Арина Ларина
Жених эконом-класса
Арина Ларина
Жених эконом-класса
– Николаева, ты клад! Повезет же какому-то мужику! – громогласный рекламный слоган в исполнении Елизаветы взмыл под своды метрополитена, гулко ткнулся в яркую цепь светильников и шлепнулся на головы пассажиров, напряженно высматривавших в недрах тоннеля огни приближающегося поезда. Народ с нескрываемым интересом начал коситься в сторону «пиарщицы» и ее покрасневшей спутницы.
– Но нас что попало не устроит, вариант должен быть не временным, а постоянным, как мавзолей или пирамида Хеопса. – Лиза решила внести коррективы в свое выступление, сурово отсекая неблагонадежных представителей сильного пола, связанных узами брака, но мнящих себя свободными.
Катя тоскливо возвела глаза к потолку. Подруг ближе Лизы у нее не было, но как иногда хотелось заклеить любимой подруге рот…
– Лизавета, ори потише, – безнадежно вздохнула она, сосредоточенно разглядывая гранитную плитку под ногами.
Но мадемуазель Кротова тихо говорить не умела. Елизавета вообще ассоциировалась у окружающих с небольшим торнадо, налетавшим и подминавшим под себя все: внимание, мысли и попытки противостояния. После ее набегов от оппонентов в моральном плане оставалась лишь гладкая поверхность. Иногда мокрое место. Лиза Кротова была крупной, но блеклой девицей, с лихвой компенсировавшей недостатки внешности манерой общения. В любой компании она была не центром, а центрифугой, закручивавшей всех в нужном ей направлении. Женщины Кротову любили как некондиционный товар на рынке невест, который не составляет конкуренции и потому не опасен, а мужчины побаивались. Невзирая на перманентное отсутствие личной жизни, Лиза излучала оптимизм, как термоядерная бомба радиацию, сметая все на своем пути.
Спас ситуацию сквозняк, вытянувший из тоннеля грохочущую электричку. Но спасение это оказалось временным: Кротова всегда доводила мысль до конца, поэтому проще было ее выслушать, чем пытаться перебить.
– Запомни, Николаева, хорошо быть найденным кладом. Бабы – не золото, долго храниться не могут! Особенно в земле!
Тут Елизавета начала радостно ржать. Видимо, фантазии на тему плохо сохранившейся подруги ее чрезвычайно развеселили. Если бы все происходило тет-а-тет, то Катя легко пережила бы мелкие недостатки кротовского воспитания, но в переполненном вагоне электрички обсуждение перспектив ее личной жизни и стратегии добывания будущего счастья раздражало невероятно.
Поэтому она аккуратно ткнула Елизавету в бок и прошипела:
– А слабо помолчать полчаса?
– Слабо! – еще громче загоготала Кротова. Она свято верила в то, что таким образом излечивает любимую подругу от комплексов, мешающих той строить отношения с окружающим миром. Именно мягкотелость и излишки воспитания позволяли мужчинам портить жизнь вот таким рафинированным интеллигенткам. – Клад должен лежать на поверхности!
– Да, – неожиданно поддержал ораторшу тощий субъект лет пятидесяти, с остатками взъерошенной прически на лысеющем черепе. – Женщина должна подавать товар лицом, а не прятать мятые помидоры на дне. Мы имеем права на достоверную информацию!
– Значит, так, юноша, – Кротова резко развернулась и смерила борца за справедливость презрительным взглядом. – Во-первых, у нас все свежее, а если вам подсовывают гнилые помидоры, значит, вы того заслуживаете. Во-вторых, как я посмотрю, вам вообще давно пора на диету. Мы не ваша целевая аудитория!
– И что я должна выкладывать на поверхность? – ехидно поинтересовалась у Лизы Катерина, когда они вышли из подземки на скользкий мартовский асфальт, обильно покрытый ледяной коркой и гостеприимными лужами.
– Все!
