Антон Вячеславович Владзимирский
Центральный институт труда: становление научной работы и изыскания по биологической линии. 1920–1930-е гг.
Дизайнер обложки Екатерина Дмитриевна Бугаенко
© Антон Вячеславович Владзимирский, 2024
© Екатерина Дмитриевна Бугаенко, дизайн обложки, 2024
ISBN 978-5-0064-0740-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРОЛОГ
Имей при себе молоток и гвоздь и воздвигни город.
А. К. Гастев
Если, обогнув Большой театр, пройти полсотни шагов по Петровке, то вверху улицы, по правой стороне можно увидеть угловое здание со стеклянным куполом и величественными колоннами ионического ордера вокруг входных дверей. Подойдя поближе, прохожий увидит на фризе крупные золотистые буквы: «Центр диагностики и телемедицины». С 2020 года здесь расположен один из ведущих научных центров России в области здравоохранения и цифровых технологий. Однако инновационные идеи и смелые научные изыскания кипели в этих стенах и раньше – сто лет назад по адресу Петровка, 24 находился Центральный институт труда (ЦИТ)…
Социальные потрясения начала ХХ века в той или иной мере охватывали большинство стран мира. Осознавая несовершенство и хрупкость экономического устройства жизни, кажется странным, что множество умов билось над его улучшением. Рождались политические теории, утопии, гипотезы, свергались правительства, гремели войны, в схватке сходились капиталистическая и социалистическая системы. Однако даже в этой ужасной смуте у самых отчаянных антагонистов находилось что-то общее. Этим общим стала проблема научного подхода к повышению производительности и качеству труда. Обе полярные системы мироустройства, не смотря на все возможные противоречия, осознали и устремились к разрешению указанной проблемы, так как именно в этом они увидели возможность неограниченного экономического роста, а значит неотвратимой победы своей веры.
Так возникла новая отрасль знаний, новая дисциплина – научная организация труда (НОТ) как научно обоснованный комплекс организационных, технических и психофизиологических мероприятий, направленных на получение максимальных производственных результатов при минимальных затратах труда.
Сама по себе история становления и развития НОТ очень интересна, многогранна и разнообразна, при этом довольно обстоятельно изучена многими поколениями историков. Эта предметная область интенсивно прогрессировала и в СССР в период 1920—1930- х гг., а позднее, во второй половине ХХ столетия многие её аспекты были переосмыслены и возрождены на новый лад.
ЦИТ собственно и занимался научной его организацией. В этом вопросе он был вовсе не одинок, несколько крупных научных учреждений и целый ряд отдельных лабораторий в СССР посвятили себя проблематике НОТ. Однако ЦИТ имел одно ключевое отличие: только здесь было предложено выстраивать труд (от отдельно взятых операций до целых производственных процессов) на основе постоянного контроля и анализа организационно-технических и психофизиологических показателей. Такой подход получил наименование «социально-инженерного», он предполагал научно обоснованное создание отлаженного, синхронно работающего механизма, состоящего из машины и «живой машины», то есть из техники и человека.
В этом ключе путь ЦИТ был уникален. В то время, как другие учреждения в области НОТ исследовали профессиональный отбор, охрану труда и вопросы гигиены, в здании на Петровке, 24 создавали уникальные методологии комплексного изучения состояния человеческого организма непосредственно в процессе осуществления трудовой деятельности. Знания о психофизиологии трудящегося человека применялись для разработки оптимальных способов обучения; здесь не сортировали работников, а обучали и организовывали. В ЦИТ не следовали догмам, а смело их трансформировали, создавая новые сущности: от отдельных методов до целых научных отраслей.
Создателем и первым руководителем ЦИТ был Алексей Капитонович Гастев – уникальный человек, сочетавший в себе таланты поэта и слесаря, учёного и организатора.
