Архелая Романова
Улыбайся, если больно
Глава 3
– Слава Богу, а мы уж думали, ты утопиться решила, – проговорила насмешливо Марина.
За то время, что я мылась, обстановка изменилась – Лейла легла спать, накрывшись одеялом с головой и пробурчав просьбу ее не тревожить; Света и Лена продолжили тихо разговаривать, сидя вдвоем на одной кровати, а Марина тщательно красилась, встав перед большим зеркалом.
– Куда-то собираешься? – спросила я, глядя, как она вырисовывает стрелки.
– Да. Ко мне скоро постоянник приедет, – рассеянно ответила она.
Меня передернуло от этого слова и от того, с какой легкостью она это сказала.
– И много у тебя «постоянников»?
– Четыре. Все нормальные, адекватные, – поделилась Марина. – Иногда новенькие попадаются, но это редкость. Не дрейфь, ты девчонка красивая, уверена, что вскоре тоже «своими» обзаведешься.
– Нет уж, спасибо, – проговорила я, не скрывая неприязни.
Марина рассмеялась, и принялась за второй глаз.
– Кстати, Лейла говорила о фотографе? – спросила она через время.
– Нет. Что за фотограф?
– Придет твои фотки делать для альбома. Ну, из которого клиенты себе жертву выбирают.
– В этом альбоме есть фотографии всех, кто бывал в этом доме?
– Фотографируют всех, а какие снимки есть, каких – нет, не знаю, – пожала округлыми плечами Марина. – Наверное, убирают, если девочку увезли.
– Увезли? Куда увезли?
Потянувшись за тушью, Марина нехотя ответила:
– Одну девчонку постоянник выкупил. Без понятия, где она сейчас и что с ней.
– А остальные пять? Лейла сказала, что за то время, пока вы здесь, сменилось шесть девушек.
– Одна пыталась бежать, украла у клиента пистолет. Была застрелена, – Марина шумно вздохнула. – Еще две ушли к клиенту и не вернулись. Четвертая после Бигина не оправилась. Умерла. А пятая… Там какая-то мутная история вышла, мы сами ничего не поняли.
– Что за история? Расскажи, – полюбопытствовала я, усаживаясь поудобнее.
Марина с сомнением взглянула на меня.
– Правда хочешь знать?
– Хочу быть готовой к тому, что меня ждет.
– Молись, чтобы этого не было, – серьезно ответила она. – А девчонка та… Аллой ее звали. Три месяца назад привезли. Сейчас ее Руфь заменила – Алла рыжей была, очень красивая. Я даже немного завидовала ей – выглядела, словно модель с обложки. Пробыла тут полтора месяца, тоже сбежать хотела. Все план продумывала, ко всему приглядывалась. Ушла к клиенту, как обычно, и не вернулась.
– Как и те двое девушек, – напомнила я. – В чем же тут странность?
– Те двое из шести, что ушли к клиенту и не вернулись, к психу натуральному попали, – скривилась Марина. – Поверь мне, у меня от одного его вида волосы дыбом встают. Видела его как-то раз в коридоре. А Алка к постояннику пошла. Он мирный мужик, пару раз меня брал и Лейлу. Ничего такого за ним не водилось. А тут вдруг она пропала, и он тоже перестал сюда приходить. Костя на все вопросы только огрызался, а однажды мне по лицу дал. Ну, после этого мы больше ничего не спрашивали.
– Значит, психов двое? – уточнила я. – Бигин, а второй кто?
– Трое, – зевнула Марина. – Еще Рыков и господин Пучко. Они калечить любят. Психи, одним словом. Остальные хоть и со странностями, но, по крайней мере, больно не делают.
– А ты бы хотела вернуться домой?
Рука Марины дрогнула, она опустила взгляд на щеточку от туши, оставившую след на ее руке, и шепотом ответила:
– Больше всего на свете.
Я растерялась, неожиданно почувствовав вину и стыд за этот вопрос. Потянувшись за салфеткой, Марина фальшиво улыбнулась, яростно оттирая кожу.
– Ну, не будем о грустном, а то я еще и разревусь тут. Лучше расскажи о себе. Тебе сколько…
Она замолчала, посмотрев на дверь. Щелкнул замок, и в комнату вошел Костя с вечной улыбкой на лице.
