Антон Кун
Испытание самурая. Том 1
Рядом с турником был рабочий стол с компьютером. Монитор – мечта геймера – огромный и немного изогнутый. При желании можно одновременно два-три окна открыть. Конечно, монитор – это только монитор, но что-то подсказывало, что и системник на высоте! И использовался компьютер явно гораздо чаще, чем турник.
Одна стена была стеклянная. А за ней – большой балкон. Балконная дверь была приоткрыта, и прозрачные лёгкие шторы колыхались от свежего ветра. За окном открывался шикарнейший вид на холмистый, утопающий в зелени простор, посреди которого одиноким клыком торчала огромная скала с корявым ветвистым деревом на вершине. Я на миг залюбовался этой красотой, но нужно осмотреться дальше.
Шкаф был не шкаф, а настоящая гардеробная. А там – целая полка со спортивными кимоно.
Голос внутри подсказал, что правильное название не кимоно, а кейкоги – одежда для занятий будо. Куртка уваги, штаны дзубон и пояс оби. Одежда новенькая, такое ощущение, что ни разу не надёванная. Если учесть турник, то у настоящего Кеншина против банды Грача не было бы и шанса. Не сказать, что у меня было много, но подтянуться и перелезть двухметровый забор на территорию института я смог. На свою голову.
Конечно, в гардеробной были и костюмы, и толстовки, и рубашки – все аккуратно выглаженные, на плечиках. Но штук десять одинаковых кимоно, точнее, кейкоги – это меня впечатлило. У меня в той жизни был только один спортивный костюм – и на физкультуру, и в качестве домашней одежды.
Та жизнь, эта жизнь… Я уже задумывался, что у этого тела раньше был другой хозяин. Интересно, куда он делся? Если перенёсся в моё тело, то мне его жаль – он ведь не знает все тайные тропки и не знает, как сбежать от Грача и его прихвостней. Как бы то ни было, теперь это его проблемы. У меня тут есть чем заняться, да и помочь я ему не смогу.
Интересно, а если бы смог, помог бы?
Я усмехнулся: конечно! Какой бы шикарной ни была комната настоящего Кеншина, но его братец, одноклассники с мечами наперевес жизнь пацану портили не по-детски!
Но сейчас времени на раздумья не было. Меня ждёт отец. И что-то подсказывало: сердить его нельзя.
Нужно было быстро переодеваться и идти на тренировочную площадку. Хоть у меня и болело всё… Всё тело. Каждая клеточка.
Я взял кейкоги. Но сил оставалось дойти до кровати и прилечь. На минутку. Только посмотреть, кровать не сильно твёрдая?..
Глава 3
Горный морозный воздух прояснял сознание. Ветер посвистывал, время от времени срываясь в небольшие завывания. Пахло снегом. Я стоял на балконе, а лёгкие шторы развевались позади меня крыльями.
Я отвлёкся на шторы лишь на миг. А когда повернул голову, прямо по воздуху ко мне шёл самурай в полном доспехе. Рогатый шлем с накладками, закрывающими шею, на лице зверская маска, защита для рук, тела, ног. Поверх доспеха – накидка с укороченным рукавом и вышитым гербом. За поясом два меча разной длины.
Самурай с характерным звуком обнажил длинный меч, опустил его вниз и отвёл чуть в сторону. И так продолжил приближаться ко мне. Кончик меча высекал искры… из воздуха.
Я смотрел на искры и слышал электрические разряды. Они мне что-то напоминали, но я никак не мог вспомнить, что именно.
По-хорошему нужно было бежать, но я стоял, смотрел на самурая. Просто смотрел и всё. Потрясённый мощью, грацией тигра. Я даже на расстоянии ощущал его смертоносность. И меня это восхищало!
Остановился самурай в метре от балконных перил. Повис в воздухе. Я тоже стоял в метре от перил, только на балконе. Стоял и ждал. Ждал и смотрел на него. Не мог отвести взгляд.
И он ждал. Чего? Непонятно.
Мы смотрели друг на друга. Он – сквозь шлем. Я – в прорези шлема, туда, где должны быть глаза. Но видел только уродливую маску.
Время остановилось. Во всём мире были только я и самурай. И тишина между нами.
И тут раздался грохот. Как будто с гор сорвалась лавина.