– Боюсь, все – это слишком щедро. Обилие достоинств может отпугнуть потенциального клиента, – с горькой иронией констатировала Катя, оглядывая себя в стекле ближайшей витрины. Стекло, не отягощенное дружескими обязательствами, честно продемонстрировало полненькую невысокую блондинку лет тридцати, во всяком случае, Катерина была уверена, что выглядит именно на тридцать, а не на двадцать шесть, как стояло в паспорте. У блондинки были большие глаза, нос и рот. При определенном ракурсе ее можно было бы назвать интересной, если бы она сама таковой себя считала. Но Катя ненавидела свое лицо, фигуру и, как следствие, подходящую им по комплектации судьбу, весьма неудачную. К тому же обычно рядом с Катей мощной громадой возвышалась Елизавета Кротова. Если бы Кротова не была столь упитанной, то их можно было бы сравнить с Дон Кихотом и Санчо Пансой.
– Если ты не начнешь прислушиваться к умным вещам, которые я регулярно озвучиваю, то тебе ничего не светит, – в очередной раз напомнила Кротова. – Себя надо любить. Нежно и трепетно. Надо наковырять в себе изюминок и ценить себя за их наличие.
– Вот видишь, даже ты сравниваешь меня с булкой, – подхватила ее мысль Катя, видевшая в себе пышный букет недостатков и ни одного достоинства.
– Твой поток сознания похож на траекторию полета пьяного гуся, – недовольно дернула ее за локоть Елизавета. – Я говорила про изюм, а не про булку.
– Это взаимосвязанные понятия.
– Ты что, проголодалась? Я не про тот изюм, мамаша.
– Девушки, не подскажете, который час? – дорогу им перегородили симпатичные парни, явно занятые организацией собственного досуга на ближайший вечер.
– Вам – нет! – отрезала Катерина, моментально вычислив, что кавалерам никак не больше двадцати лет.
– Чего это «нет»? – игриво хихикнула Кротова. – Очень даже «да». Надо учиться общаться с любым контингентом. Сейчас, кстати, очень распространены разновозрастные браки.
– Мы только время спросили, – обиженно прогудел один из кавалеров. – Что за девки пошли, сразу про загс!
Знакомство не состоялось. Парни быстро исчезли из поля зрения, так и не дождавшись, пока им скажут время.
– Читай знаки судьбы, – назидательно произнесла Елизавета.
– Я и читаю: от нас слиняли на приличной скорости и безо всякого сожаления. Еще и рады небось, что дешево отделались, – сказала Катя.
– С таким подходом к событиям ты обречена остаться в старых девах. С нами пытались познакомиться. По-зна-ко-мить-ся. Молоденькие, между прочим, и вполне симпатичные! О чем это говорит?
– Ну и о чем?
– Мы еще в обойме! – Кротова гордо задрала подбородок и снисходительно покосилась на Катю.
– Ключевое слово – «еще», – резюмировала Катерина и хихикнула. – Еще немного, и нам место в транспорте начнут уступать!
Но Елизавета с такой постановкой вопроса была не согласна.
– В этом твоя ошибка: если мне уступят место, то я буду считать, что это знак мужского внимания, а если тебе, то ты, конечно, сразу же впадешь в транс по поводу своей дряхлости. В этом все дело.
Катя была уверена, что все дело в их общей невезучести. Подружки уже давно повыскакивали замуж, обзавелись детьми, а они с Кротовой так и застыли в амплуа девиц на выданье. Их возможные половинки, видимо, просто обходили девушек стороной.
– …Девушка, дай погадаю, – задумавшуюся Катю схватила за руку цыганка.
Цыганок она всегда боялась. Ее пугала не столько перспектива быть обворованной, сколько возможность сглазить или что-нибудь напортить в ее и так не особо счастливой жизни.
– Мы сами кому хочешь погадаем, – усмехнулась Елизавета. Но Катя, не желавшая ссориться с представительницей племени гадалок и ясновидящих, уже вынимала из кармана деньги.
– Счастье вам, девицы, будет. Семья будет, дети, вместе счастье найдете! – радостно и звонко пропела цыганка, ловко выхватив купюру из Катиных пальцев.
– Вот, – удовлетворенно сказала повеселевшая Катя. – Все будет хорошо.
