Аня Матвеева
Счастье среди лаванды. О сбывшихся мечтах, пылких садовниках и баночках с женским восторгом
20. Семья Садовника
Бонусом к Садовнику идет семья. Сперва они кажутся обычными среднестатистическими пенсионерами. Но при ближайшем рассмотрении можно увидеть, что это команда. Четкая, слаженная, со своими правилами и кодексом. Их позывные и псевдонимы:
МС – мама Садовника,
ПС – папа Садовника,
ТС – тетя Садовника,
ДС – дядя Садовника.
МС все обо всех знает, помнит, досье бумаге не доверяет, все хранит в голове. Информацию легко не выдает, но может невзначай упомянуть о событиях 1989 года тихим шепотом с заговорщицким прищуром. Заверяет, что воздух на ферме чистый. Особенно рядом с ПС, который докуривает вторую пачку сигарет.
ПС суров и неулыбчив. Легенда утверждает, что «папа не злой – у папы мало зубов». Любит табачный туман и монотонную работу. А может, и не любит. Но в тумане и по сдержанной мимике не видно недовольства. Как, впрочем, и радости. Зато на ферме всегда есть железные скобы для спанбонда в ассортименте. Он их гнет и курит, курит и гнет.
ТС постоянно поддерживает связь с МС по выделенной секретной междеревенской телефонной линии. Каждый звонок важен. На кону мир во всем мире и рецепт соленых огурцов. Весела, беззаботна, запаслива – 30 лет хранит специнвентарь для воспитания малолетних бойцов (например, резинового котика с пищалкой в попе), щедро им делится при каждой встрече. Стоит на страже продовольственной безопасности однополчан. Обладает стратегическим запасом домашних яиц, картошки, яблок, малины и тыкв. Обижается, когда склады долго не посещают.
ДС – тихий, неприметный, неизученный объект. Коллекционирует кирпичи. О чем-то разговаривает с ПС. Но по лицу ПС опять же ничего не ясно. Хоть говорит мало, зато часто смеется – видимо, результат длительного проживания с ТС.
Все вместе идеально дополняют друг друга, способны на многое, хладнокровны и опытны. Любят вкусно поесть и потом громко попеть. Потом ссорятся, потом мирятся, потом снова поют. О них известно, что во времена бурной молодости в разгар вечеринки, чтобы продлить и без того бурное веселье, могли применить прием «машина времени»: незаметно от гостей перевести часы назад. Теперь же все чаще применяют прием «невыносимая забота», когда объект одаривается всем, чем только можно, и вынужден чувствовать неловкость до конца своих дней. На всякий случай перед калиткой нашей лавандовой фермы пьют таблетки от аллергии, чтобы ничто не встало на пути выполнения боевой задачи.
А если без шуток, мне очень повезло с Садовником, а Садовнику очень повезло с семьей. Значит, и мне с семьей повезло.
21. Про Ноя
Садовнику Виталику, видимо, не давал покоя успех Ноя. Ну, того, что «каждой твари по паре».
Когда мы скосили на участке высоченную траву, Виталик по-хозяйски окинул взором владения да повел меня на экскурсию, где показал, что вот тут можно курочек, тут кроликов, а там баба Оля корову держала, а парное молочко к завтраку так здорово… Нет, ну если корову сложно, то овечки еще прикольные или… или… козлята! Они же такие милые. И нет, нет, они все не воняют. Ной, один в один. Еще бороду до груди отпустить и мешковинкой обмотаться, точно Ковалевич Ной Александрович!
И ма его – подстрекательница. Тоже про курочек говорила, мол, нужно завести, как раз курятничек старый простаивает, это ж экологически чистые яйки будут. Короче, обрабатывали меня со всех фронтов.
Но у меня с самого начала была какая-то тактика, и я ее придерживалась. Я просто тупо наплодила им до фига дел с лавандой.