Биографии и научному наследию А. К. Гастева посвящено значительное количество научных трудов, причем как российских, так и зарубежных авторов1. Начиная с 2017 г. трижды проводилась специальная конференция – «Гастевские чтения»2. Общественно-политическая, литературно-художественная, научная деятельность Алексея Капитоновича, в том числе, как одного из основоположников научной организации труда, стандартизации, бережливого производства и проч. изучена весьма скрупулезно. Помимо многочисленных статей, книг, диссертаций, совершенно особенный вклад внесен его потомками, прежде всего – Ю. А. Гастевым и А. А. Ткаченко-Гастевым3.
Вовсе не ставя своей целью дать исчерпывающий обзор трудов об Алексее Капитоновиче, лишь приведём примерную их классификацию. Его личность и исторический вклад изучены со следующих позиций:
1. Биография – даты, этапы и особенности жизненного пути4.
2. Развитие научной организации, социологии и педагогики труда. Непосредственное исследование истории научной и методологической деятельности Алексея Капитоновича в контексте общей истории НОТ5. Особо следует отметить единичные работы, указывающие факт наличия «научной школы Гастева»6, но детально этот аспект практически не разбирающие.
3. Вклад в современную теорию и практику управления, кибернетику. В таких трудах преимущественно прослеживаются взаимосвязи достижений и концепций А. К. Гастева с современными методологиями менеджмента7.
4. Культурология. Литературный критик З. С. Паперный говорил, что художественные произведения А. К. Гастева – «одна из самых ярких страниц пролетарского творчества революционной эпохи»8. А поэт Г. А. Санников утверждал, ни много, ни мало, что «великая и обширная „земля“ советской литературы покоится на трех китах и этими китами являются Максим Горький, Владимир Маяковский и Алексей Гастев»9. Несколько авторов, включая современника и соратника В. О. Перцова, многогранно исследовали художественное наследие Алексея Капитоновича, его вклад в поэзию и литературу10.
Конечно, необходимо указать, что во многих трудах перечисленные выше аспекты пересекаются, взаимно дополняют друг друга. Далеко не всегда конкретную публикацию можно абсолютно точно отнести к той или иной категории.
На фоне весьма обширной исторической литературы об А. К. Гастеве, история именно Центрального института труда, как научного учреждения, изучена крайне поверхностно.
Наиболее значительными представляются монография «ЦИТ и его методы НОТ» 1970 года издания (во многом это просто компиляция научных статей Института); весьма обстоятельная научная статья Д. М. Беркович, опубликованная в 1970 г.; работы по отдельным эпизодам истории ЦИТ А. В. Силина; серия статей о становлении и развитии социальной инженерии А. И. Кравченко; серия статей И. Е. Сироткиной с обзором истории ЦИТ и о развитии биомеханики; диссертация и статьи О. Г. Носковой11 и некоторые иные труды.
В этих работах обозначены основные этапы развития Института, вводятся в обращение некоторые материалы, однако, при этом делается акцент исключительно на менеджмент, консультирование промышленных предприятий с целью их реконструкции и обучение рабочей силы, развитие стандартизации. На этом фоне психофизиологическим исследованиям уделяется минимум внимания (лишь обзорно освещены аспекты изысканий в области биомеханики и структурирования научной работы Института).
Впрочем биологическое направление НОТ вообще плохо изучено, обойдено вниманием историков как науки, так и медицины. В частности, проанализировано историческое значение первых Всесоюзных конференций по НОТ в обосновании и развитии психофизиологии труда, а также для современных организационно-управленческих подходов в здравоохранении12. Вместе с тем, конкретные учреждения и научные группы в предметной области только перечисляются, их вклад и процессы становления остаются неизученными.
Что уж говорить о плеяде выдающихся учёных, трудившихся в ЦИТ и непосредственно составивших научную школу Алексея Капитоновича Гастева! Фактически внимания историков удостоились только Н. А. Бернштейн, Н. П. Тихонов и И. Н. Шпильрейн – их деятельность в период работы в ЦИТ изучена более или менее детально, хотя и в отрыве от общей канвы психофизиологических исследований Института13.
Иногда отмечается парадоксальная ситуация: биографии выдающихся учёных изучены, но период их деятельности в Центральном институте труда просто игнорируется или упускается, в лучшем случае упоминается одним предложением (яркий пример – С. Г. Струмилин14).
