Антон Кун
Школа боевой магии. Том 1
Так вот, их повели в широкие гаражные двери рядом с центральным крыльцом большого дома. Гараж располагался в цокольном этаже. Я смог увидеть съезд вниз, больше ничего разглядеть не успел.
Автоматчик свернул за угол и потащил меня к небольшому отдельно стоящему зданию.
Я, конечно, сопротивлялся, как мог, но автоматчик прошипел:
– Ещё будешь дёргаться, я, пока Григорий Ефимович не видит, стукну тебя автоматом, а скажу, что ты сам упал и расшибся! Понял, придурок!
– От придурка слышу! – не остался я в долгу. – Мой отец тебя достанет!
– Да мне пофиг, – усмехнулся на мои угрозы автоматчик.
С большим трудом, потому что я отчаянно сопротивлялся, он распахнул дверь – она открывалась наружу – и бесцеремонно втолкнул меня в кромешную темноту. Я, конечно, сразу вскочил и кинулся обратно, но этот гад уже успел захлопнуть дверь и повернуть ключ. Так что я здорово приложился плечом.
Жалобно замяукал котёнок, и я понял, что до сих пор сжимаю его в руке, причём сжимаю довольно-таки крепко.
Я взял малыша поудобнее и погладил его.
– Бедолага, – прошептал я. – Ты-то вообще ни за что попал.
Глава 3
Котёнок мяукал, жаловался. Видимо, я его придавил.
Он мог хотя бы плакать и жаловаться. Я же позволить себе раскисать не мог. Вот ещё!
Нужно было хоть как-то осмыслить происходящее и что-то предпринять для спасения.
В комнате не было окон, там было совсем темно, хоть глаз выколи. Поэтому ни размеров комнаты, ни её предназначения я не знал. Единственное, что смог определить – это то, что на полу кафель.
Я сел прямо там, где стоял. Во-первых, что без толку шарахаться в темноте, можно и шею свернуть. Во-вторых, дверь была хоть каким-то ориентиром. А в-третьих, нужно собраться с мыслями, а значит, помедитировать. В конце концов, зря я, что ли, Школу волшебства закончил?
Конечно, нас мало чему учили, и в основном тому, что просто так применять магию нельзя, мол, чревато! А вот эти уроды применяют, и ничего!..
Но нужно было всё-таки сосредоточиться и понять, что я могу, что у меня есть, чтобы защититься.
А ничего! И надеяться не на кого! Никто не знает, где я! И не узнает!
Единственное, что я более-менее умею делать – это иллюзии. Развлекаться в супермаркете пойдёт, а вот спастись? Это вряд ли!
Я гладил котика, и он в какой-то момент перестал жаловаться и начал вылизывать мне руку. Язычок такой тёплый и шершавый…
Пока котик вылизывал мне ладонь, я отвлёкся от грустных мыслей, и тогда котик затарахтел. И я, слушая его, расслабился и подумал: «Иллюзия, так иллюзия!»
Я гладил котика, слушал его урчание… И вдруг понял, что темнота больше не пугает меня. Более того, она помогает мне не отвлекаться! Хотя признаюсь, поначалу в моём воображении ой какие картинки всплывали!
Итак, иллюзия!
Я начал старательно лепить образ себя. Вспоминал в деталях, как я выгляжу, пытался увидеть подробно, ощутить объём, вес. Потом мысленно отделил от себя образ и посадил на пол рядом, а сам отодвинулся немного в сторону. На самом деле это так себе магия.
Посидев немного, я решил слепить второй образ себя. А почему нет? Опять же, голова делом занята, а не паникой.
Через какое-то время в комнате сидело штук десять образов меня. В темноте было стойкое ощущение, что нас тут действительно много, хоть беседы веди. А отчего не поговорить с умным собеседником? И я спросил у своих образов:
– Ну, и что будем делать? У вас есть предложения? Рассмотрю любые.
И тут раздался звук открываемого замка.
Я вскочил.
Дверь открыл тот же самый мужик с бородой. И сразу протянул руку к выключателю. Вспыхнул яркий свет.
Только миг мужик смотрел туда, где я накидал своих иллюзий, и не обращал внимания на меня. Но мне этого мига хватило, чтобы рвануть ко всё ещё открытой двери.
Не вышло. Он поймал меня. Даже не поймал, а подхватил моё движение и развернул его, а следовательно, и меня. И я с той же скоростью влетел обратно в комнату.