Какие там курочки? Какие овечки?! Самому б успеть пожрать. Собственно, Садовник и схуднул, потому что не всегда вспоминал, что нужно кушать три раза в день, а еще на ночь молочко с булочкой. Из-под коровки.
А потом еще признался, что кролики не такие волшебные, как кажутся. Потому что они жрут, любятся, а потом все дружно могут какую-то хворь подхватить и коллективно крякнуться, и ему потом с этими ушастыми трупиками что-то делать (чучела?). А он человек с тонкой душевной организацией.
Оставалось нейтрализовать ма Садовника.
И тут помог случай. Ибо к нам на ферму ежегодно прибивается какой-нибудь собакен. В том году это была черная сутулая сука по имени Найда. И родители Виталика ее подкармливали, а папа даже гонял до сельпо на лисапеде за костями ей на обед. Этим летом ее уже и след простыл. А никаких новых мордопрыгов все не прибивается.
И тут одним ранним утром под нашим окном что-то жалобно заскулило. Выхожу я, а там сидит доедаемый блохами щен. И только я включила режим «мимими» на максимум, как Виталикова мама сзади: «Ой, тьфу на него! Не нада оно нам! В том году ж сколько я гауна вынесла за той Найдой, Аня, Аня, ты б знала!» А потом мы с ней еще болтали, и она проговорилась, что «… куры вообще все вокруг себя своими лапами разгребают! Делов нам понаделают с лавандой. Ну их!»
Так что пока из живности у нас на ферме только родительская кошара, которую привозят на лето из города, все ее вновь приобретенные клещи да чокнутый крот. Ну и пара-тройка богомолов да семья ящериц.
А когда Садовник в очередной раз мечтает о деревенском зоопарке, я ему повторяю: «Ной не ныл, и ты не ной!»
22. Чистка картошки
Монополия на чистку картошки тоже бывает.
Однажды в деревне я чистила картошку. Ну как чистила. Только я с горящим взором, истекая слюной, хищно занесла руку с острым клинком над корнеплодом, как папа Садовника, сказал, что нет, нет и еще раз нет, он почистит сам.
Клянусь, в тот момент он точно видел меня такой кровожадной кровожадиной (в случае с картошкой «крахмаложадной»). И дабы спасти бульбачку, меня отстранили. Я еще слышала какое-то тихое бурчание, типа «она полкартошки обрежет, есть ничего не останется», но это не точно.
Итог: в деревне картошку чистить мне не дают, нервы папы важнее.
К слову, он делает это о-о-о-о-очень ме-е-е-е-едленно, как ленивец из Зверополиса, но шкурочку срезает-таки то-о-о-оненькую. Скорость – ничто, нервы папы – все.
Короче, ребят, это как отстранение от олимпиады за допинг. На 4 года и больше. Потому что с тех пор я не чищу картошку совсем. Апелляцию мою не принимают.
Садовник туда же, куда и взрослые. В городе я тоже не допускаюсь к заветным клубням. Ни мыть. Ни чистить. Ни жарить (жарю я тоже плохо и неправильно). Ни. Че. Го. Он говорит, что видеть не может, как я, дословно, «там своими ручонками ковыряюсь».
А мне-то что? Мне норм. Я хорошо устроилась и не претендую на картофельный пьедестал. И лишь когда варю суп, в эти моменты сладостного кухонного одиночества мне дозволено потрогать патату. О святые картофельные глазки, как же это круто, когда я одна, без злобно дышащего за спиной палешука, могу всласть начистить себе четыре, а то и пять картошечек так, как умею и хочу! И пусть от нее после останется только половинка!
Ну и как бы все. Больше мне ничего не запрещают. Даже писать смешные рассказы про папу Садовника. Счастливая я баба, получается!
