Антонина Евстратова
Прощать любимым. Роман, основанный на реальных событиях
Глава 9. Позор дочери
О том, что Мария родила, в деревне знали все. Сплетницы только и говорили об этом.
Позор дочери Матрена тяжело переживала, мало разговаривала с мужем и старалась реже выходить на люди.
Муж всячески старался поддержать её: – Ты, мать, перестань удручаться из-за деревенских сплетниц, кто бы уж говорил? Не мы первые и не мы будем последними! На этом и свет стоит, сплошь и рядом такие случаи, а нам с тобой, надо радоваться, внучка у нас теперь есть, мы еще не старые, воспитаем себе помощницу, а, Моть? – он обнял ее, посмотрел в изумрудные печальные глаза, – ты у меня разумная жена, замечательная мать и должна принять Марию по-матерински ласково! Для нее сейчас главное наше с тобой отношение к ней! А языкатым сплетницам, я сам отвечу, да так отвечу, век будут помнить нашу честность!
Мария побыла на пасеке два дня и засобиралась уходить к своему гурту.
– Ты куда собралась, дочка? – спросил пасечник.
– Пойду я, дядя Вася, мне работать надо!
– Рано, Мария, тебе на работу, слабая ты еще, побереги себя! Да и с ребенком тяжело в поле, тебе домой надо! Если не хочешь у меня оставаться, давай я отвезу тебя к родителям!
От одного слова к родителям, ее бросило в жар.
– Спасибо, дядя Вася, мне уже хорошо, и я пойду в лагерь, а после, мы с Нюрой поедем к родителям!
Пасечник по-отечески посмотрел на нее задумчивым взглядом, – ты похожа на свою мать, она что задумает, никто ее не переубедит!
– Вы знаете мою маму? – она не хотела признаться ему, что слышала его исповедь перед Нюрой.
Он глубоко вздохнул, – знаю и очень хорошо! Люблю ее всю свою жизнь, поэтому до сих пор хожу в бобылях! Не встретил женщину, как твоя мама!
– А, что же вы не женились на ней?
– Потому что… – он глотнул, сделал короткую паузу. – Твой отец опередил меня! Будь по-другому, ты была бы, моей дочкой! Но видно не судьба… он опустил голову, – теперь вот так и живу, хлеб с медом жую! – он пытался улыбнуться, но только искривил губы, впился взглядом на поленья у печки и долго смотрел на них, будто решал серьезную проблему.
– Ну, что надумала, Мария? – после краткой паузы спросил он.
– Идти мне надо, дядя Вася!
– Тогда, дочка, я провожу тебя до лагеря! Одной в зарослях страшно и небезопасно!
– Спасибо, дядя Вася, вы теперь мой второй отец! – она благодарно улыбнулась ему.
Он взял на руки ребенка, завернутого в зеленый платок и, осторожно прижал к своей груди, при этом почувствовал душевную благодать. Никогда ещё в своей жизни он не держал на руках младенца, – Боже мой, какое счастье, ребенок, это же новая жизнь! Мария, ты просто молодец!
Он обнял ее и поцеловал по-отцовски.
У Марии накатились слезы, – приняли бы меня так дома, как этот дядя.
В лагере все женщины ждали Марию с ребенком, и, когда они были, еще на горизонте Нюрка первой увидела их, и побежала навстречу. Обняла ее и расцеловала, – Мария, ты не представляешь, как тебя ждут женщины, а особенно нашу девочку!
От радости Нюрка забыла поздороваться с пасечником.
А он стоял в стороне, и будто бы не было его рядом. Он переживал за Марию, как за родную дочь, но теперь, он был убежден, она в заботливых руках.
– Ой, дядя Вася, – спохватилась Нюрка, – здравствуй! Как хорошо, что вы проводили нашу Марию! – она обхватила его крепкую шею и бросила короткий поцелуй в щеку.
– Здравствуй, Нюра, – его губы раздвинулись в широкой улыбке, – а как же по-другому, она считай, теперь и моя дочка! – он ласково посмотрел на Марию.
В ответ она также ласково улыбнулась ему и нежно произнесла: – А так и есть, дядя Вася, я теперь, ваша дочь! Если бы не вы, что было бы с нами? Спасибо вам!