Что ж, я на собственной шкуре убедился, что мои иллюзии против боевой магии не работают. Что, впрочем, и так было ясно. Но нужно же было попробовать?
Мужик тем временем обошёл стороной мои образы и направился к столу со стулом в глубине. Сел за стол и, указав мне туда, где были мои образы, сказал:
– Убери за собой!
Я упёрся.
– Не буду!
Мужик усмехнулся и взмахом руки стёр всё, что я так старательно создавал.
Собственно, да, так они и стираются. Тем, кто создал. Ну или постепенно сами распадаются. А чтобы посторонний человек вот так – раз и всё… Такого я не видел.
А мужик ещё раз усмехнулся и сказал:
– Ну давай, рассказывай, откуда ты такой… дерзкий?
Я даже оторопел. Как будто это я к нему вломился.
– Спросите у своих подручных, где они меня схватили! – нагло глядя мужику в глаза, ответил я.
– Где тебя… схватили, я и сам знаю, – мужик откинулся на спинку стула. – Я спрашиваю: откуда ты такой взялся.
Очень хотелось сказать откуда, но боюсь, ему мой ответ не понравился бы.
Всё же я не удержался и ляпнул:
– Оттуда же, откуда все люди!
Мужик расхохотался. Похоже, ему мой ответ пришёлся по душе. Во всяком случае, повеселил. Да и пофиг! Мне нужно было выбраться отсюда, поэтому я огляделся по сторонам.
Это была не очень большая комната. Кафельный пол, голые стены – без всяких обоев, серые. Из мебели только стол со стулом, на котором и сидел мужик. И ещё в углу слева от двери с потолка свисали цепи. На концах цепей были металлические наручники и ошейник – тоже металлический. Цепи я, конечно, увидел в первую очередь, как мужик включил свет, но, блин…
Я представил себя пристёгнутым и невольно сглотнул.
Едва я снова перевёл взгляд на мужика, как понял, что он с интересом наблюдает за мной. И тогда я демонстративно отвернулся от цепей и с презрением смачно сплюнул на пол.
Мужик не шелохнулся, но потемнел лицом и буквально прорычал:
– Убери за собой!
Внешне ничего не случилось, только в его голосе прозвучала такая угроза, что я даже двинулся, чтобы вытереть, но в руках у меня был котёнок. Он лизнул мне руку, и я…
В общем, я остановился на половине движения, выпрямился, нагло посмотрел в глаза этому мужику и ответил:
– Тебе надо, ты и убирай!
И приготовился умереть. Потому что возникло ощущение, что на меня положили бетонную плиту – сдаться и сдохнуть. Но если всё равно сдохнуть, так лучше умереть! Умереть не сдавшись, не прогнувшись.
Если всё равно погибать, то я предпочитаю с гордо поднятой головой.
Тяжело было не то что стоять, тяжело было дышать, но я упёрся. Я прижимал к себе котёнка – его мне было жалко. Понятно, что меня сейчас раздавят, как букашку, уничтожат на веки вечные! Но может, его пощадят? Ведь не убьют же они и беззащитного малыша тоже? Не звери же?..
Котёнок ласково тарахтел у меня в руках, и это, как ни странно, отвлекало и давало мне силы, хотя дышать я мог через раз, да и то с большим трудом.
Я стоял и молча буравил взглядом мужика.
И вдруг мужик снова расхохотался, и я смог вздохнуть.
Напряжение спало, и он сказал уже мягче:
– И всё же убери! Негоже плеваться в помещении.
И сразу давление исчезло, как будто и не было.
Я посмотрел вокруг, чем можно вытереть. Ни тряпок, ни салфеток не было. Я сунул руку в карман и достал платочек. Мама всегда мне клала в карман платочек.
Мама… Но плеваться в помещении действительно не годилось.
– Да, парень, спутал ты мне планы, – сказал мужик. – Ну что ж, ты мне нравишься. Давай знакомиться, что ли? Как тебя зовут?
– Я не девка, чтобы нравиться, – огрызнулся я.
– А я и не клеюсь, – усмехнулся мужик. – Я Григорий Ефимович. Я тут хозяин.