– Еще бы она тебе за твои же деньги пакость какую-нибудь пообещала, – пожала плечами Кротова. – Наивная ты. Меня одно смущает: чего это мы вместе счастье найдем? Может, у нас один мужик на двоих будет?
– Угу, или мы друг на дружке женимся и образуем эдакую розовую ячейку общества. Если ты гадалкам не веришь, то бояться тебе нечего, – утешила подругу Катя.
– Я не верю, но всяких обещаний не люблю. Мало ли… Сбудется еще…
– Хорошо бы, – мечтательно закатила глаза Катя.
По жестяному подоконнику барабанила мартовская капель. Одуревшие от первых теплых лучей воробьи воодушевленно скакали по перилам балкона, а погожие вечера навевали тоску, словно лакмусовая бумажка констатируя Катино одиночество.
Если смотреть на вещи объективно, то формально у Кати был кавалер. Его кавалерство тянулось уже больше десяти лет, как жвачка, налипшая на подошву. И объективно смотреть на него не было уже практически никакой возможности. На него вообще не хотелось смотреть.
Борислав, Боря, а попросту – Борюсик ухаживал за Катей еще со школы. Его телодвижения и моральные потуги даже ухаживаниями-то назвать было сложно. Боря планомерно и предусмотрительно готовил запасной аэродром.
Знакомство состоялось на Катюшино шестнадцатилетие. Когда выяснилось, что на застолье она может пригласить лишь девочек, родители решили объединить девичник со взрослым праздником, сэкономив один выходной. На праздник был зван и Борислав. Вернее, пригласили его маму, а Борюсика она прихватила для Кати, поскольку Катя позиционировалась как девочка из приличной семьи и «пока без кавалеров».
Как-то так сложилось, что одноклассницы переживали любовные драмы, разрывы, писали записочки, вели дневники, шушукались о чем-то запретном, а Катя из этой бурной девичьей жизни выпала. И дело было вовсе не в том, что она с головой ушла в учебу, собственно, успеваемость у нее была так себе, просто мальчики почему-то ею не интересовались. Катерина и рада была бы хоть какому-нибудь кавалеру, но как и где их брать – не знала. У подруг мальчики заводились сами, возникая словно из воздуха и сменяя друг друга, а у нее заводились лишь комплексы, особенно бурно расцветавшие после очередных откровений в исполнении кого-то из одноклассниц на переменке. Поэтому Борислава она ждала с трепетом и волнением. Вопрос о том, понравится ли ей юноша, вообще не стоял на повестке дня. Он был как дичь в голодные времена – выбирать не приходилось. Больше всего девушку волновало, понравится ли она гостю.
Она не понравилась.
Боря был старше Катерины на четыре года. В свои двадцать он выглядел ее ровесником, был щуплым, большелобым, очкастым и низкорослым. Точнее всего к определению его внешности подходило слово «тролль». Но осознание этого факта пришло к Катерине намного позже. В тот вечер она смотрела на парня с обожанием и изо всех сил старалась понравиться.
Толстушки были не в его вкусе. Но Боря с горечью вынужден был констатировать, что на него не реагировали не только те девушки, которые были в его вкусе, но и вообще никакие. Те немногие, с которыми ему удавалось пообщаться более близко, уходили, не оставляя надежды на продолжение романа. А для морального удовлетворения и повышения самооценки хотелось чего-то постоянного. Катя в желаемую схему вписывалась идеально, хотя, конечно, Борюсик рассчитывал на нечто другое. Во всех смыслах. Во-первых, ему нравились высокие стройные девицы с некоторой стервозностью в характере, а во-вторых, Катя была дочерью знакомых, поэтому кавалер очень напрягался, силясь понять, до каких границ можно доходить в процессе общения, чтобы не схлопотать неприятности.
В результате этого спланированного родителями знакомства Катерина получила некое подобие романтических отношений, довольствуясь разговорами по телефону раз в неделю и раз в месяц – походом в кино. Боря же продолжал поиск своей любви, имея в запасе наивное создание, изо всех сил искавшее его одобрения и смотревшее на него с детским восторгом.
