Арчибальд Грейси
Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Во внутренних помещениях многие также не думали о нависшей над ними угрозе. Две дамы, идущие по коридору, наткнулись на группу людей, собравшихся у двери, которую тщетно пытались открыть; стоявший по другую сторону двери пассажир громко требовал выпустить его. Либо каюту заперли и не могли найти ключ, либо после столкновения замок заклинило и он не открывался. Дамы решили, что застрявший пассажир заболел, раз производит такой шум, но один из пассажиров заверил их, что его не бросят ни при каких обстоятельствах и что его (очевидца) сын скоро подойдет и взломает дверь, если не удастся ее отпереть. «Руки у него сильнее, чем у меня», – добавил он. Сын вскоре пришел и занялся дверью; он разбил ее и выпустил запертого пассажира, к великой радости последнего. Тот без конца благодарил своего спасителя. Но один из старших стюардов, который подошел к тому месту, так возмутился из-за ущерба, причиненного собственности компании, и так мало думал о грозной опасности, нависшей над судном, что пригрозил человеку, освободившему пассажира: по прибытии в Нью-Йорк его арестуют.

Нельзя забывать, что пассажиров ни о чем не предупредили. Для некоторых опытных путешественников столкновение с айсбергом служило достаточной причиной для того, чтобы готовиться покинуть корабль. Однако подавляющее большинство не ведало о размерах повреждений или даже о том, что случилось. Ходили слухи, что лайнер налетел на айсберг, но на том наши познания и заканчивались. На основании одного факта большинство из нас не сделало никаких выводов. Другим фактором, помешавшим кому-то садиться в шлюпки, стала перспектива спускаться на воду и отправляться в неизвестность на море. Разумеется, в темноте все выглядело ужаснее: безбрежный океан и ночь были очень холодными и внушали чувство одиночества. Казалось, что куда безопаснее оставаться на прочном, хорошо освещенном и теплом корабле!

И все же многие оставались, будучи убежденными в непотопляемости «Титаника». То и дело повторяли: «Наш лайнер утонуть не может. Мы подождем, когда подойдет какое-нибудь другое судно, и пересядем на него». Мужья думали, что последуют за женами и воссоединятся с ними либо в Нью-Йорке, либо после того, как пересядут на другой пароход. Многие пассажиры вспоминали слова офицеров. Те уверяли, что «Титаник» не может пойти ко дну; по словам одной дамы, капитан – уже после столкновения – говорил ей, что «Титаник» не утонет еще два или три дня.

Поэтому неудивительно, что многие решили остаться, добровольно предпочтя палубу «Титаника» месту в шлюпке. Тем не менее шлюпки надо было спускать на воду, поэтому вначале они отходили полупустыми. Наверное, именно поэтому первые шлюпки не были загружены так же, как последние. Далее, важно понять, оправдано ли решение капитана скрывать это от всех пассажиров. Представим, что он объявил бы во всеуслышание: «Судно затонет через несколько часов; мест в шлюпках хватит только женщинам и детям». Но имел ли он право отдавать такой приказ? На «Титанике» начались бы паника и давка; с толпой не справилась бы небольшая группа офицеров, даже вооруженных, а в давке даже самых отважных мужчин сбивают с ног – не только физически, но и психически.

Вместе с тем, скрывая истинное положение вещей от пассажиров и в то же время убеждая – а если убеждения бывало недостаточно, заставляя – женщин и детей садиться в шлюпки, он наверняка надеялся на то, что все они спасутся. Он не мог предвидеть их упорной веры в корабль; многие выжившие вспоминают, что он покинул мостик, когда корабль остановился, и стал ходить в толпе пассажиров, уговаривая их садиться в шлюпки. Вместе с тем он вместе с другими офицерами оттеснял от шлюпок всех, кроме женщин и детей. Некоторые не желали садиться. Так, офицер Лоу несколько раз громко спрашивал: «Кто следующий на посадку?» – но не получил ответа. Шлюпки спускали на воду загруженными наполовину – правда, еще существовали опасения, что шлюпка треснет под тяжестью пассажиров. Итак, в распоряжении капитана имелось совсем немного шлюпок. Ему оставалось лишь убеждать пассажиров. Едва ли он в силах был сделать нечто большее в столь ужасных обстоятельствах.