Он всё так же сидел за столом, а я всё так же стоял перед ним. Думал сесть на пол, но мне показалось, что так я проявлю слабость, мол, ноги не держат. А выглядеть слабым мне сейчас совсем не хотелось. Поэтому я вскинул подбородок и, нагло глядя на Григория Ефимовича, представился:
– Влад. Джеймс Влад, – И добавил: – А кто я тут – не знаю. Пленник?
– Это мы посмотрим, – сказал Григорий Ефимович. – Это от тебя будет зависеть.
– А что. Есть варианты?
Мне на самом деле стало интересно, есть ли варианты и что всё это значит. И ещё стало понятно, что прямо сейчас меня убивать не будут.
– Варианты всегда есть, – Григорий Ефимович усмехнулся. – Но сейчас уже четвёртый час ночи. Надо поспать. Могу оставить тебя тут, а могу, если не будешь дурить, отвести в комнату, где есть кровать.
– А просто отпустить можете? – спросил я без всякой, впрочем, надежды.
– Нет, – подтвердил мои опасения Григорий Ефимович. – И если попробуешь сбежать, накажу. Использую так, как сразу хотел.
От этой угрозы у меня мурашки по спине побежали. Я вспомнил тех парней и девиц, как они шагали в подвал, и мне стало не по себе. Мне в подвал совсем не хотелось! Не хотелось и оставаться тут. Но и согласиться на кровать означало согласиться на договор не делать попыток сбежать. А дать такого слова я не мог.
Григорий Ефимович всё понял. Он поднялся и направился к двери. У двери остановился и сказал:
– Сейчас скажу, чтобы принесли топчан и ведро.
И вышел. Свет оставил включенным.
Я постоял ещё немного, порассматривал стены, цепи, стол со стулом. Угол с цепями меня, естественно, не привлекал. Стул, на котором сидел Григорий Ефимович, как ни странно, вызывал те же чувства, что и цепи. Торчать посреди комнаты как-то тоже не то. И куда притулиться?
Щёлкнул замок, и Женя, тот парень, который приволок меня сюда, занёс ведро и поставил его у входа.
– Выносить за собой будешь сам! – сказал он и вышел.
Через несколько минут снова зашёл. Принёс туристский каремат и спальник. Бросил всё это мне под ноги. А ещё литровую бутылочку с водой. И утопал. Дверь замкнуть не забыл, гад.
Я вздохнул и снова огляделся.
Тут котёнок выскочил из моих рук и прямым ходом направился к стенке, сел там и начал вылизываться.
Я воспринял это как знак и отправился к нему с карематом и спальником. Расстелил, сел. Покрутил в руках бутылочку – и пить хотелось, и как-то стрёмно пить из рук таких людей, вдруг что подмешали в воду.
Но бутылочка ещё не открывалась, так что, щелчок крышки порадовал меня.
Первым делом я плеснул воды в ладонь и дал котёнку.
– Конечно, лучше бы тебе молочка, брат, но у меня только вода, прости.
Пока котёнок лакал воду из моей ладони, я подумал, что надо бы ему дать имя. А то как-то…
– Как бы тебя назвать? – спросил я у него, но котёнок лакал водичку и не обращал на меня никакого внимания, мол, называй меня как хочешь, только заботься обо мне. – Дымок? – размышлял я. – Банально. Демон – слишком громко. Дружок – по-собачьи, а ты всё-таки котик.
Котёнок попил и залез на спальник, начал укладываться спать.
Я тоже попил воды, потом сходил к ведру. Свет выключать не стал, вернулся к каремату, разулся, залез в спальник, устроил малыша, чтобы ему было теплее. Не хватало телефона, хотелось посёрфить – что там в мире и в соцсетях, послушать, наконец, песни «Лучезарной дельты», на концерт которой мы с Ариком сходили, а толком не послушали, но телефона у меня теперь не было, его у меня отобрали, я даже включить его не успел.
Котик снова начал тарахтеть под боком. Я погладил его и решил назвать Дёмой. Не знаю почему. Просто имя пришло в голову и показалось подходящим.
Потом я устроился поудобнее. Укрылся, оставив котёнку щель для дыхания. Но спать я не собирался. Нужно было всё обдумать и что-то решить.
Проснулся я от того, что рядом разговаривали. Рядом в самом буквальном смысле. Около каремата, на котором я спал, стояли два парня и рассматривали меня.
Я подскочил и запутался в спальнике, а они заржали.
Они были босыми, в одинаковых футболках и шортах. В распахнутую дверь несло свежестью.
