Антон Вячеславович Владзимирский
Медицина. Авиация. Радио. Как телемедицина изменила жизнь целого континента
© Антон Вячеславович Владзимирский, 2021
ISBN 978-5-0053-4064-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ОТ АВТОРА
В истории человечества слишком часто расстояние между врачом и пациентом становилось чудовищной, зачастую непреодолимой преградой. Трудно представить количество смертей, случившихся во все времена из-за того, что врач был слишком далеко и не мог прийти на помощь вовремя. Как только в распоряжении нашей цивилизации появились первые электрические телекоммуникации – их сразу стали применять в медицинских целях. Сейчас мы едва удивляемся роботической хирургии, однако всего сто лет назад даже услышать по радио голос доктора было счастьем, а для многих, очень многих людей – спасением.
Телекоммуникации в медицине прошли очень долгий путь развития. От робких экспериментов в конце XIX – начале ХХ веков до настоящего расцвета методов и технологий в середине прошлого столетия. От упадка аналоговых устройств на исходе века до цифрового здравоохранения сегодняшнего дня. Блестящие идеи, потрясающие открытия, кипучая энергия врачей и инженеров, не могущих остаться безразличными к страданиям тысяч людей – вот история телемедицины, во многом еще скрытая и неизвестная.
Увы, история телемедицины изучена мало. Среди миллионов научных работ на английском языке опубликовано всего 2 книги по этой теме. Одна из них принадлежит перу американского профессора Rashid L. Bashshur и охватывает только историю телемедицины США. Вторая книга – это перевод моей авторской рукописи, подготовленный к международному изданию совместно с коллегами из Международного общества телемедицины и электронного здравоохранения. Не лучше ситуация и со статьями – их действительно единицы; среди них стоит отметить очень интересные работы австралийского профессора Robert Eikelboom и британского профессора Magnus Hjelm. Некоторое время назад я опубликовал монографию «История телемедицины: стоя на плечах гигантов (1850—1979)» (Москва: Де'Либри; 2019), в которой, говоря честно, постарался объять необъятное. Посредством методов научного познания сделал попытку систематизировать историю телемедицины во всем мире, на всех континентах – Евразии, обеих Америках, Австралии, немного в Африке и даже в Антарктиде.
Обязательно следует напомнить о нашей собственной истории. В СССР развитие телемедицины шло двумя путями – клиническим и научным. В практической медицине с конца 60-х годов ХХ века широко распространились системы теле-ЭКГ, обеспечившие дистанционную трансляцию и интерпретацию результатов электрокардиографии с последующим консультированием. Был налажен промышленный выпуск нескольких моделей такого оборудования, в 1983 году вышел специальный приказ министерства здравоохранения о создании и правилах работы сети дистанционных диагностических центров. К 1991 году число таких центров по всей стране превышало 350, а количество ежегодных теле-ЭКГ консультаций исчислялось десятками тысяч. Научное направление представлено методологиями и технологиями динамической биорадиотелеметрии – дистанционной фиксации физиологических параметров у свободно движущегося человека. Первый в мире динамический биотелеметрический прибор сконструирован в Москве в 1932 году. В результате интенсивной работы нескольких поколений ученых эта технология привела в 50-е годы ХХ века к революции в медицинской науке. Впервые стало возможным изучать работу организма в самых разных условиях и состояниях: от спокойного чтения до спортивных соревнований, от сна до работы в угольной шахте. Динамическая биорадиотелеметрия позволила выйти на новый уровень развития нормальной и патологической физиологии, спортивной медицине, медицине труда; благодаря ей возникла совершенно новая отрасль – космическая медицина.