Таким образом, в исследованиях о ЦИТ отмечается явный дисбаланс в сторону инженерно-технических аспектов, организации производства и промышленной стандартизации.
Историки указывают: «Гастевцы сформулировали оригинальную, не имевшую в мире аналогов идею социальной инженерии. Авторы концепции ставили во главу угла человеческий фактор. Социально-инженерный подход предполагает четкое, синхронное, взаимосогласованное функционирование техники и человека, напоминающее работу безупречно отлаженного механизма»15. А далее изучают только «технику» – инженерные и управленческие аспекты, «человек» же при этом исчезает из поля зрения.
В существующей историографической базе преобладает изучение личности А. К. Гастева и истории инженерно-управленческих научных исследований ЦИТ. Анализ развития психофизиологических изысканий ограничен единичными биографическими исследованиями отдельных учёных. Биологическое направление научной работы ЦИТ, бывшее на самом деле ключевым в период 1920-х гг., практически не исследовано.
А. К. Гастев – инженерный гений организации труда, но почему же именно биологическому (психофизиологическому) направлению он уделял такое повышенное внимание?
В следующей части повествования будет много цитат, и автор заранее просит прощения у читателя за то, что дал возможность своим героям высказаться напрямую.
В период своего становления и расцвета научная организация труда не имела чётко очерченных и однозначно воспринимаемых границ, единых подходов и толкований. Относительно общепринятой была её глобальная цель – обеспечение максимальной производительности труда. Но вот концептуальные подходы, теоретические постулаты и конкретные методологии весьма варьировались. В самых общих чертах можно сказать, что они разделялись на направления: управленческое, организационно-техническое, социально-экономическое и психофизиологическое.
Границы между направлениями зачастую сложно провести, в исследованиях и практической работе они тесно переплетались, дополняли друг друга. Вместе с тем, в рамках отдельных научных групп и школ можно выявить расстановку приоритетов. Алексей Капитонович Гастев и его приверженцы в 1920-е – начале 1930-х гг. основной акцент сделали именно на психофизиологическое (биологическое) направление.
Они однозначно воспринимали психофизиологию труда как новую отдельную науку, целью которой «является выяснение таких условий работы, в широком смысле этого слова, чтобы производительность была наибольшей, а усталость и вредные действия профессионального труда на организм наименьшими»16.
Объектом этой новой науки был трудящийся человек – «живая машина с окружающими её условиями (рабочий инструмент, рабочее место, технические приспособления, приёмы работы)»17.
А. К. Гастев утверждал: «все новейшие значительные исследования по вопросам труда и все новейшие методики воздействия исходят в последнее время именно от работников и учреждения, умевших синтетически учесть биологический и технический моменты в производстве»18.
Выдающийся физиолог и сотрудник ЦИТ Крикор Хачатурович Кекчеев считал, что: «почти все люди работают неправильно, ненаучно. Следствием неправильного способа работы является малая производительность труда в количественном и качественном смысле, преждевременное изнашивание организма и несчастные случаи»19.
Эту проблему прекрасно понимали все ведущие мировые специалисты по НОТ. Однако предлагаемые ими пути её решения были весьма специфичны:
1. Формализованный профессиональный отбор методами психотехники (психологического тестирования). По факту здесь происходило «выбрасывание из жизни» произвольного числа людей, не подходящих по неким характеристикам или тестам.
2. Рационализация и стандартизация трудовых движений и операций для достижения максимальной производительности в соответствии с методологией основоположника НОТ Ф. Тейлора. Однако при этом не учитывались аспекты утомления, рационального режима труда и отдыха, влияния работы на организм рабочего20; именно за это «тейлоризм» и подвергался жёсткой критике, в том числе со стороны В. И. Ленина.
3. Охрана труда, преимущественно, в виде элементарных норм техники безопасности. Интересно, что А. К. Гастев метко назвал физиологию в зарубежных исследованиях методом «хозяйского гуманитаризма»21, подчеркивая спорадический характер соответствующих научных изысканий и отсутствие системного психофизиологического подхода к НОТ.
