогласная Ярослава.

Верочка всегда поступала по-своему. То, что маме не нравились короткие юбки и голые коленки, никак не отражалось на дочкином гардеробе. У Веры были изумительной красоты и длины ноги, поэтому прятать их она не планировала. Все остальное было умеренно симпатичным и в глаза не бросалось, зато стройные конечности, поставленные на шпильки, разили наповал. Кавалеры при виде ее гладких коленок и остальных идеально-ровных линий, стремительно возносящихся к подолу юбок, больше похожих на пояса, теряли самообладание и готовы были пойти за ногастой барышней на край света, как крысы за волшебной дудочкой. Сама Вера к излишнему мужскому вниманию относилась снисходительно, позволяя обожать себя, и слегка презирала сильную половину человечества за столь ярко выраженную подверженность низменным инстинктам.

– Это так скучно, Руська! – вздыхала она, сидя в кухне у своей подруги Русланы и деликатно затолкав свои достоинства под стол, дабы не нервировать Русиного супруга. – Им наплевать, что у меня внутри! Они готовы спать со мной, совершенно меня не зная! А моя душа, а мысли? А я сама? Что, у меня, кроме ног, ничего больше нет, что могло бы представлять ценность для человечества?

– Может, и есть, – хмыкала многоопытная Руслана, – только в глаза не бросается. А копыта твои просто семафорят зеленым светом! Вот если бы ты их прятала…

– Чего это? Они красивые! Может, мне еще и лицо паранджой занавесить?

– Глупо переться на болото с голым задом и удивляться, что тебя зажрали комары! Если я иду на деловые переговоры, то я грудь прикрою, чтобы не отвлекать людей от обсуждения вопроса, а если деловой партнер интересует меня не только как деловой, но и как просто партнер, то я надену блузку с таким декольте, что жертва скончается от восторга и четко оформленных мыслей еще на подступах к крепости! – Руся многозначительно колыхала бюстом, который в ее образе был столь же ценен, как и ноги у ее молодой подруги. Руслана была дородной яркой блондинкой с большой грудью и тонкой талией. Следствием этих ее неоспоримых достоинств являлись ветвистые рога ее супруга Гоши, которым позавидовал бы любой старый олень, и постоянные внутрисемейные разборки с битьем посуды и неконкретными, весьма обтекаемыми придирками, поскольку муж, явственно ощущавший тяжесть окостенелых образований в районе темени, тем не менее так ни разу и не смог уличить красавицу Русю в неверности.

– Но не все же такие примитивные, есть ведь где-то нормальные мужчины? – демонстративно тосковала Вера.

– Есть, – односложно соглашалась Руслана. – Где-то шляется твой принц, который тоже ищет бескорыстную и любвеобильную подругу. Возможно, тебе повезет, как нам с Гошей!

В такие моменты Руся обычно жарко обнимала мельтешившего по апартаментам супруга, старавшегося уловить из дамской беседы подробности личной жизни жены и по этой причине нарезавшего круги в непосредственной близости от места чаепития. А Вера, обладавшая информацией о похождениях подруги, мысленно крестилась и круглыми, наивными глазами двадцатилетней девчонки таращилась на идиллически сюсюкавшую парочку.