– Не стоит благодарностей, Мария, я рад, что, хотя на что-то сгодился, а то живу сорняком, никому пользы не приношу!
– Ну, это вы зря наговариваете на себя, вы замечательный человек и доброе у вас сердце!
– Не надо, Мария, больше похвалы, не то я загоржусь, а вот подруга у тебя надежная, в беде не оставит!
– Что, правда, дядя Вася, то, правда! Преданная, искренняя, заботливая и сама доброта! С подругой мне повезло, а вот в жизни не везет!
– Повезет, ты еще такая юная, счастье твое само тебя найдет!
– Я так же думаю, – тихо сказала Мария, она имела в виду своего капитана, – я все равно его найду!
Пасечник улыбнулся, – кто бы сомневался, так и будет! – Что, дядя Вася, пойдемте к нам, передохнете, молочка попьете и с собой возьмете, – предложила Мария.
– Молочка, это можно! Я уж и не помню, когда в последний раз его пил!
Глава 10. Страх перед родителями
Нюрка забрала у него ребенка и гордо пошла к палаткам.
Женщины с визгом встретили Марию, они все сразу накинулись на нее с поцелуями и поздравлениями.
Но прозвучал хриплый голос бригадира, – вороны, что вы набросились на девчонку, как на добычу? Оставьте ее в покое, она еще не совсем здорова!
Мария уважала ее за прямоту и справедливость, и теперь стыдливо смотрела на нее.
– Как назвала дочку?
– Пока никак!
– Отец с матерью знают?
Мария опустила глаза, губы задрожали.
– Ну, что ты? Не надо так воспринимать, не знают, так узнают, еще как будут рады! Дитя, это же Божья благодать! – успокаивала ее бригадир.
– А кто же счастливчик, Мария, кто отец дочери?
Двадцать любопытных глаз впились в Марию и, затаив дыхание, ждали ответ.
– Он военный! – смело начала она, – служит в Славгороде. Мы с дочкой поедем к нему чуть позже.
– Мария, а ты принеси его фотографию! – сказала Нюрка.
Пока она была в палатке, Нюрка рассказывала, какой отец у дочки Марии.
Мария достала из чемодана фотографию, поцеловала любимого, погладила по его лицу, вынесла и отдала бригадирше. – Вот смотрите.
Сейчас же все девушки окружили её. На них смотрели, влюбленные глаза молодого красавца в военной форме, ремень через плечо, и в военной фуражке. На груди значки, а на пагонах по четыре звездочки. Рядом с ним Мария.
– Ох, ты! – воскликнула бригадир, – вы только посмотрите, вот это генерал! Какая красивая пара! И дочка будет красивой! – Она с минуту смотрела на фотографию, – вот это красавец! – перевела взгляд на Марию, – очень колоритный мужчина! – и вернула ей фотографию.
– Девушки, а, что мы здесь столпились? Марии нужен отдых! Иди, Мария, укладывай свое сокровище! – она хотела заглянуть под уголок платка, но тут же отдернула руку, – так хочется взглянуть на нее, но пока нельзя, можно только через месяц, и кто такое придумал?
С приходом Марии, лагерь оживился, разговоры о ней не прекращались. Некоторые женщины жалели, что такая красавица, из-за ребенка может, никогда не выйти замуж. Некоторые удивлялись ее смелости, а больше бесшабашности, вот так просто, взять и довериться незнакомому мужчине, а после кусать себе локти!
Одна из всех женщин Шурка «Мосол», не удивлялась и не жалела её, наоборот ругала: – Я не нанималась доить лишних коров, никакого отдыха! – бурчала она, – почему я должна обрабатывать ее, пусть уезжает домой, а вместо нее, другая доярка придет!
После окончания утренней дойки бригадир зашла к ней в палатку. – Я слышала, Шура, ты уходишь из лагеря!
– Кто вам сказал? – её длинное, худое лицо вытянулось еще больше, – никуда я не ухожу! Я сказала, что не хочу работать за Марию, только и всего!
– А теперь слушай сюда, не хочешь помогать и не надо! Никто тебя не заставляет, но Марию не трогай, не настраивай женщин против неё, услышу, хотя слово, выгоню! Поняла?
– Поняла! – со злостью ответила Шурка.