– Ну что, готова? Твой приехал.
– Готова, – кивнула Марина, и двинулась в сторону выхода.
– А ты, птичка, освоилась уже? – обратился ко мне Костя.
Я промолчала, опустив взгляд.
– Вижу, еще время надо, – заржал он. – Ты, похоже, малость тормознутая. Вливайся в коллектив, дорогуша.
Они с Мариной вышли, а я легла обратно на кровать, стараясь подавить панику. Внутри назревало дикое желание вскочить и бежать, но куда? И как?
К ночи я успела пообщаться с Леной и Светой – обе были застенчивыми, говорили мало. Возникало ощущение, что попадание сюда сильно их травмировало, сказавшись на речи. Их обычно брали вдвоем – своего рода экзотика, как объяснила мне Лейла. После ухода Марины она тоже стала собираться к клиенту, за ней краситься начали и сестры.
Неподвижной оставалась только Руфь. Поймав мой недоумевающий взгляд, Лейла недовольно буркнула:
– Она у Пучка была, отлеживается. Не трогай ее.
– Может, ей надо чем-то помочь?
– Врач уже осмотрел, ничего не надо, – отрезала Лейла. – Если только сама не попросит. Ей снотворное дали.
– А что с ней? – спросила я, кусая губу.
– Пальцы на одной руке сломаны, несколько ушибов и гематом. Ожог на правом бедре, – перечислила Лейла, и замолчала.
Потом со злостью выдохнула:
– Урод.
Я притихла, испуганно поглядывая на спящую Руфь, укрытую одеялом с головой. Что ждало меня, представлять не хотелось. В глубине души я всегда была оптимисткой, верящей в лучшее, наверное, поэтому сейчас я до конца не осознавала масштаб катастрофы, упрямо надеясь, что пронесет.
Не пронесло.
На второй день Костя зашел в комнату за Светланой и Еленой, и, нехорошо улыбаясь, протянул:
– Птичка, звать-то тебя как?
– Яна, – сумев побороть дрожь, ответила я.
– Хорошее имя, – еще шире улыбнулся он. – Соберите ее, девочки. Вечером у Яны клиент.
– Кто? – осмелилась спросить Лейла.
– Бигин, – как ни в чем не бывало сообщил Костя, и вышел вслед за сестрами, громко хлопнув дверью.
Марина приглушенно ахнула, Лейла побледнела. Я испуганно уставилась на них.
– Это тот самый Бигин? – уточнила я дрожащим голосом.
Лейла медленно кивнула, не сводя с меня темных глаз. Ее щеки, обычно смуглые, сейчас были какого-то нездорового оттенка. Марина сильно прикусила губу, до крови, и машинально облизала ее.
– Это еще ничего не значит, – неуверенно сказала она. – Может, повезет. Ты, главное, не сопротивляйся.
Я оцепенела от ужаса. Не сопротивляться, когда незнакомый мужик будет резать меня ножом? Это шутка какая-то?
Меня не отпускало ощущение, что я сплю, и мне снится необычайно длинный и причудливый кошмар.
– Слушай, – Лейла дернулась, словно выходя из транса, и встряхнулась. – Можешь притвориться, что тебе плохо. Вызови рвоту, не знаю, имитируй припадок. Может, тогда…
Она не договорила, обеспокоенно посмотрев мне в глаза. Я кивнула. План был неплохой, однако что-то мне подсказывало, что тошнота вряд ли оттолкнет Бигина, если он, конечно, и впрямь такой психопат, как его описывают.
А припадок… Актерских способностей во мне ни на грамм, боюсь, охрана и врач быстро распознает притворство.
«Ты должна быть сильной», – напомнила я себе, вымученно улыбнувшись. Но сил не хватало. Ни моральных, ни физических – пока девушки красили меня, я устало сидела на кровати, даже не думая встать. Одевалась там же – Лейла дала мне невообразимо короткое платье из серебристой тонкой ткани. Оно было красивым. Если бы не ужас, вцепившийся мне в горло, я бы восхитилась тем, как сказочно оно смотрелось на мне.
Дверь в комнату приоткрылась, и на пороге возник Костя все с той же улыбкой, которую я уже тихо ненавидела.
