Иван Оченков
Воздушные фрегаты. Большая игра
– Как скажете, ваше величество. Но я все же предложил бы ударить по Англии не только в Африке, но и в Индии. Скажем, организовать помощь Ганди и его ИНК[7].
– Мы и без такого умного тебя этим занимаемся. МИД мне всю плешь проело с Индией.
– К слову, кто еще в курсе озвученных вами замыслов? Так сказать, входит в круг посвященных?
– Пока что ты один. Даже сыну я ничего не рассказывал. Рано ему еще. Министры и прочие начальники делают свою работу. У каждого свой подход, своя метода, единомышленники и деловые партнеры. Они ведь все не просто так руководят, а с выгодой для определенных группировок и кланов. Такова се ля ви, брат Колычев, и ничего тут не поделаешь…
– То есть опереться нельзя ни на кого?
– Ну почему же… Примененный в своем месте и времени каждый из них будет нам весьма полезен. Но основная игра наша – пьеса в четыре руки, так сказать…
– Понял. В ближайшее время отправляюсь в кругосветное свадебное путешествие. Хотел, кстати, и в Индию заскочить, но если вы считаете, что мне не стоит туда соваться…
– Этого я не говорил! – благодушно усмехнулся император. – Ты сенатор и гросс, крупнейший промышленник. Вот в этом статусе и обсуждай любые вопросы официально. Если же дойдет до тайных соглашений, то будь добр согласовать их со мной и ничего не обещай раньше времени. Разве что твердо можешь гарантировать, что как только они своего добьются, Российская империя первой признает их независимость, установит дипломатические отношения с Дели и поможет, в том числе и по вооружениям, и по воздушному флоту, да и по другим отраслям экономики тоже.
Март внимательно слушал Александра III, мысленно суммируя все возможные направления нового курса внешней политики: Япония в минус, Китай и Корея в плюс. Индия, Африка – на пути к независимости. Тут и за рынки борьба, и отвлечь англичан от Дальнего Востока. Масштабно… Значит, нужно что? Завернуть идею в красивую обертку, тем более что мы здесь и не лукавим почти…
– Я понял. Позвольте еще одно предложение.
– Говори.
– Отчего бы не созвать мировой конгресс? Собрать на нем правителей и общественных деятелей отовсюду. Не только из Европы, но и Африку, Азию, Южную Америку пригласить. А вам выступить с программной, идеологической речью о будущем, на пятьдесят или даже сто лет вперед, о том, каким должен стать мир. И чтобы без лишней крови и переворотов. Создать ряд дискуссионных площадок по разным направлениям, на них обсудить разные темы. Авиация, целительство, образование, финансы, международное право, колонии и их переход в статус самостоятельных государств…
– Не бывало такого еще. А ведь это идея… Только где проводить?
– Можно и в Питере. Но лучше в Крыму. В той же Ялте. Там и дворцов, и отелей на всех хватит. А заодно и рекламу наших курортов, вин крымских и прочих разносолов устроим.
– А что, звучит вроде и неплохо. Сделаем заявку, посмотрим на реакцию… Глядишь, чего и получится выкружить.
– Государь, позвольте еще один вопрос?
– Задавай.
– Почему сейчас?
– Интересуешься, отчего раньше таким разговором тебя не озадачил? А куда спешить? Надо было понять, кто таков Мартемьян Андреевич Колычев. Enfant terrible[8] или серьезный человек. Так ведь сразу и не скажешь. Тем более по виду ты сущий младенец, пусть и способный выполнить невыполнимое. Я за тобой все лето наблюдал, хотел увидеть, как будешь с ОЗК справляться. Побежишь за помощью или сам совладаешь.
– Убедил?
– Пока ты все делаешь толково и без особых огрехов. Ответил я на твой вопрос?
– Да, ваше величество.
– Вот и славно. А пока будешь добираться домой, подумай, как уже и в свадебном путешествии наше дело продвигать…
Время монархов расписано по секундам, и через некоторое время Александр недвусмысленно дал понять, что ему пора. Получившему множество заданий, а также пищу для размышлений Марту ничего не оставалось, как откланяться.
Немного поскучав в одном из проходных залов, он дождался Александру.
– Как все прошло? – спросил он.
– Не здесь, – еле слышно ответила супруга, и они вместе направились к стоянке автомобилей.
