Антонио Менегетти
Мелолистика и мелоданс

1.2. Отклонение базового послания

Анализируя поведение этого жизненного ядра индивидуации, онтопсихология обнаруживает, что человек не поступает в соответствии со своим внутренним, природным, здоровым проектом, а, скорее, подвергается влиянию некой чуждой, внешней, поверхностной структуры, которая действует как искажающий и повторяющий механизм. Онтопсихология назвала его монитором отклонения^[8].

Точно так же, как в телефонную связь или сигналы радара могут вмешиваться посторонние шумы, отличающиеся от реального послания, в коммуникационную сеть жизни вторгается искажающий сигнал, который заслоняет и подавляет значение базового послания жизни. У всех людей встречается этот повторяющий механизм, который искажает восприятие базового послания в нашем сознании.

Клетка по своей внутренней природе не может заболеть, но она приобретает болезнь, когда претерпевает давление искажающего послания извне. Будучи вынужденной принимать это чуждое для неё послание, она реагирует патологией. Точно так же по причине «вмонтированного» извне послания человек не может воспринимать мир (среду, секс, отношения, бизнес, интересыи т. д.) в соответствии с кодексом (кодом) реальности, совпадающим с его собственной природой; он не выбирает отношения, направленные на собственный рост, а предпочитает нечто чуждое, несвойственное ему, будучи убеждённым, что избирает для себя наилучшее.

Ошибка заложена не в самой коммуникационной сети, а в уверенности: получатель убеждён, что он получил прямое послание от самой жизни, от собственного жизненного эгоизма, от своего здоровья, а вместо этого он действует ради чуждых интересов.

Онто Ин-се обладает жизненной автономией развития, силы, радости, так как оно связано с универсальным принципом всех живущих – бытием. Монитор отклонения – это некое приложение, не обладающее автономной жизнью, паразитирующий механизм, лишённый собственной энергии, высасывающий сначала энергию из того жизненного ядра, с которым он симбиотизирован, а впоследствии передающий чуждую информацию. Это некое отражающее устройство, внедрённое в синаптические процессы человеческого головного мозга; оно искажает проекции реальности в сознании посредством внедрения фиксированной энграммы. Монитор отклонения наносит человеку двойной вред: 1) отнимает жизненную энергию; 2) искажает первичные формы поведения организмического^[9].

К действию монитора отклонения можно свести происхождение любых человеческих патологий: от психосоматики до экзистенциальных поражений, от манифестной шизофрении до душевных страданий и боли, от которых человечество страдает уже долгие века.

1.3. Экзистенциальный результат

После десятилетних исследований, постоянно подтверждаемых успешной клинической практикой, онто-психология выявила, что: 1) при обнаружении и следовании базовому посланию онто Ин-се возвращается природная норма (окончательное устранение какого-либо симптома или разрешение проблемы) и возможность эволюции^[10]; 2) если прислушиваться к стереотипам монитора отклонения, можно прийти к внешнему социальному порядку, который, однако, не совпадает с природным «изо», существование индивида в этом случае сводится к механистическому состоянию, имеющему чуждые человеку технологические цели как в общественном, так и в экзистенциальном смысле.

Априорный проект онто Ин-се имеет целью полную реализацию единства действия, которое представляет собой каждый индивид; на основе этого единства человек воплощает собственный успех в социальной и универсальной жизни.

1.4. Методологические принципы и инструменты онтопсихологии

Онтопсихологическая наука предлагает новое видение всего того, что связано с научным изучением человека и его мира. Новизна этого видения заключается в рациональном использовании онто Ин-се. Именно это и даёт онтопсихологии уверенность в информации относительно ситуации и оперативных компонентов того или иного решения. Знание семантического поля предоставляет базовый критерий для понимания процессов, происходящих в реальности, как наблюдателем, так и наблюдаемым. Точность применяемых операций такова, что исключения отсутствуют: это подтверждено клинической методикой, применяемой в психотерапии вообще и во многих случаях с соматическими изменениями (киста, язва, артроз, опухольи т. д.) в частности.