Новый этап в их сложных отношениях начался лишь через несколько лет, после того как Борислав имел неосторожность влюбиться в девицу, которой он едва доставал до плеча, о чем она и поведала ему в довольно грубой форме, предложив искать что– нибудь «попроще и подешевле». Именно тогда незадачливый Ромео понял, что ему для воплощения мечты не хватает не только роста и мышечной массы, но и денег. Тогда же он и пришел к выводу, что, кроме Кати, ему ничего не светит.
Так совпало, что и Катя, сначала понявшая, что Боря не такой уж завидный кавалер, а потом осознавшая, что и она – невеста не подарок, была готова на решительный шаг. Глаза на Борю ей открыла Кротова.
– Такого хоббита – только с большого горя! – сказала она как-то громким шепотом, выпив на очередном дне рождения Катюши. С тех пор Катя вынуждена была отмечать праздники дважды: один раз в компании с Елизаветой, другой – с Борисом. Вместе их сводить было никак нельзя, поскольку эффект получался примерно такой же, как от попытки посадить в одну клетку петуха с индюком.
Но первая близость разочаровала обоих. Боря, общавшийся до этого счастливого момента только с определенным контингентом девиц, привык к несколько другой манере поведения, а Катя вообще была потрясена банальностью и скоростью мероприятия. Видимо, любовь – это было что-то другое. Наутро они разбежались, мучимые жгучим чувством неловкости и желанием никогда больше не встречаться. Но жизнь сводила их снова и снова, как слепого с глухим, которые только в тандеме могли существовать полноценно. Они стали друг для друга жилеткой, психоаналитиком и одновременно тяжелой ношей, которую и нести невмоготу, и выбросить жалко.
Суббота обещала быть нудной и муторной. В перспективе маячила генеральная уборка или поход на рынок за продуктами. Катя выбрала рынок. Сидеть в четырех стенах было уже совсем невозможно.
– Я с тобой, – обрадовалась Кротова, позвонившая, чтобы напроситься в гости.
– Тебе что, на рынок надо?
– Нет, мне нужно общество. И вообще никому не дано знать, где его подстерегает судьба! – мечтательно просопела Елизавета.
– Подстерегает кирпич, – попыталась испортить ей настроение Катерина.
– Это у тебя – кирпич! С твоим пессимизмом только такого и можно дождаться. А у меня впереди сплошной позитив! – Настроение у Кротовой было железобетонно хорошим. – И вообще, надо чаще являть себя миру. Март – это шанс! Что у нас в марте, а?
– Коты? – предположила Катя и получила в ответ презрительный смешок.
– В марте в организме происходит гормональный всплеск. И у мужчин, хотя они и устроены неправильно, и мозг у них работает не в ту сторону тоже. Это – шанс!
– Лиза, ты обалдела? Ты что – серьезно? Лично мне не нужен мужик, у которого внутри что-то плещется. Сегодня плещется, завтра перестанет, а мне что делать?
– Николаева, ты тормоз. От старого колхозного трактора. Когда у него перестанет плескаться, он уже будет твой, со всеми потрохами и гормонами. Женщине для полноценной жизни нужен какой-нибудь стимул.
– У меня есть стимул…
– Твой Борюсик не стимул, а гриб-обабок – шляпа набок, – в сердцах рявкнула Лиза. – Полтора метра занудства и пятьдесят кило комплексов. Не о чем говорить. Идем искать нормального.
– Я вообще-то за продуктами, – напомнила Катерина.
– Одно другому не мешает. Только оденься так, чтобы мне за тебя не было стыдно. За продуктами – это не значит в галошах и дутом пальто.
Катюша вздохнула: Лиза явно собиралась произвести на торговой точке фурор своим боевым раскрасом и опозорить ее по полной программе. Идя на охоту, Кротова имела обыкновение оповещать об этом окружающих. Видимо, ей казалось, что ее половинка, тоже находящаяся в поиске, услышит призыв и рысью прискачет забирать свое счастье.