– Ну что, собралась, птичка? Давай, покрутись немного, покажи себя, – гадко ухмыльнулся он.
Я уставилась на него, вложив во взгляд все свои чувства.
– Ого как, – хмыкнул Константин. – Даже проняло. Сама пойдешь или тащить придется?
Я не двинулась с места.
– Понятно, – скучающе протянул он, и потянулся к Марине, стоявшей к двери ближе всех.
Схватив ее за волосы, сильно дернул вниз. Та вскрикнула, падая на колени, а в руке у Кости мелькнул странный прибор. Через секунду на всю комнату раздался характерный треск.
– Знаешь, что это, птичка? – спросил он. Я кивнула. – Сама пойдешь, или мне ее током шибануть пару раз?
– Сама.
Я встала и быстро приблизилась к Константину, стараясь не смотреть на перепуганную Лейлу и плачущую Марину на полу. Отпустив копну светлых волос, Костя удовлетворенно произнес:
– Вот так бы сразу.
И без предупреждения ударил меня по лицу. Голова дернулась, в затылке зазвенело. Я выдохнула сквозь сжатые зубы, инстинктивно приложив ладонь к горящей щеке, и упрямо уставилась на него.
– Даже жаль тебя Бигину отдавать, – заявил он. – Глаза-то вон как горят. Люблю таких. Ну, ладно, пошли. Не скучайте тут, – обратился он к остальным, и указал мне на дверь. – Хлопай крыльями, птичка.
Я вышла в коридор, сразу же заметив охрану в количестве двух человек на площадке перед лестницей. Один мазнул по мне ленивым взглядом и сразу же отвернулся.
– Шевелись. Нам на второй этаж.
По ступеням я спускалась медленно. Каждый шаг приближал меня к неизвестному; я не представляла, что меня ждет, оттого и страшилась сильнее. В конце концов, Константину надоела моя неторопливость, и он легонько толкнул меня в спину со словами:
– Давай быстрее. Мне что тут, час с тобой возиться?
«Пошел на хрен, придурок», – мысленно огрызнулась я.
На втором этаже меня завели в одну из комнат. Оказавшись внутри, я внимательно осмотрелась, ища взглядом что-нибудь, что может мне помочь.
Огромная кровать в центре, красное постельное белье из гладкого скользящего материала. Должно быть, шелк. Багровый ковер на полу, пурпурные тяжелые занавески. Все помещение было оформлено в алых тонах, в воздухе витал запах чего-то приторно-сладкого.
«Наверное, чтобы крови не было видно», – подумалось мне. По коже побежали мурашки.
– Руки давай, – скомандовал Костя.
Я обернулась, протягивая ему запястья.
«Что бы сегодня ни произошло, ты должна вынести это», – сказала я самой себе.
Туго перевязав запястья красной лентой, Костя деловито сообщил:
– Садись на кровать и жди. Господин Бигин скоро подойдет. И не вздумай выйти отсюда самостоятельно, поняла? Охрана будет стрелять на поражение.
– Поняла, – беззвучно прошептала я одними губами.
На удивление, он остался доволен и вышел. Я последовала совету – села на кровать, еще раз тщательно осмотрев комнату, теперь уже на наличие камер. Ничего подозрительного мне найти так и не удалось – наверное, она была слишком хорошо спрятана для такого дилетанта, как я.
Примерно через десять минут в коридоре послышался шум. Я внутренне напряглась, с замиранием сердца глядя на дверь. Мужской голос о чем-то громко разглагольствовал, ему отвечал второй, но гораздо тише.
Дверная ручка повернулась. Я сглотнула слюну, скопившуюся во рту, и замерла, не в силах пошевелиться.
– Ладно, меня тут вещи поприятнее ждут, – сказал кто-то пьяным и самодовольным голосом. Наверное, Бигин.
Его собеседник что-то ответил ему, но слов я не разобрала. Дверь в комнату распахнулся, и внутрь ввалился высокий полный мужчина с кудрявыми волосами. В молодости у него их была целая копна, но время оставило свой след на прежде пышной шевелюре в виде залысины на лбу, и теперь оставшиеся кудряшки сиротливо обрамляли уши.
Розовощекий, с пухлыми губами и голубыми глазами, Бигин производил приятное впечатление на каждого, кто не знал его поближе. Меня же от его вида бросало в дрожь.