– Что-нибудь случилось? – встревоженно спросил он, трогаясь с места.
– Можно сказать и так, – выдохнула Саша.
– А конкретнее?
– Если опустить жалобы на здоровье и августейшего мужа, ее величество крайне зла на великого князя…
– Принимая во внимание его роль в известных событиях, это неудивительно. Но тебя как будто что-то беспокоит?
– Еще бы! – неожиданно бурно отреагировала свежеиспеченная мадам Колычева. – Императрица Евгения жаждет его крови и отчего-то вбила себе в голову, что именно ты должен ей в этом помочь!
– Да ладно!
– Ты мне не веришь?
– Верю-верю, просто не очень понимаю, как это возможно?
– Даже не знаю, как тебе сказать… в общем, она ненавязчиво поинтересовалась, можно ли лишить одаренного его способности к связи с энергосферой?
– Что?!
– Вот именно!
– Хм. Для такого человека, как князь Эгалите[9], сколько я его знаю, это было бы худшим наказанием…
– Еще бы, – лукаво улыбнулась Саша. – Из почти что гроссов в простецы. Это хуже, чем из князя в грязи… Погоди-ка, ты что, это можешь?! – она внимательно посмотрела на мужа, широко распахнув и без того огромные небесно-фиалковые глаза, отчего у него на миг даже вылетело все из головы, до того его любовь была прекрасна в этот момент…
– Кхм… никогда не думал об этом, – в первый раз в своей супружеской жизни соврал Март.
Глава 5
Прекрасно ты, Петра творенье… Да, осенний и мирный Санкт-Петербург образца 1942 года был величественен, огромен и донельзя, при том круглосуточно, бодр.
Всякого, кто оказывался здесь, будь это интеллигент и местный житель в третьем поколении; студент, прибывший покорять столицу; турист, благоговейно открывающий архитектурные красоты великого города; приезжий, снующий по делам; иностранец, с завистью взирающий на богатства Северной Пальмиры, – всех их захватывал и пробирался внутрь мощный ритм пульсации его сердца, по чьим артериям: набережным, проспектам, улицам и бульварам, воздушным, речным и морским, а также железнодорожным путям и узловым центрам: портам и вокзалам, – бежала живительная, деятельная сила, добираясь до самых отдаленных окраин необъятной империи.
Все шумело, сверкало, стремительно двигалось нескончаемыми потоками людей, машин и кораблей. И лишь закованная в гранит Нева, строгая аристократическая красота каналов, дворцов и храмов как бы застыли в этом беге времени, оттеняя своей вечной красотой быстротечность людской суеты.
Ничего удивительного, что в разгар дня весь город стоял в пробках. Только элита могла позволить себе полную свободу перемещения, летая на железных птицах и снисходительно посматривая вниз на людские скопища.
Март медленно ехал по Садовой в сторону Сенной площади, в который раз напоминая себе, что надо обзавестись мини-ботом для разъездов. Скорость определялась не им, а почти неприличным количеством личного и общественного автотранспорта, одномоментно возжелавшего передвигаться по центру города.
«Опель-Капитан» катился по улицам мимо спешащих пешеходов, облаченных в легкие осенние пальто, плащи и обязательные шляпы разных фасонов. Знающие о причудах здешней погоды петербуржцы к тому же массово вооружались зонтами: конец сентября в Северной Пальмире – время прекрасное, но требующее соблюдения разумных предосторожностей.
Еще минуту назад в небе ярко сияло солнце, а вот уже над крышами дворцов, многоэтажных доходных домов, шпилем Адмиралтейства и золотым куполом Исаакиевского собора сгустились тучи и начал накрапывать мелкий, нудный дождик.
Марту показалось, что Саша немного поежилась от задувшего с Финского залива холодного, сырого ветра. Очень красивое, но такое легкое шелковое платье и жакет оказались не слишком подходящим нарядом при таких капризах природы. Он на ходу прикрыл окна и включил печку, ободряюще и нежно коснулся гладкого колена жены.
– Ничего, Саш, скоро окажемся в южных краях. Там будет и солнце, и тепло. Еще накупаемся в море, даже в Ялте еще бархатный сезон, а где-нибудь на Мальдивах и вовсе вечное лето…
Она в ответ улыбнулась мечтательно, но тему не поддержала, а, проявив законное любопытство, задала совсем иной вопрос.