На улице ещё только светало. Сколько я спал? Час? Два? Вряд ли больше.
– Чё разлёгся? – спросил один. – Вставай, давай!
Я наконец освободился от спальника. В голове от недосыпа звенело, и я вообще мало что понимал спросонья.
– Чё стоишь? Складывай постель! – сказал второй.
Я свернул спальник, скрутил каремат.
– Бери и пошли! – сказал первый.
– Ведро захвати! – добавил второй.
Я, как пришибленный, взял всё и вышел на улицу вслед за парнями.
– Спальник и каремат сюда, – указал первый на открытую дверь. – Из ведра вылей туда, – махнул он рукой в сторону уличного туалета. – Да аккуратней! А то будешь мыть! Ополосни ведро! И давай быстро на зарядку!
Я отнёс. Заодно сходил в туалет. Деревянный скворечник на три дырки. Чистенько так и никакой вони, как будто этим туалетом и не пользовались вовсе. Ну или систематически прибирали.
Не успел выйти во двор, как меня позвали в строй. Парни, человек пятнадцать делали зарядку. Я, ничего не понимая, пристроился позади всех.
Махать руками и ногами мне не хотелось, но я ловил на себе строгие взгляды тренера и потихоньку начал повторять движения.
Постепенно кровь разогналась по жилам, и мне стало тепло, даже жарко. А после умывания холодной водой, я вообще взбодрился немного и уже с интересом посматривал по сторонам. Ничего так… Похоже, какая-то спортивная школа.
А потом мы пошли завтракать. В столовой было два больших стола и длинные скамьи по бокам. Мы взяли в окне раздатки чашки с кашей, хлеб, налили компота, сели. И тут я с ужасом вспомнил про Дёму, своего котёнка. Да, я уже считал его своим, мы с ним столько всего пережили!
Я соскочил и кинулся бежать, но меня остановил резкий окрик:
– Куда?! А ну сядь на место!
Это был тренер, который руководил зарядкой, теперь он ел вместе с нами.
Я обернулся и попробовал объяснить:
– Там котёнок…
Все заржали.
– Он остался в спальнике, – добавил я тише. – Он задохнётся.
– Сядь! – приказал тренер.
Ну как я мог сесть, понимая, что обрёк малыша на страшную смерть.
– Он погибнет! – прорычал я и кинулся туда, где оставил каремат и спальник.
Комната была закрыта. Где искать ключ, я не знал.
Я проклинал себя, ругал на чём белый свет стоит за свою глупость и бессердечие. Единственное здесь и сейчас близкое существо, а я с ним так… Я пытался заглянуть в высокие окна, чтобы увидеть: вдруг ему удалось выбраться из спальника, но ничего видно не было. Хотя как бы ему удалось? Я закрутил спальник на совесть.
И тут ко мне подскочили двое парней из тех, кто сидел рядом со мной за столом, подхватили меня под руки и поволокли. Я думал в столовую, кричал, что я не буду есть, пока не освобожу котёнка. На что один усмехнулся.
– Ты прав, есть ты не будешь! – сказал он и заломил мне руку в болевой приём.
От резкой боли в плече меня согнуло пополам. И тогда второй тоже заломил мне руку, и парни повели меня в ту же комнату, где я ночевал.
Я не сразу понял, что они направились в угол к цепям. Наручники и ошейник защёлкнулись легко, я даже не успел ничего сделать.
Конечно, я дёрнулся в попытке освободиться. Естественно, освободиться мне не удалось. Только ошейник затянулся сильнее, да руки цепями задрало ещё выше.
– Не трепыхайся, – посоветовал один. – А то придушишь сам себя.
Парни убедились, что я пристёгнут надёжно, развернулись и спокойненько ушли, оставив меня одного.
Сказать, что мне было плохо – ничего не сказать. Мало того, что меня украли, так ещё теперь в кандалы заковали. Но самое главное Дёма! Ему ведь никто не поможет. И воспоминания сами поплыли: вот котёнок пришёл ко мне там, возле скамейки, приласкался, вот он запустил коготки мне в бок и разбудил меня от магического сна, вот мы стоим с ним против Григория Ефимовича, вот он пьёт водичку у меня из ладони, вот мы вместе спим… И вот я сворачиваю спальник, скручиваю его… Даже не вспомнив про… Слёзы сами потекли у меня из глаз.
