Антон Тарасов
Ирония фарта (сборник)
– Тамара Львовна, у вас ключи от нашего дома? – Натали как будто бы не замечала радости соседки, которая знала ее с детства. – Дайте их, пожалуйста.
– Ой, а что это с тобой, – соседка стала серьезнее, отогнула капюшон Натали. – Кто это тебя так?
– Долгая история.
– Пока не расскажешь, ключи не дам, или дяде сейчас позвоню, – строго сказала Тамара Львовна. – Хочешь?
– Вот только дяди здесь точно не хватало!
– Почему? Вы с ним поссорились? Он же тебе лучшего желает, в Америку тебя увез…
– И что, Тамара Львовна? Что вы все повторяете про эту Америку? Вы ничего не знаете о моем дяде.
– Так, Натали, или ты мне говоришь, что случилось, или я звоню дяде, – подытожила соседка.
– Это дядя, – наконец произнесла Натали. – Ну, дайте ключи.
2
Натали открыла один замок, потом повернула ключ в другом, но долго не решалась войти. Ей очень хотелось, чтобы дверь вдруг открыла мама и заворчала на нее за то, что она опять натоптала на крыльце. Или выбежал Володя похвастаться новой машинкой. Или папа через весь дом крикнул бы:
– Натали, это ты?
– А кто же еще, – ответила бы Натали. – Как работается?
– Отлично, милая, просто отлично, – раздался бы его веселый голос. – Приходи оценить мой вернисаж.
И все было бы как прежде, счастливо, размеренно, и даже дядя Рудольф своими появлениями не смог бы ничего испортить в этой идиллии.
Она потянула на себя дверь, та со скрипом открылась. Внутри было темно и совершенно безжизненно. Натали прошла по коридору, заглянула в комнаты. Никого. На каждый шаг, сделанный Натали, из разных углов дома возвращалось едва уловимое эхо.
– Мама, – прошептала она. – Мамочка.
Эхо снова ответило. Натали побежала на кухню, затем зашла в свою комнату, в комнату родителей. Без сомнения, это был тот самый дом. Фотографии и картины на стенах, мебель, скатерти, люстра – все было знакомо с детства с той лишь разницей, что сейчас было украшено заметным слоем пыли. Но в этом доме находиться Натали было как-то тяжело, было не по себе. На нее снова нахлынули воспоминания, а увидев в вазе на шкафу стоявшие там засушенные цветы, Натали заплакала. Она так не плакала ни во время ссор с тетей, ни когда дядя Рудольф пытался изнасиловать ее, а потом ударил – скорее тогда были слезы обиды. Стоя одна в пустом доме, облокотившись на дверь, Натали плакала искренне, как плачут тогда, когда понимают свою неспособность что-то изменить и чувствуют от этого безумную боль, несопоставимую по силе с болью физической.
Натали вытерла слезы рукавом и прошла на кухню. На обеденном столе лежала связка ключей. Это были старые ключи от замков, которых давным-давно уже не существовало, которыми запирали двери пятьдесят или даже сто лет назад. Обычно они лежали в ящике буфета вместе с инструментами, крышками для банок и прочими вещами. Очевидно, что дядя Рудольф, осматривавший внимательно все шкафы в доме в поисках денег и ценностей, надеялся, что сможет ими отпереть некую дверцу, за которой скрываются несметные богатства.
Она усмехнулась. Как странно, дядя Рудольф утверждает, что у него успешный бизнес, а сам он всегда, сколько Натали себя помнила, остро нуждался в деньгах, причем в больших.
– Глупо, – подумала про себя Натали и усмехнулась тому, что это не стало для нее очевидным раньше, еще до отъезда из России. – Да нет у него толком никакого бизнеса, обычный посредник в сделках с контрабандой.
Натали вертела в руках связку с ключами и ясно услышала шаги позади себя.
– Натали, – послышался голос соседки. – Ты здесь?
От неожиданности Натали выронила связку с ключами, и она с грохотом упала обратно на стол.
– Солнышко, тебе не нужно приходить сюда, и жить здесь одной я тебе не позволю, – Тамара Львовна была настроена решительно. – Мало ли что.
– Что? Мне уже теперь ничего не страшно!