Самурай исчез. словно ветром сдуло. Следом исчезли снег, горный пейзаж – вот это всё.
Я очнулся на кровати, согнувшийся в калачик и сжимающий в руках кейкоги. В дверь тарабанили. Из-за двери слышался испуганный голос Юкико:
– Кеншин-сан! Кеншин-сан! Откройте, пожалуйста!
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, где я нахожусь. Потом ещё время, чтобы вспомнить, что мой японский отец ждёт меня на тренировочной площадке. Ещё время, чтобы найти взглядом часы и понять: двадцать минут закончились уже полчаса как.
Я подскочил, словно ужаленный. Точнее хотел подскочить, но грохнулся на пол и застонал – всё тело пронзила жесточайшая боль.
Кое-как поднявшись, я быстро стянул с себя школьную форму, в которой завалился на кровать, схватил широчайшие штаны и завис – как их вообще можно надеть?
Юкико продолжала тарабанить в дверь и умолять, чтобы я открыл. Но не мог же я открыть дверь в таком виде?
А, была не была! Я кое-как намотал завязки, только чтобы штаны не свалились, натянул куртку, подвязал её длиннющим поясом и, пригладив волосы, вышел из комнаты.
– Ваш отец очень сердится, – залепетала Юкико. – Пойдёмте, я вас провожу.
Мне это было на руку и даже просить не пришлось.
Юкико почти бежала сначала по коридорам, потом по верандам, дорожкам, мостикам. Я старался не отставать. Думал только: «Ни фига себе! Целое поместье! Царский дворец, не меньше!»
Затянутый пояс не давал глубоко вздохнуть, но перевязывать на ходу я не стал, чтобы не потерять с таким трудом завязанные штаны.
Наконец, мы выскочили во внутренний дворик. И я увидел разминающегося отца.
Юкико остановилась и молча согнулась в почтительном поклоне.
Отец увидел нас. На лице его появилось выражение величайшего презрения и гнева.
– Ты украл у меня время! – прогрохотал его голос, несмотря на то, что говорил отец тихо.
– Простите, – я тоже согнулся в поклоне.
Отец едва шевельнул рукой и Юкико убежала, только пятки засверкали.
Я в этот момент по-чёрному завидовал ей.
– Мало того, что ты украл моё время, – начал читать мне нотации отец. – Так ещё и посмел явиться в таком виде!
Я не понимал о чём он. У меня была такая же кейкоги, как и у него. Даже пояс у него тоже был белый. Но я не посмел ничего сказать.
Отец помолчал немного, потом негромко пробормотал:
– Неужели открытие дара настолько повлияло на тебя…
Я промолчал. Хочет думать, что это открытие дара, пусть думает. Главное, чтобы не спросил, где настоящий Кеншин. Потому что у меня ответа на этот вопрос не было.
– Хорошо, – сказал отец. – Раздевайся.
На мой недоумённый взгляд пояснил:
– Покажу, как правильно надевать хакаму и как повязывать оби.
Я послушно распутал пояс, снял куртку.
Отец увидел узлы, которыми я укрепил штаны и его брови поползли вверх, видимо, тут я накосячил сильнее всего.
Но невозмутимость и высокомерие быстро вернулись на лицо отца, и он начал объяснять:
– У хакама должно быть семь складок. Две сзади и пять спереди, из них – три справа, две слева. Складки символизируют семь добродетелей пути воина. Воин должен быть великодушным, иметь честь, быть вежливым, мудрым, искренним, верным и должен почитать старших…
Отец перечислял добродетели, и под каждую закладывал складку на широких штанах. Все завязки оказались расположенными очень удобно. А сам процесс надевания штанов понятным.
Пояс тоже, как выяснилось, нужно завязывать не на талии, а на бёдрах. Ну, ок! Буду завязывать на бёдрах.
После отец сказал мне разминаться. Но, увидев мои телодвижения, вздохнул и начал показывать упражнения, постоянно поправляя меня и рассказывая о движении чи, о том, как нужно подготовить тело, чтобы чи текла свободно по всем каналам, и чтобы я без труда мог направить её в нужное мне место.
Я ни фига не понимал и не чувствовал никакой чи.