Я плакал не от боли, но от мысли, что сам своими руками убил невинное существо.
Не знаю, сколько я стоял. Цепи не позволяли опустить руки, от этого плечи начало ломить. Запястья болели от врезающихся в руки кандалов. Кисти сводило судорогой от попытки держаться за цепи. Ноги налились свинцом. Стопы начало ломить. Стоять было уже невыносимо. Я не мог прислониться к стенке, не мог двигаться.
Мне себя было чертовски жалко. Я вспомнил детские страшилки про Чёрного колдуна Белатора. Он приходит по ночам к непослушным детям и забирает их в своё царство и там превращает в безжалостных убийц, а тех, кого не удаётся оборотить, тех съедает заживо.
«Убежит непослушный мальчишка на улицу, – рассказывала мне перед сном мама. – заиграется и забудет про родительский наказ вернуться домой посветлу. Тут-то Белатор его и встретит, дунет в лицо магическим порошком, ребёнок и забудет про родителей, про друзей. И станет правой рукой Белатора. – А если порошок не подействует? – спрашивал её я, и она отвечала: – Тогда Белатор посадит мальчика в тёмный подвал и будет сильно пугать, чтобы мальчик от страха размягчился. А потом съест его».
Глава 4
Чего только не вспомнишь, когда висишь пристёгнутый цепями. И родителей вспомнил, и сестрёнку свою младшую, занозу, с которой вынужден был играть, потому что она же сестра и о ней нужно заботиться! И Арика-Аристарха Тринадцатого, чтоб ему пусто было! Это из-за него я сюда попал. Если бы не его предложение сходить на концерт, ничего бы не было, я бы сейчас сидел себе дома, готовился к вступительным экзаменам и пил горячий шоколад с печенюшками. Мама варит вкусный шоколад с молоком, и печенье тоже вкусное печёт. Хотя сейчас лучше бы омлетика или там мамино рагу. Или вообще жареные свиные рёбрышки. Мама умеет их так приготовить, что мясо становится нежным.
И тут я осознал: если Белатору нужно сначала размягчать мальчиков, прежде чем их съесть, значит, у него с зубами не всё так просто. Может, он вообще беззубый! А я его всё детство боялся.
Я засмеялся – сначала беззвучно, но потом в голос. Я представлял себе беззубого Белатора и хохотал как сумасшедший. От страха не осталось и следа. Наоборот, появилась какая-то дерзость. Я понял, что они у меня за всё ответят! И за то, что похитили меня, и за то, что не дали спасти Дёму.
И вдруг почувствовал, что оковы расстегнулись. Сами. Раз и всё! Я чуть не упал от неожиданности.
Руки, ноги и спина болели нещадно. Пришлось немного подвигаться, восстанавливая кровообращение. Но нужно было отсюда делать ноги. Я лучше с Сонькой целыми днями в кукольный дом играть буду, чем тут на цепях висеть!
Но едва я протянул руку к двери, как она распахнулась, и я увидел Григория Ефимовича. Он держал моего Дёму и гладил его.
Оторопел я, конечно, не от вида этого бородатого мужика, а от страшного предательства моего котёнка. Да и мой ли он? Приблуда какой-то, кто погладит, у того на руках и сидит.
Сразу так паршиво стало, что хоть плачь. Я-то уже в мыслях похоронил его. На цепи вон висел – из-за него, между прочим! А он спокойненько отправился к моим похитителям и мучителям и так же тарахтел поди…
Григорий Ефимович с удивлением смотрел на меня, видимо, надеялся, что я тут болтаюсь на цепях, а я освободился.
Постояв немного на пороге, он закрыл за собой дверь, демонстративно щёлкнул ключом, прошёл и сел на стул.
Я усмехнулся: всё, как вчера. И тут же всплыла капля яда – только Дёма теперь не мне мурчит. Но и без него обойдусь. Подумаешь! Проблемой меньше.
Григорий Ефимович продолжал гладить Дёму и словно бы не обращал на меня внимания. Я стоял, как дурак, и не знал, что делать – дверь-то он закрыл, и ломиться наружу бесполезно.
А он сидит, гад, улыбается. А Дёма потягивается, как будто только о том и мечтал, чтобы этот бородач, этот похититель людей гладил его.
Мне было так паршиво, что я спросил с вызовом:
– Что вам от меня нужно?