– Да не дело это, – соседка взглянула на фотографии, висевшие на стене. – Тебе здесь все напоминает…
– А я не хочу забывать, – почти крикнула Натали. – Не хочу!
Дом ответил Натали грозным эхом. Вроде бы вся мебель, шторы, ковры были на месте, и никогда раньше эха не было. Но теперь при каждом шорохе, скрипе или громко сказанном слове это наполняло дом, словно подчеркивая его пустоту. Натали вспомнила слово, которое любил повторять ее отец – недосказанность.
– Здесь не хватает недосказанности, – сказал он как-то, рассматривая рисунки маленькой дочери.
– Почему, папа? – отвечала Натали. – Я же так старалась, так долго рисовала и небо, и дерево!
– Я же сказал тебе, дорогая, что здесь не хватает недосказанности, – улыбался отец. – Рисунок хороший, но…
– Пап, а что такое недосказанность?
– Ну, как бы это тебе так объяснить, – Сергей задумался. – Понимаешь, когда ты смотришь на картину, тебе должно казаться, что ты являешься частью того, что уже нарисовано, и мысленно дорисовываешь еще какие-то детали.
– А какие детали можно дорисовать на моем рисунке? – удивилась Натали.
– В том-то и дело, что никакие, – улыбнулся Сергей. – Видно, что ты старалась, но одного старания здесь недостаточно. Ты должна стараться не точно нарисовать дерево, а в рисунке показать свое отношение к нему, те чувства и размышления, которые оно у тебя рождает.
– А если дерево не вызывает у меня никаких чувств? – спросила Натали. – Дерево и дерево.
– Вот когда будет вызывать, тогда ты и станешь настоящим художником…
Этот разговор происходил прямо здесь, за кухонным столом, где Натали любила раскладывать карандаши или краски и раскрывать альбом. Стол был большой, тяжелый, на него маленькая Натали могла опираться, не боясь упасть.
– Вижу, тебе грустно, – сказала Тамара Львовна. – Идем, поживешь у меня в свободной комнате. Здесь тебе явно нельзя оставаться.
Они вдвоем вышли, закрыли дверь, направились по дорожке к соседнему дому. Натали все время оборачивалась. Последние капли веры в то, что родители и брат дома или с минуты на минуту вернутся, испарялись окончательно. Больше Натали ни разу не войдет в этот дом, с которым у нее были связаны самые светлые воспоминания жизни.
Я бы многое отдала за то, чтобы вернуться в тот день, когда моя жизнь навсегда изменилась. Так я думала сначала. Но потом я поняла, что вряд ли что смогла бы изменить. Когда я сбежала от дяди и вернулась в Россию, мне захотелось поскорее вернуться к музыке. Музыка могла бы изменить мою жизнь сейчас. Это постепенно начало заботить меня больше, чем попытки найти ответы на вечные вопросы.
Тамаре Львовне Натали рассказала все как есть. Та слушала и тихонько подкладывала Натали в тарелку еще риса и салата. Натали не ела нормальную еду более двух дней, если не считать гамбургеров, кофе и более чем скромного обеда и чашки чая в самолете. После еды ей безумно захотелось спать, и она удобно устроилась на старом диване в проходной комнате.
Натали снилось, что ее за руку держит красивый парень, и вместе они идут по той самой поляне, где она когда-то с мамой собирала цветы.
– Я рад, что смог тебе помочь, Натали.
– Спасибо тебе. А как это у тебя получилось?
– Знаешь, когда ты любишь по-настоящему, то получается все, к чему ты стремишься.
– И ты стремился мне помочь?
– Нет, стремилась ты. И помогала мне, чтобы я помог тебе, – парень засмеялся, за ним засмеялась и Натали.
– Я что-то должна тебе за помощь?
– Нет, ты уже все отдала. Хотя нет, есть одна просьба.
– Какая?
– Давай, не будем расставаться. Кроме тебя у меня никого нет, и у тебя тоже кроме меня никого. Ведь так?
– Так. Тогда ты всегда со мной, а я всегда с тобой?
– Договорились, – сказал он и поцеловал Натали. От неожиданности она вскрикнула и проснулась, не сразу сообразив, где она находится и сколько времени проспала.