Страшнее всего представлять, что еще несколько шлюпок – а ведь корабль был оснащен специальными шлюпбалками, способными спустить на воду больше шлюпок, – и спаслись бы все пассажиры! Капитану не пришлось бы принимать такое страшное решение! Если бы шлюпок хватало, он бы прямо объявил: «Через несколько часов мы пойдем ко дну. Места в шлюпках хватит для всех пассажиров начиная с женщин и детей».

Бедный капитан Смит! Не знаю, несет ли он ответственность за то, что «Титаник» развил большую скорость в районе скопления айсбергов; ни одному человеку еще не приходилось делать такой страшный выбор, как ему в ту ночь, и мне трудно понять, как можно обвинять его в утаивании от пассажиров сведений о неминуемой опасности.

Читая репортажи о том, что шлюпки прибывали на «Карпатию», заполненные наполовину, многие читатели обвиняли в случившемся офицеров «Титаника». Как они допустили подобное? Однако легко критиковать задним числом – и легко осуждать капитана Смита, потому что он вовремя не рассказал пассажирам о реальном положении дел. В ту роковую ночь он столкнулся со многими факторами, которые критики не учитывают. Пусть беспристрастный человек оценит лишь некоторые из тех задач, которые ему предстояло решить! Судно должно было затонуть через несколько часов; в шлюпках хватало места для всех женщин и детей и для некоторых мужчин. Многие женщины, не знавшие, что «Титаник» обречен, отказывались его покинуть. Капитан предпочел не открывать правду, боясь давки и паники. Кроме того, он понимал, что от избыточной нагрузки шлюпки могут треснуть и перевернуться. Кроме того, вначале офицеры приказывали спускать на воду шлюпки, заполненные наполовину, и идти к кормовым забортным трапам, где можно было посадить других пассажиров. Несколько человек слышали такие приказы. Я сам слышал, как офицер отдает такой приказ четырем шлюпкам. Дама, сидевшая по левому борту шлюпки № 4, говорит: их гребцы никак не могли найти кормовой забортный трап, где им было приказано ждать. Они боялись, что их затянет в воронку. Не знаю, все ли выполнили приказ и ждали там, где было велено; я не видел, чтобы загрузочные люки были открыты или хоть одна шлюпка ждала у правого борта. Правда, шлюпки с № 9 по 15 спускали на воду с полной загрузкой, и, едва коснувшись воды, они сейчас же отплывали. Есть надежное свидетельство, что капитан Смит именно так собирался загружать и остальные шлюпки. О том, что его приказ не выполнили, сожалеет весь мир. Но еще раз представьте себе огромные размеры корабля и короткое время для принятия решений, и тогда легче будет понять такое упущение. Кроме того, спуск шлюпок на воду не отрабатывали заранее, не было учений по посадке в шлюпки. Остается лишь радоваться тому, что спаслись 705 человек. Похоже, вопрос об обязанностях капитана требует пересмотра. В ту ночь одному человеку было совершенно не под силу контролировать все судно, и погодные условия тому явно не способствовали. Одна из реформ, которая кажется неизбежной, заключается в том, что один человек должен отвечать за шлюпки, управление ими, посадку пассажиров и спуск на воду, освободив капитана для того, чтобы он до последнего момента находился на мостике.

