Антон Копналин
Грозовой дух
Надеюсь, у вас всё хорошо. Надеюсь, вы сейчас дома. Надеюсь, вы сейчас пьёте горячий чай или кофе, или какао. Надеюсь, вы сейчас греетесь под пледом или у камина. Надеюсь, что за окном у вас идёт дождь, а лучше гроза.
Звуки дождя. Капли, барабанящие по крышам домов, глухо стучащие по асфальту, шлёпающие по траве и сырой почве. Тучи, низко повисшие над землёй, неподвижные, тяжёлые, тёмные, густые. Небо гремит, грохочет, сотрясается от глубоких, разносящихся повсюду раскатов грома, что содрогают размокшую землю. Пространство делит на две части белая, длинная, ломаная линия, разрывающаяся вспышкой света – молния.
Гроза. Вот оно, торжество природы! Человек подчинил себе почти всё что есть на планете, но погода до сих пор остаётся вне его контроля. Люди боятся, прячутся в свои норы от бури, забиваются в самые тёмные, укромные углы, избегая небесной кары.
Раздаётся последний звук захлопнувшейся двери и после растворяется в шуме стихии. Дождь не оставил на доме ни единого сухого места. Здание утопает в стене воды от фундамента до самой крыши, на которой виднеется невнятная фигура, пропадающая после очередной световой завесы. Двор окончательно опустел, оставшись во власти грозы…
Это был обычный осенний день, в меру ясный, в меру пасмурный, ничего не предвещало беды. Лишь маленькие облачка проплывали по небу. Некоторые из них замедлялись, и в этих местах образовывались небольшие пробки. Облака грудились над землёй, сгущаясь в одну крохотную тучку. Таких со временем становилось больше, и те тоже, в свою очередь, соединялись в тучу покрупней. Но через какое-то время и они стали собираться в одну большую. Всё это действо происходило в одном месте – его эпицентр не сдвинулся ни на метр. Вид из окна стал окрашиваться в серый цвет и быстро темнеть. Птицы низко летали над землёй, или вовсе не летали. Родители загоняли домой детей, игравших во дворе. На улице становилось всё меньше людей, а некоторые, из тех, кто остался, уже раскрывали заготовленные зонтики. Всё близилось к дождю.
Из подъезда вышел паренёк. Выражение его лица не было весёлым или грустным, скорее оно было немного задумчивым. Он вышел развеяться на воздух, так как не мог больше находиться дома. Там гнетущая обстановка давила на него и постоянно наводила на неприятные раздумья, не давая отвлекаться. Его походка не была быстрой, но и не была слишком медленной. Вернее, она соответствовала лицу мальчика, была задумчивой и слегка неуверенной. И его живот уже не болел. В то время, как он шёл из дома, огромная масса людей шла в противоположном направлении. Он сторонился их, пытался выбирать пути самые безлюдные, непроходимые, заросшие, одинокие. И неспроста. Мальчик был научен горьким опытом, что не каждому человеку в этом мире можно открыться, не с каждым можно быть откровенным. Скорее, людей, с которыми можно контактировать честно – меньшинство, был он убеждён. Поэтому, уже чисто инстинктивно, он всегда пытался создать ситуацию, в которой в его поле зрения будет как можно меньше силуэтов.
Мальчик шёл по своему спальному району вдоль домов, держа руки в карманах, и что-то недовольно бормотал себе под нос, как будто бы иногда срываясь на несуществующих вокруг него людей: «Нет, всё! Хватит об этом думать!.. Я вышел на улицу, чтобы отдохнуть, а не снова думать об этом!.. Ах! Прекрати!..». Нескончаемый поток мыслей, образовавшийся из прошедшего дня, не оставлял его в покое. Школьные хулиганы снова смеялись над ним, учителя не обращали на него внимания, он не чувствовал никакой поддержки. Совершенно всё в этом ужасном месте, под названием «школа», было настроено против него. Всё шло своим чередом, как обычно. И как обычно, мальчик нехотя анализировал все события, произошедшие с ним за этот день.