Поскольку человек – существо одновременно индивидуальное и социальное, то, чтобы исследовать его и воздействовать на него с целью возвращения ему функциональности и придания развития, онтопсихология использует различный инструментарий, основанный на собственной эпистемологии и методологии. Онтопсихологическая терапия, помимо того, что является специфическим инструментом для индивидуальной и групповой психотерапии, лежит в основе общей онтопсихологической методологии, включающей в себя различные инструменты (индивидуальную и групповую психотерапию, имагогику, синемалогию, резиденс, мелолистику, солнечную гидромузыку, психотею, психосемантический рисунок, тест шести рисунков)^[11].

Теоретико-эпистемологическая и методологическая особенность онтопсихологии базируется на трёх открытиях: семантическое поле, онто Ин-се и монитор отклонения.

Но величайшим открытием онтопсихологии является, прежде всего, онто Ин-се. Открытие онто Ин-се (или «изо» природы) означает открытие базового критерия жизни в антропологической структуре (принцип, в соответствии с которым бытие создаёт человека). То, что соответствует этому «изо» и совпадает с ним, даёт человеку здоровье и креативность в биологическом (целостное и абсолютное здоровье с медицинской точки зрения), психологическом (функциональная личность) и социальном (функциональность во всех социальных областях: от экономики до сферы аффективности, политикии т. д.) планах. Онто Ин-се является эпистемой, или критерием реальности, в соответствии с которым возможна аутентификация процессов сознания индивида.

Природный критерий был обнаружен (опознан), выделен (отделён от других критериев, которые присутствуют в самой жизни, и от всех отклоняющих импульсов) и специфицирован (что это, что он делает, как, почему и ради чего действует). Вся онтопсихологическая практика построена на обнаружении и применении «изо» природы. Онто-психолог – это техник, специалист, владеющий методикой, позволяющей вернуть функциональность единству действия – человеку.

Феноменологические проявления «изо» очевидны, они постоянно присутствуют в любом анализе. «Феноменологический» означает любой предмет или аспект, доступный для восприятия внешних чувств (кожа, волосы, то, что я ем, опухоль, смерть, рождениеи т. д.). Конкретное проявление «изо» – это утилитарно-функциональная идентичность: истинно и позитивно всё то, что конкретным и непосредственным образом обеспечивает биологическую и утилитарную функциональность антропологической идентичности индивида.

Глава вторая
Музыкотерапия: Перевоспитание
Или кинестетика^[12]?^[13]

2.1. Ассистенциализм или приведение к ответственности?

В настоящее время во всём мире музыкотерапия применяется в медицинской психиатрии, особенно при лечении хронических патологий, таких как, например, слабоумие и аутизм. На основании собственного клинико-психотерапевтического опыта считаю нецелесообразным применение музыкотерапии в таком виде, поскольку так она лишь обслуживает болезнь пациента.

В нынешней культуре превалирует принцип, согласно которому инвалид^[14] по закону имеет право на компенсацию своей немощности^[15]. Общество выдвинуло на первый план заботу об ущербных людях. По-моему, напротив, следует постоянно защищать того, кто несёт в себе жизненность, поскольку именно он является реальным производителем жизни и для самого себя, и для окружающей действительности.

Таким образом, что же мы на самом деле стремимся спасти, защитить? Ответ прост: семейный комплекс прикрывается больным, инвалидом как щитом и так гарантирует себе беспрепятственное самосохранение. В данном случае «семья» – это любой индивидуальный или социальный контекст, являющийся корнем и окружением зависимого больного^[16]. Чтобы излечить хронического больного, необходимо провести онтотерапевтическую хирургию со всей семьёй, так как больной всегда является продуктом конденсации семейного окружения, акцентуированным его выражением.

Ребёнок – это точный продукт той семейной среды, в которой он живёт. Результаты моей психотерапевтической практики во всех случаях без исключения показали, что выздоравливающие пациенты чувствовали себя хорошо, когда их отделяли от семьи, и немедленно начинали регрессировать, едва опять вступали с ней в контакт. До тех пор пока мы будем обходить стороной ядро патогенеза, мы никогда не избавимся от хронических проявлений: от инвалидности до преступности.

Первое хирургическое вмешательство следует проводить во внутреннем, психологическом мире человека. Я не говорю сейчас о моральности, поскольку существует множество различных моралей, отвечающих правильному функционированию каждой группы: я говорю о «психологической переупорядоченности» (riordinamento), необходимой для того, чтобы семья стала носителем эффективной и позитивной функции.