– Ой, какая у нас тут прелесть, – заметив меня, заворковал он тошнотворно-сладким голосом, и плотно закрыл дверь. – Ну, иди к папочке. Папочка соскучился…
Глава 4
Медленно приблизившись ко мне, Бигин ухватил мой подбородок толстыми пальцами, вынуждая задрать голову выше и посмотреть на него.
– А ты просто прелесть, – прокомментировал он увиденное. – Как тебя зовут, моя сладенькая?
– Яна, – с трудом разлепив пересохшие губы, отозвалась я.
– Яночка, – протянул этот псих, расплываясь в улыбке.
И толкнул меня в грудь. Я упала на постель, чувствуя спиной прохладное скользкое белье, а в следующее мгновение услышала:
– Перевернись.
Я выполнила приказ. Ощутила, как ткань платья натянулась на бедрах, затем воздух коснулся обнаженных ягодиц. Бигин стаскивал с меня платье, попросту разрезав его от самого низа до горла, оставляя меня лежать в одних трусах. Бюстгальтера Лейла мне не выдала, как и колготок.
– Ты была плохой девочкой, Яна. Очень плохой, – уверенно заявил Бигин.
В следующую секунду я ощутила что-то жесткое и ледяное возле поясницы. А поняв, что это, не смогла сдержать всхлип.
– Правильно, плачь, – водя по моей спине острым ножом, приказал он. – Покажи мне, как сильно ты раскаиваешься.
«Он не будет меня насиловать», – вспомнила я слова Лейлы о том, что у Бигина серьезные проблемы с потенцией. Вместо этого он будет резать меня ножом.
Возле правой лопатки возникло странное жжение, потом что-то горячее полилось вбок, скользя по груди и впитываясь в разорванное платье, лежащее подо мной.
Страх окончательно сковал мое тело. Я тихо плакала, понимая, что ничего не могу сделать: ни убежать, ни дать отпор, в то время как этот психопат оставляет на моем теле длинные кровавые полосы.
Бигина, похоже, мой тихий плач приводил в экстаз: линий становилось больше, нажим на нож увеличился. Болела уже вся спина, кожу щипало, а подсыхающая кровь ощущалась неприятной коркой.
– Да-а, вот так, моя хорошая… Кричи, – злобно прошипел Бигин, с особым остервенением вонзая кончик куда-то в области поясницы.
Я невольно прогнулась, заорав, дернулась, пытаясь отползти. По-настоящему сильная и резкая боль отрезвила, включив наконец инстинкт самозащиты. В тот момент мне было плевать на все, к чему я стремилась – хотелось просто спрятаться от боли, уйти в безопасное место.
Бигин ухватил меня за бок, место, где уже находилось несколько порезов. Я взвизгнула, пытаясь подняться – связанные впереди руки были прижаты моим же собственным весом к кровати, а тучное тело Бигина, сидящего на моих ногах, не давало встать.
– Не смей дергаться, дрянь! – заорал он словно в припадке. – Грязная шлюха! Я очищу тебя, чего бы мне это не стоило!
«Боже, да он помешанный», – мелькнуло в голове. Порезы стали наноситься хаотичнее и сильнее, но, как только я покорно затихла, сила нажима ослабла.
Я нервно выдохнула, зажав зубами кончик простыни, что не орать от боли. Бигина моя покорность устраивала больше – теперь он водил ножом по коже почти любовно, не причиняя сильных увечий. Так, легкие царапины, но те, что бы нанесены ранее, ощутимо болели.
– Чувствуешь, как через муки твоя душа светлеет? – шептал он, громко дыша.
Если бы я могла обернуться, то почти наверняка увидела бы горящие от фанатизма глаза больного человека.
– Чувствуешь, как вся грязь выходит из тебя? Как боль помогает вспомнить, кто ты на самом деле? – вопрошал он.
Я кривила лицо в попытке не заплакать – потому что крики и слезы пробуждали в нем агрессию, и тихо ответила:
– Да.
– О, моя сладкая, – мой ответ привел Бигина в экстаз, – так ты чувствуешь это? Возможно, ты не так потеряна, как те шлюхи. Возможно, я могу тебя спасти…
Он задумчиво провел рукой по моей спине, размазывая кровь. Я вздрогнула от этого прикосновения, ощутив что-то теплое, а не холодную сталь.