Глубоко презирая похотливость противоположного пола, Верочка тем не менее постоянно провоцировала недалеких, на ее взгляд, самцов на проявление их низкой сущности. Ей нравилось наблюдать за сменой выражения лиц мужчин, парализованных видом ее потрясающих ножек. Она любила, сев с девчонками после вечерних лекций в метро, горделиво вытянуть свои идеальные конечности под тихое завистливое сопение одногруппниц и собрать ворох восхищенных взглядов. Ничего зазорного в этом не было: красивые прически не прячут под косынки и шапки, роскошную грудь не скрывают под строгими блузками, а тонкую талию не занавешивают балахонами. Женщине свойственно воодушевленно демонстрировать свои плюсы, тщательно скрывая малочисленные минусы. Молоденькой студентке, по прихоти природы наделенной умопомрачительными ногами, нравилось чувст-вовать свою власть над сильной половиной человечества. Кося глазками и вдохновенно собирая горящие взгляды кавалеров, пребывавших в возрастном ареале от четырнадцати и до бесконечности, она чувствовала себя все понимающей умудренной дамой, снисходящей до созерцания столь примитивных существ. Они были как на ладони со всеми своими улыбочками, полунамеками и подмигиваниями. К Верочкиному модельному росту, слегка перевалившему за сто восемьдесят сантиметров, прилагалось милое детское личико хорошей домашней девочки с большими наивными глазами. Это вводило кавалеров во временное заблуждение. Начиная атаку с низкого старта и рассчитывая на быструю победу, они внезапно натыкались на достойный отпор и холодный насмешливый взгляд. Этот взгляд Верочка репетировала вместе с Русланой, филигранно отточив малейшие оттенки мимики, превращавшей лицо вчерашней школьницы в надменную маску светской львицы. Имея такие ноги и такое самомнение, как у Верочки, это было несложно. Особенно приятно было огорошить какого-нибудь самоуверенного мужичка, предлагавшего посмотреть дома DVD, кротким вопросом из серии: «А жена не заругает?» или «Раздеваться прямо сейчас или перед началом киносеанса?». Еще девушке нравилось, некоторое время построив из себя неискушенную в половых вопросах овечку, доверчиво соглашавшуюся поесть конфет и фруктов на чужой территории, внезапно металлическим голосом подвести итог переговоров, сообщив: «Ладно, пятьсот баксов за два часа». Обычно перезрелые ухажеры после столь безапелляционного заявления исчезали, словно пожухшая листва, стремительно уносимая порывистым октябрьским ветром. Правда, пару раз трюк не подействовал: один из мужчин, годящихся ей в отцы, попытался сосредоточенно торговаться, а другой, оставивший свой «БМВ» на раскаленном летним солнцем проспекте и спустившийся в метро именно с целью познакомиться, немедленно согласился оплатить удовольствие. Верочка оскорбилась и сообщила отвергнутому ловеласу, что в подземке можно купить для удовлетворения своих физиологических нужд все что угодно: еду, питье, газету, но не советскую студентку! Мужик расстроился, поскольку только на днях, прихватив в туалет вместо «Пятого колеса» один из глянцевых журналов, с упоением поглощаемых женой, вычитал там умнейшее умозаключение, сделанное то ли маститым психологом, то ли зеленым журналистом: в метро запросто можно подцепить миллионера, поскольку половина из них бродит там в поисках Золушки, а другая перемещается по городу в электричках, когда ломаются «Мерседесы» и «Лексусы». Подивившись изворотливости фантазии неизвестного писаки, обучающего девчонок охоте на крупную «дичь», он решил найти себе подружку именно там, где юные девы незамужними толпами носились по своим охотничьим угодьям в поисках холостого олигарха. Но ни отсутствие обручального кольца, ни наличие «Ролекса» и массивной золотой цепи на волосатой груди не сломили сопротивление ногастой Веры. Она не желала быть осчастливленной.

 