Клиническая онтопсихология способна излечить физические или ментальные недостатки и аутизм^[17], но для этого необходимо удалить пациента из семьи, которая порождает в нём патологию, и поместить его в нейтральную среду^[18]. Обычно инвалидов считают неизлечимо больными, поскольку воздействуют всегда уже на следствия (явный больной) и оставляют нетронутым корень, продуцирующий болезнь (семейную среду), который впоследствии поддерживает и постоянно возобновляет отклонение через аффективный контакт.

На разных уровнях патологии у пациента отмечается агрессивное поведение по отношению к семье; это подобно первой реакции ребёнка, когда он, сталкиваясь с психологическими проблемами и неудачами, отыгрывается на своих родителях и взваливает на них целиком ответственность за собственное неудачное существование, поскольку именно они создали его таким. Когда ребёнок пользуется подобным положением в семье, родители, со своей стороны, терпят данную ситуацию и поддерживают её.

Впоследствии семья перекладывает на общество обязанность компенсировать больному его немощность. Таким образом, даже законы и общественные структуры «впрягаются» в ситуацию и превращаются в неотлучных сиделок и кормильцев для инвалида. С детства его опекали и на нём паразитировали до такой степени, что его становление обрело извращённую форму^[19]. С этого момента не остаётся ничего другого, как поддерживать его всю оставшуюся жизнь. Более того, чтобы лучше удовлетворять растущее недовольство, шантаж ребёнка-неудачника и неизбежное чувство вины семьи, последняя эту обязанность перепоручает обществу.

В сегодняшнем обществе оберегается слишком многое из того, что дисфункционально для лучших ценностей человека. Понятие ответственности должно стать фундаментальным: необходимо нести ответственность за то, что мы имеем, и за то, чем мы являемся, и постараться быть функциональным ответом для самих себя. Нечестно перекладывать груз собственного существования на других; все должны вносить свой вклад в силу того, что все мы одинаково являемся участниками жизни, членами семьи, гражданами государства.

Зачастую в лечебных учреждениях наблюдается отклонение от концепций науки в сторону концепций благотворительности. Часто музыкотерапия подаётся как добровольная помощь и проводится по тем правилам, которых требуют службы социальной помощи. Этому слишком отдаются, до такой степени, что почти умоляют больного, чтобы он выразил себя хоть в какой-нибудь мало-мальской реакции и удостоил терапевта ну хоть малейшим жестом понимания.

Кажется, что единственным средством, способным вывести больного из его упрямой интравертности, является музыка; отсюда распространённая вера в то, что больной «слышит» музыку. В действительности же музыкальная терапия служит для него некой «колыбелькой», снимающей ответственность, бесконечной милостью, которая обесценивает науку.

Музыка – это первоначальный (исконный) язык. Когда ребёнок учится говорить, он прежде всего учится петь. Он не выучивает слова, он, скорее, улавливает звуковой резонанс, а не повторяет звуки голосом. Аналогично попугаи не учат слова, а с удовольствием повторяют то, что звучит для них эхом, музыкой. Это умение управлять жизненной энергией внутри самого себя. Итак, для ребёнка первоначально процесс говорения – это игра; впоследствии пение превращается в инструмент интенциональности вплоть до дополнения речью.

В своей клинической психотерапевтической практике я вылечивал даже крайние формы аутизма. Основываясь на моём успешном клиническом опыте, я могу дать один совет музыкотерапевтам, которые занимаются лечением увечий и других хронических патологий, таких как аутизм и шизофрения. Необходимо психологически проанализировать больного, потому что часто подобные пациенты сильнейшим образом способны психологически паразитировать на здоровых людях; кроме того, они обладают странным умом, способным к знаковому пониманию и созданию особых трудностей для здоровых.

Необходима крайняя осторожность в работе с такими хроническими больными, чтобы самим не стать их подопытными кроликами. Нужно обращать особое внимание на тот извращённый ум, который стоит за объективным заболеванием. По крайней мере мы, учёные, должны это знать.

В различных видеофильмах по музыкотерапии, которые я видел, и в которых рассказывалось о различных методиках, маленький калека словно бы «эротически совокуплялся» с телом музыкотерапевта, эротически заряжался от него и после испытывал психический оргазм. Здесь я должен поставить вопрос: стоит ли с научной точки зрения способствовать постоянному эротическому психическому совокуплению для поддержания хронического больного ценой физиологического вклада здоровых людей? Я говорю об этой очевидности как о научном факте, затем каждый может делать выбор в соответствии с собственной моралью.