В соседней комнате горел свет. Натали встала и медленно направилась туда. Тамара Львовна сидела в кресле и смотрела телевизор.
– Проснулась? – улыбнулась она. – Ты проспала почти сутки.
– Как сутки?
– Да вот так. Устала там, потом в дороге, потом здесь. Я не хотела тебя будить. Кстати, к тебе приходили.
– Кто?
– Он зайдет завтра с утра. Милиционер, который вел твое дело, когда Рудольф оформлял опеку. Помнишь его?
– Помню, – сказала Натали.
Натали впервые за последние месяцы ощутила неторопливость жизни, которая была присуща и ее семье. Тамара Львовна жила в доме одна, лишь иногда ее приезжал навестить сын, который женился и переехал куда-то за город. Там, в Америке, Натали чувствовала себя чужой и ненужной. Ей был противен сам образ жизни дяди и тети, их нападки друг на друга и на нее, крики, ложь, угрозы. Теперь и это осталось в прошлом.
Майор Волков, как и обещал, заглянул на следующее утро. Он был в курсе всей истории и уточнил лишь некоторые обстоятельства, а также взглянул на справку, которую Натали дали в больнице. Милиционер сказал Натали, что все будет хорошо, что ее случай далеко не первый, что он ускорит оформление документов насколько это возможно.
Три недели Натали прожила у соседки. Тамара Львовна была образованной и начитанной женщиной, в ее доме было старое пианино, и Натали радовала старушку своей игрой. Садясь за пианино, Натали чувствовала необычайный прилив сил. Забывалось то мрачное и тяжелое, что было позади и хотелось мечтать о чем-нибудь веселом.
Через три недели к ним снова зашел майор Волков сообщить, что дядя Рудольф и тетя Светлана лишены права опеки, и что Натали должна перебраться в детский дом. Она отнеслась к этому вполне спокойно, понимая, что восемнадцать ей исполнится совсем скоро, и тогда она уже примет решение о том, где будет жить.
На следующий день Тамара Львовна проводила Натали до детского дома, отдав на прощание ей две тысячи рублей.
– Возьми, – сказала она. – Эти деньги мне оставила твоя мама, тогда, уезжая, чтобы я позаботилась о тебе. Сейчас я отдаю их тебе. Думаю, самое время. Ну, не забывай, заходи. И если что-нибудь случится, тоже приходи. Береги себя.
Соседка обняла Натали и быстрым шагом удалилась. Натали стояла на пороге аккуратного кирпичного здания, обнесенного невысоким забором. Шел тяжелый для нее 2006-й год.
3
В детском доме Натали приняли довольно тепло, лишних вопросов не задавали. Ее же заботило то, чтобы дядя Рудольф больше не причинял ей боль. Но от него никаких вестей не было. В комнате, куда поселили Натали, было чисто, светло, стояли три кровати, три тумбочки и большой шкаф. Ее соседками оказались две девушки ее возраста. Одна жила с мамой, а потом мама умерла. У другой родители сильно пили и принимали наркотики и были лишены родительских прав. К новенькой они отнеслись по-дружески и старались помогать, особенно когда Натали только привыкала к жизни в детском доме.
– А здесь не так уж и страшно, как рассказывают, – решила Натали и не особенно комплексовала по поводу своего положения.
Натали устроили и в школу, в одиннадцатый выпускной класс. Оказалось, что даже несмотря на переезд в Америку, Натали мало что упустила в учебе. Поначалу ее, как и всех новеньких, недолюбливали и дразнили, учителя внимательно за ней следили. Натали относилась к этому философски, стараясь с юмором, но довольно жестко отвечать на все колкости. Постепенно отношения в классе нормализовались, и одноклассники Натали задевали все реже.
Не скажу, что в детском доме мне было просто. Но я верила в лучшее. Здесь я нашла друзей, было с кем поговорить. А с кем я могла поговорить там, в Америке? Появилась возможность заниматься музыкой, я не хотела это бросать. Я использовала любую возможность для того, чтобы научиться чему-то новому. И это всегда получалось. Наверное, кто-то, кто всегда рядом со мной, помогал мне в этом.