Вернемся к тем мерам, какие предпринимались для привлечения внимания других судов. К тому времени радисты связались с несколькими кораблями; их просили скорее идти на помощь, так как вода прибывала и нос «Титаника» начал погружаться в воду. По словам Брайда, первый ответ пришел от германского «Франкфурта»: «Сообщение получено; окажем помощь», однако они не указали, где находятся. Сравнивая мощность сигнала от «Франкфурта» и других кораблей, радисты сделали вывод, что «Франкфурт» находится ближе всех к «Титанику»; дальнейшие события доказали, что дело обстояло не так. Более того, «Франкфурт» находился на расстоянии 140 миль и прибыл к месту катастрофы в 10:50 на следующее утро, когда «Карпатия» уже отошла со спасенными на борту. Следующий ответ пришел от «Карпатии», которая находилась в 58 милях от «Титаника» и направлялась в Средиземное море. Радисты получили быстрый и долгожданный ответ: «Идем полным ходом»; далее «Карпатия» указала свои координаты. Затем был получен ответ с «Олимпика». Радисты какое-то время вели переговоры со своими коллегами с «Олимпика», однако близнец «Титаника» находился в 560 милях, слишком далеко, чтобы оказать немедленную помощь. При скорости в 23 узла «Олимпик» мог прибыть к месту столкновения примерно в 13 часов на следующий день, и именно такой срок отвели ему пассажиры шлюпки № 13. Мы всегда считали, что кочегары, которые поделились с нами такими сведениями, узнали все от кого-то из офицеров перед тем, как покинули «Титаник». Но поскольку они ничего не знали о «Карпатии», которая находилась гораздо ближе, вероятнее всего, они слышали какие-то слухи о местонахождении корабля-близнеца, «Олимпика», и произвели приблизительные подсчеты.

Вот несколько других пароходов, с которыми удалось связаться, и расстояние до них: «Маунт Темпл», 50 миль; «Бирма», 100 миль; «Вирджиниан», 150 миль, и «Балтик», 300 миль. Но ближе всех – даже ближе «Карпатии» – находились два корабля. Одним из них был «Калифорниэн», расстояние до которого составляло менее 20 миль. Радист «Калифорниэна» закончил смену и отправился спать. Поэтому он не поймал сигнал CQD, который разносился на много миль с призывом о помощи – немедленной, срочной помощи! – для сотен людей, стоявших на палубе «Титаника».

Вторым судном был небольшой пароход в нескольких милях левее «Титаника». Там не было рации, а его название и место назначения остаются неизвестными; однако доказательства его присутствия рядом в ту ночь неопровержимы, чтобы не принимать их во внимание. Воксхолл утверждает, что они с капитаном Смитом отчетливо видели корабль милях в пяти от «Титаника»; они различали мачтовые огни и красный бортовой огонь. Они сразу же выпустили ракеты, привлекая внимание корабля, и электрические сигналы Морзе. Воксхолл не получил ответа, хотя капитан Смит и стюард уверяли, что ответ получен. Второй и третий помощники видели посылаемые сигналы и огни неизвестного корабля. Третий помощник видел огни корабля из шлюпки, где он был за старшего. Матрос Хопкинс показал, что старший в шлюпке велел ему грести на огонь; мы в шлюпке № 13 видели огни в том же положении и какое-то время гребли к ним. Но, невзирая на все наши усилия, призванные привлечь к нам внимание, корабль медленно удалился и огни скрылись за горизонтом.

Как жаль! Он находился так близко и без труда мог бы спасти не одну сотню человек! Трудно поверить, что на корабле нарочно не отвечали на сигналы; те, кто так утверждает, должно быть, ошибаются. В выводах следственного подкомитета сената США недвусмысленно утверждается, что этот неопознанный корабль – не что иное, как «Калифорниэн», и отказ последнего прийти на помощь «Титанику» можно расценить как преступную халатность. Есть неопровержимые доказательства того, что некоторые члены экипажа на «Калифорниэне» видели наши ракеты; но невозможно поверить, что капитан и офицеры знали о нашем бедственном положении и намеренно проигнорировали его. Один механик, который служил на трансатлантической линии, рассказывает, что от небольших промысловых судов часто отходят шлюпки и идут на веслах много миль; иногда они теряются и блуждают среди айсбергов; порой их больше не находят. Вот почему в число обязательного оборудования на промысловых судах входят сигнальные ракеты. Их посылают вверх, показывая шлюпкам, куда возвращаться. Можно ли предположить, что на «Калифорниэне» приняли наши ракеты за такие сигналы и потому не обращали на них внимания?