Исследуя проблему больных, инвалидов, онтопсихология поняла, что нужно перестроить семейную среду и впоследствии распространить обязанность жить и на больного. Мы проводим общую психотерапию семьи, а затем сама семья должна будет позаботиться о том, что необходимо её ребёнку.

В современной культуре и прикладной науке больные слишком превозносятся. Наука не может быть соучастником инфантилизма больных, она должна способствовать развитию их автономной ответственности. Когда я занимался психотерапией, первое, что я спрашивал у пациента, было: «Тебя интересует твоя жизнь? Ты хочешь её?» Если больной показывал (не на словах), что он хочет жить, я начинал ему помогать.

Наш тезис в следующем: если больной претендует на права и силу здоровых, он должен постепенно начинать брать на себя ответственность – насколько это возможно – и обязанности здоровых. Это способствует той силе сознания индивида, чтобы пробудить жизненную силу в субъекте, а затем также и силу общественную.

2.2. Эзотеризм и антропоцентризм

Некоторые школы музыкотерапии базируются на принципах эзотерического искусства. В рамках онтопсихологии мы имеем две возможности проникнуть напрямую в интуицию собственной внутренней трансцендентности.

1. Во время прослушивания музыки, которую исполняет пианист, реализованный, прежде всего, как человек, люди рисуют, пишут стихи, проводят глубокую интроспекцию собственного внутреннего мира. Музыка – одна, но результаты – многочисленны и различны^[20].

2. Использование онтопсихологического инструмента – имагогики, особенно солнечной имагогики^[21]. Этот инструмент позволяет человеку достичь собственного Ин-се и постичь ценность вещей.

Онтопсихологический метод конкретным и рациональным способом исследует также и мистические образы. Верификация осуществляется на основе критерия производительности и роста с пользой для отдельно взятого индивида и общества в целом. Я владею знанием всего того, что называют мистикой человечества, но, когда я занимаюсь наукой, я интересуюсь трансцендентными аспектами человека только после того, как убеждаюсь в его здоровье, в эффективности его экономики, в обоснованности его права на власть среди других.

Онтопсихология – неуклонно антропоцентрическая наука, то есть наука, погружённая в «конкретный материал», потому что если дух решил воплотиться «здесь и сейчас», то это существо должно реализоваться здесь во всей своей феноменологии.

2.3. Онтопсихологическая позиция

Название главы «Музыкотерапия: перевоспитание или кинестетика?» предлагает две точки зрения на музыкотерапию. Онтопсихология выбирает вторую. В чём заключается её методика?^[22]

Прежде всего, музыкотерапевт должен иметь музыкальное образование (в том числе общее), быть абсолютно здоровым и обладать способностью интроспекции чужой ситуации. При этих базовых условиях во время проведения музыкотерапии он играет так, чтобы чуть ли не войти в симбиоз с присутствующими, музыкальными волнами создавая такую вибрацию, которая воспринимается всеми на висцеральном уровне. В участниках тем временем зарождается внутренний – организмический, а не интеллектуальный или идущий от памяти – танец: это самодвижение, ритм, заданный биологическим здоровьем субъекта.

Войдя в симбиоз с присутствующими, музыкотерапевт словно начинает возбуждать клетки и заставляет вибрировать их энергетическое поле. Танец возникает сам по себе, и музыка постоянно меняется в зависимости от конкретного момента, без подключения памяти. В конце музыкотерапии (которая длится примерно один час) удовольствие наполняет всех, каждый чувствует себя оживлённым (любой психосоматический симптом, будь то головная боль, боль в желудке и т. п., исчезает) и сохраняет здоровье на протяжении нескольких дней.

По сути, наша музыкотерапия – мелолистика – это возбуждение всех клеток организма вплоть до появления целостного организмического удовольствия. Когда клетки вновь активируются, они несут здоровье и жизненность субъекту. Музыкотерапевт – это лишь координирующий возбудитель. Музыка такого типа направлена на получение кинестетического удовольствия, и цель действий музыкотерапевта состоит в том, чтобы обращать эту совместную деятельность (количество человек в группе может достигать 200) на поддержание здоровья в тех людях-лидерах, которые являются созидателями ценностей для других.