Комнаты были расположены в детском доме на двух этажах. Натали познакомилась уже почти со всеми ребятами, знала их истории. В чем-то все рассказы были похожи, это дополнительно способствовало тому, чтобы подружиться. Но дружить и просто общаться – совершенно разные вещи. Дружба скорее связана с общностью интересов, похожих взглядов и устремлений. Те, с кем дружила Натали до гибели родителей, почти все были заняты учебой, экзаменами и поступлением в институты. Со многими Натали просто потеряла связь, так как не жила там, где жила раньше с семьей.
Натали искала друзей, но что могло быть общего у нее с ее сверстниками. Ответ в отношении Натали очевиден: только музыка. И здесь снова приходится удивляться стечению обстоятельств, случавшимся в жизни Натали настолько часто, что трудно поверить в случайность этого. Однажды, проходя вечером по коридору, Натали услышала за дверью одной из комнат, как кто-то играет на гитаре. Многие в детском доме играли или пытались играть на гитаре, но это было нечто другое. Натали остановилась и стала слушать. Словно поняв, что за дверью кто-то есть, незнакомый Натали гитарист вдруг ударил по струнам и прижал их ладонью. Наступила тишина.
Натали набралась смелости и постучала.
– Войдите, – послышалось из-за двери.
Натали приоткрыла дверь и заглянула в комнату. На кровати у окна сидел, сложив ноги по-турецки, красивый темноволосый парень в темной футболке и джинсах. На его шее и руках были повязаны тесемки-ожерелья.
– Да ты заходи, не стесняйся, – бодро сказал он.
– Привет, – робко произнесла Натали. – Это ты играл?
– Ну, а кто же еще? – улыбался парень. – Вот я, вот гитара.
– А как тебя зовут?
– Николай. Коля. А тебя?
– Натали. А давно ты играешь?
– Давно. Хочешь, сыграю для тебя что-нибудь? Да ты не стесняйся, подойди поближе, послушай.
Коля играл медленную красивую мелодию. Его пальцы уверенно и быстро скользили по струнам, и в этот момент Натали ему искренне позавидовала. Вдруг Николай остановился.
– Эй, вспомнил, это же ты играла вчера на пианино в зале! Ты классно играешь!
– Спасибо, ты тоже. Вот бы мне так научиться!
– Да это просто, очень просто. Не сложнее, чем твое пианино. Хочешь, покажу?
– Хочу, – честно ответила Натали.
Коля привстал и вложил гитару в руки Натали.
– Вот здесь зажми, а потом переставишь вот сюда, – Николай водил ее пальцами по струнам. – А потом сюда. Поняла?
– Попробую, – неуверенно произнесла Натали.
– Да ладно тебе, – улыбался Николай, – пробуй!
Рука Натали скользнула по струнам, затем еще и еще. Как ни странно, это звучало вполне неплохо. Во всяком случае, Натали чувствовала себя довольно уверенно и взяла еще пару аккордов.
– А ты говоришь, что не умеешь, – удивленно сказал Николай.
– Не надо, я такого не говорила!
– Где училась играть на гитаре?
– Немного дома, немного в музыкальной школе, – призналась Натали. – А ты?
– В основном, сам, – Коля аккуратно забрал у Натали гитару. – Хочешь, будем вместе заниматься. Я тебя немного поучу, а потом вместе к преподавателю сходим.
Натали улыбалась, но почему-то замолчала.
– Да перестань, – Николай вдруг посмотрел в сторону двери, возвращались его соседи по комнате. – Ты вполне нормально играешь. Ладно, приходи завтра после школы. Хорошо?
– Хорошо. Только у меня нет гитары. Но я что-нибудь придумаю, – радостно ответила Натали.
– Ого, наш Николай девушек водит, – сказал вошедший в комнату парень в синей кепке. Натали видела его много раз, но не знала, что живет он именно в этой комнате, вместе с Николаем. С ним вошел и другой парень, Виталик, с которым Натали училась в одном классе.
– Мы не помешали? – явно издеваясь, спросил Виталик.
– Леха, отвали на фиг, – бросил ему Николай и, обращаясь к Натали, сказал. – Не забудь!
– Не забуду! – ответила Натали. – Пока!