В СССР предложили другой путь22. Вновь слово К. Х. Кекчееву: «на живую машину, на человека-рабочего обратили как-то мало внимания, а если и интересовались им, то почти исключительно с точки зрения охраны труда; подходили к нему, руководствуясь соображениями человечности, а между тем упорядочение способов работы и построение их на научных основах дали бы возможность, как и показали многочисленные исследования, резко повысить производительность труда, не нанося вреда здоровью самого рабочего. Работа в наилучших условиях, вот – задача научной организации труда: не выжать человека, не добиться от него во что бы то ни стало возможно большей производительности, а поставить его в такие условия, где он мог бы работать возможно лучше, – вот к чему стремится научная организация труда»23.
В этом ключе о недостатках существующих методик НОТ очень ясно высказывался академик В. М. Бехтерев. Он настаивал на рассмотрении рабочего как «сложного биосоциального существа» и отмечал, что имеющиеся подходы и системы НОТ «извлекая из рабочих рук всю возможную энергию для поднятия производства <…> уделяют сравнительно мало внимания сбережению от изнашивания самой человеческой машины, не вводя каких-либо научных методов для установления той меры, длительное превышение которой может отражаться неблагоприятно на состоянии самой человеческой машины и её здоровья»24.
В. М. Бехтереву вторит не менее выдающийся физиолог и тоже сотрудник ЦИТ профессор Алексей Александрович Кулябко: «в вопросах регламентации труда и выработки норм продолжительности рабочего дня физиологии должно быть отведено первенствующее место. Эта мысль не должна оставаться достоянием одних учёных, подающих свой голос только тогда, когда прибегают к их авторитету. Нет! Эта мысль должна внедриться в умы народных масс, которые сами принимают участие в своей организации, в своем строительстве»25.
Подход к воплощению сказанного в жизнь предложил А. К. Гастев, сформулировав научную парадигму ЦИТ: «Мы переворачиваем современную биологию и говорим: человек полон возможностей; в нем тысячи возможностей для приспособления, тренировки, победы. Вот почем мы жестко противопоставляем себя психотехникам – не сортировка на первом плане, а тренировка». На фоне механизации производства Алексей Капитонович сформулировал научную проблему: организовать «воспитание особого нового скоростного человека, с его быстрой реакцией, с его способностью всегда быть настороженным и, в то же время, расходовать минимум нервной энергии. И здесь опять-таки не отбор, а тренировка, ибо все должны быть такими, а не только избранные»26.
Итак, для Центрального института труда психофизиология – это фундамент НОТ, основа для создания нового типа трудящегося человека.
Живую машину в контексте рабочей среды надо всесторонне изучать, чтобы вырабатывать «методику умелой работы, рабочей, трудовой культуры, методику „как надо работать“»27.
Но А. К. Гастев ясно видел текущие проблемы: отсутствие методологий таких научных изысканий, дистанцию между сугубо лабораторными исследованиями (которых кстати немало за рубежом) и изучением живой машины в реальных производственных условиях. Тому подтверждением слова цитовцев: «Обращение с этой совершенной живой машиной до сих пор остается грубо эмпирическим. Опыт, не проверенный данными науки, всё ещё является главной основой организации труда и научное отношение к физиологическому организму работника считается чем-то академическим, годным для лабораторных опытов, но не для фабрики <…> Развитие техники, т.-е. мёртвых орудий производства – машин определяется точными данными естественных и математических наук, – использованием живой рабочей силы до сих пор идет по старинке, – на основе стихийных экономических процессов и передаваемого из поколенья в поколение опыта»28.