Кстати, тот же механик, не колеблясь, добавляет: как правило, крупные лайнеры не останавливаются, чтобы помочь небольшим промысловым судам, которые посылают сигналы бедствия, – даже в тех случаях, если виновниками столкновения являются они сами. Он уверенно утверждает, что подобные случаи хорошо известны всем служащим трансатлантических линий.

Что касается других судов, с которыми общались радисты, только «Маунт Темпл» находился достаточно близко и мог вовремя прибыть и оказать помощь, но между ним и «Титаником» простиралось огромное ледяное поле. К тому же «Маунт Темпл» был окружен айсбергами.

Семь кораблей, которые получили сообщение, сразу же вышли на помощь, но все (кроме «Бирмы») остановились после радиограммы с «Карпатии», в которой сообщалось о судьбе «Титаника» и людей на борту. Должно быть, радиограмма очень сильно подействовала на капитанов других кораблей; они наверняка лучше, чем обычные путешественники, понимали, что означает гибель такого прекрасного корабля в первом же рейсе.

Итак, оставалось одно: как можно быстрее спустить шлюпки на воду. Офицеры посвятили этой задаче все силы. Второй помощник капитана Лайтоллер спускал на воду одну шлюпку за другой; в одну он посадил 24 женщины с детьми; в другую – 30, в третью – 35; затем, увидев, что у него не остается матросов, он отправил со следующей шлюпкой майора Пьючена, опытного яхтсмена, чтобы тот помог управлять ею. После того рядом с ним почти не осталось женщин для посадки в пятую и шестую шлюпки. Причины этого изложены выше. Все это время пассажиры оставались – по его собственным словам – «тихими, как будто в церкви». Судя по всему, посадка в шлюпки и спуск на воду продолжались почти до того времени, как «Титаник» затонул; в среднем на заполнение одной шлюпки уходило около двадцати минут. Лайтоллер работал до самого конца; затем он пошел ко дну вместе с судном. Давая показания на заседании следственного подкомитета в США, он так ответил на вопрос: «Вы покинули корабль?» – «Нет, сэр». – «Корабль покинул вас?» – «Да, сэр».

Он прекрасно и безупречно делал свое дело, и то, что ему удалось выплыть и спастись, кажется чудесной наградой за преданность долгу.

Капитан Смит, офицеры Уайлд и Мэрдок были так же заняты в других частях корабля; они уговаривали женщин садиться в шлюпки, в некоторых случаях отправляли в шлюпки младших офицеров, например Питмена, Бокс-холла и Л оу. В других случаях старших выбирали из числа опытных моряков. Старшим кричали, куда лучше идти; одним велели находиться рядом с «Титаником» и ждать дальнейших указаний; другим – грести на свет исчезающего парохода.

Прискорбно вспоминать результат того, что первые шлюпки спускали на воду полупустыми. В некоторых случаях места в шлюпках занимали мужчины вместе со своими женами – молодые мужчины, которые женились лишь несколько недель назад. Они совершали свадебное путешествие на «Титанике». Их пустили в шлюпки только потому, что рядом не оказалось других женщин. Офицер, руководивший посадкой, строго придерживался приказа: «Только женщины и дети». Поэтому он заставил их снова выйти. На некоторых шлюпках, дошедших до «Карпатии», оказалось множество пустых мест. Можно себе представить, что чувствовали в такой ситуации молодые жены! Впрочем, в разных частях корабля приказ истолковывали по-разному. Кое-где мужчинам разрешали садиться в шлюпки, а иногда офицеры сами приглашали их сесть – не только для того, чтобы подменять гребцов, но даже в качестве пассажиров. Конечно, так поступали с первыми шлюпками, когда больше не могли найти женщин.