– Катюша, Боря звонит! – крикнула мама, когда
Катя уже наматывала на шею пушистый желтый шарф, тщетно пытаясь соорудить из него что-нибудь этакое. Длины шарф был неимоверной, поэтому ничего экстравагантного не получалось, только некое подобие толстого хомута. Он был куплен исключительно из-за потрясающе солнечного цвета, и отказываться от обновки не хотелось, хотя Катерина уже представляла, какие эпитеты могут прозвучать в исполнении Кротовой. В очередной раз стащив непослушный шарф и с трудом подавляя желание швырнуть его на пол, Катя раздраженно прошептала:
– Скажи ему, что я уже ушла.
Мама растерянно моргнула и покраснела, видимо, формулируя порцию вранья для Бориса. Парень ей нравился, особенно он был хорош в сочетании с возрастом перезревающей дочери на фоне полнейшего отсутствия претендентов в женихи.
– К такому шарфу нужна красная шапка и зеленая куртка – будешь как светофор, – фыркнула Кротова. – Хотя ладно. В ансамбле должен быть какой-то яркий аксессуар, привлекающий внимание. Это сейчас модно.
– «Ладно» в смысле – можно не снимать? – уточнила Катя.
– Можно, – милостиво кивнула Лиза.
– А встречная критика принимается?
– Нет!
– Нет так нет, – пробормотала Катерина, слегка польщенная, что ее довольно скромный наряд был назван ансамблем.
Елизавета, конечно же, накрасилась от души, следуя очередным рекомендациям какого-нибудь ультра-молодежного журнала. Учитывая мокрый снег, валивший с неба, невзирая на календарную весну, можно было предположить, что наличие косметики в создавшихся климатических условиях скорее изуродует, нежели украсит.
– Откуда макияж? – не удержалась от ехидного вопроса Катерина. – Что нынче читает прогрессивная молодежь?
– Твое ерничанье неуместно, – гордо вскинула голову Лиза. – Да, я молодежь! И пока я себя таковой считаю, я таковой и буду!
– Ага, не стареют душой ветераны! – подтвердила Катя и прыснула.
Елизавета тоже радостно засмеялась. Обидеть Кротову было сложно. Хотя при определенных усилиях можно было попытаться, не отдавая себе отчета в том, что обида оппонента влечет за собой нанесение вреда здоровью обижающего.
Резкие порывы ветра обдавали лицо мокрой колкой пылью и гнали прохожих, словно сухие прошлогодние листья.
– Давай в кафешку зайдем, – предложила Кротова, которой надоело делать вид, что на улице весна.
– Там дорого. Кроме того, я за продуктами, – напомнила Катя.
– Дорого, это если ты собираешься плотно пообедать, а мы съедим по мороженому… Нет, лучше по чашке кофе. И вообще, кто в такую погоду ходит на рынок, перенеси свой шопинг на другой день. Там небось все продавцы давно разбежались. – Елизавета даже не ждала ответа, уже затягивая Катю в теплое нутро маленького кафе. В гардеробе тосковал швейцар, и это уже Катерине не понравилось.
– Тут дорого, – упрямо прошипела она Лизе.
– Не дороже денег, – философски изрекла подруга и решительно двинулась в зал.
Народу было немало, что несколько смутило Катю, не одетую для такого случая. Лиза обвела орлиным взором присутствующих и решительно двинулась к облюбованному столику.
– Давай в уголок, – безнадежно пискнула Катерина.
– Еще чего, нас там видно не будет.
– И хорошо.
– Плохо. Ты сюда зачем пришла?
– Кофе пить. – Катя злилась на себя за то, что не могла противостоять напору Елизаветы. Иногда безапелляционность Кротовой раздражала до зубовного скрежета, но что можно сделать с несущимся на вас трактором? Ничего. Только уступить дорогу.
– А я – нет. Кофе у меня и дома есть! – Лиза мазнула взглядом по двум мужчинам, с аппетитом поглощающим обед и изредка перебрасывающимся короткими репликами. – Вот здесь нам будет удобно.