А потом началось моё избиение, называемое отцом тренировка. Честно сказать, мне и разминки хватило выше крыши, но у отца на мой счёт было другое мнение.
Он гонял меня по площадке и щедро награждал ударами.
Я как мог уклонялся. Пытался уклоняться. Ни разу не получилось.
А ещё я с тоской посматривал на деревянные мечи, которые лежали на помосте. И с ужасом ждал, когда начнётся тренировка на мечах.
К счастью, отец ограничился кулаками. Даже не кулаками, а пальцами, но мне казалось – кувалдами.
Наконец отец остановился. Видимо ему надоело гонять меня по площадке. Посмотрев на меня, он сказал:
– Пойми, Кеншин! То, что ты смог ранить Хидеки, это случайность. Он от неожиданности потерял равновесие духа. Но больше такого подарка тебе никто не сделает. Если хочешь остаться в живых, ты должен тренироваться. И, Кеншин… – в голосе отце промелькнуло сожаление, а может, мне это только показалось. – Ты встретишься с врагами один на один. Я не смогу отправить с тобой телохранителей. Я не могу уронить честь клана. По этой же причине ты не будешь пропускать школу.
Отец дал мне время на осознание сказанного.
У меня, признаться, мороз по коже пробежал. Промелькнула мысль: а может, лучше было бы не лезть через забор, а посидеть ещё за гаражами, не вечно же Грач со своими прихвостнями торчал бы во дворе? Но следом пришла мысль, что сделано, то сделано. И теперь нужно как-то жить. Настолько долго, насколько смогу.
Отец кивнул, как будто прочитал мои мысли, и сказал:
– Сейчас иди обедай и учи уроки. Вечером в восемь часов жду тебя на тренировку.
У меня даже язык не повернулся просить об отдыхе.
В свою комнату я возвращался один. Отец же взял тренировочный меч и продолжил тренировку.
На удивление, я запомнил дорогу. Видимо, сказалось то, что постоянно приходилось сбегать от Грача, и я научился хорошо ориентироваться на местности. Полезный навык, скажу я вам!
Несмотря на то, что поместье моих японских предков было не маленькое, с квартиркой в России и сравнивать нечего, всё же я понимал, куда мне нужно идти. Вот только мне срочно требовался душ – я весь пропотел. Моя одежда была мокрая, хоть отжимай! Плюс, вываляная в пыли. Нужно было помыться и переодеться.
И снова мне помогла Юкико. Она вынырнула из-за поворота, видимо бежала по поручению. Я успел схватить её за руку, отчего она покраснела, забрала руку, поклонилась и прошептала:
– Кеншин-кун… Извините!
Где-то внутри сознания пришло понимание, что в Японии не принято хватать девушек за руки.
«Ну и пофиг! – ответил я сам себе. – Мне нужно помыться!»
– Юкико, – спросил я, – где душ или что-то такое?
Юкико удивлённо посмотрела на меня.
Ну чего она всё время краснеет? Я же просто спросил про душ!
– Семейный онсэн там, – пролепетала служанка и махнула рукой в направлении отдельно стоящего невысокого здания.
Пока я рассматривал здание, Юкико убежала, отняв у меня возможность задавать вопросы.
Я не знал, что такое онсэн. Но надеялся, что Юкико правильно поняла меня, и там можно помыться.
В общем, я направился туда, куда она показала. А что ещё оставалось?
Когда я вошёл в небольшое помещение, увидел крючки для одежды. Чуть дальше полочки для полотенец – больших и маленьких. Рядом на полках махровые халаты в количестве – можно целый класс помыть и одеть! Рядом лежали стопки носков и на полу стояло несколько пар сандалий на высокой деревянной платформе.
Ещё дальше был душ на три помывочных места. Но без перегородок, как это было бы в России. Лейки располагались на небольшом расстоянии друг от друга. Причём, были укреплены не так как я привык, чтобы можно было встать под душем. А так, чтобы можно было сидеть на скамеечке и мыться. Скамеечки стояли тут же.
Мне, измотанному тренировкой, скамеечка была в самый раз.
Только я разделся и сел под душ, как зашёл мой братец Тоширо.
– Что-то отец тебя мало погонял, – раздеваясь, с усмешкой сказал он.