– О чем вы беседовали с его величеством?
Март не спешил с ответом, к тому же над ними прошли один за другим, шумя винтами, три воздушных бота, а потом пришлось выруливать с Сенной на Московский проспект. Ему было, о чем подумать. С одной стороны, делиться секретами с женой вроде и неразумно, а с другой – она ведь не просто супруга, но и друг, а в перспективе – соратник, помощница и единомышленник. Надежная опора, готовая, если понадобится, и с оружием в руках прикрывать ему спину в бою. Тем более что мечом Александра владела блестяще, в чем он и сам не раз убеждался во время учебных поединков, которые они проводили на тренировках по фехтованию.
Опять же, как верно написал Пушкин:
Ведь жена не рукавица,
С белой ручки не стряхнешь
И за пояс не заткнешь…
К тому же Саша помимо того, что она сильная одаренная, еще и внучка своего сановного деда, и вся из себя светская дама, в недавнем прошлом фрейлина. Так что никаких тайн и иллюзий по поводу венценосной семьи и большой политики у нее нет. Зато знаний о жизни двора в избытке.
Почему бы и не попробовать сейчас пойти на откровенность? Попытка не пытка. Пока не попробуешь, не узнаешь. Заодно проверить ее реакцию, посмотреть на дальнейшие действия. Тут риск есть, но куда без него?
К тому времени они уже выбрались на Московский проспект и бодро покатились к своей усадьбе. Александра, проявляя неожиданное для молодой дамы терпение, молча ждала ответа мужа.
Он же, придя к окончательному решению, коротко пересказал суть беседы с царем, стараясь излагать легко, с улыбкой и не без иронии. В конце он подвел итог:
– Царь наблюдал за мной, решая, просто ли я рубака и рейдер или политическая фигура.
– И к чему он пришел?
– Судя по его предложениям – второе. Планов у него громадье. Знаешь, мне показалось, что государь еще тот прожектер… А тут такой перспективный кадр, да еще и при деньгах. Как не постараться запрячь в работу на благо империи?
– Тем более вы почти родственники… – в тон ему ответила Саша. – Как тебя к делу не приставить? Ты ведь молод, неопытен в придворных играх, вот он и решил тебя с ходу завербовать в сторонники.
– Вроде того. Оказалось, он отлично осведомлен о всех трудностях ОЗК, помнит мой доклад о поставках в Китай, который я направлял ему еще три месяца назад и так и не получил ответа.
– То есть он не против, только сначала предложил тебе самому постараться все решить и со всеми договориться, а потом, если что, он поможет? – проницательно предположила Саша.
– Верно. Ты прямо с языка сняла. И откуда такие познания?
– Это же его излюбленный прием… Не ты первый, не ты последний… Хорошо, а что дальше?
– Он хочет, чтобы Россия играла главную роль на мировой арене. И предвидя угрозу скорой европейской войны, надеется ее не допустить. Она нам не выгодна.
– Новая политика означает новые элиты.
– В точку. Только новых гроссов у него для нас, таких нарядных, передовых и перспективных, в России нет. Придется играть с теми картами, что пришли из колоды.
– Насколько значительны изменения? Чего конкретно он добивается?
– Он считает, что будущее на востоке. И европоцентризм себя исчерпал.
– Революционные идеи. Наши гроссы такое не оценят.
– Наверняка. Вот и предполагается мне к каждому свой ключик подобрать и постепенно разворачивать наших флагманов буржуинства в сторону новой программы «партии».
– Задача трудная, но ты справишься, – неожиданно уверенно ответила Александра.
– Спасибо за доверие, но откуда столько убежденности?
– А кто, если не ты? Покажи мне других кандидатов…
– Тоже верно. Но меня смущает другое, – он отбросил шутливость и заговорил серьезно. – Понимаешь, столь масштабные мировые проекты требуют не узкого круга «заговорщиков», а широкой поддержки и опоры в обществе. Идеологии экспансии. И целых институтов, позволяющих ее грамотно проводить. Да, элиты тоже надо правильно затачивать на лидерство и доминирование, на умение зарабатывать, а не тратить попусту или сидеть на мешках с нажитым непосильным трудом.
– А об этом и речи пока нет? Это ты хочешь сказать?
– Именно. Да и в целом такая работа для тысяч и миллионов, а не для двоих.