Кате удобно не было. Она вообще чувствовала себя крайне неловко в старых джинсах и скромненьком джемпере собственного изготовления. Зато Елизавета наслаждалась вниманием, которое не мог не привлечь к себе ее громкий голос. Мужчины за соседним столиком начали на них коситься. Поймав взгляд ближайшего, Лиза картинно закинула ногу на ногу и поощрительно улыбнулась в пространство, предусмотрительно не глядя на потенциального кавалера: если что, она девушка приличная и ничего в виду не имела. Тот завороженно посмотрел на ее внушительное бедро, потом попытался поймать взгляд, чтобы понять свои шансы. Видимо, обнаружился некий диссонанс между богатством фигуры и невыразительной физиономией нимфы, поэтому он снова сфокусировался на кротовских ногах. Наблюдатель был немолод, брюнетист и умеренно симпатичен той увядающей мужской привлекательностью, которая уже не потрясает, но еще и не отталкивает.
Елизавета, к огромному Катиному удивлению и полнейшему изумлению близсидящих, начала обсуждать перспективы «Зенита» после ухода Петржелы. Во взгляде брюнета появился уже откровенный интерес, смешанный с уважением и некоторым недоумением. Его сосед лишь хмыкнул и посмотрел на Катю. Она немедленно покраснела, тут же сообразив, что сейчас по ее лицу ползают отвратительные красные пятна, и от этого смутилась еще больше. Вероятно, теоретическая разбивка на пары уже состоялась.
– Все зависит, кто теперь будет тренером, – ввязался в диалог брюнет.
– Именно, – тут же с умным видом кивнула Кротова. – Хотя не могу сказать, что согласна с рокировкой. Петржела мне был симпатичен.
Катя в ужасе закатила глаза: видимо, в следующие выходные ей придется мерзнуть на стадионе в компании невменяемых болельщиков и орать что-нибудь из серии «Зенит – чемпион!». Чтобы хоть чем-то утешить себя, следовало получше разглядеть выделенного ей спутника. Катерина уже не сомневалась, что Кротова все распланировала, поделила и теперь будет переть к поставленной цели как бульдозер, пока не доберется до пункта назначения или не передавит всех своими гусеницами. Но посмотреть на мужчину не получалось. Девушка чувствовала, как горит лицо, как парализованный мозг силится выжать хоть какую-нибудь реплику для участия в столь животрепещущей беседе, и никак не могла поднять глаза.
Мужчины сами подсели к Кате и Лизе. Брюнета звали Анатолием, а его приятеля – Александром. При знакомстве появился повод посмотреть на кавалера, что Катю с одной стороны обрадовало, а с другой – смутило. Александр оказался слишком симпатичным, по Катиным меркам. Он был высок, жилист и бледен. Над высоким лбом нависали густые иссиня-черные волосы, а темные брови красиво разлетались к вискам. В нем было что-то картинное.
«Герой-любовник!» – мысленно вынесла приговор Катя и поежилась. Попадать под его обаяние не хотелось, так как сразу было ясно, кто будет играть первую скрипку в случае более близкого общения. Ей бы больше подошел простоватый и мужественный Анатолий, облюбованный Елизаветой. Но там уже буйным цветом колосилось полное взаимопонимание и общность душ. Во всяком случае, Кротова довольно умело строила из себя знатока футбола.
– Ты тоже болельщица? – насмешливо спросил Александр, не тратя времени на дипломатическое «выканье» и строя стиль общения под себя.
– Нет, – презрительно мотнула головой Катя. Она даже хотела не понравиться ему, интуитивно чувствуя, что уже бьется глупой мошкой в чужой паутине, и только сытость паука и отсутствие интереса к новой добыче могут ее спасти.
– Ты прелесть, – он поощрительно погладил ее по руке, отчего у Кати перехватило дыхание, заложило уши и чуть не лопнуло сердце. Это был не Борюсик. Это был первый в ее жизни настоящий мужик, от соседства с которым в голове образовывался вакуум, а в груди что-то замирало и натягивалось напряженной струной.
Если бы не Елизавета, ситуация развивалась бы до безобразия банально. Катино сопротивление было сломлено, и она уже готова была не только отведать десерт, щедро оплаченный новыми знакомыми, но и пойти на большее. Но бдительная Кротова, желавшая устроить судьбу, а вовсе не организовать себе краткосрочное приключение, мило улыбнувшись, сообщила оторопевшим мужчинам:
– Мы платим за себя сами. Согласитесь, мы не настолько близко знакомы, чтобы питаться за ваш счет.