А Григорий Ефимович такой отвечает:
– Это не нам от тебя, это тебе от нас. – И продолжает улыбаться и наглаживать мелкого предателя.
Я, признаться офигел. Говорю:
– Мне от вас нужно, чтобы вы меня отпустили домой.
– И что ты там будешь делать? – с улыбочкой спрашивает он.
– Да уж найду, чем заняться! – отвечаю я.
Григорий Ефимович поднял Дёму, заглянул ему в глаза и сказал… ему, не мне:
– Слышал? Маленький маг говорит, что найдёт чем заняться. Потом поди в Академию магии поступит… Какой факультет выбрал? Коммуникативной магии или магии состояний?
– Состояний, – ответил я автоматически.
Было в интонации Григория Ефимовича что-то такое, что я почувствовал себя полным дураком.
И действительно, Григорий Ефимович засмеялся. Негромко так и очень обидно. И сказал уже мне:
– Выучишься, получишь должность, может быть даже неплохую, а потом всю жизнь будешь страдать и мучиться, потому что магия состояний – не то, чего ты хочешь.
Так-то он прав, но прозвучало это так, будто я полный лох и не понимаю своего счастья. То есть я должен быть счастлив, что попал к ним. А меня, на минуточку, похитили! Я, конечно, взвился и ехидно спросил у него:
– И чего же я хочу? Раз уж вы такой всезнайка.
Григорий Ефимович проигнорировал мой вопрос. Он опустил котёнка на стол, погладил его ещё разок. Котёнок сладко потянулся. А потом спрыгнул со стола и направился ко мне. Потёрся о ногу и вдруг, цепляясь коготками, как по шторе махом залез по моей штанине.
Я, конечно же, взял его на руки.
– Как назвал-то? – спросил Григорий Ефимович.
Я ответил:
– Дёма.
– Маленький демон? Подходящее имя, – одобрил Григорий Ефимович. – И котёнок хороший. Не захотел гадить в комнате, у порога ждал, когда дверь откроют, терпел. А как только открыли, сразу рванул удобрять травку. А потом прямым ходом на кухню. Так что с ним всё в порядке, и сыт, и выгулян.
Я слушал и сгорал от стыда. Чего только не передумал про малыша, а оно вон как. А мне даже в голову не пришло, что ему тоже в туалет надо, а в ведро сходить он не сможет. Эх…
А Григорий Ефимович, наблюдая, как котёнок ластится о мою руку и громко тарахтит, сказал:
– Время наказания ещё не вышло, так что придётся тебе тут посидеть.
Я напрягся – подумал, что он опять посадит меня на цепь, но Григорий Ефимович как будто услышал мои мысли.
– Нет, цепи пока больше не будет. Ты справился, молодец. Но побудешь ещё тут. А я пока отвечу на три твоих вопроса. Только на три. Поэтому думай, прежде чем спросить.
Я почувствовал себя как на выпускном экзамене в Школе волшебства. Когда я стоял перед комиссией и нужно было правильно ответить на вопросы, потому что решалась моя судьба. Но там нужны были верные ответы на известные вопросы. А тут ответы будут, надо найти правильные вопросы. Хотя какого чёрта?!
– Какого чёрта я тут делаю? – нагло спросил я.
– Маешься дурью и теряешь возможности, – ответил Григорий Ефимович. – Осталось два вопроса.
И я проглотил готовую сорваться с языка колкость.
Следующий вопрос был немного обдуман мной.
– Что это за место?
– Комната для наказаний, – усмехнулся Григорий Ефимович. – И ты по-прежнему не хочешь включить мозги. Остался один вопрос.
Блин! Да он издевается!
Григорий Ефимович сидел нога на ногу, боком к столу. Одной рукой он облокотился на стол и с повышенным интересом рассматривал ногти, как будто там было что-то важное.
Ну да, не он же тут мозги сворачивает над вопросами.
И вдруг у меня в голове засвербела мысль. Она мне сразу не давала покоя, но как-то ушла на второй план, а сейчас всплыла. И я начал с подводки.
– Вы сказали, что не я вам нужен, а вы мне… Так вот, ответьте на вопрос: зачем вы мне нужны?
Григорий Ефимович разулыбался.
– И это правильный вопрос! Я в ответ скажу тебе только два слова. Боевая магия.
В комнате повисло молчание.