– Я помогу тебе, – пообещал он. – Если ты действительно хочешь очиститься, то должна вытерпеть эти муки с достоинством. Принять их как поощрение, а не наказание. Ты сможешь?
– Да, – снова прошептала я.
Если все, что мне требуется – это молча терпеть, то я вынесу это. Если только это нужно, чтобы остаться в живых…
Я прикусила зубами обслюнявленный кусок простыни. Мои пальцы впились в алый шелк, беспощадно комкая его. Я больше не издала ни единого звука, а через час потеряла сознание.
Очнулась я уже в комнате, которую делила с остальными девушками. В горле пересохло, невообразимо хотелось пить. Вся спина ощущалась как один больной синяк, а на ребра что-то давило, мешая свободно вдохнуть.
Слабо пошевелившись, я застонала от боли. Спину будто пронзило огнем – я прикусила губу, чуть снова не заплакав.
– О, очнулась, – кто-то рядом со мной положил руку на мою голову и ласково погладил. – Не шевелись, лежи. Отдыхай. Ты в порядке, все хорошо.
– Что хорошо? – слабо спросила я.
– Ты жива, а это главное, – рассмеялась Лейла. – Сейчас обед. Ты проспала остаток ночи и утро. Вера Степановна дала тебе снотворное и обезболивающее, обработала все раны. Шрамов останется по минимуму, может, вообще не будет. Бигин тебя не сильно порезал.
– Я жива? – бестолково спросила я.
– Нет, блин, в раю уже, – фыркнула Лейла. – Немного потрепана, но жива, жива. Что ты такого сделала, что Бигин стал таким ласковым?
При воспоминании о том кошмаре меня затошнило, грудь сдавило. Я попыталась вдохнуть больше воздуха, и не смогла, закашлявшись. А потом испугалась.
– Лейла, хватит, – раздался рядом недовольный голос Марины. – Яна, дыши медленно и осторожно. На тебе повязка, но к вечеру ее снимут. Спина сильно болит?
Я вяло угукнула.
– Воды хочешь? Сейчас дам таблетку, Вера Степановна оставила.
Послышались легкие шаги, затем чьи-то пальцы ловко втолкнули мне в рот таблетку. Я покорно проглотила, затем с помощью Марины выпила стакан воды.
– Поспи еще немного, – приказала Лейла, продолжая гладить меня по голове. – До вечера мы с тобой побудем.
«А потом что?», – задалась я вопросом. Кто-то очень милым и тихим голосом шепнул:
– Поправляйся.
Догадавшись, что это одна из сестер, я слабо вздохнула, снова утыкаясь в подушку. До вечера я пребывала в состоянии полудремы – то проваливалась в сон, то снова просыпалась от боли. Спать в одной позе оказалось неудобным, голова начинала раскалываться – в затылке словно поселился кто-то невидимый, и медленно стучал изнутри молотком.
Когда лежать больше не представлялось возможным, я аккуратно сползла с кровати, стараясь не морщиться. И недоуменно замерла. В комнате никого, кроме меня не было.
Где все девочки? Я медленно осмотрела каждый угол, не вставая с кровати: вещи были разбросаны, в воздухе еще витал запах сладких духов Марины. Но самих девушек не видно. За дверью ванной комнаты стояла тишина, да и не могли они принимать душ все вместе.
Я встала и сделала несколько неуверенных шагов вперед, едва не вскрикнув от острой боли, вгрызшейся в спину. Только зачем? Последние силы оставили меня, а в комнате ничего не изменилось.
Как только я решила обратно лечь, щелкнул замок, и вошел Костя. Он на мгновение замер, потом грубо спросил:
– Что, уже бегаешь? Я думал, еще два дня проваляешься.
«Пошел на хрен, ублюдок», – с ненавистью подумала я. К нему я испытывала большую злобу, чем к Бигину. Тот, конечно, психопат и вообще нуждается в помощи психиатра, но этот… Сколько девушек Костя уже загубил? И все, кто так или иначе помогают ему в этом, не говоря уж про загадочного хозяина.
– Где остальные?
– На медосмотре, – хмыкнул Костя.
– А Руфь?
– Там же. Успели подружиться?