23. Спать в лесу
С тех пор как меня отправили в лагерь «Зорька» и мальчики пубертатного возраста с обострением либидо пугали девочек по ночам в окно, я стала бояться спать в лесу. Точнее, не прямо совсем в лесу, а просто не в городе. Короче, сон в деревянном домике в лесной тиши – ужас ужасный.
Сперва больше всего меня волновало отсутствие нормальной дамской комнаты, когда мы начали оставаться в избе с ночевкой.
Ладно, эта проблема решалась просто – лежи-терпи. Но терпеть, когда за окном ждешь подвох, очень и очень сложно. До утра можно и не дотерпеть. Садовник меня, конечно, уже всякую видел и любит безмерно, но вот описаться в кровать при муже… вряд ли потом нам помог бы семейный психоаналитик.
Снаружи шорохи, звуки, темень непроглядная, нет-нет кто-то пьяненький на велосипеде запоет. А ты так лежишь тихонько, одеялко на лицо повыше натягиваешь и боишься спросить Садовника, слышит ли он это, или только ты одна???
Внутри дом тоже полон шорохов.
В первое наше лето на ферме в стене или под полом, а может, на чердаке, жили… хомяки какие-то. Их точно было два, и они переговаривались по ночам. К следующему лету съехали. Наверное, все это время обсуждали переезд.
Потом в шкафу нашлось мышиное гнездо. В принципе, мы сами его сделали – сложили колоски в шкаф. В избе. Среди леса. Колоски. В шкаф. «Браво!» – кричала нам мышь и все ее 8 детей. Мы их потом гоняли по всему дому. Я швабру себе сломала и психику Садовнику.
Зато, если бы не мышь, мы бы никогда не поменяли жутчайший древнейший диван на кровать. Она была прекрасна! Белая, якобы кованая. «Прованс» – было написано на инструкции по сборке. «На ней только детей делать!» – добавлял Садовник и хитро улыбался. А еще она по скидке и в рассрочку! Наши внутренние Мойша и Софочка ликовали. Ровно до того момента, когда мы начали ее собирать.
Набор полых трубочек разной длины и диаметра отдаленно напоминал нам наше будущее ложе, сколько ни застилай его лепестками белых роз. Когда мы ее собрали, то поняли, что на ней не то что детей делать, на ней чихнуть страшно.
А еще мы зажали в потном кулачке денег на нормальный матрас, ведь для деревни же берем – все самое не люксовое, потому он у нас максимально мягкий и дешевый из всех, что были в магазине. До такой степени, что аж фу! Но в противовес мягкости матраса на кровати поселились «бабины» перьевые подушки. Но, кажется, нам врут и в перьевых подушках нет перьев. А есть камни. Для любителей спать сидя и боли. То-то все думала, чего меня так тянет побольше поработать на ферме? Все просто – надо упахаться так, чтобы вся это садо-мазо-спаленка не волновала твое умотавшееся бренное тело.
В остальном сон на ферме прекрасен. Недаром же она лавандовая.
24. Холода в избе
В холода в избе неуютно. И волосы на ногах под двумя штанами встают дыбом, напоминая о том, что человек когда-то был волосат, тем и грелся.
Нам тут намедни писали с предложением отрекламендовать лазерную эпиляцию. Говорят, любые две волосатые зоны мы сделаем гладкими, как попка младенца, всего-то за рассказ о нашей лазерной шайтан-машине и сервисе. Уж было начала искать те самые места, но вспомнила, что я не сладко-гладкий блогер, а аграрий, соль земли и вообще деревенская баба. А деревенские бабы умны и запасливы. А еще энергосберегающие. И нет у них в лексиконе понятия «лишняя растительность». Разве что только по отношению к сорнякам. На туловке вся растительность, кроме усов, нужная и служит источником дополнительного обогрева. Страшно представить, насколько больше дров придется сжечь, если селянка поучаствует в эпиляции за отзыв!