Ровесники тоже не особо вдохновляли девушку. Они шли напролом, как похмельные бульдозеристы, не тратя времени на дипломатию, а предельно четко сообщая весьма незамысловатый план развития событий. Нет, Верочка с удовольствием встречалась с парнями, благо выбор был довольно богатым, но первый же серьезный роман с накачанным пятикурсником из института физкультуры обогатил ее весьма ценным жизненным опытом: неожиданная задержка цикла потрясла банальностью внезапного обрыва розовой мечты о светлом будущем, и хотя и оказалась лишь случайностью, но за пару дней ошеломляющего ожидания катастрофы Вера поняла, что ни один мужчина не стоит таких моральных терзаний. Их нужно использовать, без сожаления меняя на более новые модели, как вышедший в тираж прошлогодний гардероб. И ни в коем случае не позволять использовать себя, даже не давать им шанса возомнить, что они что-то там такое получили за красивые глаза. Красивые глаза могут быть только у девушек, а у мужского пола может быть бесперебойно работающий мозг и, как следствие, толстый кошелек. Додуматься до столь полезных вещей ей помогла Руслана, объяснив, что мужик без кошелька хорош только в период романтики, когда влюбленные готовы питаться лишь чувствами и сутками пялиться на луну, зато когда дело дойдет до построения шалаша и добычи пропитания, слабая женщина рискует наткнуться на непонимание и обвинение в меркантильности. Подаренные цветы завянут, обещанные звезды так и останутся висеть на небе, а скукожившаяся от холода и голода любовь тихо издохнет под гнетом жизненных обстоятельств. Точно так же непригоден в быту приземленный экземпляр с толстым кошельком, но без особых умственных способностей, отсутствие которых свидетельствует о бесперспективности кавалера в плане совместного ведения хозяйства. В общем, советы Русланы сводились к тому, что обладательница достоинств, аналогичных Верочкиным, имеет право быть разборчивой.

Пора любви еще не пришла, поэтому Верочка с удовольствием пользовалась свободой.

Мама, несмотря на вечное недовольство и желание озвучивать все, что не соответствовало в дочкином внешнем виде образу «приличной девушки», относилась к Вере весьма лояльно, не устраивая скандалов по поводу поздних возвращений, если Вера заранее звонила и предупреждала, что задержится, и понимая, что рядить двадцатилетнюю студентку в юбки до полу – явный педагогический перегиб. В душе она гордилась дочерью, но считала, что хвалить лишний раз не стоит.

Она растила Верочку одна, в относительном достатке, но без излишеств. И самой сокровенной мечтой Ярославы Аркадьевны было удачное замужество любимого чадушка. Как и любой матери, ей хотелось, чтобы жизнь додала ребенку все, что было недополучено родителями. Но судьба была иногда слишком привередлива и назначала своими любимчиками отнюдь не самых достойных.

Глава 2

Зима выдалась слякотной и непостоянной, как характер дамы климактерического возраста. Погода изо всех сил мешала Верочке показывать себя с лучшей стороны, хотя именно в этот вечер было просто необходимо стать сногсшибательной.

Она не была корыстной, но, оправдывая себя стремлением дать своим будущим детям все самое лучшее, тщетно стремилась в высшие слои общества. Только там, по мнению Русланы, водились кандидатуры, достойные опутывания брачными узами. Конечно, можно было откопать бриллиант и в серой обезличенной массе, трясущейся в метро, но зачем пытаться поймать одинокого карася на удочку в луже, если в руках сеть, а рядом озеро.

Лизавета, первая красавица курса, обладательница изумительной фигуры и денежного папы, устраивала для одногруппников клубную вечеринку в «Троллейбусе». Клуб считался не то чтобы элитным, но выше среднего, что давало надежду на приятное перспективное знакомство. В том, что познакомиться не составит труда, Вера не сомневалась, для этого было вполне достаточно помелькать ногами в освещенных местах: дискотечная темнота превращала Верочку в обычную, трудноразличимую дылду, а вот возможность посидеть где-нибудь в холле или у бара увеличивала ее шансы на порядок. Вопреки расхожему мнению, что высокой девушке достаточно сложно общаться с обмельчавшим в последнее время сильным полом, к Вере подкатывались не только крупные экземпляры, но и те, чей рост не дотягивал до метра семидесяти. В наше время, при тотальном дефиците женихов, у мужской части населения остается все меньше комплексов, в то время как у женщин они растут и раздуваются до размеров аэростата. Вере повезло. Руслана вовремя сориентировала девушку, что только благодаря своему баскетбольному росту она имеет такие выдающиеся ноги, более того, она научила Веру считать себя выдающейся индивидуальностью среди низкорослых сограждан и намекнула, что с таким ростом ей прямая дорога на подиум. Но если в шестнадцать лет карьера модели казалась Вере привлекательной, то в восемнадцать девушка уже гордилась тем, что, имея все шансы стать Клаудией Шиффер, она сделала выбор в пользу высшего образования, не окунаясь в дебри манящей, но опасной сферы шоу-бизнеса. И этот вывод был сделан не без помощи тактичной, но настойчивой Руси.