По интонации чувствовалось, что он хотел зацепить меня, но я не понял, чем именно, поэтому просто спросил:
– Что, хочешь добавить?
– А смысл тратить время на такого бездаря, как ты? – пожал плечами брат, сел на соседнюю скамеечку и принялся намыливаться.
– Как бы уже не совсем бездарь, – ответил я, намекая на то, что у меня открылся дар.
– Какой смысл в мече, если ты не умеешь им пользоваться? – пожал плечами Тоширо и продолжая мыться.
Так-то он был прав. Отец мне только что показал, что мне нечего противопоставить мечнику. Даже начинающему. Не говоря уже об опытных.
Тоширо смыл пену, тщательно сполоснулся, взял маленькое полотенце и пошёл в дверь, на которую я сразу не обратил внимания – слишком обрадовался, когда увидел душ.
Я тоже поскорее обмылся и встал – решил глянуть, куда там направился братец. И офигел! За дверью под открытым небом был небольшой бассейн. Обложенный по краям крупными камнями. Питал его природный источник – горячий, судя по поднимающемуся пару. Он небольшим водопадом стекал в чашу бассейна. С противоположной стороны вода утекала небольшим ручьём.
Опираясь спиной на камни, с полотенцем на голове, по шею в воде сидел брат. Его глаза были закрыты. На лице царило полное блаженство.
Бассейн явно был не индивидуальный, поэтому я, сделав морду тяпкой, тоже вошёл в воду и, точно так же положив полотенце на голову, сел в воду подальше от брата.
Вода была шелковистая, мягкая. Температура идеальная – тепло, но не горячо. Тело отозвалось с благодарностью. Я прям почувствовал, как мои синяки после тренировки исцеляются.
«Это моё любимое место тут!» – решил я и тоже закрыл глаза, расслабляясь и ловя блаженство.
– Жаль, что отец тратит на тебя время, – сказал вдруг Тоширо.
В его вроде бы беспечном тоне прозвучала угроза.
Сонливость моментально слетела с меня.
– Это почему же? – спросил я у брата.
– Ты даже не способен оценить подарок, который он тебе сделал, – процедил Тоширо.
Презрение переполняло брата. И тем не менее, я почувствовал в его словах нотку горечи и спросил:
– Мне показалось, или ты завидуешь?
И тут Тоширо взорвался:
– Да! Завидую! У меня дар открылся в три года! У Нотари тоже в три! На тебя уже рукой махнули! И тут… Я сколько просил отца потренировать меня, но он пригласил мастера… Нет, сэнсэй Ронин, опытный мечник. Но куда ему до отца! А ты… Ты такой жалкий! Ты ничтожество! И отец тренирует тебя!
– Видимо отец считает меня более перспективным наследником, – подлил я масла в огонь.
Не успел я договорить, как мне в грудь упёрся меч. Настоящий меч. Он мгновенно вырос из руки Тоширо.
– Следи за словами, ублюдок! – прорычал братец.
В том месте, где остриё уткнулось мне в грудь, появилась тонкая струйка крови.
От полного охренения я только и смог сделать, что стёр кровь пальцем и лизнул. Действительно солёная. Или это вода в бассейне солёная? Может, потому я и чувствую, как исцеляются синяки, раз вода такая же солёная, как кровь?
Место пореза защипало.
Я с усилием отвёл взгляд от лезвия и посмотрел Тоширо в глаза.
– Что же ты остановился? – холодно спросил я, хотя у самого поджилки тряслись.
– Ненавижу! – прорычал брат и лезвие рассекло поверхность воды.
Сердце стучало в горле. В голове шумело. Благо руки я опустил под воду – не видно, как они трясутся.
Я вдохнул, выдохнул и спросил у брата:
– Ты тоже превращаешь предметы в мечи?
– Меч продолжение моей руки, – уже спокойнее ответил Тоширо, и клинок втянулся в его ладонь.
Я сидел, смотрел на своего японского старшего брата. Его тело было мускулистым, рельефным. Ни жиринки лишней.
Вспомнил турник в своей комнате, и то, как кишкой повис на нём. И понял, что меряться мышцами с братом я сейчас совсем не готов.
– Всё настроение испортил! Расхотелось купаться, – бросил Тоширо и направился на выход.