Мария вошла в свою палатку, положила дочку на топчан, и сама легла рядом, дала ей грудь. Страх перед родителями не покидал ее ни на минуту, она и представить себе не могла, как прийти домой с ребенком! И уже пожалела, что родила, проклинала тетку, что разлучила ее с любимым, сейчас бы, она не страдала, а была бы самая счастливая! А сейчас её глаза не просыхали от слез.
– Мария, ты это брось, у тебя в грудях молоко перегорит, чем тогда будешь кормить ребенка? – тоном матери сказала Нюрка.
– Не знаю, Нюр, что мне делать, как подумаю о родителях, сердце мое сжимается, не примут они нас!
– Не говори так, ты еще не знаешь, что будет, может, наоборот будут рады!
– Нюрочка, ты не знаешь мою мать, она не простит мне мой грех!
– Какой грех? Дитя, это Божий дар!
Но Марию ничто не успокаивало, она плохо спала и почти, ничего не ела, и получилось то, о чем предупреждала Нюрка. Девочка постоянно плакала, доярки догадались, что у Марии нет молока, и решили, прибегнуть к древнему методу. Размочили пряник в коровьем молоке, положили в марлю, закрутили и поднесли ко рту малышки. Почувствовав запах молока, она открыла ротик, искала сосок, еда ей пришлась по душе, насытившись, она заснула. Доярки с облегчением вздохнули и спокойно ушли на дойку.
От страха перед родителями Мария искала выход из того, что с ней произошло, и она его нашла, у неё промелькнула мысль избавиться от ребенка. Выждав, когда лагерь опустеет, завернула малышку в платок, прижав к своей груди, вышла из палатки, озираясь по сторонам, спустилась с пригорка. Она бежала, и сама не знала куда, но четко знала зачем. Ее гложило чувство страха и стыда. – Мой стыд ребенок! – сверлило в ее голове. – А, что ребенок? Никакого ребенка не было! Не было и все! – сказала она себе. Подбежала к дереву, где совсем недавно корчилась от болей. – Вот и травка примята, здесь мне было очень больно, а с тобой, моя девочка, стало еще больнее! – прижала дочку к груди, открыла уголок платка, коснулась губами к розовенькому личику. – Прости, малышка, другого выхода у меня нет! – Осторожно положила ребенка под дерево, постояла над ним с минуту, посмотрела по сторонам, никого поблизости нет, сделала несколько медленных шагов, а потом необорачиваясь побежала к лагерю.
Все это время, Нюра наблюдала за Марией и шла за ней, стараясь быть незамеченной. Как только Мария отбежала от дерева и скрылась в ложбине, она сразу же подбежала к ребенку, взяла на руки, открыла уголок покрывала, девочка спала, сладко посапывая крошечным носиком. Некоторое время Нюрка была в растерянности.
– Что же мне делать с тобой, девочка? В лагерь тебе нельзя, и как ты здесь оказалась никто не должен знать! – Она решила отвезти ребенка к Матрене, и в этом поможет ей пасечник. Не обращая внимания на царапины на ногах от валежника, она пробиралась через кустарники. Больше всего её тревожила малышка, – вдруг расплачется на всю забоку, и неизвестно кто выйдет на плач новорожденного? – Ещё издали, она почувствовала запах дыма. – Ну, слава Богу, теперь мы на месте! – она облегченно вздохнула и свернула к дому пасечника.
Он возился у брички, видимо запрягал лошадь и был безмерно удивлен, когда Нюра с ребенком подошла к нему.
– Здравствуй, дядя Вася, – тихо сказала она.
– Здорово, Нюр! – глаза его расширились, – а ты, что с ребенком?
– Это дочка Марии, а сама она приболела!
– Он выпрямился, лицо его помрачнело, приподняв с широкого лба козырек фуражки, гоготнул, – а, что с ней?
– Да, ничего серьезного!
– Я же ей говорил, рано еще на работу, отлежись, наберись силы!.. Так нет, не послушала и что? – он приподнял руку и резко махнул, – и вот результат непослушания!
– Дядь Вась, мне срочно надо в Камышенку!
– Хм, срочно ей надо! Хорошо, что я задержался со своими собаками, могла бы и не застать меня! Мне, Нюр, тоже нужно в Камышенку, причем срочно!