– Как-то некогда было, – язвительно проговорила я. – То она без сознания на кровати лежит, то я…
Константин оглушительно расхохотался. Подождав, пока его смех утихнет, я спросила:
– Что со мной будет?
– С тобой? – удивленно вздернул брови Костя. – Ничего. Как поправишься, снова пойдешь к клиентам. Бигин за тебя неплохо заплатил. Больше, чем за остальных. Уж больно ты ему понравилась.
– Не могу сказать того же.
– Значит, зубки имеются, да? А я-то думал, что ты малость пришибленная или просто девица без тормозов. Ладно, я проведать тебя зашел, не откинулась ли ты тут. Но, вижу, все в порядке. Думаю, тебе и трех дней на восстановление хватит.
– Шрамы останутся, – напомнила я ему.
Он покачал головой.
– Разве что два или три. Остальное заживет. Не через три дня, конечно. А ты беспокоишься о своей внешности?
– Я беспокоюсь о своей сохранности.
– Не волнуйся, больше к Бигину не пойдешь. Да и он не возьмет. Пунктик у него какой-то. Ты первая, кто его пережил. Уже за это только стоит дать тебе медальку, – хмыкнул он.
– Спасибо, обойдусь.
– Повежливее, птичка, – посоветовал Костя, нахмурившись. Потом внимательно посмотрел на меня. – Знаешь, а ты мне кое-кого напоминаешь.
– Кого? – задала я ожидаемый вопрос.
Он наморщил лоб, потом покачал головой.
– Не могу вспомнить. Может, ты на актрису какую похожа?
– Может, – кивнула я.
– Ладно, отдыхай.
Повернувшись, он ушел, не забыв закрыть дверь. А я забралась обратно в постель. Через час вернулись девочки, правда, не все – не хватало сестер и Руфи. Лейла первым делом бросилась в ванную, что-то пробормотав о грязных ручонках, Марина отправилась к своей постели, а ко мне подошла Карина.
Мы уже познакомились вчера. Карина оказалась высокой темноволосой красавицей, немного похожей на Лейлу, только гораздо пышнее и фигуристее. Сев на краешек кровати, она хрипловатым голосом поинтересовалась:
– Ты как?
– Терпимо, – сквозь зубы ответила я. – Все болит.
– Это хорошо, что болит. Значит, завтра не будешь участвовать.
– А что завтра? – не поняла я.
Карина дернула округлым плечом, выглядывающим из-под широкой рубашки, и немного нервно пояснила:
– Какой-то важный гость приедет.
– И?
– Что? – разозлилась Карина. – Ясное дело, поразвлечься захочет. А мы про него ничего не знаем. Наверняка какой-нибудь садист или маньяк. В общем, хорошо, что ты здесь останешься.
– Наверное, будет как в прошлый раз, – подала голос Марина со своей кровати. – Помнишь, приезжал тот высокий блондин с другом? Из Москвы.
– Может быть, – ответила Карина.
– Нас всех в зал пригнали, а там уж они с другом выбирали, – объяснила для меня Марина. – Друг выбрал Лейлу, а блондин – меня. Оба оказались нормальными, в смысле, что практикуют традиционный секс, без всяких изощрений.
– В этот раз может и не повезти, – заметила Карина без особой печали в голосе.
– А где Света с Леной и Руфь? – спросила я.
– Руфь еще у врача. Думаю, в отдельную комнату поместят. Ее в кабинет на руках несли. Боюсь, что состояние ухудшается, – тут же помрачнела Марина.
– Ленка со Светкой у Марьи. Инструктаж проходят, – хмыкнула Карина. – Придушила бы эту суку.
– Марью? – уточнила я.
– Конечно, кого еще? Ты ж ее не видела? Увидишь – поймешь. Дрянь первостатейная. Иногда думаю, что именно такие, как Марья, и работали в концлагерях.
– Ты бы потише, – недовольно шепнула Марина, и Карина заткнулась.
– Здесь тоже есть камеры? – невольно спросила я.
Обе девушки кивнули. Громко хлопнув дверью, из ванной вышла Лейла, и вместо нее туда быстро юркнула Карина.
Немного поболтав с Лейлой, я получила дружеский совет еще поспать, и послушно улеглась на кровать. Конечно, вместо этого я бы с удовольствием занялась другими делами, но с такими ранами я временно не боец.