Я переваривал слова Григория Ефимовича, а он наблюдал за мной.
Наконец он поднялся.
– Вижу, тебе до конца наказания есть о чём подумать, – сказал он и направился к двери.
У дверей ещё раз глянул на меня, усмехнулся и вышел. Замыкать не стал. Понял, что я теперь не сбегу. Потому что эти два слова изменили всё.
Эти два слова не просто изменили всё. Они всё перевернули!
Ноги сразу ослабли, и я опустился на пол – прямо где стоял.
То, что тут знают о боевой магии не понаслышке, я убедился на собственной шкуре. Так что сразу поверил Григорию Ефимовичу.
Да, я мечтал о боевой магии. Но, блин, не так! Я мечтал поехать куда-нибудь в столицу и поступить в Академию, где есть такой факультет, выучиться, получить диплом специалиста и…
И что?
Я задумался. Ну получу я диплом, а что дальше?
Я удивился возникшему вдруг сомнению. Получить диплом боевого мага – разве не этого я хотел? Разве не об этом мечтал? Так с чего сомнения? Чего же я хочу?
И вдруг пришло понимание: мне мало получить диплом… Я хочу боевым магом стать! Одно ли это и то же? Что-то подсказывало мне, что нет.
С другой стороны, если я стану настоящим боевым магом без Академии магии, то что? Где я буду работать?
И потом в столицу надо ехать, а у нас теперь денег и на нашу Академию нет, не то что на столичную. А тут – бесплатно!
Да, папа часто повторяет, что бесплатный сыр только в мышеловке… Но – боевая магия! Боевая! Магия! Моя мечта. И вот она, тут.
Похоже, действительно они мне нужны больше, чем я им.
Так! Стоп!
А зачем тогда они меня воровали? И что будет с теми парнями и девицами.
Не, девиц, конечно, не жалко, но что с ними будет? С этой, с фиалковоглазой?..
Стоило только вспомнить девиц, как снова заныло сердце.
Чёрт! Надо было спросить, что с ними будет… Вот уж точно проморгал возможность.
Я смотрел на двери и видел: они не заперты. И понимал: не выйду отсюда, не сбегу, не смогу отказаться от появившегося шанса стать боевым магом. Я. Просто. Не. Смогу. Это выше меня.
Простите мама, папа и Соня, но я останусь тут. Я дам вам знать о себе, когда смогу, а пока буду учиться.
Короче, сижу я на полу, пялюсь на дверь, осознаю слова Григория Ефимовича, а Дёма вылизывает мою руку, успокаивает, значит.
И тут мне в голову приходит ещё одна мысль: а вот если я сейчас решу уйти домой, мне дадут?
И усмехнулся, понимая, что нет. Не выпустят меня отсюда. Григорий Ефимович дал мне выбор без выбора.
Значит, у меня только один путь: согласиться на обучение и разбираться, что тут происходит.
Решив так, я лёг, свернулся калачиком, обнял Дёму и уснул. Да, блин, я спокойно уснул, потому что практически не спал ночью, а сколько ещё сидеть – неизвестно.
Конечно, на холодном полу не очень-то, но пофиг – я уснул. И пусть весь мир подождёт!
Разбудил меня Дёма. Он зашебуршился, запотягивался. Я не отреагировал на его движения, тогда он легонько ударил меня лапой по лицу.
Такой наглости я стерпеть не мог. Но стерпел, потому что ещё окончательно не проснулся и был расслаблен как никогда.
Дёма ударил меня ещё раз и ещё. Потом на всякий случай другой лапой и чуть выпустив острые коготки.
Я прижал его рукой, а он вцепился в руку когтями и укусил меня. Пришлось просыпаться.
Я сел, и почти сразу открылась дверь. Вошли те двое, которые подвесили меня на цепи.
Приятно было видеть их удивлённые рожи и то, как они переводили взгляды с меня на цепи и обратно.
– Что, – спросил я, – плохо закрепили?
– Это магические цепи, – ответил тот, что постарше. – Их невозможно плохо закрепить.
– Как тебе удалось? – спросил второй.
Было приятно видеть их растерянность, поэтому я сказал:
– Легко!
И с ужасом увидел в его глазах желание проверить, как это – легко.
– Поди Григорий Ефимович отпустил? – поделился мыслями старший.
– А такое хоть раз бывало? – ответил вопросом на вопрос второй.
– Нет, – согласился старший.