Разница в понимании данного правила часто подвергалась обсуждению на «Карпатии» – более того, само правило обсуждалось довольно подробно; его принимали близко к сердцу. Не было недостатка в тех, кто сомневался в справедливости строгого воплощения правила в жизнь. Многие считали несправедливым, что мужа отделяли от жены и детей, оставляя тех без гроша, или разлучали молодоженов лишь после нескольких недель брака, и в то же время спасали пожилых одиноких дам, не имевших ни иждивенцев, ни особых обязанностей. В основном именно те дамы сокрушались из-за того, что спасли их, а не кого-то другого. С ними, похоже, соглашались и многие мужчины. Может быть, с точки зрения теории они правы, однако применить теорию на практике оказалось невозможно. Снова процитирую слова Лайтоллера, произнесенные на заседании следственного подкомитета в США. Когда его спросили, соответствовал ли приказ капитана морскому закону, он ответил, что приказ соответствовал «закону человечности». Несомненно, вот истинная причина для его существования.

И все же необходимость отбора вызвала понятную горечь у многих. Дамам, лишившимся близких, неприятно было узнать, что в одной шлюпке находился подобранный из воды кочегар, совершенно пьяный; он все время кричал и размахивал руками. Дамам пришлось повалить его на дно и сесть сверху, чтобы утихомирить. Если какие-либо сравнения уместны, наверное, было бы лучше, если бы спасся какой-нибудь образованный, воспитанный человек, а не тот, кто решил в минуту опасности искать спасение в спиртном.

Подобные разговоры подчас вели к общим вопросам: «Какова цель всего этого? Почему случилась катастрофа? Почему один человек спасся, а другой погиб? По чьей воле мой муж прожил на свете всего несколько коротких счастливых лет, и счастливейшими днями за все годы стали последние несколько недель, а потом его у меня отобрали?» Я не слышал, чтобы кто-нибудь обвинял в произошедшем божественную силу, которая предопределяет и организует человеческие жизни и, будучи составной частью некоего плана, посылает людям беды и страдания, чтобы очистить, научить, духовно возвысить. Я не говорю, что рядом со мной не было людей, считавших, будто во всем угадывается рука божественной мудрости, настолько непостижимой, что мы в неведении своем ее не видели; но я не слышал, чтобы подобные мнения выражали вслух. Книга же моя призвана стать лишь частной хроникой, запечатлевшей различные испытания и убеждения.

Вместе с тем некоторые не замедлили многозначительно провозгласить, что в конечном счете во всем повинны равнодушие к правам и чувствам другим, слепота к долгу по отношению к своим собратьям. Вот что служит причиной многих человеческих страданий на свете. Такая точка зрения, несомненно, больше соответствовала нашим представлениям о справедливости, и мы приписывали произошедшее собственной нечуткости по отношению к другим, не пытаясь переложить ответственность на силу, которую мы без доказательств считаем мудрейшей и любящей.

Все шлюпки спустили на воду примерно в 2 часа ночи; к тому времени «Титаник» уже очень сильно погрузился в воду. Вода накрыла палубу бака и подползала к мостику – до него оставалось лишь несколько ярдов.