В аспекте методологии А. К. Гастев на первое место выдвинул объективные методы, дающие измеримый результат, фактически применив к биологии подходы точных наук: «С тех пор, как технологический прогресс индустрии, выразившийся в сильнейшем внедрении в производство инженерного метода и во внедрении инженера на место ремесленника-мастера, поставил задачу научной организации производства и труда, в вопросе установления норм обозначилось аналитически-исследовательское начало <…> Значение этой аналитически-исследовательской тенденции не в том, что на дала или может дать абсолютно точные или глубоко всесторонние измерители и определители норм, а именно в том, что она в вопросе об определении норм на место обычая и личной секретности выдвинула объективно-аналитическое начало, фиксированное в особых расчетных документах»29.
В «объективно-аналитическом начале» и «особых расчетных документах» в приложении к психофизиологии можно усмотреть своеобразную предтечу современной доказательной медицины с её стандартизированными дизайнами научных исследований, статистическим аппаратом, требованиям к «прозрачности» и воспроизводимости процессов и результатов научных работ.
Подтверждением этому служит ещё одно концептуальное высказывание Алексея Капитоновича: «В социальной области должна наступить эпоха тех же точных измерений, формул, чертежей, контрольных калибров, социальных нормалей <…> мы должны поставить проблему полной математизации психо-физиологии и экономики, чтобы можно было оперировать определенными коэффициентами возбуждения, настроения, усталости с одной стороны, прямыми и кривыми экономических стимулов с другой». Фактически он предписывал учёным подойти к рабочему «с таким же чисто инженерным расчетом и анализом, с каким мы подходим к любому станку-орудию»30.
В самом начале пути, формируя научные задачи для Института, А. К. Гастев подчеркивал фундаментальную роль психофизиологии труда и научного разрешения проблемы утомления; а ещё выделял отдельное изучение «статики» и «кинематики» работника; в аспекте психотехники он призывал не тратить время на «маленькие проблемы социальной охраны личности», а идти путём «смелого проектирования человеческой психологии в зависимости от такого исторического фактора, как машинизм».
Интересно, как Алексей Капитонович подходил к проблеме дистанции между лабораторной наукой и наукой в реальных условиях производства. Как весьма системный человек он начал с классификации явлений и выделил четыре вида труда и соответствующие подходы к их изучению31:
1. «Чисто мускульный, индивидуализированный» – его изучение оптимально в «традиционно-лабораторных условиях», оно наиболее доступно для современного учёного.
2. Кооперированный – требует более сложного подхода, чем лабораторный.
3. Механизированный со «сложным или настороженным» управлением – это «самый интересный и ответственный в смысле методов изучения и ценности психо-физиологических выводов» вид труда.
4. Индустриальный, заводской – «даёт возможность перевести чисто психо-физиологическую проблему в проблему психо-физиологической культуры пролетариата».
В этой классификации прослеживается вся программа научных изысканий по биологической линии ЦИТ: от лабораторных исследований в начале 1920-х гг. Институт придёт в начале 1930-х гг. к интеграции непрерывного мониторинга и научного анализа потока данных в реальном производстве («олабораторенному» заводу и «трудовой клинике»).
А. К. Гастев утверждал: «Перед нами во весь рост встаёт задача синтезировать все достижения психо-физиологических исследований». Более того, на основе этого синтеза с привлечением технических наук, педагогики и экономики требовалось обобщить данные, «проэкспериментированные и учтённые на протяжении определённого периода и на громадных людских массах», чтобы создать совершенно новую науку, сменяющую социологию – «творцом этого нового социального инженеризма, создателем новой социально-трудовой методики должен стать Институт Труда»32.
В научном развитии психофизиологии труда и социального инженеризма на её основе А. К. Гастев опирался на два концептуальных подхода. Первый возник одновременно с созданием Института, второй появился спустя 5—6 лет в ходе развития многочисленных идей.
При создании ЦИТ, в начале 1920-х гг., на психофизиологической основе предполагается разработать методики формирования «биологических установок» или «автоматических био-приспособлений в организме». Под этим подразумевалось создание предрасположения организма к выполнению тех или иных, разумеется научно обоснованных рациональных, движений (так называемая «биологическая автоматизация» действий работника). Это предрасположение формировалось путём обучения (тренажа), причём конкретные упражнения располагали строго в порядке нарастания трудности их выполнения, многократно повторяли, а всю методику и программу обучения в целом формировали на основе результатов научных изысканий, в том числе в области трудовых движений. Изначально в качестве одного из ключевых средств формирования биологических установок в ЦИТ рассматривали тренажёры и всяческие «внешние приспособления» для обучения, направляющие и корректирующие движения; сами цитовцы называли их «организационно-вещевыми установками» или орга-приспособлениями33.