– Ой, дядя Вася, как повезло мне, не то не знаю, чтобы я делала с ребенком? – мгновение, помолчав, с осторожностью спросила: – А вы возьмете нас с собой? – и умоляюще посмотрела на него.
Пасечник повернул к ней голову, приподнял бровь, – за сорок пять лет жизни, глупее вопроса не слышал! – Я похож на животное, чтобы не взять вас, а? Эх ты, Нюра, Нюра!
– Ну, прости, дядь Вась, кто знает, может, у вас свои дела и вам не до нас!
– Вот если бы ты была без ребенка, может, быть тогда мне было не до тебя! – сказал он шутя. А после с обидой проговорил: – К вам с душой, а вы все по больному месту! Да вы для меня, стали как родные! – он громко шмыгнул носом и отвернулся.
– Дядь, а можно я соску с медом сделаю для неё? – она глазами показала на малышку и вопросительно посмотрела в черные глаза пасечника.
Он окинул ее обидчивым взглядом, но, сдержав гнев, сказал: – Иди в дом, ведро с медом в сенях на лавке стоит, там и крынка, налей в нее меду.
– Зачем наливать в крынку, дядя Вася? Мне надо чуток, только хлеб подсластить!
– Наливай, кому сказано? Отвезешь домой. А я пока набросаю соломы в бричку!
Нюра забежала в дом, положила малышку на топчан, убрала с ее лица покрывало. – Девочка моя, да ты не спишь! Сейчас я накормлю тебя! – она приготовила медовую соску и сунула ей в ротик. Девочка сразу же ухватилась за нее и, причмокивая, сосала.
Сердце Нюрки радостно сжалось, она улыбнулась, – а я, что говорю? Вкусный мед у дяди Васи! – Она налила мед в крынку, отпила от нее со стакан, запила холодной водой из алюминиевого ковша, крякнула от удовольствия, облизала медовые губы. Взяла малышку и крынку с медом подошла к бричке.
– Ну, как все сделала, мамаша?
– Да, все, как вы сказали! – она довольно улыбнулась.
«Пасечник осторожно взял из ее рук ребенка, заглянул под уголок покрывала, задержал свой взгляд на крошечном розовом личике, улыбнулся, – спит, как ангелочек», – шепотом проговорил он. Когда Нюрка удобно расположилась на бричке, подал ей малышку, сам сел впереди, крынку с медом поставил рядом с собой и обложил ее соломой, ослабил вожжи, тихо сказал: – Ну, милая, поехали!
Лошадь не спеша, поднималась в горку, а по ровной дороге, бежала трусцой.
Всё время они ехали молча. Пасечник думал о Матрене, какая она стала, ведь прошло восемнадцать лет с тех пор, когда он уехал из деревни.
До Камышенки доехали быстро.
– Нюр, тебя, где высадить? – тихо спросил пасечник, боясь разбудить ребенка.
– У избы Матрены.
– У Матрены? – удивился пасечник.
– Да тише ты, дядь, приехали уже, останови!
– Тррр, – произнес пасечник и натянул вожжи.
Лошадь остановилась, он помог Нюрке с ребенком слезть с брички.
– Спасибо, дядя Вася, а обратно, когда поедешь?
На минуту он задумался, – думаю, через час!
– Захватишь меня с собой? Мой дом рядом с Матреной, вот он! – она мотнула головой в сторону дома.
– Заберу и отвезу, куда я денусь? Ты мед-то забери, не то снова увезу! – усмехнулся он.
– Ой, дядя Вася, спасибо! – она взяла кринку, – запах какой, даже на улице слышно!
– Вот уж никогда не думал, что еще раз придется увидеть Матрену! – сказал он не то Нюрке, не то, кому ещё.
Нюрке было любопытно посмотреть на их встречу, и она с нетерпением ждала, когда это произойдет.
Пасечник снял с головы фуражку, бросил её на телегу и старательно пригладил свои отросшие до плеч черные волосы.
Глава 11. Верните мне мою дочь
Вышел из дому Иван Иванович, на вид ему было лет тридцать восемь. Он обращал на себя внимание своей внешностью, высокий рост, крепкое телосложение, темные усы, серые полуквадратные глаза, прямой нос со спокойными слегка расширенными ноздрями и густые темно-русые волосы. Он был одет в белую холщовую рубашку с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, что придавало ему больше мужественности. Черные, наглаженные в стрелку брюки, подтверждали его элегантность. Черный кожаный ремень туго затянут на узких бедрах, подчеркивал мужскую фигуру.