Хотя в то время никто из оставшихся уже не сомневался в конечной судьбе «Титаника», полторы тысячи пассажиров и членов экипажа на борту не устраивали никаких демонстраций. Молча и спокойно они стояли на палубе или исполняли свои обязанности внизу. Их хладнокровие кажется невероятным, однако оно, несомненно, вызывалось теми же чувствами, какие господствовали на палубе перед спуском шлюпок. Объяснение весьма откровенно и разумно в своей простоте. В последней главе я делаю попытку показать, почему настроение толпы было исполнено такого тихого мужества. В некоторых репортажах описываются взбудораженные люди, которые в ужасе бегают по палубе. И все же два самых надежных свидетеля, полковник Грейси и второй помощник капитана Лайтоллер, утверждают, что дело обстояло не так, что на «Титанике» преобладали полнейший порядок и тишина. Оркестр по-прежнему играл, подбадривая всех, кто находился рядом; механики и трюмная команда – по-моему, ни один механик не поднимался на палубу – по-прежнему работали внизу, у генераторов. Они заботились о том, чтобы «Титаник» освещался до тех пор, пока ни один человек уже не мог работать ни секунды дольше. Это произошло после того, как дифферент на нос резко увеличился, двигатели сорвались с мест и упали вниз. Свет погас не потому, что люди, которые обслуживали генераторы, не исполнили свой долг, а потому, что двигатели больше не производили электричества. Они находились в недрах корабля, вдали от открытых палуб, где существовала хотя бы возможность прыгнуть в воду, возможно, выплыть на поверхность и спастись. Они прекрасно знали: когда корабль погрузится под воду – а они наверняка понимали, что это произойдет скоро, – у них не остается никакой надежды вовремя выбраться наверх и прыгнуть в океан. Итак, они все прекрасно понимали и тем не менее продолжали работать, чтобы палубы освещались до последнего! Такое поведение требовало крайнего мужества.

Но такое мужество требовалось от всех механиков, и оно называется долгом. Стоять у двигателей до последнего мига – долг механика. Не может быть лучшего примера крайнего мужества во исполнение своего долга, чем поведение механиков «Титаника», которые продолжали работать, когда корабль медленно поворачивался носом вниз и швырял их вместе с двигателями по всей длине корабля. Простое заявление, что свет горел до последнего, поистине их эпитафия, но слова Дж. Р. Лоуэлла касаются их с особенной силой:

 
Чем дольше мы живем
И взвешиваем качества людские,
Тем больше ценим красоту
Простой, суровой преданности долгу.
Она спокойна и пряма; она не ждет ничьих похвал,
Однако видит высшую награду
Не в лаврах победителя, но в неустанном
Труде и в жизни, не растраченной напрасно.
 

Какое-то время перед тем, как «Титаник» затонул, корпус значительно кренился на левый борт. Крен был так велик, что по меньшей мере одна шлюпка раскачивалась очень далеко от борта. Пассажирам, особенно дамам, трудно было в нее попасть. Крен увеличился ближе к концу, и полковник Грейси пишет, что мистер Лайтоллер, обладатель низкого, зычного голоса, приказал всем пассажирам-мужчинам перейти на правый борт. Почти перед самым погружением мужчины перешли на правый борт. В это время на палубу вырвалась толпа пассажиров третьего класса; их было так много, что они заполнили все пространство. Вскоре после того огромное судно медленно повернулось кормой в воздух. Погас свет; одни соскальзывали в воду, другие прыгали сами. Подавляющее большинство по-прежнему жалось к ограждениям, к переборкам – ко всему, за что можно было держаться. Кое-кто просто лежал ничком на палубе. В таком положении они находились, когда через несколько минут громадное судно наклонно погрузилось под воду. Когда «Титаник» тонул, многие, несомненно, так и прижимались к ограждениям. Однако большинство старалось отдалиться от корабля. Пока огромный корпус скользил наклонно вниз, они прыгали в воду. При этом почти никто не сомневался, что их затянет под воду воронкой… Через несколько секунд они всплывали на поверхность и оглашали окрестности душераздирающими криками, которые с таким ужасом слушали сидевшие в спасательных шлюпках. Еще один выживший вспоминает: он прыгнул с кормы перед тем, как корпус ушел под воду, и поднырнул под громадные гребные винты – они торчали из воды после того, как «Титаник» встал вверх кормой. Завороженный небывалым зрелищем, он наблюдал за винтами у себя над головой, но вскоре опомнился и сообразил, что нужно убираться как можно скорее. Он поплыл прочь от корабля, но тут корабль нырнул носом вперед, и винты прошли совсем рядом с его головой. По его воспоминаниям, никакой воронки не было. Наоборот; центробежная волна как бы отогнала его от того места, где затонул «Титаник».