А. К. Гастев определил четыре типа биологических установок34:
1. Активаторные (выработка энергии, борьба с утомлением, система возбудителей для организма, охрана труда).
2. Статические («основное корпусное устройство», «поддержка равновесия человеческой машины»).
3. Динамические (двигательно-силовая способность, двигательная культура).
4. Сенсорные (зрительные, слуховые, осязательные и высшие нервные рефлексы, выражающиеся в форме ассоциаций).
Для каждой из них он планировал научно обосновать и создать педагогическую методику формирования, шагнув в «область, где ещё не ступала нога исследователя»35. По замыслу А. К. Гастева ЦИТ должен разработать принципы «биологически-организационной тренировки», чтобы из революционной молодежи с «организационно-биологическими качествами» создавать «кадры организационно-трудовой агентуры, своего рода культурных установщиков, способных прямить неприспособленные к организации широкие народные массы и знающие искусство проведения основных культурных предпосылок». Примечательно, что к «организационно-биологическим качествам» (sic! «биологическим») Алексей Капитонович относил «быстроту и полноту обследований (разведки), точность донесений, способность неотступно биться, ловкое владение телом, уменье выполнять основные трудовые приёмы», соблюдение «выдержанного режима работы и отдыха», умение «давать чеканную организацию на малых участках, изворотливую хозяйственность»36.
Второй уникальный концептуальный подход появился в середине 1920-х гг.: основой для всей работы ЦИТ стало функциональное разделение. В соответствии с идеей А. К. Гастева каждый трудовой процесс раскладывался на три функциональных этапа: установку, обработку и контроль37. По аналогии с работой слесаря: сперва рабочий подходит к верстаку, размещает в тисках заготовку и выбирает инструмент – это установка; затем он изготовляет деталь – это обработка; наконец, измеряет размеры детали, проверяет отсутствие брака – это контроль.
В педагогическом процессе усматривались такие же этапы: психофизиологический отбор и подготовка учебно-методических материалов – это установка; непосредственно обучение курсантов – это обработка; выпускные экзамены и оценка динамики изменения психофизиологических параметров по окончании учёбы – это контроль.
Концепцию выделения функциональных этапов применяли во всех аспектах деятельности ЦИТ, на её основе выстраивали производственные процессы, методики рационализации и организации производства, проводили научные изыскания и т.д., и т. п. При этом, как «обывательский предрассудок»38, полностью стирали грань между физическим и умственным трудом – функциональное разделение считалось для этого своеобразной панацеей.
Три функциональных этапа стали концептуальной основой и изысканий по биологической линии39. А. К. Гастев требовал: «Организационно-производственное измерение трудового процесса в ЦИТ’е производится по формуле: установка – обработка – контроль <…> Значение биологических измерений в производстве должно быть подчинено чисто инженерно-расчетным измерениям технологического процесса»40.
Это означало необходимость выявить и объективно измерить колебания физиологических параметров рабочего в течение каждого функционального этапа; сопоставить трудовое поведение и биологические показатели отдельно в ходе установки, обработки и контроля. И здесь таилась беда… Но всему своё время.
В целом биологическое направление научно-изыскательной работы Центрального института труда было ключевым и предусматривало разработку психофизиологических основ труда, физиологических концепций научной его организации и управления, методик рационализации трудовых движений, операций и процессов.
В той или иной форме ЦИТ просуществовал много десятилетий, в какой же период времени биологические изыскания носили основополагающий характер?