– Кто бы говорил! – буркнул я и прикрыл глаза.
Была мысль, что нехорошо в общем бассейне пачкать воду кровью, но вода проточная, так что я отмахнулся от мысли встать и уйти вслед за братом.
Мне было о чём подумать.
То, что отец тренируется с белым поясом, а сам, если верить Тоширо, является лучшим в клане мечником, понять можно. Чего дома выпендриваться? Перед кем?
То, что отец решил сам тренировать меня, тоже понятно – беспокоится за сына. Кстати, это об отношениях отца и сына говорит намного больше, чем постоянно высокомерное презрительное выражение лица.
То, что старший брат злится – это тоже понятно. Старшие дети часто ревнуют младших к родителям. И тут ничего не поделаешь, с этим придётся смириться.
Но есть кое-что, с чем я не знал, как быть. Это слова отца о том, что меня будут испытывать. А я, тут Тоширо абсолютно прав, дерьмовый мечник! Нужно с этим что-то делать. Но что?
Я начал вспоминать нашу с отцом тренировку, прокручивать в голове его и свои движения.
Получалось плохо. А вот сидеть в воде было хорошо.
Вода была тёплая. Воздух – свежий. Запах – приятный. Пели птички. Пахло… почему-то морем и самую малость сероводородом. Но в целом хорошо.
Я закрыл глаза. И вдруг снова увидел гористую местность, покрытую снегом. И самурая с обнажённым мечом.
Он точно так же, как и в прошлый раз приближался ко мне. Только шёл не по воздуху, а по воде. Меч чертил на гладкой поверхности линии и… снова высекал искры.
Пахло озоном. Слышался электрический треск.
От неожиданности я ушёл под воду и проснулся.
Никакого самурая, естественно не было. Но забавно, как повторился сон.
День клонился к вечеру. Я поспешил выйти из бассейна, пошёл в душ, обмыть соль.
Вытерся полотенцем. Вздохнул, что придётся надевать грязную одежду. Оглянулся.
Моей кейкоги не было. И вообще никаких грязных вещей, использованных полотенец. Кроме маленького, что всё ещё лежало у меня на голове. Как будто пока я спал в бассейне, кто-то тут прибрал.
Представил, как Юкико моет тут всё, собирает грязную одежду, а я в двух шагах голый отмокаю, и в голову ударило жаром. Блин! Ну чего никто не подал знак, я бы хоть прикрылся…
Зверски хотелось есть. Поэтому я взял халат, надел его и белые носки с отделённым большим пальцем, обул деревянные сандалии с высокой деревянной подошвой, потому как больше обуть было нечего, мои кроссовки исчезли вместе с грязной одеждой, и потопал в свою комнату. Нужно было переодеться в нормальную одежду и поискать чего-нибудь съедобного.
А ещё нужно узнать, который час. Отец назначил тренировку на семь. Хорошо бы не опоздать. Понятно, что толку от тренировки будет немного, но слова Тоширо о том, что отец лично тренирует меня, а не его, заставили задуматься. Правда ненадолго. Потому что тренировка – это было бы неплохо. А вот поесть – это просто отлично! А что касается испытаний – будем решать проблемы по мере их поступления.
В надвигающихся сумерках я шагнул на дорожку, и тут меня прошиб холодный пот – самурай!
Передо мной живой и во плоти стоял тот самый самурай, который дважды являлся мне в моих видениях.
Глава 4
Только самурая мне сейчас не хватало! Не успев подумать, я автоматически ляпнул:
– Прочь с дороги!
И самурай исчез. Как будто и не было.
Вот это напугало меня по-настоящему. Неужели гуси полетели? Или просто привиделось? Не на самом деле же самурай… Одно дело сон, и совсем другое вот так…
Я некоторое время стоял, пытаясь унять разбушевавшееся сердце и прислушиваясь к звукам, ожидая обещанные отцом испытания, но больше ничего не происходило.
Постояв немного, я посеменил в свою комнату.
Почему посеменил? А потому что по-другому идти в этих сандалиях у меня не получалось.
Дошёл я до своей комнаты без происшествий. Переоделся в нормальную одежду.
Кстати, школьную форму, которую я оставил на кровати, тоже убрали. Ну и ладно. В гардеробе есть ещё. Я не стал забивать этим голову, она и так уже побаливала от голода.