Натали буквально выбежала из комнаты. Все, что было связано с музыкой, приводило ее в восторг. Она чувствовала, что нашла друга, единомышленника, с кем можно поговорить по душам. Николай произвел на нее впечатление своей игрой. Натали хоть и ходила всегда с удовольствием в музыкальную школу и закончила ее, но чувствовала, что играть только на пианино для нее уже не так интересно, как раньше. Ей хотелось большего, чего-то другого. Того, что помогло бы ей выразить то, что она чувствует. Натали казалось, что гитара для этого вполне подходит.
Все, о чем я писала, была история моей жизни. Сейчас я чувствую облегчение от того, что ее рассказала. Как будто груз упал с плеч. В детдоме ко мне относятся хорошо, с учебой тоже наладилось. Можно снова заниматься музыкой. Знакомство с Колей – первое радостное событие, произошедшее со мной за долгое время. Как и я, он живет музыкой, мечтает стать музыкантом. В чем-то сходятся даже наши музыкальные вкусы. И ему, и мне нравятся одни и те же песни, мы пробуем подбирать их на слух и играть. Странно, что мне раньше гитара вообще не нравилась.
На следующий день Натали сбежала с последнего урока, зашла в ближайший банк и обменяла пятьдесят долларов из еще остававшегося запаса. Кассирша в окошке долго крутила в руках купюру, потом вглядывалась в паспорт Натали. А она тем временем нервно переминалась с ноги на ногу. Ей было немного стыдно: с Колей они договорились встретиться сразу после школы, но, судя по всему, придется немного опоздать. Наконец заветные почти полторы тысячи были у нее. Плюс к этому две тысячи рублей, которые отдала ей Тамара Львовна.
В детдом Натали вернулась уже с гитарой. Коля явно дожидался ее, так как дверь в комнату была приоткрыта. Увидев гитару Натали, он присвистнул.
– Ну, неплохо, неплохо, очень даже неплохо.
– Продавец посоветовал, а денег у меня было в обрез, – оправдывалась Натали.
– Нет, я серьезно, очень неплохая гитара, – Коля внимательно разглядывал инструмент. – Попробуй сыграть что-нибудь.
Натали заиграла проигрыш из “Fields Of Gold” Стинга. Вернее, попыталась.
– Нет, Натали, играть ты вполне умеешь, не скромничай, – заметил Коля. – Сейчас я тебе подыграю, подожди.
– А вот еще, эту пели часто мои родители, – Натали вдруг замолчала, замерла и опустила глаза.
– Какую? – прервал молчание Коля.
Натали заиграла и тихо запела.
– Я спросил у ясеня…
– Где моя любимая, – подхватил Николай и тоже остановился.
– Пой, чего же ты?
– Я жду, когда запоешь ты, – улыбаясь, сказал Коля. – И заиграешь, а я подыграю.
– Нет, я так не играю, ты меня обещал учить, как нужно.
– Знаешь, мне тебя и учить особо нечему, – признался Коля. – Тебе не хватает практики. Когда играешь, постепенно тренируешься, что-то запоминаешь, что-то само приходит.
– Да ты разыгрываешь меня, – замялась Натали. – Я гитару в жизни брала несколько раз в руки, меня пытались учить играть. Но я больше на пианино.
– Значит, ты просто чувствуешь музыку, чувствуешь инструмент, в этом все дело.
– Слушай, хватит умничать, – улыбалась Натали. – Сыграй мне что-нибудь и спой, у тебя классный голос.
– Честно?
– Честно.
– Ну, раз честно, то слушай, пока эти идиоты не пришли, – Коля кивнул головой в сторону соседних кроватей. – В их присутствии я вообще не могу играть, спускаюсь вниз, в зал. А сейчас – слушай.
Натали узнала с первых аккордов «Перемен» Виктора Цоя. Голос Коли звучал уверенно, он играл, смотря не на гитару, а на Натали, улыбался.
– А еще что-нибудь? – спросила Натали, когда он допел.
– А аплодисменты?
Натали весело зааплодировала.
– Сыграй для меня что-нибудь серьезное, – Натали решила действовать более решительно и показать себя.
– Что, например?
– «К Элизе» Бетховена.