«Ничего, Москва тоже не сразу строилась», – мысленно утешала я себя.
Спустя два часа комната почти опустела. Карина тоже легла спать, Марина ушла к клиенту – как я поняла, она была самой востребованной из всех. Сестры не вернулись, и это настораживало.
– Эй, – шепотом позвала я Лейлу, которая молча сидела у окна. – Почему Света с Леной не возвращаются?
Не успела Лейла ответить, как снизу раздались крики, отборный мат, затем выстрелы. Мы с Лейлой испуганно уставились друг на друга. Проснувшаяся Карина села на кровати, и, сонно щурясь, спросила:
– Мне показалось или…
– Тихо, – шикнула на нее Лейла. Спрыгнув на пол, она крадучись подошла к двери и прислушалась. Но больше, как бы мы не старались, ничего услышать не смогли.
Вернувшаяся через три часа Марина застала нас троих, испуганных и напряженных.
– Ты слышала стрельбу? – накинулась на нее Лейла.
– Нет, – попятилась та назад. – В комнатах для клиентов ведь стены звуконепроницаемые…
– А ведь и точно, – задумалась Карина. – Значит, стреляли на первом этаже. На втором – комнаты для клиентов, на третьем справа наше крыло.
– А слева что? – спросила я.
Девушки пожали плечами.
– Понятия не имеем. Нам ведь по дому нельзя ходить. Но на первом точно есть большой холл, приемная для клиентов, кабинет врача, и кухня, – напряженно проговорила Лейла.
Я кивнула. Еду нам приносили один раз в день, неплохую, но «правильную» – овощи, каши, немного мяса. Было понятно, что ее готовят где-то здесь. Марина поделилась, что так кормят только нас, а охрана ест нормально, и в номера клиенты часто заказывают шампанское, клубнику и прочие лакомства.
– Что же делать? – растерянно обвела нас всех взглядом взволнованная Марина. Обе ладони она прижала к щекам, словно пыталась унять жар.
– Ждать, чего же еще, – огрызнулась Лейла.
Мы так и поступили – улеглись в свои кровати, но сон не шел. До рассвета я чутко прислушивалась к звукам за дверью, но дом как будто вымер. Неслышно было редких переговоров охраны, стоявшей на нашем этаже, не хлопали двери, снизу не доносилась легкая музыка, которую обычно включали вечером и выключали ближе к утру.
Ворочаясь в постели – боль по-прежнему не утихала, ежесекундно напоминая о себе, я нервно кусала губы. Ясное дело, внизу что-то случилось. Может, охрану просто перестреляли к чертовой матери и путь на волю свободен?
Во дворе послышалось тихое шуршание, затем лязг ворот. Вскочив, я поморщилась от боли, и подбежала к окну. Лейла, которая тоже не спала, тихо выскользнула из своей кровати и подошла ко мне.
Мы обе молча уставились вниз. Из нашей комнаты открывался вид на парковку в задней части дома: здесь были небольшие ворота и черный ход для охраны и рабочих. Сейчас на унылом пятачке земли, тщательно очищенном от снега, стоял большой белый фургон. Задние дверцы были распахнуты, а двое ребят запихивали внутрь машины черный мешок.
– Ты думаешь о том же? – еле слышно спросила Лейла.
Я промолчала, увидев Костю. Он приблизился к охране, что-то сказал, потом кивнул и вдруг задрал голову наверх. Лейла мгновенно присела, а я осталась стоять и смотреть на него сверху вниз. Несколько долгих секунд мы пялились друг на друга, затем он ухмыльнулся и исчез из поля зрения.
– Эй, Яна…
Я перевела взгляд на Лейлу, скрючившуюся на полу возле стены. Ее глаза блестели от непролитых слез.
– Он ушел? – шепотом спросила она.
Я посмотрела в окно.
– Да. И фургон отъезжает.
Белая машина скрылась за воротами и вскоре исчезла в темноте. В комнате раздался тихий всхлип. Пренебрегая болью, я опустилась на корточки рядом с Лейлой, и, нащупав ее руку, неловко сжала в утешительном жесте.
Никто из нас так и не произнес вслух то, о чем мы обе подумали.