Лишь немногим из полутора тысяч человек, попавших в море, когда «Титаник» пошел ко дну, невинных жертв недомыслия и бездействия тех, кто отвечал за их безопасность, удалось добраться до «Карпатии». Ни к чему дольше растравлять душу, вспоминая о том, как беззащитные люди барахтались в ледяной воде. Сердце любого, кто видел их или хотя бы читал о них, сжималось от любви и жалости. Некоторым утешением может служить лишь мысль о том, что их мучения в воде в большинстве случаев были короткими и не причиняли физической боли. Утопленников среди погибших было совсем немного; в основном они умирали от переохлаждения.

Если мы все позаботимся о том, чтобы сочувствие к погибшим обрело практический вид, и каждый займется проработкой соответствующих реформ, не доверяя одним лишь экспертам, каждый внесет свой вклад в то, чтобы потеря стольких драгоценных человеческих жизней не стала напрасной.

Вернемся к тем, кому удалось выжить в катастрофе в последние мгновения. Два рассказа – полковника Грейси и мистера Лайтоллера – во многом сходятся. Первый ушел под воду, держась за ограждение, последний нырнул перед тем, как корабль погрузился под воду. Его прижало к сетке воздухозаборника. Оба довольно долго продержались под водой. Лайтоллера в конце концов выбросило наверх сильной струей воздуха, которая поднялась по воздухозаборнику и освободила его. Полковник Грейси всплыл на поверхность после того, как целую вечность, по его словам, задерживал дыхание. Какое-то время оба плыли, уцепившись за какие-то обломки, попавшиеся им под руку. Наконец они увидели перевернутую складную шлюпку и забрались на нее. Кроме них, на шлюпке оказалось около двадцати человек, в том числе второй радист Брайд. Простояв на днище перевернутой шлюпки несколько часов, когда волны захлестывали их до пояса, на рассвете они по предложению Лайтоллера встали в два ряда, спина к спине, балансируя и боясь лишний раз повернуться, чтобы днище не ушло под воду. Наконец их увидели со спасательной шлюпки и взяли их на борт; операция сопровождалась большими трудностями. С рассветом они добрались до «Карпатии». Немногие прошли через такие испытания, как они; всю ночь им пришлось выживать на перевернутой, плохо сбалансированной шлюпке. Они дружно молились, надеясь, что наступит день и их заберет какое-нибудь судно.

Попробую рассказать о том, как флотилия шлюпок добралась до «Карпатии», однако по необходимости рассказ будет очень кратким. Впечатления выживших разнятся; одни вовсе не видели айсбергов, на отдельных шлюпках не было недостатка в гребцах. Где-то удалось отыскать фонарь, еду и воду. Кого-то подобрали после всего нескольких часов дрейфа; кто-то почти не испытывал неудобств. Другие всю ночь видели вокруг айсберги; им приходилось постоянно грести, чтобы обойти их. В каких-то шлюпках было очень мало мужчин, в некоторых случаях всего двое или трое, поэтому дамам приходилось грести, а в одном случае править. Во многих шлюпках не нашлось ни фонаря, ни еды, ни воды, они дрейфовали много часов, в некоторых случаях почти восемь.

Первой к «Карпатии» подошла шлюпка, в которой за старшего был четвертый помощник Воксхолл. В ней находился всего один гребец-мужчина, поэтому дамам пришлось сесть на весла. Зеленый фонарь, горевший в этой шлюпке всю ночь, заменил маяк для всех остальных, поскольку у нас не было других ориентиров; хотя сам по себе фонарь не обеспечивал безопасности, он давал точку, на которую мы смотрели. Капитан Рострон тоже издали заметил зеленый свет и повел корабль, ориентируясь на него.