Да, у нас в избе нет центрального отопления, зато есть центральная во всех отношениях печь. Но пока Садовник ее растопит, ты 15 раз почувствуешь себя всеми героями фильма «Послезавтра» (помните? там все на фиг замерзли). Еще есть «бабины» одеяла. Компаньонки «бабиных» подушек-камней. Такие невесомые, как свинцовая накидка, которую вешают в рентгенкабинете. И под таким одеялом не то чтобы сильно тепло, а как бы все больше хочется не дышать и взять крестик в рот.
Садовник убежден, что самая теплопроводная часть тела – ноги. И пока растапливает печь, сразу готовит кипяточек. Он его потом в бутылочку от минералки и шасть под одеяло. Вещь хорошая, но сперва оно, конечно, тепленько, а потом стремненько, когда ночью во сне впотьмах нащупываешь рядом с собой гладкий продолговатый предмет.
Есть еще один способ согрева. Очень эффективный, очень. По мотивам легенды о двух индейцах, которые замерзли под разными одеялами (разве у индейцев были одеяла?). Правда или нет, но Садовник рассказал, а я ему верю. Способ основан на трении и на передаче тепла от тела к телу. Сплошная голая (хи-хи) физика, ничего интересного. И сплошные плюсы. Из минусов – может так случиться, что пока одно тело все еще снимает с себя второй слой одежды, другое тело уже уснуло в обнимку с теплым продолговатым предметом.
25. Странное дело
Это странное дело, конечно, загадочное, возможно, требующее разбирательства участкового, но на нашей благословенной деревенской земле растет не все. Нет, вернее оно-то растет, но фигово.
Самое главное, что наш плодородный субстрат принял лаванду. Это просто успех и бинго в одном флаконе. На этом можно было бы и остановиться, но нам очень хотелось сделать красиво. И себе, и людям, и тому мерзкому кроту. И вот уже пятый год мы с маниакальным упорством усаживаем периметр участка благородными декоративными растениями, дабы не лицезреть соседскую баню-долгострой и художественную инсталляцию из гнилого оранжевого «жигуля». Все это милое сердцу соседа безобразие были призваны скрыть туи и лианы девичьего винограда. Сажали со словами: «Ой, за год тут такая живая стенка будет! Все-все закроет! Урря!» В 2015-м. Ага.
На дворе 2019-й. Уже «жигуль» почти слился с природой и разложился, а живой стенки так и не наросло. Все какая-то больше дохлая. И главное, в саду в городе виноград этот реально дикий: чуть где пол-листочка его упало – там фигась, и уже куст, готовый заплести все и вся. В том числе и тебя, на него смотрящего. Туи тоже безумные, с корнями по пять метров. А в деревушке… загадочное дело. Сидят, как мы их посадили. Расти боятся, что ль? Пугает их кто? Лавандовая дедовщина? Непонятно.
Вот клены, дубы и тополя, вот это дело растет там всласть. Ма Садовника сказывала, что это такая особая деревня – «не как все нормальные люди». «Все яблони, груши, на крайняк алычу сажают. А эти, местные, – метнув презрительный взгляд в па Садовника, – кленов понасажают и радуются».
А зачем клен сажался? Он сперва клен да клен, а потом, хоба, – и столбик для забора. Я б в жизни такое не придумала!
Хорошо, что мы с Садовником терпеливые. Почти как те, кто сажает голубику или лесной орех или ждет победу нашей сборной. Вот сделаем фото «до». Жизнь-то такая быстрая, что скоро (лет через пять) будем фотать «после» на фоне живой стенки. Верим!
26. Не моя еда
Не могу сказать, что у меня слабый желудок. Но на всякий случай я его, как и честь, смолоду берегла. Но семь лет назад на моем жизненном пути появился Садовник и одним махом (иф ю ноу, вот ай мин) разобрался и с честью, и с желудком.