Василию бросилась в глаза, его легкая походка и мускулистые, широкие загорелые руки с длинными сильными пальцами.
Увидев Василия, он не смог скрыть своей неприязни к нему, он все еще ревновал к нему свою красавицу жену и укоризненно покачал головой.
– Ты, я вижу, совсем запутался, Василий? – строго спросил он, – зачем пожаловал?
Василий был смущен и расстроен, он не заслужил такого отношения к себе. Подумать только, его честного человека в чем-то обвиняют!
Они посмотрели друг на друга.
Василию было обидно, что о нем так подумали, но он сдержал себя и очень спокойно ответил: – Не я пожаловал, Иванович, а вот Нюра, – он кивнул в ее сторону головой.
Она вдруг внутренне вздрогнула, и уже пожалела о том, что сделала, она смотрела на отца Марии снизу-вверх, и ей казалось перед ней стоит великан. По ее телу пробежали мурашки, вот сейчас, поднимет свою огромную ногу и раздавит ее вместе с ребенком!
Матрена, увидев пасечника, прищурила свои изумрудные глаза, обрамленные густыми пушистыми ресницами, и тихо произнесла: – Здравствуй, Василий Лукич!
– Здравствуй, Матрена Васильевна! – он бросил на нее свой взор, – а ты еще краше стала! – назло Ивану, сказал он.
Она улыбнулась виноватой улыбкой, и видно было, что ей очень не по себе. Не отреагировав на его комплименты, она удивленно посмотрела на Нюру, – откуда у тебя ребенок, Нюр?
– Нюрка крепче прижала к себе малышку, будто хотела защитить её.
– Тетя, этот ребенок вашей Марии, – робко проговорила она.
Матрена в сердцах глянула на нее так, что с ее тела исчезли мурашки, и бросило в жар. Она уже хотела, было бежать назад, и сделала шаг, но Матрена, спокойно спросила: – Где сама Мария?
– Ей немного нездоровится, и молока у нее нет, – с трудом пролепетала Нюрка, – мы кормили ребенка пряниками!
– Понятно, – монотонно сказала Матрена, – ну, дай же мне её, и протянула к ней руки, она очень бережно взяла малышку из ее рук. – А, что Мария, когда приедет?
– Не знаю, как легче станет, – сухо глотнув, ответила Нюрка.
Пасечник влюбленно смотрел на Матрену, в его сердце стало тоскливо и обидно.
– Ну, чем я хуже твоего Ивана? – мысленно спросил он ее, – ничем не хуже, и любил бы тебя, не меньше, чем твой великан! – он дернул вожжи, и с комом в горле, отъехал от дома любимой.
– Дядя Вася, не забудьте заехать за мной! – крикнула ему вслед Нюрка.
– Не забуду, – буркнул он себе под нос.
– Отец, ты посмотри, кого нам дочь передала! – разворачивая ребенка, с восхищением произнесла Матрена.
– У-у, какая кроха! А, что это у нее на губенках все засохло? – нежно проговорил он.
Матрена понюхала, рассмеялась, – мед ела! У её мамочки молоко перегорело, вот и приходится ей, есть хлеб с медом! Ну, ничего, молочко у нас есть! Юрочку переведем на общий стол, он уже большой мужичок, в тятю богатырь! – она ласково посмотрела на мужа, – а тебя, внученька, будем кормить! Смотри, отец, проснулась, открыла ротик и ищет сосок!
Он с нежностью посмотрел на малышку, – проголодалась, ой, а какой малюсенький ротик и сама, как живая кукла!
– Ничего, отец, вырастит, еще какая красавица будет!, – она глотнула и тяжело вздохнула, – ах, доченька, что же ты натворила? Молодость свою загубила!
– Почему загубила? Мы же все равно не планируем, ещё рожать детей? Или ты еще хочешь, а, Моть? – ласково спросил он.
Она улыбнулась краешком губ, – да нет, отец, я не думала об этом! У нас и так, два сына и дочь, а вот теперь, еще одна красавица родилась!