В шлюпке № 5 за старшего по приказу Мэрдока был третий помощник Питмен. На борту ее находилось сорок пассажиров и пять членов экипажа. Шлюпка могла вместить больше людей, но в то время, когда ее спускали, поблизости не нашлось женщин. Питмен говорит: покидая корабль, он был уверен, что «Титаник» останется на плаву и все они вернутся. Пассажир его шлюпки вспоминает: мужчин приглашали сесть на свободные места, но они отказывались и уговаривались встретиться на следующее утро. К шлюпке № 5 была пришвартована шлюпка № 7, одна из тех, где находилось мало людей; еще нескольких перевели туда из шлюпки № 5, хотя она могла вместить гораздо больше.

В шлюпке № 14 командовал пятый помощник Л оу. В ней находилось 55 женщин и детей и несколько членов экипажа. Шлюпка была настолько переполнена, что, когда ее спускали, Лоу пришлось выстрелить из револьвера вверх, чтобы не пускать в нее других пассажиров и она не перевернулась. Ее, как и шлюпку № 13, не сразу удалось освободить после спуска. Когда днище коснулось воды, пришлось резать канаты. Лоу взял на себя командование еще четырьмя шлюпками. Он приказал им пришвартоваться друг к другу. Увидев, что в каких-то шлюпках мало пассажиров, он перевел в них людей из своей шлюпки, распределив их в темноте по возможности равномерно. Затем он с несколькими матросами вернулся на то место, где затонул «Титаник», подобрал из воды нескольких человек и вернулся к четырем оставшимся шлюпкам. По пути на «Карпатию» он увидел одну из складных шлюпок и принял на борт всех, кто находился на ней, потому что казалось, что она вот-вот затонет.

В числе четырех связанных вместе шлюпок была и шлюпка № 12; по словам матроса, который был в ней за старшего, он хотел вернуться и помочь тонущим, но отказался от своего плана, потому что на борту находилось 40 женщин и детей и лишь еще один мужчина-гребец. Им вдвоем трудно было бы добраться до места катастрофы.

Шлюпка № 2 была небольшой, для экстренного спуска; в ней находились 4 или 5 пассажиров и 7 членов экипажа. Шлюпка № 4 покинула корабль одной из последних с левого борта; к тому времени корабль так накренился, что пришлось проложить шезлонгами зазор между шлюпкой и палубой. Ее спустили на воду, но какое-то время не могли отцепить – заклинило тали. А так как «Титаник» стремительно тонул, казалось, что шлюпку тоже утащит под воду. В шлюпке было много женщин; они умоляли матросов скорее отходить от корабля, но те, во исполнение приказа капитана, стояли у порта. Они находились так близко, что слышали, как бьется фарфоровая посуда, когда корабль носом вперед уходил под воду; потом им пришлось уклоняться от обломков мебели, которые швыряли в воду офицеры и матросы, чтобы они служили подобием плотов. В конце концов шлюпка немного отошла от корпуса. Когда «Титаник» затонул, они находились совсем недалеко, поэтому им удалось вытащить нескольких человек, всплывших на поверхность.

Эта шлюпка ночью очутилась среди айсбергов; пассажиры видели их во множестве, и им с трудом удалось избежать столкновения с ними.

За старшего в шлюпке № 6 был рулевой Хитченс. В отсутствие других моряков ему в помощь послали майора Пьючена. Им велели грести к пароходу, который видели по левому борту; они следовали указанным курсом, пока огни не исчезли. В той шлюпке находилось 40 женщин и детей.

В шлюпке № 8 был только один матрос; поскольку капитан Смит требовал, чтобы в шлюпки сажали «только женщин и детей», дамам пришлось грести самим. Ночью, поняв, что они почти не двигаются, матрос взял весло, а одной даме поручил править. Их шлюпка тоже очутилась среди айсбергов.