– Нет, это не по моей части, – Коля развел руками. – Да и как это, на гитаре?
– Идем в зал, там пианино, я тебе сыграю, – предложила Натали.
– Идем.
Она играла для него почти час, пока в дверь не заглянула дежурная и не показала на часы. Восемь вечера. Время пролетело для Натали и Николая совершенно незаметно. Всего за пару дней они сдружились и почти каждый вечер проводили вместе, играя на гитарах. Несколько раз они вместе ходили слушать уличные концерты, пару раз Коля брал Натали с собой на занятия к преподавателю. Натали с удивлением заметила, что преподаватель совершенно не знал нот, но играл абсолютно точно на слух. Когда она сказала об этом, Коля ответил, что ему плевать, что в нотах он разберется и сам, а вот технике игры нужно долго и упорно учиться.
Шли месяцы. Коля и Натали стали лучшими друзьями. Многие посмеивались над ними, но они старались этого просто не замечать. Музыка позволяла Николаю и Натали скрасить будни и забыть о прошлых неприятностях. Они делились друг с другом самыми сокровенными мыслями. Однажды Натали спросила Николая, о чем он мечтает.
– Не знаю, – замялся он. – А ты?
– Я первая спросила, так что отвечай, – настаивала Натали.
– Ты смеяться будешь…
– Не буду, честно, – успокаивала Натали.
– Я мечтаю стать музыкантом, может быть, даже знаменитым, – Коля заметно нервничал. – Может, собрать свою группу или писать песни и выступать сольно.
– И чего же тут смешного? – удивилась Натали. – Все замечательно.
– А ты о чем мечтаешь, – Николай приготовился услышать что-то действительно интересное и даже придвинулся поближе.
– А я мечтаю сделать счастливым самого близкого человека на свете, подарить ему свое тепло, свою любовь.
– И кто же он? – Коля покраснел.
– Расслабься, я его еще не встретила, – рассмеялась Натали. – А ты мой друг, самый-самый лучший друг.
– Ты серьезно?
– Абсолютно серьезно.
– Да, это хорошая мечта, – вздохнул Коля. – Да, ты тоже мой самый близкий друг, то есть подруга.
Общаясь с Колей, я поняла, почему окружающие шутили над ним. Девушки его совершенно не привлекали. Иначе бы и меня он попытался хотя бы поцеловать. Может, и вышло бы из этого что-нибудь, не знаю. Но мое отношение к Коле нисколько не изменилось. Мы разучили много песен и поем их по вечерам. Он помогает мне с физикой. Будет смешно, если мне влепят пару в полугодии. А я все мечтаю о настоящей любви и настоящем счастье. Не о таком, который в «Доме-2». Тот человек, которого я люблю, где-то рядом, я постоянно это ощущаю. Но ведь нужно не только ощущать, но и видеть. К этому я сейчас и стремлюсь.
4
В конце мая 2007 года Натали поняла, что Коля что-то замышляет. Его словно подменили. Сначала она подумала, что он влюбился. Только в кого? Наконец, он во всем признался сам.
– Знаешь, Натали, я узнал о том, что будет кастинг на новый «Конвейер славы», – почти шепотом сказал он, – я еду в Москву и хотел тебя попросить…
– О чем? – Натали, кажется, уже начала догадываться.
– Поехали со мной, а? – Коля умоляюще посмотрел на нее. – Подыграешь мне на гитаре, да и с тобой мне как-то спокойнее будет.
– Коль, ты же знаешь, что ты наверняка не победишь и не пройдешь, – сказала Натали.
– Знаю, – он покачал головой. – Но если сидеть и ничего не делать, даже не пытаться, то точно ничего не получится, и никто не обратит внимание. Так ты поедешь со мной?
– Разве у меня есть выбор?
– Нет, – тихо сказал Коля. – Я очень хочу, чтобы мы поехали вместе.
Натали внутренне понимала, что Коля прав, и она должна, просто обязана его поддержать. Ее, как и его, тянуло на сцену. Те импровизированные концерты, что они устраивали в детском доме, начинали надоедать. Действительно, что-то нужно было предпринимать. Натали к этому была совершенно готова. Ее волновали лишь детали.
– Хорошо, а школа?