В Российской Федерации в период 1991—2017 годов телемедицина продолжала успешно развиваться. Энтузиазм и пассионарность многих замечательных специалистов способствовали тому, что по всей стране создавались новые телемедицинские центры, протягивались сети между сельскими больницами и федеральными медицинскими учреждениями, внедрялись видеоконференции и цифровая аппаратура, появились мобильные телемедицинские комплексы. Важнейшей исторической вехой стал 2017 год – вследствие принятия ряда нормативно-правовых актов телемедицинские технологии официально стали частью информационного обеспечения в сфере здравоохранения Российской Федерации; правила и способы их применения, вопросы ответственности, документирования, финансирования были юридически урегулированы. Это позволило перейти от отдельных проектов к системному внедрению телемедицины на всех уровнях и этапах медицинской помощи. Получила новый импульс развития индустрия программного обеспечения и приборостроения. Теперь благодаря телемедицине происходит трансформация здравоохранения: дистанционные референс-центры устраняют кадровый дефицит, обеспечивают бесперебойный доступ к медицинской помощи высокого качества. Пациенты могут получить телеконсультации с собственного мобильного устройства. А технологии телемониторинга помогают преодолеть проблему лечения хронических заболеваний. В настоящее время в России телемедицина стала доступной всем врачам, медицинским сестрам и пациентам, соответствующие услуги финансируются за счет средств обязательного медицинского страхования.
В минувшие годы телемедицина успешно применялась во время локальных чрезвычайных происшествий – землетрясений, наводнений, техногенных аварий. Но лишь в условиях пандемии новой коронавирусной инфекции телемедицинские технологии по-настоящему продемонстрировали свое колоссальное значение для обеспечения стабильности системы здравоохранения, оперативного реагирования и управления, сбережения жизней как пациентов, так и медицинских работников.
Curatio Sine Distantia!
Очень надеюсь, что в упомянутой выше книге «История телемедицины: стоя на плечах гигантов (1850—1979)» мне удалось приоткрыть «ящик Пандоры» и разжечь интерес историков медицины. Вместе с тем книга получилась объемная и информативная, но сухая, формальная. С учетом колоссального массива информации пришлось сокращать описание каждого события до нескольких предложений, реже – абзацев. Тем более, что я старался выявить и проследить процессы в канве эпизодов и не фокусировался на деталях. А сколько нового обнаружилось всего через несколько месяцев после издания!..
Но история не может быть сухой. История – это бурлящий вулкан событий, эмоций, поступков, судеб. Невозможно подойти к ее изучению сугубо формально. Поэтому я взялся рассказать о самых значительных событиях и периодах исторического развития телемедицины более подробно, эмоционально, рискну сказать, возможно, даже художественно. Используя историоскоп Льва Гумилева, мы перейдем от «приближения №3», позволяющего увидеть «только одну культуру, переживающую свою юность, зрелость и старость», к «приближению №4», когда «история будет казаться поприщем для соперничества великих людей… Фоном станет эпоха…». Не обойтись и без «приближения №5», здесь «в поле зрения оказывается один человек».
В этой книге рассказывается о самом раннем, первом в истории эпизоде, когда на основе телемедицины была сформирована национальная система здравоохранения.
Автор
ПРОЛОГ
Если вы дадите идее жизнь,
ничто ее уже не остановит…
Джон Флинн, 1928 год
От грохочущих прибоев, рифов и богатейших морской жизнью океанических вод, минуя короткую полоску прибрежной зелени, вглубь континента уходит бескрайняя пустошь. Сначала она покрыта травой, обильным кустарником и низкорослым деревьями; здесь мало зеленых, но много коричневых и желтых оттенков. Полгода засухи, полгода тропических дождей, дающих до полутора метров осадков, безжалостно и настойчиво уничтожающих любые коммуникации и сельское хозяйство. Русла рек на полгода смертельно сухи, а на другие полгода превращаются в грохочущие потоки, которые не преодолеть ни пешеходу, ни даже всаднику. В глубине страны начинается пустыня, и здесь уже можно убить за глоток воды. Красные пески и каменистый грунт вытесняют все до самого горизонта, лишь одинокие шары кустарников и колючек редкими темно-зелеными пятнами скрашивают картину. Лютая жара под 50 градусов и яростные бури, ночные заморозки, зыбучие пески. Стада диких животных сменяют змеи, насекомые, редкие птицы. Это Внутренняя Австралия: полоса зелени и лесов – буш, гигантская пустыня – аутбек; почти шесть миллионов квадратных километров.