– Ну, вот видишь, как хорошо, что Мария родила! Пока еще силы есть, поможем ей поднять дочку!
– Все так, Ваня, только замуж с ребенком никто из хороших парней её не возьмет! Ребенок всю жизнь будет у нее, как бельмо на глазу!
– Не говори ерунды! Наша Мария особенная, за сто верст такой не найти!
– Дай – то Бог, чтобы так и было!
– И не сомневайся, так и будет! А как же иначе? Только так и будет!
Оставив дочку под деревом, Мария вернулась в лагерь, лицо ее было мертвенно-бледным, в голове до боли стучали молоточки, в ушах невыносимо звонил колокольный звон. Она зашла в палатку, легла на топчан и ее сознание провалилась.
Она ничего не чувствовала и не слышала, как ее будила бригадир, и даже трясла за плечи, громко выкрикивая: – Что с тобой, Мария? Да очнись же ты, наконец! Открывай глаза! Господи, что же это такое? Не пугай меня, Мария!
Но она не издала ни звука.
Наклонившись к ее лицу, она почувствовала слабое теплое дыхание.
– Дышишь, слава Богу! А, где же твоя дочка? – она обратила внимание на топчан Нюрки, он был аккуратно заправлен. – Наверное, она забрала её, чтобы ты отдохнула, – эта мысль успокоила её, – ну, отдыхай, мамочка, и я пойду, отдохну перед дойкой.
Через пару часов Нюрка вернулась в лагерь и сразу же зашла к Марии. – Спит мать-преступница! – со злостью подумала она. – Ну, спи, спи! – она вышла из палатки, обратила свой взор на палатку бригадира, – надо же ей сказать, где я была!
Затаив дыхание, бригадир слушала её рассказ, после не большой паузы спросила: – И, как Матрена приняла внучку?
– Вы не поверите, отец с матерью даже не удивились! Наверное, слухи дошли до них, что Мария родила, и теперь беспокоятся за нее. Мать спросила, когда она приедет домой?
– Ну, вот видишь всё хорошо! «Надо подбодрить её», – сказала бригадир, позевывая после сна.
– Обязательно подбодрю, когда проснется, за эти дни, ей много пришлось пережить, будто загнанный зверек всего боится!
– Да видела я, Нюр!.. Что осталось от нее, жалко девчонку, она совсем себя извела?
– Ничего, все обойдется, я позабочусь о ней! – с нежностью сказала Нюрка.
– Хороший ты человек, Нюр, повезло Марии с подругой!
– А то! – она улыбнулась и вышла из палатки.
Бригадир предупредила всех доярок, чтобы не будили Марию, пока она сама не проснется.
Нюрка, как любящая мать смотрела за Марией и очень ждала ее пробуждения.
И вот, наконец, она проснулась, увидела подругу, улыбнулась ей и ослабленным голосом спросила: – Как долго я спала?
– Совсем не долго, тебе еще надо бы поспать, сил у тебя не осталось, ты спи!
– Правда, Нюра, у меня такая слабость, даже лежа на подушке, голова кружится, кажется, если встану, не удержусь на ногах.
– Это у тебя от голода, до чего себя довела своим страхом!
Со словом страхом к Марии мгновенно вернулось подсознание, а вместе с ним боль, страх и крик ребенка.
– Ребенок! Моя девочка! – она вскочила с топчана и выбежала из палатки, но тут же ее качнуло в сторону, она не удержалась, рухнула на землю.
Нюрка приподняла ее голову, обняла ослабевшее тело, – куда ты, Мария?
– За дочкой! Помоги мне, Нюра, найти ее, – обессиленным голосом произнесла она. – Нечистые силы вырвали малышку из моих рук и тут же исчезли!
Нюрка поняла, что подруга в не себя.
Мария неудержимо рыдала, ее серо-зеленые глаза казалось, превратились в темные озера. Сидя на земле и поджав под себя босые ноги, она обратила свой взор к затянутому серыми облаками небу, подняла к нему руки и, как горем убитая мать, пронзительным голосом взмолилась: – О, Боги, помогите мне вернуть то, что принадлежит моему сердцу!.. – помолчав с минуту, шепотом продолжила: – Прошу, верните мне мою девочку! – Больше, она не произнесла ни слова, затихла и медленно уткнулась лицом в свои обнаженные колени.