– Так надо это исправить и познакомиться поближе, – опрометчиво брякнул простоватый Анатолий, за что немедленно был одарен уничижительным взглядом.
– Толя, неужели мы произвели именно такое впечатление? Мне жаль. Мы действительно просто зашли попить кофе. Наше знакомство было приятным сюрпризом, но не надо пытаться разглядеть в этом нечто большее. Это не свидание, а случайная встреча, не более. И никто никому ничего не должен и ничем не обязан, правда?
Толик, уже воспринимавший неоспоримые достоинства кротовской фигуры чуть ли не как личную собственность и считавший вопрос о финале вечера решенным, растерялся. А Саша посмотрел на подруг с интересом, хотя не без определенной доли скептицизма.
– Не, ну мы же не можем вот просто так взять и разойтись, – расстроенно протянул Анатолий, обращаясь уже к Кате и, видимо, ища у нее поддержки. Интуитивно он угадал в ней слабое звено тандема и хватался за последнюю надежду. Нельзя сказать, что Елизавета так уж сильно запала ему в душу и произвела неизгладимое впечатление, но в процессе явно наблюдалась какая-то незавершенность. Он чувствовал себя рыбаком, вытянувшим золотую рыбку, которая, вместо того чтобы покорно плюхнуться в ведро, начала диктовать условия.
Катя была согласна, что просто так разойтись никак нельзя, особенно учитывая красноречивые взгляды Саши и многообещающие туманные комплименты. Но идти поперек мнения Кротовой не рискнула. Кроме того, это выглядело бы так, как будто она навязывается. Поэтому Катерина трусливо промолчала, с усиленным рвением принявшись за десерт. Тем более что, исходя из Елизаветиного выступления, его все равно пришлось бы оплатить.
– Никто и не говорит, что мы сию секунду должны разбежаться в разные стороны, но ведь можно не омрачать знакомство этим финансовым торгом. Мы девушки самостоятельные, и, когда нам захочется быть слабыми, обогретыми и накормленными, мы скажем, – Лиза снисходительно улыбнулась и с аппетитом слизнула взбитые сливки с ложечки.
Мужская часть компании примолкла, собираясь с мыслями и срочно внося мысленные коррективы в стратегию. Мозговой штурм закончился тем, что Анатолий начал пожирать Кротову глазами голодного теленка, у которого прямо из-под носа увели мамкино вымя, а Александр, извинившись, встал и ненадолго исчез.
Когда барышни расправились с фруктовым великолепием и долизали сливки, оказалось, что счет уже оплачен. Катя сжалась, ожидая Елизаветиной реакции на происшествие, но Кротова лишь пожала плечами и шепнула:
– А твой оказался шустрее. Если хочешь, еще не поздно поменяться. Ты же любишь всякие незатейливые варианты.
– Еще чего, – прошипела в ответ Катерина и цепко ухватилась за Сашин локоть, громко добавив: – На улице такой жуткий гололед.
Саша оказался последовательным в своем джентльменстве и никаких непристойных предложений делать не стал. В отличие от Толика.
– Вообще-то мы сегодня в баню вечером собирались, – застенчиво стрельнул глазами Анатолий. Фраза была адресована скорее Кротовой.
Последняя не преминула на нее отреагировать:
– С девочками? Или просто испачкались?
– Это как карта ляжет, – задумчиво протянул Толик, старательно изображая абсолютную незаинтересованность в теме диалога.
– Ну-ну, – хмыкнула Лиза и добавила: – Идите, раскидывайте свои карты, а у нас еще дела сегодня намечены. Спасибо за компанию. Или это был намек? Про баню.
Она просверлила Толика испытующим взглядом, от которого он съежился, как помидор на шампуре, и убежденно сказала: – Шутка. Так плохо я про тебя не думаю.
Анатолий торопливо закивал, подтверждая, что все правильно и он в самом деле не так уж банален.