Скажем так, если визуально еда вызывает вопрос: «Какое такое большое зло я вам сделало?» – то я ее не ела. А став девушкой палешука, я отправилась в увлекательное гастрономическое путешествие. Только если ты едешь в Тай или Вьетнам, то морально готов, что тебя может удивить вкус. А тут Виталя меня не предупредил, что с собой за стол нужно брать не только хорошие манеры, но и стойкость духа. К тому же я старательно эксплуатирую образ хорошей невестки, и не пристало мне вскакивать из-за стола с набитым ртом и скрываться из виду. Да и с моей тощей конституцией отмазка: «Ой, я не буду это – я на диете» – сильно очень странная.
У Садовника на родине едят то, с чем я смирилась. Где-то в глубине души и живота оно мне даже понравилось. Да, еда эта рядовая, но не была частой и любимой в моей семье. Оказывается, все семьи с виду такие похожие, пока дело не касается домашних кулинарных традиций. Так вот:
– сало – раньше я его ела раз в десятилетку, но с подачи Садовника холодное и с соленым огурцом залетает отлично;
– тыква – гошпади, эти тянущиеся тыквенные волокна, из которых можно вязать носки и шарфы, меня выбешивают, хотя цвет тыквенной каши получается прикольный и жизнерадостный;
– зеленые соленые помидоры и моченые яблоки – вид у них, как у утопленных грустных малышариков. Я это все так же не ем, но всегда нужна тем, кто за помидором по банке гоняется с вилкой и не может поймать. Я просто подхожу, засовываю свою тощую ручку в горлышко банки и ловко выуживаю это мерзкое соление.
Но есть блюда́, от которых кровь стынет в жилах.
– Вареные бедра куры. Да, не куриные окорочка, а бедра куры, возможно, нужно писать в одно слово «бедракуры». Их варят. Их остужают. А теперь, дети 1990-х, вспомните фильм «Чужой». Вспомнили? Вот, клянусь, у чужого в его пристанище, где он мариновал Сигурни Уивер, и то слизи было меньше, чем в тех бедракурах.
– Кровянка. Нет, ну сожри ты ее тихо сам, лучше сразу на кассе, чтоб даже в дом не нести. Но нет же! Он ее жарит! А как он хищно пускает слюну над сковородкой! Как тот Чужой над сочной Сигурни.
– Серые картофельные комочки. И нечего меня убеждать, что это клецки. Это комочки. Настоящие. И самый отстой, когда перед тобой ставят тарелку с этими комочками, добавляя, что делали специально для тебя, к твоему приезду, весь день терли картошку на этой самой тонкой нанотерке, а потом катали идеальной формы вот эти шарики: «Ешь уже давай! Остынут – невкусные!» А я уже сейчас вижу, что они невкусные. Фиг с ними! Пускай стынут! Хуже это блюдо стать не может. Нет, вру, может. К нему еще могут добавить бедракуры.
27. Телешоу
Если бы только телеканалы об этом знали, то наши телефоны уже раскалились бы от звонков продюсеров, около покосившегося забора вереницей стояли гримерные фургончики, а банковское приложение в телефоне непрестанно пиликало, извещая, что пришли новые легкие и красивые деньги за аренду фермы. А все потому, что у нас на ферме можно запросто снимать телешоу.
1. Форт Боярд.
Ямы с пауками и змеями? – Есть!
Погреб с сокровищами? – Есть!
Старец с ключами (от сарая)? – Есть!
Эксцентричный ведущий с отличной попой? – Есть!
Визжащая брезгливая девица имеется (это йа).
Ма Садовника пускай будет Паспарту.
2. Капитал-шоу «Поле чудес».
Музей бесполезных вещей и армия закаток есть.
Развеселые бабульки, теряющие память от усов ведущего, есть.
Беспощадные пинские песнопения всегда в наличии.
3. «Здоровье» с Еленой Малышевой.
Это будет самый топовый выпуск, ведь мы расскажем 101 способ вылечить все лавандой. Даже если у вас болит нога. Даже если она не сгибается. Даже если вы принесли ее в пакете.