Этот крик всколыхнул даже саму природу, через мгновение загрохотали раскаты грома, засверкали огненные молнии, и грянул проливной дождь.
Нюра подняла Марию с земли, занесла в палатку и уложила на топчане.
Её лицо приобрело бледно-синюшный цвет, пушистые ресницы прикрыли потускневшие глаза.
– Ну, что ты пугаешь меня, Мария? Посмотри на меня! – тормошила она ее, но она не подавала признаков жизни. – Господи, Мария, очнись!.. Ну, что мне с тобой делать?
– Она выбежала из палатки и что было мочи, крикнула: – Мария умирает!..
Через секунды, перепуганные доярки, заполнили палатку, столпились вокруг её тела и, затаив дыхание, тряслись от страха.
– Девчата, выйдите все на улицу, ей нужен воздух, – мрачным тоном сказала бригадир.
Все девушки кроме Нюрки молча вышли из палатки, но уходить никто не собирался, стояли под дождем.
Бригадир поводила перед носом Марии тампоном смоченным в нашатырном спирте от чего она дернула головой, и ресницы её затрепетали.
На лице бригадира промелькнула легкая улыбка. Она погладила её голову и пощупала на руке пульс, не сразу ощутила слабый толчок, – все будет хорошо, моя девочка!
Накапав в ложку несколько капель кордиамина, приподняла ее голову, – выпей это, Мария.
Она слабо приоткрыла рот, бригадир влила ей лекарство, она сглотнула и поморщилась, ещё несколько минут она лежала с закрытыми глазами.
Бригадир не убирала свою руку с пульса, пока не услышала первый слабый стук, затем ещё и ещё. Она слабо улыбнулась, – слаба Богу, кризис миновал, жить будет! Сейчас, Нюр, принеси ей стакан молока, это будет для нее и успокоительное и снотворное, и чтобы, ни одна душа, к ней не заходила, пока она сама не встанет!
– Хорошо, я все сделаю! – воспрянув духом, сказала Нюра.
Как и сказала бригадир, молоко оказалось целительным средством, Мария проспала до позднего вечера, а, проснувшись, попросила еще.
Нюрка заранее принесла трехлитровую банку с молоком и с радостью налила в стакан.
Мария пила его с аппетитом и жадностью, не отрываясь, опустошила его. – Я и не думала, что молоко может, быть таким вкусным! – она посмотрела в глаза Нюрки, – почему ты ничего мне не рассказываешь за дочку, как она?
Нюра не хотела обманывать подругу и призналась, что ребенка, она сама отвезла Матрене. – А родители твои, Мария, даже совсем не звери, приняли внучку с радостью! Ждут тебя домой, и беспокоятся о твоем здоровье, да и малышке у них лучше, за ней уход нужен, а в степи какой уход?
Мария слушала подругу и краешком губ улыбалась, – значит, все хорошо?
– И не только хорошо, я бы сказала отлично! – только сейчас Нюрка убедилась, что Мария окончательно пришла в себя.
– Конечно, подруга, очень даже хо-ро-шо, – она накрыла ее двумя одеялами, – а теперь спи!
– Хорошо, Нюра, я буду спать, только ты вначале расскажи, как ты узнала…
– Я не знала, случайно увидела, ты вела себя странно, подозрительно, как ненормальная, уходила с ребенком озиралась по сторонам, я сразу поняла, что с тобой не все в порядке! Размышлять, у меня не было времени, вот так и получилось, спасибо скажи, что Бог меня послал, а не зверя!
– Спасибо, Нюрочка!.. Она ласково посмотрела на неё, хочу попросить тебя, будь крестной моей дочки!
– Конечно, кому как не мне, быть ее второй мамой? Я с радостью, она для меня такая же дочь, как и тебе! Сколько я с вами помучилась, считай с самого первого месяца твоей беременности!
– Твоя правда, Нюра, чтобы я делала без тебя? Теперь мы обе в ответе за нашу дочь!
Подруги обнялись, и Мария первый раз за последние дни облегченно вздохнула.
Спустя три дня после болезни, она поехала домой. На душе было тревожно, все-таки страх перед родителями ее не покидал.