Раньше Руслана жила в соседней с Верочкой квартире, помогая Ярославе Аркадьевне с воспитанием дочери. Мама, в ту пору работавшая в поте лица, с радостью принимала помощь вежливой школьницы, сначала забиравшей Веру из садика, потом провожавшей в школу. Вместо продленки Верочка имела возможность возвращаться домой, под бдительный контроль Русланиной бабушки. С годами девушки стали воспринимать друг друга как близкие родственницы, а вышедшая замуж Руся продолжала ощущать ответственность за подросшую Верочку, осторожно и ненавязчиво объясняя элементарные вещи, которые элементарными для большинства Вериных ровесниц становились лишь после ряда ошибок, на которых, как известно, учатся. В свою очередь девушка обожала старшую подругу, искренне считая ее истиной в последней инстанции.

До клуба, в котором намечалась встреча, надо было ехать на метро. Встретившись у турникетов с Аллой Муськиной, маленькой и удивительно тупой толстушкой, по недоразумению попавшей на филфак, Вера по-журавлиному пошагала к эскалатору.

– Слышь, Верк, – где-то на уровне талии вздыхала Аллочка, блестя густо намазанными серебром веками и картинно барабаня по стертой резине расписным маникюром, – на фига ты каблуки надеваешь? К тебе же ни один мужик не подойдет, и лица не видно снизу. Во всяком случае, я только прыщ на подбородке разглядела.

Алла умела какой-нибудь незатейливой фразочкой безвозвратно испортить настроение.

– Что, видно? – тут же сникла Вера, битый час замазывавшая вылезший на подбородке дефект и до последнего мгновения считавшая, что маскировка удалась. Замечание про каблуки она проигнорировала, прекрасно понимая, что, во-первых, каблук только украшал и без того красивые ножки, а, во-вторых, она знала об Аллочкином комплексе: девушка безумно переживала из-за своей низкорослости, всем и каждому сообщая, что Дюймовочки нынче в моде. Все бы ничего, если бы эта Дюймовочка не весила, как здоровый мужик. Поэтому, несмотря на откровенные заявления, Аллу жалели, как издавна жалели сирых и убогих.

– А то, – тут же радостно подтвердила сокурсница. – Первое, что в глаза бросается.

Но Вера, натренированная многолетней борьбой за хорошее настроение в условиях проживания с мамой, быстро оправилась от удара и, постаравшись выкинуть из памяти Аллочкино замечание, начала осторожно оглядываться по сторонам.

– Не зыркай, – тут же подала голос подружка. – Олигофрены в метро не ездят.

– Ты имеешь в виду олигархов? – хихикнула Вера.

– Ой, да какая разница, дело не в названии! Для меня мужик, у которого нет денег на приличное кафе, неинтересен! Что с ним делать?

– Книжки читать, – подколола ее Вера.

– Сберегательные? – радостно загоготала Муськина, потряхивая массивными золотыми серьгами, оттягивавшими ее ушки, как у жены вождя какого-нибудь африканского племени.

– Нет, умные.

– Извилины сотрутся, если все время умные книжки читать. Я их лучше на старость приберегу, чтобы раньше времени в маразм не впасть. – Аллочка надула пузырь из жвачки, который под натиском подземного сквозняка немедленно наклеился на ее макияж.

Вера с состраданием покосилась на сокурсницу, но та, абсолютно не расстроившись, принялась с энтузиазмом облизываться и скрести по губам мелкими зубками.

– Читайте знаки судьбы! – пояснила она покрасневшей Верочке, чувствовавшей себя няней, вышедшей в город с дебильным ребенком. – Я вот полдня думала, какую помаду намазать: фиолетовую или розовую. Выбрала розовую, а вот видишь, как получилось! Теперь стало ясно, что надо было фиолетовой краситься.