– Уже троих. А кто мешает нам самим постепенно эту широкую опору создавать? Хотя бы и в Академии выступить с докладом перед студентами. Изложить свое видение перспектив на ближайшие десять-двадцать лет. Или еще лучше – до двадцать первого века!
– Это идея! Звучит отлично.
– Обращайся. К слову, а куда мы полетим? Юг – понятие растяжимое, из Питера почти все – в ту сторону, кроме северного полюса.
– Пока сам еще не решил. Слишком резко все развернулось. Ясно одно. Ничего предпринимать я не собираюсь, надо собрать информацию из первых рук, посмотреть на все своими глазами. Так что, видимо, надо посетить и Индию, и Африку, и Южную Америку, и Ближний Восток, и, возможно, Индокитай.
– Масштабно. Я – за.
– Саша, ты вот бывала в Африке? Видела Килиманджаро?
– Нет. Но судя по всему, скоро удостоюсь такой чести. А вообще, куда ты, туда и я. Надеюсь, тайные планы нам не помешают. Все же мы отправляемся в свадебное путешествие, а не на разведку. Хотя одно другому не мешает и даже наполняет всю нашу затею изрядной порцией авантюризма и романтики приключений. Но, может, начать все же лучше с Европы?
– Почему бы и нет? Там тоже есть и на что посмотреть, хоть те же заводы Мессершмитта или Цеппелина, и с кем поговорить о делах наших грешных…
* * *
– Мартемьян Андреевич, к вам Семен Наумович Беньямин, прикажете пускать? – раздался по внутренней связи голос недавно ставшего его личным секретарем Шпекина. Март оценил его старательность и надежность и решил заметно повысить и облечь доверием молодого чиновника.
– Да, конечно, зовите его, Николай Аполлинариевич.
Длинное, труднопроизносимое имя-отчество было, пожалуй, единственным минусом в новом назначенце, потому он старался упоминать его как можно реже.
Впрочем, все посторонние мысли разом вылетели из его головы. Следовало сосредоточиться. Предстоял важный разговор. Предметом его было проводимое вот уже четвертый месяц расследование по личности Асано и его аякаси, порученное Беньямину.
Тогда, в цветущем и поющем мае, Колычев, едва вернувшись в столицу, написал подробный рапорт на высочайшее имя с копией главкому ВВФ. Изложил все в деталях, дав и свои выводы с рекомендациями. И что же в итоге? Тишина. Ни царь, ни Колчак не оценили его беспокойство, посчитав, что молодой герой перенервничал и чрезмерно раздувает угрозу.
Это, к слову, дало недвусмысленный ориентир в части границ допустимого императором и гросс-адмиралом новейших реалий. Впрочем, их он тоже понимал. Признать, что все, на чем строилось их бытие, их установки, может в миг оказаться пшиком… На такое мало кто способен, особенно с годами, когда опыт прожитого довлеет над тобой.
Сам же Мартемьян многократно пересматривал в памяти те минуты боя. Изучал и препарировал буквально на микроны вместе с искином все произошедшее и был убежден, что опасность им скорее уже преуменьшена, чем наоборот. И это внушало большое беспокойство. Тот факт, что одержимые совершенно точно не являлись обладателями Дара, лично для него не вызывал сомнений. Значит, враг умудрился отыскать способ создавать своего рода чудовищ Франкенштейна или энергокиборгов, если угодно. К тому же весьма могучих и умеющих объединять свои силы в атаке запредельной мощи. Которая свалит и гросса.
И что будет, если японцы наберут и выдрессируют сто, двести, а хуже того, тысячу таких бойцов? А если десять тысяч? Кто сможет противостоять такой суперармии?
Вывод он делал однозначный. Эту угрозу надо давить в зародыше. Пока она не расползлась по миру. Но для начала следовало собрать сведения, да попросту отыскать, где находится база Асано и его грозных воинов.
Тогда же он обсудил свои тревоги с бывшим стажером Николаем Романовым, недавно ставшим наместником Желтороссии. Он, на своей шкуре испытав силу врага, полностью разделял опасения бывшего командира.
– Они меня не слышат, Николай. Не хотят ломать привычные представления о реальности…
– Март, мне ты можешь не объяснять. Отец – человек упертый. Переубедить его – задачка архисложная.
– И что будем делать?
– Кое-какими возможностями мы и сами обладаем…
– Предлагаешь заняться этим лично?