Они разговаривали между собой, как будто меня нет. Мне, естественно, это не понравилось. Поэтому я встал и сказал им:
– Не буду вам мешать, беседуйте на здоровье! – и направился к двери.
Они посторонились, пропуская меня. Но едва я вышел на улицу, как тот, что постарше окликнул меня:
– Тебя Боря ждёт. Пойдём, провожу.
– Кто такой Боря? – деловито спросил я.
– Наш тренер, – ответил он. – Ты видел его.
Я пожал плечами, мол, ведите раз так, сопротивляться не буду. И когда я уже двинулся за старшим, второй спросил вдогонку:
– Всё же, как ты освободился? Ещё никому не удавалось. Затянуть цепи – легко, а вот освободиться… Признайся, тебя Григорий Ефимович освободил?
Я усмехнулся и покачал головой.
Если честно, я и сам не знал, как избавился от ошейника и кандалов. Но не говорить же об этом парням? Пришлось напускать многозначительный вид. Ибо нефиг!
Тренер, который утром вёл зарядку, а потом отправил меня в комнату наказаний, сидел на крыльце и зашивал рукав штормовки. Я понял, что он и есть Боря. Когда мы подошли, он глянул на нас исподлобья и спросил у меня:
– Ну что, осознал?
– Что я должен был осознать? – спросил я, хотя прекрасно понял, о чём он говорит – дисциплина и всё такое. Но я тогда ещё не принял решения учиться тут, так что считаю, что наказания не заслужил. Да если бы и решил – я спасал котёнка. И пофиг, что он не нуждался в спасении. А если бы нуждался? Вот то-то же! И если они знали, что с Дёмой всё в порядке, то наказывать меня вообще было подло.
– Дерзишь? – усмехнулся Боря, прилаживая надорванный рукав на место. – Дисциплина тут – закон!
– Извините, не знал, – съязвил я.
– Предположим, ты ничего не знаешь про силу тяжести, но если спрыгнешь с десятого этажа, то непременно разобьёшься. Надеюсь, аналогия понятна?
– Незнание закона не освобождает от ответственности, – начал поясничать я, понимая, что напрашиваюсь. Но я не мог простить ему Дёму.
– …А если знаешь про гравитацию, – продолжил как ни в чём не бывало Боря, – то захватишь парашют для бейсджампинга.
И я замолчал.
Потому что этот мужик не читал морали, он показывал возможность. И это выгодно отличало его от моих школьных учителей.
Блин, мне определённо тут нравится!
А Боря, не обращая больше на меня внимания, кивнул старшему:
– Артём, покажи и расскажи Владу что тут и как. – И снова погрузился в свой рукав, как будто нас не существовало.
– Пойдём! – Артём хлопнул меня по плечу.
Если честно, я бы с большим удовольствием сейчас забрёл бы куда-нибудь на кухню – я ведь со вчерашнего дня не ел, позавтракать не успел, а обед, похоже уже прошёл. Дёма вон сгонял на кухню, пока я висел на цепи. Теперь, наверное, моя очередь. Я так и сказал Артёму, что, может, начнём осматривать окрестности с кухни?
На что тот коротко ответил:
– Ужин по расписанию.
Эх, если бы не моё решение остаться тут и изучать боевую магию!
– Ну ладно, – согласился я. – Давай, показывай, что тут у вас и как.
– У нас, – поправил меня Артём и обратился к товарищу: – Серый, ты с нами или на занятия?
– Шутишь? – возмутился тот. – Конечно же на занятия!
И я прифигел. Когда такое было, чтобы ученик не использовал возможность прогулять урок? А тут вот оно – Серый кивнул Артёму и отправился учиться.
Артём завистливо поглядел ему вслед, вздохнул и сказал мне:
– Пошли, что ли!
Как оказалось, это закрытая частная школа. Зарегистрирована она как реконструкторская мастерская, то есть типа тут восстанавливают разные ремёсла, песни, пляски, короче, культуру наших предков. Среди прочего и боевые искусства – подаётся это как упражнения для поддержания здоровья. Но цели у них явно другие. Хоть Артём на этот счёт ничего и не сказал, но я на себе испытал… Похищение людей, саморазмыкающиеся цепи и бесконтактный удар, которым меня в микроавтобусе откинул Григорий Ефимович, к здоровью и ремёслам не имеют никакого отношения.