Здесь живут люди. Среди красно-оранжевых песков, по одним им известным делам, неизменными с палеолита черными силуэтами, медленно бредут коренастые аборигены. Скупые зеленые островки ферм, стада, серые квадраты пыльных шахтерских поселков, хибары золотоискателей, редкие пунктиры верблюжьих караванов – это потомки белых колонистов. Здесь губительно для человека все – день или ночь, жара или дождь, укус или удар когтистой лапой, голод или жажда, копье аборигена или пуля последнего бушрейнджера.
Совсем недалеко уходят от обжитых побережий вглубь страны редкие полосы железнодорожных путей. Через континент протянута только одна, политая кровью, линия телеграфной связи. Она, словно артерия без капилляров, питает лишь ближайших к ней. В буше и в пустыне нет ни дорог, ни электричества, ни закона, ни аспирина. Через жару и пустошь пробивается до звериной тоски одинокий всадник – почтальон везет мешки с бумажными письмами и редкими газетами. Ему не добраться до каждой фермы, поэтому оттуда до сих пор отправляют почтовых голубей. Вот и все коммуникации…
Зато здесь встречаются все виды острых и хронических болезней, аппендициты, инфаркты, раки, сепсисы, кровотечения и диареи, разнообразные инфекции (от простого гриппа или ветрянки до малярии, тифа, лепры), любые травмы (от самого частого падения с лошади до взрывов динамита на шахтах), ранения копьями и пулями, укусы насекомых и змей, осложнения беременности и родов. От ферм до поселков десятки километров, от поселков до городков – сотни. По-настоящему везучие могут застать ближайшего врача примерно в 100—150 км. Те, кому не посчастливилось – новорожденные и дети постарше, угрюмые шахтеры и поджарые пастухи, заботливые, рано стареющие женщины, высушенные аутбэком старики – умирают. Таких большинство. А особых везунчиков верные родичи или друзья тянут в возках 500—600 км, чтобы сдать в усталые, изможденные руки медицинской сестры.
В сообщениях врачей тех времен читаем: «ПОЛОВИНА населения Австралии ютится в столицах штатов. Большинство всех прочих живут в Виктории, восточной половине Нового Южного Уэльса, в юго-восточном „углу“ и прибрежных районах Квинсленда, в южной четверти Южной Австралии и юго-западном „углу“ Западной Австралии. Малонаселенный регион Австралии обычно называют „внутренним“ [далее – „Инланд“ от англ. „Inland“ – прим. автора]. Он занимает площадь в два миллиона квадратных миль1– почти две трети континента <…> На просторах Инланда нет города достаточного по размеру, чтобы содержать врача. На 1500 миль на север и юг, и на 1500 миль на запад и восток нет ни одного человека с медицинским образованием. Более 20000 белых поселенцев [и 5 000 аборигенов] разбросаны по этой обширной территории, живя на расстоянии в 500 и более миль от самой обычной больницы, к которой ведет дорога через буш или вообще ничто не ведет»2.
Такова Внутренняя Австралия начала ХХ века, где и развернутся события этой книги.
ГЛАВА I
Юность идеи
Гений и пассионарий. – Романтика фронтира. – «Компаньон бушмена». – Путешествие на Север. – Австралийская инландская миссия. – Порт в пустыне.
«Пассионарность – это характерологическая доминанта, необоримое внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели», – писал Лев Гумилев3. Пассионарная личность может совершать поступки с разной этической оценкой, цель может бывать «часто иллюзорной» или сомнительной с моральной точки зрения. Однако пассионарий движется к цели неукротимо, не жалея ни собственной жизни, ни окружающих его людей, невзирая на преграды, личные успехи или неудачи, не выбирая между созиданием и разрушением. Одно недоступно такой личности – равнодушие. Очень точна формулировка Константина Циолковского: «Увлеченные своей идеей, они [гении, читай – пассионарии (прим. автора)] пренебрегают приличиями, ближними и жертвуют всем, лишь бы восторжествовала их мысль. Их часто не останавливает преступление, гибель множества, когда дело идет об исполнении их любимой идеи <…> В то же время гении умиляют нас бескорыстием, сосредоточенностью и преданностью своей идее»4. И вновь очевидно отсутствие безразличия, физическая невозможность быть равнодушным. Достижение цели – и тут оба автора сходятся во мнении – вовсе не всегда бывает столь разрушительным и негативным. В итоге побуждения, которые движут пассионарием, могут быть и деструктивными, и конструктивными. Несомненно, пассионарной личностью, начисто лишенной равнодушия и побуждаемой – в терминологии Л. Н. Гумилева – конструктивными «импульсами, направленными к сохранению жизни» был австралиец Джон Флинн (John Flynn).