Муськина выглядела чрезвычайно довольной. Дочистив физиономию, она начала пудриться и едва не навернулась с эскалатора. Если бы не Вера, вовремя подхватившая зазевавшуюся подругу, то сейчас внизу образовалась бы небольшая свалка. Взрощенная любвеобильными родителями словно оранжерейный цветок, Алла привыкла к тому, что все ее выходки прощаются. В школе она всегда была лучше и моднее всех одета, на дни рождения дарила всегда самые дорогие подарки, поэтому девочки старались с ней дружить. Учителя, регулярно задабриваемые родительскими подношениями, тоже не особо цеплялись к недалекой школьнице, выводя в журнале с трудом натянутые тройки. Выход во взрослую жизнь оказался для девушки потрясением. Она больше не была самой-самой. Единственное, что ее спасало, это жалость и снисходительное отношение одногруппниц, в противном случае Аллочка могла бы стать изгоем, и тут уж родители при всем желании не сумели бы ей помочь. Все милости судьбы она продолжала воспринимать как должное. Единственный комплекс – полная коротконогая фигура – не мешал ей чувствовать себя центром вселенной, хотя реакция окружающих не только не подтверждала ее самооценку, но и норовила грубо опровергнуть. Будь Муськина умнее, она бы уже давно свер-нулась калачиком в жестком панцире депрессии, кляня судьбу и сочиняя надрывающие душу стихи, но ее ограниченность стала своеобразным щитом, от которого легко отскакивали колкости и насмешки. Верочка уже привыкла к Аллиным особенностям, хотя иногда ловила себя на мысли, что возвращаться домой после лекций в одиночестве намного спокойнее, поскольку Алла постоянно ставила ее в глупое положение. Вот и сейчас однокурсница во что бы то ни стало желала завершить начатую на эскалаторе философскую сентенцию по поводу финансово несостоятельных мужчин, без всякого стеснения разглядывая пассажиров в поисках наглядного примера.

– Во! – С победным воплем она ткнула ярким ногтем в сторону мужичка, сутулившегося у дверей. Тощими коленями он зажимал «дипломат», сложив ноги в подобие буквы «икс», а в руках с трудом удерживал огромное полотнище черно-белой газеты, растянув его как прачка простыню. На кончике унылого хрящеватого носа висели очки, а острые плечи прикрывала куртка гнусно-болотного цвета. Рыцарь печального образа, не подозревавший, что избран объектом дамского обсуждения, сурово гримасничал, видимо, мысленно вступив в полемику с автором статьи.

Народ в вагоне оживился в предвкушении скандала.

– Глянь! – веселилась Муськина. – Вот, пожалуйста, по очкам видно, что умный! А кому он нужен со своим комком извилин? Это же не мужик, а набор костей для новогоднего студня! Ты посмотри, как он стоит! Да на нем же написано: «Извините, что такой уродился!» От него за версту несет хроническим отсутствием денег. Даже если такое решит жениться, то оно по определению не сможет осчастливить свою избранницу, так как нечем! А вот жизнь испортить – запросто!

– Алка, – прошипела Вера, – ори потише, а то он услышит!

Но было поздно. Всеобщее внимание сконцентрировалось в воздухе прямо над куцей кепочкой «неплатежеспособного» пассажира. Мужчина напрягся, воровато стрельнул взглядом из-под газеты и тут же изумленно округлил маленькие глазки, под стеклами очков ставшие похожими на жетоны метро: люди разглядывали его с откровенным интересом, словно перед ними стоял не младший научный сотрудник одного из городских НИИ, а обезьянка в блестящей юбочке, от которой все ждали какого-нибудь фокуса. Приземистая барышня с обильным макияжем, перекрывая вой электрички, что-то вещала, обличительно указывая на него.