4. Остаться в живых.
Десять полуголых голодных людей на сборе лаванды. Интриги, подставы, подковерные игры, но все с приятным ароматом.
5. Квартирный вопрос.
Можно на год вперед наснимать выпусков, потому что у нас демонтировать не передемонтировать, строить не перестроить.
6. Пусть говорят.
Можно снять про мужей, которых угнетают их жены-садоводы (или садоводки?). На одном диване будут сидеть жены, на втором их мужья в рваных трениках и садовых перчатках. Они будут обвинять своих женщин в том, что уже забыли, как выглядит березовый веник, пенка на пиве и пульт от телевизора, кричать, что невозможно заработать на все ее совочки, лопатки и цветные перчатки, а потом начнут тихо плакать. Жены же будут утверждать, что никакого урона семейному бюджету от еще одной туи не будет и вообще зимой он эту алычу ой как уплетать будет. Можно позвать еще хозяина садового магазина, вносящего своим разнообразным ассортиментом раздор в семейную жизнь, и пару деревенских алкашей для антуража. Если подвезут свекровей, то не забыть про ОМОН.
Садовник предлагает снимать реалити-шоу «Голые и испуганные». Говорит, что рейтинги будут страшно высокие. Боюсь только, что если среди поля будет стоять голый Садовник, то испуганными будут прохожие и проезжающие мимо трактористы. Птиц еще напугает.
28. Седативные свойства
Лавандовая ферма обладает седативными свойствами. Почти как «сяда́ть», то есть «сидеть» по-русски.
А как любит говорить Садовник: «Где сядать, там и ляжать». Что все время и пытается сделать.
Когда он стоял в очереди за суперспособностями, то зачем-то выбрал умение все на свете делать лежа. Не удивлюсь, если он в этой очереди не стоял, а лежал.
Он может лежа есть. На боку, на спине, на животе. Еда все равно легко попадает в садовничий желудок. А его мама говорит, что после обеда надо полежать. И, опа-це, как удобно – он-то уже лежит! Мама, все ок. На мои фырканья и воззвания к элементарным нормам этикета он однажды ответил, что пять лет ел в общаге универа лежа. «Ну шшшшто ты еще хочешшшшЬ?!» После этого он еще как-то сервировал еду на газетке, но это другая история.
Дальше переходим к интеллектуальной деятельности – работа за ноутбуком. Есессссна, лежа. Это же очень плохо – сидеть долго за компьютером. Все знают, что может случиться неприятное и даже стыдное – сколиоз, геморрой, нога затечет… Ну и вообще, лэптоп приятно греет пузико.
Однажды много лет назад, когда Садовник мучи́лся в магистратуре, а я была его горячей и преданной подружкой, мы вместе сели в ночи писать какой-то скучный реферат. Вру, не сели, а легли. Садовник пытался размазать текст на 15 листов. Я же пыталась не размазать свое тело по кровати, а принимать эротично-сдержанные позы. Чтобы и он реферат писал, и я не выглядела желейным червячком на пледе. А еще я боролась со сном. Мой мозг в горизонтальном положении давит «Откл.», а мозг Садовника, как у курицы, имеет внутренний стабилизатор и готов работать в любом положении. Лежа даже эффективнее. Так вот, в итоге он меня разбудил со словами, что реферат готов, а я храпела и пускала слюну, и теперь он это не может развидеть.
Он, если что-то чинит или мастерит, то лежа. Даже лаванду может лежа перебирать. И прополка полулежа! Там, где я сяду на стул и за стол, он просто ляжет на пол. Кажется, в нем еще очень живы доисторические пещерные привычки.
Ну и на десерт. Однажды он шил мешочек для саше по моей просьбе. На кровати. С иголкой. Лежа. Вопрос: нашли ли мы эту иголку? Сколько раз он извинился и просил не рассказывать всем эту историю?