Джон Флинн родился 25 ноября 1880 года в крошечном местечке Молягул, обязанном своим появлением «золотой лихорадке», в центре штата Виктория на юго-востоке Австралии в семье школьного учителя Томаса Флинна (Thomas Eugene Flynn) и его жены Розетты Форсайт (Rosetta Forsyth, урожденная Lester). Когда Джону исполнилось 3 года, бедная Розетта умерла в родах. Воспитанием малыша занялась его тетка, но в 5 лет семья воссоединилась и переехала в пригород Мельбурна Саншайн.
Однажды в гости к Флиннам пожаловал давний знакомый и деловой партнер отца. Он рассказал о неудачной бизнес-поездке на север страны, снабдив повествование яркими образами пустынных земель Квинсленда и Северных территорий, захватывающими историями жизни «на краю». Романтика фронтира запала в душу юному Джону. В тот момент он не знал, что случайный рассказ предопределил его судьбу.
Прошли годы, Джон окончил начальную, а затем и старшую школу. Не имея финансовой возможности поступить в университет, он пошел по стопам отца и в 18 лет начал работать школьным учителем; в этом статусе он трудился в нескольких городках на юге страны.
В это же время Флинн увлекся фотографией (мы еще убедимся, как много для истории сделало это хобби). А еще одним увлечением Джона стала первая медицинская помощь. Этому поспособствовал случай, когда Флинн вынужден был сопровождать тяжело раненного человека в ближайшую больницу; со слов тамошнего доктора по фамилии Хоуп (Hope), на всем пути в 40 км Флинн проявил удивительную заботу о пострадавшем. Возможно, в этот момент Джон впервые и осознал весь ужас отсутствия медицинской помощи на огромных малозаселенных территориях Австралии.
Скопив небольшую сумму, Джон в 1903 году поступил в колледж Ормонд при университете Мельбурна и начал изучать теологию и богословие. Не имея финансовой поддержки, он был вынужден работать все годы учебы в церковных миссионерских центрах, в том числе расположенных в крошечных пионерских поселках штата Виктория и южной Австралии. Свой опыт, полученный в этих центрах, Флинн отразил в книге «Bushman’s Companion» («Компаньон бушмена»). Это был справочник по оказанию первой медицинской помощи, оптимальному составу «домашней аптечки» для бушменов, а также сборник молитв (кстати, в 1916 году книга переиздана).
Соавтором книги стал пресвитерианский министр, выпускник 1989 года Университета Мельбурна, Джон Барбер (John Andrew Barber, 04.03.1873—07.01.1958). В то время этот полноватый, но очень энергичный человек служил в общинах городка Гамильтон, что неподалеку от Мельбурна. Восьмой сын обычного фермера из Виктории он тем не менее получил отличное образование по искусству и теологии. По окончанию учебы Джон Барбер посвятил себя церковной службе, много заботясь о сельских приходах и общинах. Совместная книга сдружила эти двух людей, сделав их соратниками на многие десятилетия, как мы увидим в дальнейшем.
Тем временем в 1910 году Флинн обучение свое успешно завершил, а 24 января 1911 года получил чин министра пресвитерианской церкви. Добровольцем он отправился в приход во Флиндерс Рейндж на юге Австралии. В сферу ведения прихода входила железная дорога, тянувшаяся почти на 600 км на север до городка Однадатта. Всего через несколько месяцев Флинн организовал в этом городке амбулаторию, в которой работала медицинская сестра. В следующем году Джон Флинн отправился в свое первое путешествие по Северным территориям, тому самому романтичному фронтиру, чтобы увидеть жизнь и нужды тамошних обитателей собственными глазами. Он преодолел около 5000 километров, передвигаясь, чаще всего верхом на лошади или верблюде; часто в составе караванов, движущихся со скоростью пешехода и преодолевающих за день не более 50 километров. В пути он убедился в полном отсутствии медицинской помощи на гигантских территориях, охватывающих почти половину материка.