– А что школа? Через неделю уже все, оценки выставят и гудбай, школа.
– А как отпросимся здесь?
– Да так и отпросимся, – возмутился Коля. – Что мы, крепостные что ли?
– Нам еще нет восемнадцати, с этим могут быть проблемы.
– Ой, умоляю тебя, – Коля был немного раздражен напоминанием о возрасте. – Когда мы тут пиво покупали, никто у меня даже паспорт не спросил.
– Одно дело пиво, другое поездка в Москву, – Натали задумалась. – А у тебя есть деньги на билет?
– За тот месяц перечислили, на билет найдется, да и тебе тоже должны были перечислить.
– А нам хватит?
– Едем на несколько дней, билет туда и обратно, – Коля задумался. – В пару тысяч можно уложиться. У меня там, в Москве, дальние родственники есть, хорошие люди, не откажут приютить нас на несколько дней.
– А ты знаешь, сколько мы там реально пробудем?
– Купим билет только туда, как все закончится, вернемся, – создавалось впечатление, что Коля хочет участвовать во многом из принципа. – Не пропадем.
И Натали, и Николай приложили все усилия для того, чтобы благополучно закончить школу. Было ясно, что с возникновением проблем в школе их поездка так и осталась бы в планах. Под честное слово их согласились отпустить в детском доме. Деньги на билет тоже нашлись.
Даже если бы я совсем не верила в Колин успех, я бы все равно его поддержала. Но у него есть то, чего нет у многих. Он действительно талантлив. Его талант проявляется в его непосредственности. Плюс он все схватывает на лету. Он не просто любит музыку, он ею живет. Рано или поздно он добьется успеха, я просто в этом уверена. Что до меня, то я тоже надеюсь связать свою жизнь с музыкой, возможно с классической. Колю почему-то это очень забавляет. Хотя в чем-то он прав.
1 июня 2007 года они приехали в Москву, остановились у родственников Коли. На следующий день с утра они были у телецентра, записались на кастинг, простояли целый день и ушли, а наутро снова стояли в очереди. Было жарко и солнечно. На площади перед телецентром собралась огромная толпа, желающих пройти кастинг. Еще бы: «Конвейер славы» показывают по Десятому каналу, а проникновение в телевизор означало то, что к тебе пришел успех вне зависимости от того, умеешь ты петь или нет. Натали видела многие выпуски предыдущих сезонов и искренне удивлялась тому, как туда проникали откровенно безголосые и бездарные персонажи. Неужели все они прошли кастинг? А если выбрали лучших, то каковы же были худшие?
Из разговоров в очереди у телецентра Натали и Коля узнали, что курировать предстоящий, седьмой сезон «Конвейера славы» будет Константин Гармадзе. Конечно, Натали слышала и раньше это имя.
Константин Гармадзе стал известен как успешный продюсер и автор песен. Начинал он в середине 1980-х в группе «Монолог», записал с ней пластинку, а затем стал продюсировать своего младшего брата, Валерия Гармадзе, сделавшего головокружительную карьеру в качестве сольного исполнителя. Константина Гармадзе ценили за его взвешенность и грамотность, отчасти за независимость и собственную точку зрения на происходящее в шоу-бизнесе и за его пределами. Именно Гармадзе несколько лет назад создал группу «Фуагра», которая благодаря запоминающимся песням, а также постоянно подогреваемым скандалам, связанным с перетасовками в составе, завоевала успех и активно гастролировала по России и Украине.
От выходивших с кастинга и не прошедших его, стало известно, что жюри, в которое входят, кроме Константина Гармадзе, еще скандальный певец Филипп Молотков, глава музыкальной дирекции Десятого канала Юрий Агуша и другие известные персонажи, сидит за столом в небольшом зале. Всем, кто проходит кастинг, выдают бумажки с текстами песен, выключают фонограмму и просят петь песни Гармадзе из репертуара группы «Фуагра». В один прекрасный момент, посредине куплета, фонограмму выключают и смотрят, кто как себя ведет. Говорили, что Гармадзе внимательно слушает, улыбается. А Филипп Молотков то кричит, даже обзывается, то не обращает на происходящее никакого внимания, пьет воду из бутылочки или разговаривает по телефону.