– Разве таких девушек водят в баню? – затрепыхался он в попытках реабилитации, льстиво согнувшись в полупоклоне.
– Да? – Кротова приподняла брови. – А куда водят таких девушек? За баню?
Похоже, назревал конфликт. Катя, слишком хорошо знавшая свою подругу и больше всего боявшаяся, что из-за ее строптивого характера не удастся продолжить знакомство, решила повернуть беседу в другое русло:
– А у нас тоже хобби. Мы по магазинам ходим.
На слово «магазин» мужчины среагировали тут же и весьма нервно. Обычно сильная половина человечества упорно не слышит намеков дамы и не понимает подтекста, зато иногда, в самый неподходящий момент, при полном отсутствии попытки на что-либо намекнуть, ее слова трактуются совершенно превратно. Хотя, если верить статистике, женщины редко говорят просто так, ничего не имея в виду. Это был как раз тот редкий случай.
Видя замешательство кавалеров, Кротова тут же утешила их:
– Мужчины в таком деликатном деле обычно только мешают. Как девочки в бане. С ними ж не помоешься толком.
А Катя, как всегда, все испортила, поторопившись с разъяснениями:
– Я за продуктами.
О том, что она сморозила что-то не то, Катя догадалась по выразительно закаченным глазам Елизаветы.
– Я помогу, – вызвался Саша, обрадованный отсутствием перспективы тратиться на шопинг. Если мужчина по всем законам жанра еще должен спонсировать для приглянувшейся девушки приобретение всяких безделушек, то уж картошку, мясо и прочие неромантические аксессуары она обычно оплачивает сама. – Толик, я за тобой вечером заеду.
Таким образом мучившая Катю проблема, возьмут ли у нее телефон перед расставанием, а если возьмут, то как, решилась сама собой. Вряд ли Саша просто поносит по рынку сумки, скорее всего, он проводит ее до дома.
– Катька, ну кто так начинает сближение?! – возмущенно прошипела Елизавета. – Он должен видеть в тебе утонченное создание, а не бабу с авоськами.
– Сейчас мужики практичные пошли – им нужна не утонченная, а хозяйственная, – прояснила свою позицию Катя.
– Девушки, о чем шепчемся? – Толик, видимо, что-то решил, и ему не терпелось обрадовать Кротову.
– О вечном, – нехотя обронила Лиза. Судя по тону, она как раз еще ничего не решила.
– Сань, как думаешь, о вечном – это о чем? – закокетничал Толик.
– Это, скорее всего, о нас, – попробовал пошутить Саша. – Типа того: вечно эти мужики все делают не так.
Катя деликатно хихикнула, а Кротова нагло ухмыльнулась.
– Елизавета, – Толик приосанился и выпалил: – А хотите в театр?
– Хочу. А в какой? – взяла быка за рога Лиза, не давая кавалеру времени на размышления. Судя по выражению лица Анатолия, он был уверен, что театр в городе один.
– В любой, какой захотите, – вывернулся он.
– Тогда в Мариинку.
Но подвох в ехидном предложении Кротовой замечен не был. Наивный Толик прикинул, что на такси до любого театра час максимум, плюс пара часов на спектакль, так что в баню он успевал в любом случае. О том, что театр – не карусели и спектакли идут строго по расписанию, он не подумал.
– А баня? – Саша многозначительно пошевелил красивыми бровями и выразительно уставился на приятеля. То ли Катя не произвела на кавалера достаточно сильного впечатления, то ли он просто не любил менять планы, но ясно было одно: поход в баню Александр отменять не желал.
– Сань, мы по-быстрому, – виновато промямлил Толик, для которого ценность банно-прачечных процедур, похоже, приравнивалась к ценности общения с новой подругой.
– Значит, так, милый, – Елизавета ласково, но твердо цапнула Толика за плечо. – Я не люблю по-быстрому. Ни театр, ни что-то другое. Имей это в виду на будущее.
– Имею! – радостно закивал мужик, осчастливленный уже самим фактом того, что некоторый отрезок совместного будущего фигуристая барышня все же планирует. – Буду работать над ошибками, учту и исправлюсь.