В ЦИТ достаточно трепетно относились к своей истории, тщательно ведя своеобразную летопись развития и достижений. В первом обобщении деятельности учреждения (формально за 1923 г.) приводится история его основания и самого раннего развития41. В 1924 г. А. К. Гастев впервые систематизировал эволюцию учреждения, описав основные достижения и процессы за каждый год42. В следующем году Алексей Капитонович лаконично указывал лишь основные вехи43:
– 1920 – основание ЦИТ;
– 1921 – лабораторно-производственная выработка установочной методики ЦИТ;
– 1922 – пробная практическая работа по обучению трудовым приемам по методике ЦИТ;
– 1923 – создание курсов инструкторов ЦИТ; установка операций в предприятиях;
– 1924 – массовая подготовка инструкторов, «разброска» их по СССР; общественное признание методики ЦИТ; выпуск инструкторов-операторов; установка операций в предприятиях посредством инструктажа;
– 1925 – общая методическая консолидация ЦИТ; формулировка организационной методики ЦИТ; внедрение в предприятия методом органического обновления.
В 1932 г., когда ЦИТ уже перешёл в ведение народного комиссариата тяжелой промышленности, были описаны следующие исторические периоды его развития с точки зрения методической направленности деятельности44:
– до 1924 г. – «узкая база», создание методики обучения;
– 1927 г. – аналитическо-методическое толкование организационно-производственного содержания тенденций социалистической реконструкции и связанного вопроса о типах рабочей силы и формах их подготовки;
– 1928 г. – нормирование труда;
– 1928—1929 гг. – функциональная организация труда и функциональной системы обучения.
Наконец, в монографии, приуроченной к 20-летию Института в 1940 г., появилась следующая периодизация45:
– 1920—1924 гг. – возникновение и начало работы;
– 1925—1929 гг. – широкая практическая работа по подготовке кадров;
– 1930—1934 гг. – развёртывание работ по организации труда и производства;
– 1935—1936 гг. – комплексное проектирование производственных участков и развёртывание работ по агрегатному станкостроению;
– 1937—1940 гг. – переход на работу в авиационной промышленности.
В более современных исторических исследованиях альтернативных предложений по периодизации не выявлено.
Исходя из приведенных данных очевидно, что в 1920-е гг. ЦИТ фокусировался на научном развитии методологий и обучении (фактически это уровень отдельно взятого работника), а в 1930-е гг. перешёл на проектирование и организацию производства (уровень целого предприятия), а потом и вовсе на узкую специализацию в виде самолётостроения (фактически с конца 1930-х и до настоящего времени).
Таким образом, периодом институционализации и развития научных исследований в области психофизиологии в ЦИТ можно полагать 1920-е – первую половину 1930 гг. Вместе с тем, для раскрытия событий и процессов, обусловивших появление биологической линии научных изысканий Института, следует обратиться к истокам появления этого учреждения, а значит рассмотреть и отдельные аспекты становления личности А. К. Гастева как учёного. Исходя из сказанного отмечаем, что хронологические рамки нашего исследования охватывают периоды 1900—1935 гг.
Территориальные рамки преимущественно ограничены деятельностью основной базы Центрального института труда в г. Москве.
Целью данной работы стала реконструкция истории зарождения, развития и институционализации биологического (психофизиологического) направления научных исследований Центрального института труда в период 1920-х – первой половины 1930-х гг., выявление влияния соответствующих исследований на отрасли биомедицинских наук, определение вклада и приоритета отечественных учёных.
Источниковая база исследования представлена совокупностью опубликованных и неопубликованных документов. В основу положены письменные источники (научные труды – статьи, монографии, брошюры; законодательные акты; делопроизводственная документация; периодическая печать; публицистические издания); изобразительные источники (фотоизображения из научных трудов и периодической печати); материалы личного происхождения (в том числе, эго-материалы сотрудника Национального института авиационных технологий Николая Ивановича Серёгина).
В ходе работы над монографией использованы письменные источники из фондов ФГБУ «Российская государственная библиотека», документы из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), архива Российской академии наук (АРАН), Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива в г. Самара (РГАС), Российского государственного архива кинофотодокументов (РГАКФД). Детальная информация об использованных фондах приведена в конце монографии.