Джон Флинн (около 1912 г., фотография из «Northern Territory and Central Australia – A Call to the Church»)
В целом результатом путешествия стал подробный доклад «Northern Territory and Central Australia – A Call to the Church» о потребностях аборигенов и белых поселенцев – жителей австралийского фронтира.
Здесь были сведения о климате и географии, экономике и транспорте, о демографии, архитектурном и внутреннем устройстве домов, о занятиях и характерах местных жителей. Отдельные главы доклада посвящены устройству церкви и духовным потребностям населения Северных территорий.
В опубликованной брошюре можно видеть фотографии городков и затерянных поселков, бескрайнего буша, джунглей, рек и гор, пастухов, караванов, школьных классов, аккуратных церковных амбулаторий (так называемых хостелов). Снимки черно-белые, но энергию они передают потрясающе. Как легко догадаться, эти фотографии были сделаны самим Джоном.
Флинн призывал церковь организовать новые приходы и амбулатории, школы и библиотеки; для реализации он сформировал достаточно внятный план, перечислив нужные ресурсы и источники для их получения. А еще Флинн предложил провести «эксперимент», разместив в Элис-Спрингс миссию, в которой работали бы 3 сотрудника: воспитатель местных детей, «духовный учитель» и медицинская сестра. В защиту своей идеи молодой священник приводил собственный успешный опыт в Однадатта и рассказывал о трех шахтерах, которые были пациентами тамошнего «медицинского хостела», хотя и жили почти в 650 километрах от него. «Помогла» Флинну и облетевшая в те времена всю Австралию история о том, как верный друг много дней вез к врачу раненного копьем товарища. На полотнище, закрепленном между двумя лошадями, несчастный с торчащим из груди наконечником преодолел больше 1000 километров.
Обложки книги «Bushman’s Companion» и опубликованного отчета «Northern Territory and Central Australia – A Call to the Church»
Изданный в виде книги доклад побудил церковь учредить специальную Миссию Внутренней Австралии (Инланда). Возглавил миссию Джон Флинн в должности суперинтенданта. Впереди его ждали 39 лет службы, а началась миссия с 1 медицинской сестры, 1 священника, 1 амбулатории и 5 верблюдов.
В следующие годы Флинн сосредоточился на создании «портов». Под этим термином он понимал небольшую медсестринскую амбулаторию («хостел») и приход местного священника, которого называли «патрулирующим» или «путешествующим». Дело в том, что из-за значительных расстояний большинство жителей Инланда не могли посещать церкви (впрочем, на большей части территорий их вообще не было). Тогда Флинн предложил, чтобы не люди ходили в приходскую церковь, а священник приезжал к своим прихожанам. Так появились «патрулирующие падре», которые на лошадях, верблюдах, а позднее и на автомобилях перемещались от поселка к поселку, совершая проповеди и службы. Опорной базой для каждого священника был «порт». По замыслу Флинна, одни «порт» должен был обслуживать территорию диаметром 100—150 километров.
Вскоре на гигантской территории работали уже 13 «портов» с базами для священников и амбулаториями, в которых трудились 23 медицинские сестры. «Порты» были расположены в ключевых точках Северных территорий, стратегию их размещения Флинн разрабатывал особо. Отчасти их расположение совпадало с трансконтинентально проложенной линией телеграфной связи. Теперь для каждого жителя Инланда расстояние от места проживания до ближайшего медицинского пункта составляло не более 150 километров. Это уже стало значительным достижением. Почему? Да потому что ранее медицинской помощи на этих территориях не существовало вовсе, а ближайшего доктора можно было найти не менее, чем за 800—1000 километров. Прогресс очевиден, но пассионарность не дает пребывать в самодовольном равнодушии. Расстояния оставались слишком велики, да и самая профессиональная медицинская сестра не могла заменить врача, тем более хирурга.