Глава третья
Вводные аспекты мелолистики, или Музыкотерапия с позиции онтопсихологии

3.1. Пояснения

Первостепенный смысл онтопсихологии заключается в том, чтобы придать жизненную силу эволютивной и креативной способности.

В рамках онтопсихологии музыкотерапия существует с 1971 года. С самого начала она предназначалась для здоровых индивидов, для аутентификации лидеров и их развития в любой области общественной деятельности^[23].

Я не согласен с той общей линией, в соответствии с которой в настоящее время развивается музыкотерапия, поскольку она прибегает к ряду форм, узаконивающих патологию. Я придерживаюсь той идеи, что, если мы дадим лучшим людям прогрессировать, они создадут сознание высшего порядка, которое позволит облегчить задачу помощи в решении различных проблем социальной жизни.

В онтопсихологическом понимании музыкотерапия предназначена для людей уже биологически и социально здоровых, в отличие от других школ музыкотерапии, хотя онтопсихологическая методология может привести к полному исцелению. В онтопсихологическом контексте музыкотерапия родилась как введение и научение гармоничному здоровью собственного тела. В нашем организме уже существует гармония, порядок: нужно только слиться с этим базовым намерением и жить присущими ему праздником^[24] и силой.

Следовательно, функция музыкотерапии – вывести организмическое восприятие музыкальности, пока бессознательное для субъекта, на сознательный уровень с помощью различных музыкальных инструментов, а также пения или танца. Обычно организмическому восприятию человека препятствует вмешательство в церебральные процессы, осуществляемое монитором отклонения. По этой причине, которая носит универсальный характер, человек со своей культурой и рациональностью даже музицирует, танцует или устраивает праздник, прибегая к жёстким, зацикленным моделям поведения, вместо того чтобы вести всё к оргии^[25].

Когда человек освобождается от обусловливающих его стереотипов, то есть нейтрализует монитор отклонения, симбиотизировавшийся с церебральными процессами, он обретает способность войти в сущностную гармонию собственного организмического.

В онтопсихологии заниматься музыкотерапией – значит постичь музыкальность, внутренне присущую инстинкту, заложенную природным порядком в теле, и выразить её вовне, чтобы «я» расширило и усилило её. Так происходит научение основным базовым нотам (пентаграммам), составляющим порядок человеческого тела: задаваемый извне особый ритм позволяет аутентифицировать и усилить порядок.

Здесь применяется та же самая логика, что и в онтопсихологической психотерапии. Онтопсихолог ничего не придумывает – ни в словах, ни в действиях: он прочитывает онто Ин-се субъекта и укрепляет его через упорядочивание логико-сознательных аспектов его индивидуальной реальности^[26].

Суть не в том, чтобы подстроить тело участника музыкотерапии под ритм, задаваемый ведущим; такой подход был бы шизофреническим, поскольку заставлял бы приспосабливаться к внешней, чуждой модели. Отличительной особенностью онтопсихологической музыкотерапии является то, что задаваемый ритм становится продолжением вовне той музыки, которая существует внутри каждого из нас. Итак, главное не в том, чтобы научить тело музыке, а, скорее, исполнить музыку тела^[27]. Только таким образом музыкотерапия творит и несёт жизнь.

Я детально изучил этнические и культурные разновидности музыкотерапии. Некоторые школы делают акцент на работе с инвалидами, больными, пытаясь вызвать у них эмоционально-двигательную реакцию через вибрацию, создаваемую ударными инструментами; другие школы, как правило западные, основываются только на психоанализе, психодраме, импровизированном танце, музыкальной биоэнергетикеи т. д.

Среди передовых исследователей в области психотерапии я отметил более глубокий и объективный подход. Действительно, некоторые школы в своих изысканиях выдвинули гипотезу о едином происхождении всего того, что человеческие чувства воспринимают как музыку, движение, ритм. Я понял, что трудности, возникающие у таких прикладных центров, заключаются в том, что им не удалось реализовать на практике свою базовую концепцию.

Во время проведения онтопсихологической музыкотерапии с использованием пения, задаваемого ритмом движения, участие в которой принимали люди разных культур, рас и возрастов, ни разу не наблюдалось негативного эффекта.