– Почему нет? Я могу у себя в канцелярии создать отдел – нечто вроде разведки и контрразведки, а ты свою частную сыщицкую лавочку организуешь.
– И как ты себе это представляешь? Да к тебе на следующий же день явятся жандармы и спросят, а чем это вы, Николай Александрович, тут под нашим носом занимаетесь.
– Может, и так. Тогда выделю бюджет и открою свою частную контору. Или можем вместе ее финансировать и управлять. Задача – отыскать Асано, разузнать, чем он занимается, где находится. И так далее.
– Если он выжил…
– Ну, мертвого мы его не видели…
– Думаю, этим надо озадачить Беньямина. Опыт в розысках у него уже имеется. Пусть подумает, изложит свои варианты.
– Я только за. Твой директор по безопасности – очень интересный человек.
Накануне Бенчик сообщил, что у него «есть, что сказать за Асано», и предложил срочно встретиться.
– Шеф, категорически мое вам здрасте, – вольготно рассевшись в широком кресле, Беня, сияя как новенький золотой червонец, изобразил рукою нечто вроде военного приветствия.
– Рад тебя видеть. Есть новости? Выкладывай.
– Пару месяцев назад я лично летал в Китай. Пообщался там кое с кем… Подробности опустим. Главное, удалось нащупать контакты в Токио и даже подобраться поближе к штабу японского флота. И есть уже кое-какие результаты.
– Это очень серьезно… Может, нам стоит поделиться информацией с разведкой?
– Ой, я вас умоляю. Только не надо этого пафоса, господин сенатор. Пусть разведка занимается своей работой, а я своей. Зачем отнимать хлеб у господ офицеров? Хотя, при случае и за адекватную цену, всегда пожалуйста, – с серьезным видом ответил Бенчик.
– Я понял, Семен Наумович. Мы же коммерческая структура…
– И это тоже. Но главное, я категорически не намерен раскрывать своих конфидентов. А без источников наши сведения для государевых людей пустой звук… Но вернемся к нашим баранам. То бишь к Асано и его ёкаям.
– Так, слушаю внимательно.
– И это правильно, – влет отозвался Беньямин, оскалив в ухмылке ровные белые зубы, – объект едва не отдал черту душу, но видно у дьявола на него иные планы… пока… Говорят, поначалу он напоминал кожаный мешок с переломанными костями. Как целители смогли его вытащить… – истинное чудо. Все лето операции, потом реабилитация. А неделю назад его вызвал на аудиенцию сам Хирохито. К сожалению, харакири ему делать не приказали. А напротив, повысили аж до адмирала и выделили целый фрегат и три корвета. Затем эскадра пропала с радаров. Где они сейчас, мне пока не известно.
– Что думаешь? Какие предположения?
– Большая часть аякаси была перебита вами в Поянху. Сам Асано – наполовину инвалид и в бой не полезет. Значит, будет вербовать новых одержимых. Удалось кое-что разузнать про прежних бойцов. Кто они, откуда…
– И?..
– Пока не могу утверждать с гарантией, но есть вероятность, что это бывшие шиноби из той же банды, что атаковала вас на выпускном балу. Видимо, у них были нужные качества для удержания энергомонстра в себе. Но они кончились. В клане убийц, кроме трех стариков, не осталось мужчин. Только дети и женщины.
– Они сами себя наказали…
– Не буду спорить…
– Что-то еще?
– А этого мало? Я-то думал… – он постучал пальцами по подлокотнику и добавил: – Ну, разве что… В штабе японского флота очень недовольны усилением Асано. Под него создано отдельное управление, подчиненное напрямую императору. В Токио и без того постоянно грызня между армейцами и флотскими, по факту и власть скорее в их руках, чем у Хирохито, а тут такой пердимонокль… Но после разгрома в Поянху и генералы, и адмиралы вашими стараниями изрядно потеряли лицо… Пришлось им молча проглотить пилюлю… Вот теперь точно все.
– Вы отлично поработали. Просто блестяще. К слову, люди цесаревича вам чем-то помогли?
– Разве что не мешали и обеспечивали информацией и документами. А так чтобы да, то нет…
– Понял. Что ж, если будут срочные новости, сообщайте немедленно, используя шифр.
– Это понятно. Удачного вам свадебного турне, шеф.
– Спасибо, Семен Наумович.