 

– А ведь при тотальном дефиците мужчин кто-то вынужден будет соглашаться на то, что есть. Разве это справедливо? Почему нормальная женщина должна брать лежалый товар? Если ты не обладаешь внешностью фотомодели, то это вовсе не значит, что и твоя судьба должна выглядеть как яблочный огрызок! – продолжила Аллочка в гробовой тишине, не обращая внимания на то, что поезд остановился и теперь ее умные мысли разносятся по всему вагону.

Вера внутренне сжалась: в лучшем случае мужик устроит скандал, как это часто бывало, а в худшем – полезет драться.

Но им повезло. Дядька оказался неконфликтным. Более того, подавленный всеобщим вниманием к его персоне и непонятным выступлением неизвестной девицы, он трусливо выскользнул на перрон.

– Вот, полюбуйся! Финансовая несостоятельность делает человека ущербным во всем: он даже не может постоять за себя! – подвела итог Муськина, сурово проводив взглядом стремительно удаляющуюся жертву.

– А что, лучше было бы, если бы он тебе накостылял, защищая свои честь и достоинство? – желчно поинтересовалась Вера.

– Лучше. Это было бы по крайней мере по-мужски!

– Хочешь, я тебе врежу? – душевно спросила Верочка, пережившая стресс, требовавший немедленно освободить организм от адреналина. – Тебя мама с папой не учили, что говорить людям гадости нехорошо?

– Так я же не ему, а тебе сказала! – Муськина удивленно хлопнула тяжелыми ресницами. – А если он подслушивает чужие разговоры, то это его проблемы.

Пререкаться с Аллой смысла не имело. Ее видение ситуации как всегда ошарашивало собеседника, лишая аргументов.

Девушки пришли последними, поскольку по дороге Муськина вспомнила, что так и не накрасила губы, пришлось искать сначала освещенное место, потом выяснилось, что краситься на морозе невозможно, и Аллочка предложила едва не взвывшей от злости Вере вернуться в метро. Пойдя на компромисс, Вера согласилась зайти в ближайшее парадное, но в первом они спугнули писающего мальчика лет сорока, а в следующем их самих до заикания напугала огромная собака неизвестной породы, за которой волокся на поводке ребенок, издалека заоравший, что собака кусачая, гладить нельзя. В подтверждение его слов раззявившее пасть чудовище, летевшее по ступеням и размахивавшее ушами как летучая мышь, разразилось оглушительным лаем.

– А что, в клубе ты накраситься не сможешь? – едва переведя дух после вынужденной пробежки и изнывая от рвущегося наружу бешенства, поинтересовалась Вера.

– В жизни каждой женщине дается только один шанс, и его нельзя упустить! – наставительно поведала Муськина, сосредоточенно отдирая шарф от прикусившей его «молнии». – А вдруг моя судьба не внутри клуба, а на улице?!

– Бомж? – мстительно съехидничала Верочка.

– Нет. Вот вылезает он из-за руля черного джипа, одергивает дорогущую дубленку из последней коллекции, достает супернавороченный мобильник, а тут я с ненакрашенными губами! И все! Мы пройдем мимо друг друга и будем отныне обречены на вечное одиночество.

Если бы Вера лично не выслушивала периодически подобные монологи, то она ни за что на свете не поверила бы, что подобную чушь может озвучивать двадцатилетняя студентка одного из самых престижных вузов страны, но факт оставался фактом: обожавшая любовные романы Муськина свято верила в то, что это документальные описания реальных событий. Единственное, с чем была согласна Верочка, – у каждой женщины есть шанс стать женой олигарха, просто промышленных магнатов и нефтяных королей на всех не хватает.

– Чтобы хватило, надо занимать очередь заранее и искать блат. Мужчина, как и любой дефицитный товар, приобретается по той же схеме. Сначала долго ходишь, ищешь, выбираешь, а потом пытаешься заполучить. Чтобы не прогадать, надо лишь внимательно ознакомиться с инструкцией и проверить наличие гарантии, – сказала как-то Руслана, и Верочка приняла эту аксиому на вооружение.