– Ты волнуешься? – спросила Натали.
– Да, – ответил Коля. – Смотри, сколько народу, мы с тобой триста…
– Триста пятнадцатые, – улыбнулась Натали. – А что изменит твое волнение?
– Да я понимаю, все понимаю, но там Гармадзе и другие, – оправдывался Коля. – Одно то, что я их увижу не по телевизору, а в жизни – меня смущает. Про песню я не особо волнуюсь, как спою, так и спою.
– Вот и правильно, – согласилась Натали. – Ты постой, я прогуляюсь, а то от жары мне уже не по себе.
Но погулять Натали так и не пришлось. Едва она отошла в сторону, объявили их номер, и вместе с другими ожидавшими в очереди Натали и Колю запустили за большие стеклянные двери. Натали осталась ждать, а Коля прошел вместе со всеми по коридору в зал.
Натали ждала около пяти минут. Она волновалась, сжимала в руках гитару Коли. Но внешне ничто не выдавало этого волнения. Неожиданно дверь в зал открылась, и вместе с соседями по очереди вышел и Коля. Натали сразу все поняла, еще до того, как Коля покачал головой и, молча, взял у нее из рук гитару и рюкзак.
– Пойдем, сядем где-нибудь, – спокойно предложил Коля. – Где-нибудь, где тихо.
– Ну, как? – спросила Натали, когда они устроились в углу коридора, отходящего от холла, недалеко от зала, где проходил кастинг. В холле по-прежнему была толпа народа, все кресла и скамейки, расставленные как на вокзале, были заняты.
– Спел, вроде бы нормально, но потом сказали, что все могут быть свободны, всем спасибо.
– Кто там был?
– Ну, Гармадзе, и эти, из прошлого сезона, забыл, – Коля пытался вспомнить имена.
– Забей, главное, что ты попробовал себя.
– Помнишь, с нами стояла девушка, такая, в белой майке?
– Да, – ответила Натали. – А что?
– Так вот, она пела действительно здорово! – признался Коля.
– И она прошла?
– Неа, – ответил Коля, делая глоток воды из бутылки. – Молотков и те, из прошлого сезона, махнули на нее рукой.
– А Гармадзе?
– Гармадзе посмотрел на них очень строго, серьезно так, – Коля на мгновение замолчал. – Знаешь, мне показалось, что Гармадзе с трудом заставляет себя там сидеть, он выглядит очень грустным.
– Ты же видел его всего несколько минут!
– Он был совсем рядом, я хорошо его рассмотрел, поверь.
– Что будем делать? – спросила, немного помолчав, Натали.
– Смотри, по-моему, там все уже закончилось на сегодня, – ответил Коля, как будто не слыша ее вопроса. – Да что, что… сейчас двинем к вокзалу, возьмем билеты на поезд, какие подешевле, на завтра или послезавтра.
Мне хотелось, чтобы Коля не особенно расстраивался. Не из-за чего. Это всего лишь кастинг, не последний в его жизни. Я верю в него, в то, что у него обязательно что-то получится. Но не сейчас. Думаю, он и сам это понимает, только мне не говорит.
Глава четвертая
1
Натали с Колей просидели в холле еще полчаса, молчали. Коля пытался наиграть что-то веселое на гитаре, но после двух или трех аккордов улыбнулся и привстал с пола.
– Пойдем, посмотрим телецентр, пока нас не выгнали, – предложил он. – Говорят, там буфет есть, может, недорогой…
– А у тебя есть деньги? – улыбаясь, спросила Натали.
– Нет, но все равно интересно, – Коля дернул ее за руку. – Идем!
Один коридор, другой. Снова вернулись в холл. Двери. Таблички. Кабинет охраны. Какая-то мастерская. Снова коридор. Бесчисленные двери, проходы на лестницы. Указатели, студии, телекомпании, офисы.
Навстречу им шли какие-то люди, некоторые двери были открыты. Внутри несколько помещений были разделены перегородками из оргстекла, за каждой из перегородок сидели люди, их столы были завалены какими-то папками и бумагами. Раздавались телефонные звонки то из-за одной двери, то из-за другой.
– Ты видел?
– Кого? – удивился Коля.