Не раздумывая больше, я пошёл искать, где тут кухня.
В этот раз мне помогла сестрёнка. Зайчик-ниндзя выпрыгнул из-за поворота и доверительно сообщил:
– Кеншин-кун, мама сказала, чтобы ты срочно шёл в столовую, уже все собрались и только тебя нет.
– Ну тогда попрыгали, Нотари! – сказал и тоже изобразил зайчика-ниндзю. – Давай, кто первый!
Естественно, я пропустил сестрёнку вперёд! Во-первых, потому, что девочек нужно пропускать, а во-вторых, это была маленькая военная хитрость – Нотари, сама того не подозревая, показывала мне дорогу. Правда, пришлось прыгать вместе с ней – сестрёнка внимательно следила, чтобы я не отлынивал. Но я обещал поиграть с ней, а после купания в бассейне сил у меня прибавилось. Так что, а почему нет?
Таким образом мы с Нотари – сначала она, потом я – припрыгали в столовую. Нотари допрыгала до своего стула и взобралась на него. А я, едва мы вошли в столовую, перешёл на шаг. И не потому что поймал строгий взгляд отца и сочувствующий – брата. Но как-то пятнадцатилетний парень, скачущий зайчиком… Это, конечно, весело, но странно. Хотя, мама улыбалась.
Мама… из присутствующих в столовой я не видел ещё только её.
Это оказалась очень миловидная и красивая женщина. И очень добрая, судя по глазам и улыбке. Однако, когда она заговорила, я почувствовал в её голосе мягкость и… сталь. Вот такое странное сочетание.
– Кеншин, это мило, что ты играешь с Нотари, но ты заставил всех ждать.
– Простите! – сказал я и поклонился.
Я уже усвоил, что лишний раз поклониться в этом мире совсем не лишний.
– Садись за стол, – сказала мама и принялась разливать по тарелкам суп.
На столе уже стояли мисочки и тарелочки с рисом, кусочками сыра, овощами, зеленью, рыбой, и ещё чем-то, чему названия я не знал.
Всё было здорово, красиво, вкусно пахло. Но из приборов были только палочки. А я ими пользоваться не умел.
Но выход был найден! Нотари с радостью поучила братца-зайчика пользоваться палочками и очень веселилась, когда у меня не получалось. И все остальные восприняли это как игру.
Играя с сестрёнкой, я однако успевал оценить вкус еды. Моя японская мама готовила превосходно! Даже рис, который я раньше не любил, оказался не комковатой кашей, а рассыпчатым и очень вкусным. Особенно с кусочками рыбы и маринованными овощами.
Как бы то ни было, я наконец-то наелся.
Сразу все тревоги отошли в сторону. Захотелось завалиться спать. Но отец не дал мне такой возможности.
– Кеншин, ты помнишь про тренировку? – спросил он, и я увидел, как у Тоширо вздёрнулись и бессильно опустились плечи.
– Да, отец, конечно! – бодренько отрапортовал я, хотя на самом деле с большим удовольствием пошёл бы в свою комнату и подавил кроватку часок или два.
– Уроки выучил? – спросила мама.
Врать я не рискнул.
– У тебя полчаса, – сказал отец и налил себе зелёного чаю.
Пришлось отправляться в свою комнату, доставать учебники и смотреть, что там настоящий Кеншин изучал, и что я смогу сделать.
В своей школе я учился хорошо. Одноклассники частенько списывали у меня, а Грач так и вовсе требовал, чтобы я за него домашку делал… Но тут, когда я открыл учебники, то просто офигел – одни иероглифы!
Я полистал учебники и закрыл их. А смысл? Всё равно ничего не понимаю.
Вместо этого пошёл к турнику. Тренировки с отцом – это тренировки с отцом, а физо покачать лишним не будет. К тому же это хороший способ не уснуть, пока подойдёт время. Ну не признаваться же родителям в том, что я стал неграмотным.
Подтягивания, отжимания, пресс… Полчаса пролетели незаметно. Пора было собираться на тренировку.
В этот раз я переоделся в кейкоги быстро. И складки сложить на штанах получилось как надо. Не с первого раза и не так ловко, как у отца, но получилось! И до тренировочной площадки я дошёл сам. Несмотря на то, что фонарей на улице было не так много. А площадка и вовсе была не освещена.
Отец уже ждал меня.
– А как в темноте тренироваться? – спросил я. – Не видно же ничего!
– Смотреть нужно не глазами, – ответил отец и встал в стойку.
Я последовал его примеру.
Эта тренировка в корне отличалась от предыдущей. Отец больше не гонял меня по площадке. Он заставлял почувствовать, распознать даже не саму атаку, а намерение противника. Свет бы мне тут ничем не помог, так что темнота была даже на руку – я ни на что не отвлекался.
– Вся чи в мире взаимосвязана, – говорил отец. – Изменение в течении чи одного человека отзывается во всех. Человек испугался, чи утекла в ноги. Окружающие почувствовали пустоту.
– Когда душа от страха уходит в пятки… – нашёл я русский аналог.
– Да, подтвердил отец. Очень точное определение – чи уходит в пятки, пятки отталкиваются от земли и человек бежит быстрее.
– А когда человек воодушевлён… – начал я.
– Чи поднимается к сердцу и заполняет пространство вокруг человека…
– И человек кажется великим! – подхватил я мысль отца.
– Не кажется, – поправил меня отец. – Становится!
– А как сделать, чтобы чи поднялось к сердцу? – спросил я.
– Твой противник должен быть великим. Силу даёт противник! – ответил отец и добавил: – На сегодня всё. Иди помойся, чистое тело лучше отдыхает. И ложись спать. Завтра в шесть утра приходи на тренировку. Не опаздывай! У нас будет мало времени. Иди.
Я направился в душ. Но сделав несколько шагов, остановился.
Умиротворение царило вокруг. Умиротворение и тишина. Журчала вода в ручье. Ветер шелестел листвой. Позади шуршал песок – отец продолжал тренировку.
Понятно, почему он лучший мечник – столько тренироваться!
Следующая мысль была: а я? Чего хочу я? Вот тут, в этом новом для меня мире?
Вряд ли я когда-то вернусь домой. Видимо, тут мне и жить дальше.
«Если выживешь!» – тут же подкинуло подсознание.
«Если выживу…» – согласился я и глубоко задумался.
Насколько надёжен этот дар? Вдруг в ответственный момент оружия не появится?
Но отец, почему-то не тренировал меня на предмет вызова оружия. Обе тренировки свелись к тому, что нужно уйти с острия атаки. В первый раз через боль, а второй раз через понимание течения внутренней энергии чи.
Понятно, что две тренировки – это катастрофически мало. За два раза я не стану крутым воином. Да никаким воином не стану!
И тут же пришла мысль: а зачем мне быть воином? Просто чтобы защититься?
С другой стороны, это не мало – защититься… Защитить себя.
Собственно, я до сих пор только это и делал. И в том мире, когда сбегал от банды Грача, и в этом. Когда я попал в этот мир, первым делом пришлось защищать свою жизнь.
Так чего я хочу?
Мой японский отец ради чести рода отправит меня завтра в школу без телохранителей. А сегодня тренировал меня. Честь рода – это то, что он хочет оставить своим детям.
Мой российский отец был другом учёных, поддерживал их, несмотря на то, что правительство наплевало на науку. Без науки, любил повторять отец, не может быть счастливого будущего. Значит, поддерживая друзей, он защищал будущее.
А я? Ради чего живу я? Ради чего завтра мне подставлять свою голову под удар? Ради чего тренироваться?
Впереди раздались шаги и сдержанный смех. А потом – шёпот. Интересно, кто это? Это ведь не на улице, а в поместье, значит, кто-то свои…
А если свои, то не надо беспокоить их.
Я вздохнул и поспешил в душ, стараясь обойти стороной шепчущихся. Люди были счастливы, мне не хотелось им мешать. Но почему-то стало очень грустно.
Уснул я едва голова коснулась подушки. Что-то, может, и снилось, но я ничего не запомнил. Если что и было, то будильник прогнал.
Я полежал несколько минут, соображая где я, что меня ждёт и чего я хочу.
Хочу жить. И не просто жить, а чтобы больше не приходилось сбегать ни от Грача, ни от подобных ему. Хочу жить спокойно, уверенно, достойно. Дружить с учёными, беречь честь клана, защищать будущее. Да мало ли?..
Полюбовавшись колышущимися от лёгкого ветерка шторами, я поднялся и пошёл в туалет умываться. У меня было минут пятнадцать для занятий на тренажёре. Маловато, конечно, нужно было бы встать на полчасика раньше, но я вчера решил выспаться – слишком насыщенный был день.
Отец ждал меня. Но вопреки моим ожиданиям, предложил сесть на деревянный помост и помедитировать.
– Ты должен призвать духа, который одарил тебя и узнать его имя, – сказал отец.
– И как я узнаю? – растерялся я.
– Призови!
Легко сказать, призови. На деле же получилось чёрт-те что.
Я сел, скрестил пальцы, как мне показал отец, подышал, как он велел, и произнёс:
– Дух, который одарил меня, призываю тебя! Явись!
Подсознание само добавило: «Встань передо мной, как лист перед травой!»
Я фыркнул. И отец одёрнул меня:
– Серьёзнее, Кеншин! Помни, это может спасти тебе жизнь!
Я постарался стать серьёзным, но развидить Конька-горбунка с мечами в копытах не смог.
«Ну что ж, Конёк-горбунок, будем тренироваться» – сказал я, пытаясь удержать в сознании это ушастое, горбатое, нелепое создание. И он упорно пытался удержать в копытах катаны, и даже пробовал махать ими.
Наконец отец с тяжёлым вздохом отпустил меня.
– Иди завтракай, и водитель отвезёт тебя в школу. Будь внимателен. Вечером потренируемся ещё.
«Если доживу до вечера» – подумал я.
Но копытистый конёк поднял мне настроение, и я с улыбкой поблагодарил отца.
После завтрака мама вручила мне бэнто, чтобы я пообедал в школе, и я поехал.
Уже в машине до меня дошло, что я так и не сделал домашку. Впервые за свою сознательную жизнь я не сделал домашнее задание!
Кроме того, я не знаю, какой класс мой, и кто мои одноклассники. Кроме Акиро и Оки никого из одноклассников не знаю.
Дойдёт ли очередь до испытаний моего дара, неизвестно. А вот испытания школой я могу и не пережить.
Джип подъехал к автостоянке. Я поблагодарил водителя и вышел.
В это же время к школе подъезжали машины с другими учениками.
Я направился к воротам, и тут перед моим носом с визгом затормозил серебристый кабриолет. Я едва успел отпрыгнуть.
За рулём сидел Хидеки. Он был без водителя – сам управлял автомобилем.
Блин! Я про него забыл!
Хидеки одним движением выпрыгнул из машины, опёрся на неё, скрестил на груди руки и нагло посмотрел на меня.
– Что, малыш Кеншин, зассал? – спросил он с ехидной ухмылкой.
– Хорошая машина, – сказал я, демонстративно рассматривая автомобиль моего врага. – Но без тормозов. Так же, как и её хозяин. – И глянув в упор на Хидеки, добавил: – Такие долго не живут.
– Что сказал? – взбеленился Хидеки.
– Так у тебя ещё и слух плохой? – делано удивился я.
Хидеки кинулся на меня, и я автоматически ушёл с острия атаки. Всё-таки смысл в тренировках с отцом был!
Но не успел я порадоваться, как был сбит с ног.
В следующим момент Хидеки сидел на мне сверху и мутузил меня.
– Ты, мерзкий ублюдок! – шипел мой враг. – Из-за тебя мне запретили носить меч!
– Поменьше бы махал им! – выплюнул я в рожу врага.
– Ты влез куда не просили! – в голосе Хидеки послышалась обида.
И это придало мне силы.
Тело само вспомнило драки с Грачом. Я, перехватив руки Хидеки, вывернулся. И завернул его кисть на болевой. Не то, чтобы я хорошо умел его делать, но тут получилось. А это главное!
– Ты больше не будешь обижать Акиро! Ты меня понял? – прорычал я.
Хидеки дёргался в болевом, но освободиться не мог. Как же он меня ненавидел! И пофиг!
– Понял?! – повторил я вопрос и сильнее нажал кисть.
Что такое сломанная кисть для мечника? Каким бы гениальным он ни был?
Правильно! Конец карьеры.