Но Муськина довела идею до абсурда, хотя спорить с ней было неохота, поэтому Вера терпеливо ждала, пока сокурсница подготовит фейс для встречи с судьбой. Декабрьский мороз колючими потоками ледяного ветра бил по лицу и ползал по ногам, примораживая тонкие колготки к задубевшей коже.

– Все, – провозгласила наконец Аллочка, и девушки понеслись к клубу. Они бежали паровозиком, пыхтя и выдыхая клубы пара.

Машин на стоянке было много, но все принцы уже спрятались в теплом помещении. Подколоть Муськину по поводу несостоявшейся судьбоносной встречи Верочка не успела, поскольку Алла на бегу мечтательно протянула, лязгая зубами:

– А джипов-то сколько!

Поперхнувшись собственной издевкой, Вера пронеслась сквозь гостеприимно разъехавшиеся двери клуба.

– Где вы болтаетесь? – возмущенно завопила Лиза. – Все уже давно развлекаются, а я тут торчу! Всё, мои все пришли.

Последняя фраза была адресована охранникам.

– Давай раздевайся до трусов и в бар! – Лизавета шлепнула Муськину по пышному заду и куда-то убежала.

– Почему до трусов? – посерела не уловившая шутку Аллочка.

– Пляжная вечеринка! – мстительно обронила Вера. – А ты разве не знала? В одежде нельзя, и каждый вновь прибывший должен показать стриптиз. Ты под какую музыку номер готовила?

Шутить с Аллой было сложно, если не сказать – невозможно. Тряся нижней губой и блестя вмиг повлажневшими глазами, она прошептала:

– Катастрофа! А у меня прыщи на спине! Все пропало!

Верочке тут же стало стыдно, словно она дала неразумному ребенку пустой фантик вместо конфеты:

– Пошутила я, расслабься. Просто раздевайся.

– Совсем? – Муськина никак не могла прийти в себя и перестроиться.

– Алла! – рявкнула Верочка. – Собери мозги в кучу, а то ты своими идиотскими вопросами всех женихов распугаешь!

– Нам пугливые не нужны! Материально самодостаточный мужчина не пасует ни в какой ситуации…

– Тебя заклинило на деньгах? Переключи кнопочку: во-первых, они не любят, когда охотятся на кошельки, а, во-вторых, материальный достаток может компенсироваться всякими физическими дефектами!

– Безногий, что ли?

– Уф… Помнишь, ты мне про Шурика рассказывала?

– Про Шурика? – удивленно переспросила любвеобильная Муськина, у которой кавалеры сменяли один другого, как цифры на кварцевых часах.

– Про того, которого тебе мама подсунула!

– А-а, – тут же сморщилась Алла, выражая крайнюю степень презрения к вышеупомянутому юноше. – Ты про потентов?

– Почти, – расхохоталась Вера. – Про них. Иногда из-за усиленного зарабатывания денег у мужиков резко портится здоровье!

– Ничего, я любовника заведу, – заговорщицки подмигнула Муськина. – Мама сказала, что когда они с папой выйдут на пенсию, то уже не смогут брать взятки, и наше благосостояние резко упадет. Поэтому я должна найти хорошую партию.

– Ты вот что, – пробормотала Вера, – не надо всем сообщать, о чем вы там дома треплетесь, а то нарвешься на неприятности.

– Так я ж только тебе!

– Ну, люди разные бывают! Не надо всем подряд доверять! Знаешь, какие подлецы иногда встречаются!

– А ты?

– Я – отдельный разговор. Я сама чистота и непорочность. Ты, кстати, если мужики чего-то обещают, – не верь. Они с нами, как лиса с Колобком: ам – и одни косточки!

Ранимая Муськина немедленно надула губы:

– Чего обзываешься? Почему это я сразу «колобок»?! И вообще я их всегда сначала маме показываю.

Последний комментарий проливал свет на тенденцию Муськиных кавалеров пропадать с горизонта уже на первом этапе знакомства.

– Алла, я сказала «мы»! Колобок – это аллегория! И вообще давай уже раздевайся, и пошли плясать.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru