Антон Грановский
Конец пути
2
Ирина обернулась, и они слились в страстном поцелуе. Она положила ему палец на губы.
– Не надо. Он сейчас вернется.
– Я его ненавижу, – процедил аспирант сквозь зубы.
– Я тоже, – тихо сказала Ирина.
– Когда мы это сделаем?
– Скоро. Может быть, сегодня.
Алексей запустил ей руку под халат. Женщина тихо застонала и закусила губу.
– Сумасшедший, – пробормотала она.
Где-то хлопнула дверь.
– Он возвращается! – тихо воскликнула Ирина и оттолкнула от себя Алексея. – Быстро за стол!
Когда Широков вошел на кухню, они снова сидели со спокойными лицами, поблескивая интеллигентскими очками.
– А вы чего такие кислые? – громко спросил Широков, брякнувшись на стул. – Эх, вижу, студент, не умеешь ты дам развлекать. Ну, ничего, еще научишься, какие твои годы!
Он нагнулся и поцеловал Ирину в губы. Та отшатнулась, он засмеялся.
– Хорошая у меня жена, правда? А уж любит меня: как сучка – хозяина! Пока я дома – ни на шаг не отходит. Все силы забирает, все соки из меня выпивает. Понимаешь, о чем я? – Широков подмигнул парню, не замечая, как тот побледнел. – Страстная бабенка! Ну, давай – за баб!
Алексей резко поднялся из-за стола.
– Мне пора, – сказал он. Поправил очки и добавил: – Приятно было познакомиться.
– Ну, пора так пора. Где выход – знаешь, так что провожать не буду. Ты заходи, если что!
– Зайду, – пообещал аспирант. – До свидания.
Он повернулся и вышел из кухни. Ирина встала было следом, чтобы проводить гостя, но Широков удержал ее:
– Да сиди. Он же сосед! Почти как член семьи.
– Да, – промямлила Ирина и снова села на стул.
Николай внимательно вгляделся в ее лицо.
– Чего это с тобой?
– А что?
– Как-то побледнела. Менструация, что ли?
– Отстань.
Из прихожей донесся щелчок закрываемой двери. Ирина повернулась к мужу и сердито заговорила:
– Дурак ты, Широков! Дурак и скотина! Наплел невесть что при чужом человеке!
– Да ладно тебе.
– Не язык – ботало! Что он о тебе теперь подумает? Да и обо мне заодно.
– Подумает, что я крутой мужик. А ты – страстная женка. Да ладно, не кисни. Иди-ка лучше ко мне.
– Отлипни! Я сегодня не хочу.
Бурильщик прищурил недобрые глаза.
– Только и слышу – отлипни да отлипни. Мне ж через несколько дней на вахту.
– Я не виновата, что плохо себя чувствую. Ты же знаешь, как на меня влияет погода. Голова болит, и вообще…
– Голова… – Широков вздохнул. – Голова – это, конечно, причина. Но ведь не повод? Не повод, а, Ириш?
– Хватит нести ерунду.
Он снова прищурил глаза и сказал властным, грубым, не терпящим возражений тоном:
– Сегодня ночью ты меня приголубишь, ясно?
– Чего?
– Сегодня ночью ты меня приголубишь.
– А не то что?
– Увидишь.
Ирина отвела взгляд.
– Угрожает он еще… – тихо проговорила она. – Водку-то допьешь или в холодильник убрать?
– Допью. Чего там уже допивать-то.
Широков взял бутылку и наполнил свою рюмку, но, прежде чем пить, посмотрел в окно.
– Погода портится, – сказал он.
– Да, – тихо отозвалась Ирина. – По телевизору обещали ураган.
– Для Москвы это уже не новость. Надеюсь, стекла в нашей «умной квартире» не повылетают. – Бурильщик посмотрел на жену замаслившимися от алкоголя глазами и насмешливо провозгласил: – За сегодняшнюю ночь! Она обещает быть бурной!
И залпом опорожнил рюмку.
Глава 4
Филипп
1
Филипп, тринадцатилетний мальчик с копной каштановых волос на круглой массивной голове, стоял у двери и слушал разговор родителей. В щель ему было видно и маму, сидящую на кровати, и отца, стоявшего за ноутбуком.
– Я хотела тебе кое-что сказать, – заговорила мать.
– Что? – спросил отец, просматривая на ноутбуке какие-то таблицы.
– Я хотела сказать… Черт, даже не знаю, как ты к этому отнесешься…
– Оль, давай без предисловий, – сухо проговорил он.
Она помолчала, а затем вдруг спросила:
– Олег, я уродина?
– Нет, – ответил отец.
– Может, я толстая?
– Нет.
– Я ухаживаю за собой, я занимаюсь спортом.
– Ну да. Ты у меня молодец.
Она посмотрела мужу в глаза:
– Олег, что со мной не так?
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты мне изменяешь. Я знаю.
– Раз знаешь, то зачем об этом говорить?
Мать сжала кулаки. Отец заметил это, усмехнулся и сказал:
– Что ты хочешь от меня?! Чтобы я рассказал тебе в подробностях о том, как спал с твоей подругой? Хорошо. Мы занимались с ней этим на кухонном столе, в ванне с горячей мыльной водой и даже в парке, в кустах сирени! И это было здорово, слышишь? Это было великолепно!
Лицо матери стало белым, как бумага. В горле у нее что-то заклокотало, а затем она выговорила, будто выплюнула слова:
– Ты омерзителен! И я… я тоже тебе изменила!
– Что? – отозвался отец, не отрываясь от своих таблиц.
– Изменила! Причем два раза!
– Не выдумывай.
– Помнишь тех парней, которые строили нам сауну на даче? Я отдалась им!
Отец повернул голову и пристально посмотрел на мать. Его сухое, резкое лицо слегка вытянулось.
– Ты врешь, – сказал он спокойно и отчетливо.
Она покачала головой:
– Нет. Это было в твой день рожденья. Ты работал до обеда. Этого времени нам хватило с избытком. Пока ты принимал поздравленья от сослуживцев, я трахалась с этими парнями в недостроенной бане.
– Ты это выдумала, чтобы меня разозлить.
– Думай так, если тебя это утешит.
Мать поднялась с кровати. Ее рыжие волосы были слегка растрепаны, тушь на глазах размазалась, даже кофта смотрелась так, словно вдруг постарела лет на двадцать.
– Пойду сделаю нам кофе, – сказала мать.
Отец вскочил со стула и схватил ее за руку.
– Подожди, – гневно окликнул он.
Мать, такая же худощавая, как отец, но не менее сильная, высвободилась.
– Подожди! – рявкнул он, снова схватил жену за тонкое запястье и резко повернул ее к себе.
– Скажи, что ты все это выдумала, – глухо проговорил отец, глядя ей в глаза.
Мать улыбнулась и заговорила издевательски-спокойным, почти сладким голосом:
– Сперва я отдавалась им по очереди. Потом – обоим сразу. Когда мы начали, я чувствовала стыд, потому что делала это только затем, чтобы отомстить тебе. Но потом… потом мне понравилось. Это было так… брутально. Так восхитительно грязно и порочно.
Отец сжал кулак и размахнулся.
– Хочешь меня ударить? – Глаза мамы сузились и похолодели. – Только попробуй. Я зафиксирую побои, засужу тебя, разведусь и заберу половину всего, что ты имеешь. А ты этого не хочешь, верно? Ты скорее сотрешь себе зубы от злости в порошок, чем позволишь разорвать свою фирму пополам. И еще – я не дам тебе купить и перепродать эту квартиру. А ты ведь задумал всю эту куплю-продажу, чтобы отмыть деньги, верно? Я слышала твой телефонный разговор.
– Я тебя… я тебя…
– Что ты меня?
– Я тебя ненавижу!
– Это чувство у нас взаимное. – Она стряхнула его пальцы со своего запястья. – Приготовить тебе ужин, дорогой?
– Подавись своим ужином!
– Правильно делаешь, что отказываешься. В последнее время я рассеянная и легко могу насыпать в блюдо крысиного яду вместо твоих любимых специй.
Мать двинулась к двери. Фил отпрянул и скрылся за углом.
– Мне противно на тебя смотреть! – услышал он гневный голос отца.
– Что поделать, – отозвалась мать, подойдя к двери. – Мне вообще не по себе от того, что ты дышишь и топчешь землю. Я бы хотела, чтоб ты взорвался, испарился, исчез навсегда. – Она усмехнулась. – Но чего в нашем мире стоят желания?
Когда мать вышла из спальни, Фил уже был в своей комнате. Он слышал, как она прошла на кухню.
«Может, она и правда его отравит?» – подумал он, вздохнул, подошел к квадратному аквариуму, в котором сидела Агата, и постучал ногтем по стеклу. Агата открыла глаза и взглянула на него.
– Покормлю тебя позже, – сказал ей Филипп. – Ты не против?
Она закрыла глаза.
Филипп еще немного постоял у аквариума и полюбовался на свою подругу. Ему вспомнился день, когда он решил ее завести.
– Мама, папа! – возбужденно окликнул Фил тогда родителей, молча сидевших за столом и читавших (она – женский журнал, он – «Спорт-экспресс»). – Вы можете купить мне жабу?
– Жабу? – удивленно переспросила мать.
– Жабу? – сухо уточнил отец.
– Да, жабу!
– Зачем тебе жаба? – спросил отец. И добавил тихо: – Тем более когда в квартире у нас и так уже есть одна.
– Она красивая, – ответил Фил.
– Жаба? Красивая?
– Да.
Отец и мать переглянулись.
– Но разве жаб держат дома? – недоверчиво поинтересовалась мать.
– Конечно. Я прочитал об этом в Интернете, на форуме.
– На форуме любителей жаб?
– Да.
– Чем же они кормят своих питомцев?
– В основном мышами.
– Живыми?
– Конечно! Дохлых мышей жабы-аги не едят!
Родители снова переглянулись.
– Довольно странное желание, – высказал свои сомнения вслух отец.
– Но вы ведь сами хотели, чтобы я завел себе зверька, чтобы ухаживал за ним! И учительница в школе вам советовала!
– Вообще-то это правда, – сказал отец. – Разговор о домашнем животном действительно был.
– Вот видишь! – снова воодушевился Фил.
Но мать оставалась сурово-неприступна.
– Сынок, – заговорила она голосом строгой учительницы, – а тебе не кажется, что держать дома жабу и кормить ее живыми мышами – это… это…
Она запнулась, не в силах подобрать подходящего слова.
– Жестоко, – договорил за нее отец.
Филипп покачал головой:
– Нет. А что тут такого? Лисы едят мышей, волки – оленей и зайцев. Мы тоже едим всякую живность. Кур и свиней, например.
Мать вздохнула:
– Хорошо… Я посоветуюсь с детским психологом и подумаю.
И снова уткнулась в свой журнал.
Припомнив о том разговоре, Филипп улыбнулся. Все-таки они согласились. Странно, но согласились. Наверное, хотели сделать это наперекор друг другу, а в итоге вышло так, что оба выступили на его, Фила, стороне. Быть может, впервые в жизни.
Филипп достал из банки белую мышку, взяв ее за хвост, и поднес к своему лицу.
– Тебе конец, – тихо сказал он, глядя мышке в мордочку. – Агата проглотит тебя живьем. А потом начнет переваривать. Тебе будет очень больно.
Мышка задергалась и тихонько пискнула, словно и впрямь поняла слова Филиппа. Он улыбнулся:
– Прощай!
Затем открыл крышку аквариума и швырнул мышку в открытую пасть Агаты. Пасть захлопнулась, как кошелек. Агата довольно прикрыла глаза.
На тумбочке пискнул телефон. Фил взял трубку – на экране возник текст, подписанный никнеймом Snake:
Чем занимаешься, Фил?
Пухловатые пальцы Филиппа быстро забегали по маленьким клавишам:
Осваивался в новой квартире. У нас тут «ознакомительное проживание». А потом кормил Агату.
Свою жабу-агу?
Да.
Она пищала?
Нет.
Как думаешь, почему?
Не знаю.
Может быть, ей понравилось?
– спросила Snake.
Филипп озадаченно сдвинул брови. Опять она за свое. Все время говорит о смерти, как о чем-то прекрасном. И Филу нечего возразить, поскольку втайне он чувствовал и даже знал, что его собеседница права. Он снова набил текст:
Нравится умирать?
Это многим нравится!
– ответила Snake.
Фил усмехнулся и ответил:
Да ладно тебе!
Я серьезно. И ты сам это знаешь.
Что знаю?
Что смерть – это классно!
Филипп несколько секунд смотрел на экран телефона. И в его голову полезли воспоминания о том, как они познакомились с Snake, встретившись на форуме одного сайта.
И сам сайт…
Сначала была интригующая заставка: «Людям младше 21 года, с неуравновешенной и слабой психикой, впечатлительным, беременным и кормящим женщинам – НЕ СМОТРЕТЬ И ПОКИНУТЬ ДАННЫЙ САЙТ НЕМЕДЛЕННО!»
Как можно не клюнуть на такую «антирекламу»! Филипп, предвкушая что-то невообразимо таинственное и интересное, подвел стрелку курсора к кнопке «Войти» и щелкнул клавишей «мыши».
А в следующую секунду у него захватило дух.
Там были фотографии. Много фотографий. Мужчины, женщины, дети. Убитые, умершие от болезней, попавшие в аварии. Там были все виды смерти, начиная от самых соблазнительных (обнаженные молодые женщины с неисковерканными телами) до самых ужасных (ожоги, расчлененка и тому подобное).
С тех пор как Филипп вошел на странный сайт и открыл альбом с фотографиями, смерть стала представляться ему огромным черным деревом, накрывшим своей раскидистой кроной весь мир, а эти фотографии – опавшими листьями смерти!
Он разглядывал снимки часами, пытаясь представить себе то, что на них изображено, – вернее, то, как это выглядело в реальности.
Поначалу Филипп ощущал что-то вроде стыда из-за того, что разглядывает подобные ужасы. И даже задумывался: нормально ли мальчику его лет смотреть на фотографии мертвецов? Вроде бы вся эта возня попахивает извращениями. Однако после долгих размышлений Фил решил, что в разглядывании фотографий нет ничего страшного. Ведь сам он никого не убил и не хочет убивать. В нем нет жестокости, есть только интерес, любопытство. А папа любит приговаривать, что любопытство движет миром.
Потом он познакомился с Snake. Она была такой же фанаткой сайта, как и он сам, но, в отличие от него, не видела в этом ничего постыдного.
Телефон у него в руках снова пискнул.
Как твои родители?
– спросила Snake.
Снова ссорятся. Пересказывают, кто кому и как изменял. Я их ненавижу.
Мои такие же придурки.
Вряд ли. Прикинь: мама только что угрожала подсыпать папе яд в тарелку!
А у вас есть яд?
Не знаю. Но не удивлюсь, если есть. Зная мою маму.
Так проверь!
Фил озадаченно сдвинул брови. Затем набил:
Зачем?
Чтобы знать. Вдруг пригодится?
Иногда мои родоки так меня утомляют, что я фантазирую про всякие яды
Со мной тоже такое случается
Ага. Хорошо бы иметь под рукой крысиный яд. Это вселяет уверенность!
Они все еще хотят отправить тебя в интернат?
Да. Я слышал, как они это обсуждали. Они считают, что я болен.
Дураки. Это им нужно лечиться, а не тебе. Кстати, ты говорил, что у твоей матери проблемы с сердцем.
Ага.
Возможно, у нее в аптечке есть клофелин.
Да, я что-то такое видел. А что?
Если выпить его с пол чайной ложки – откинешь копыта.
Филипп замер над телефоном, не зная, о чем и думать? Она шутит? Или говорит правду? Интересно было бы взглянуть на ее лицо, хотя бы одним глазком. Но они с самого начала договорились, что никогда не будут встречаться и высылать друг другу фотографии.
На экранчике телефона снова возник текст:
Фил, я просто болтаю. Хочешь, сменим тему?
Давай!
Ты когда-нибудь целовался с девчонкой?
Конечно! Я каждый день этим занимаюсь!
А если честно?
Один раз. Это было в прошлом году.
Экран телефона пропел трель, свидетельствующую о том, что заряд аккумулятора закончился. Затем экран погас.
– Черт! – с досадой проговорил Фил. – Опять забыл его зарядить! Интересно, где у меня зарядка?
Филипп попытался вспомнить, куда запихал зарядное устройство, но так и не смог. Ладно, как-нибудь само найдется – когда мама и папа окончательно разберут сумки и чемоданы.
Он бросил мобильник на диван и направился в прихожую.
– Мам! Пап! – крикнул он. – Я пойду погуляю по зданию!
Ответа не последовало. Родителям, как всегда, было не до сына.
2
В холле, перед лифтами, его ждал сюрприз – хорошенькая девочка-подросток с задорным симпатичным личиком. На голове у нее была вязаная шапочка, на тонких запястьях – куча браслетов.
– Эй, ты наш сосед? – спросила Филиппа девочка.
Он остановился и с любопытством взглянул на нее.
– Я Аня, – представилась она. – Можно Нюра. Мы тут будем жить с сестрами. Я, Илонка и Ника. Ну а ты?
– Я?
– Ты с кем живешь?
– Э-э… С родителями.
Девочка усмехнулась:
– Не повезло тебе. А мои родители давно умерли. Я почти не помню, как они выглядели. Тебя как зовут?
– Фил. То есть… Филипп.
– Как Киркорова? – Она хмыкнула. – Я бы на твоем месте сменила имя.
– Почему?
– По кочану. – Девочка с любопытством вгляделась в его пухлое лицо с правильными чертами. – Ты когда-нибудь целовался с девчонками? – спросила она вдруг.
– Да, – машинально проговорил он. И улыбнулся.
Девочка подозрительно прищурилась:
– Почему ты усмехаешься?
– Ты не первая, кто сегодня задает мне этот вопрос.
Аня скривилась:
– Ты такой же дурак, как остальные.
Она повернулась и пошла к другому лифту, но Филипп догнал ее и зашагал рядом.
– Почему ты обозвала меня дураком? – спросил он.
– А ты не понимаешь?
Он покачал головой:
– Нет.
– Значит, точно дурак.
– Это из-за того, что я усмехался? Так я не имел в виду ничего такого!
– Какого такого?
– Ну… Просто я немного смутился.
Аня резко остановилась и повернулась к опешившему Филиппу. Окинула его скептическим взглядом с ног до головы и сказала:
– Ты ниже меня ростом. Сколько тебе лет?
– Тринадцать.
Аня презрительно фыркнула.
– Малолетка!
– А тебе?
– Скоро будет пятнадцать. В сравнении со мной ты еще совсем ребенок.
Пришел лифт. Дверцы почти беззвучно разъехались в стороны. Аня шагнула в ярко освещенную, просторную кабину с зеркальными стенами. Филипп последовал за ней.
На осветившемся экране появилось лицо виртуальной красавицы.
– Добрый день! – поприветствовала она Аню и Фила. – Назовите мне номер этажа, пожалуйста!
– Тот, где кафе, – сказала Аня.
– Спасибо! Следующая остановка – цокольный этаж!
Двери мягко закрылись, и лифт тронулся вниз.
– Послушай, – заговорил Филипп, – может, я и младше тебя, но точно не дурак.
– Ум мужчины измеряется не возрастом, – отрезала Аня.
– А чем?
– Умением брать от жизни все, что ему хочется. Ты на это способен?
– Не знаю. – Фил растерянно моргнул. – Кажется, у меня еще не было случая это проверить.
Аня взглянула на него насмешливым, дерзким взглядом.
– Перед тобой стоит красивая девушка. Вокруг никого нет. Я завела речь о поцелуях, а ты, вместо того чтобы воспользоваться моментом и моей податливостью, заржал как дурак. И кто ты после этого?
– Прости. Я… просто не сообразил.
– Ладно, прощаю.
Вдруг движение лифта прекратилось, но двери не открылись.
– Что случилось? – удивленно спросил Филипп.
– Лифт застрял, – ответила Аня.
– Как застрял?
– Молча.
Он растерянно заморгал.
– И что нам теперь делать?
Аня посмотрела на него своими мрачными, подведенными глазами и зловеще изрекла:
– Приготовиться к долгой и тяжелой борьбе за жизнь. Одному из нас придется умереть, чтобы спасти жизнь другому.
– Как?
– Очень просто. Мне придется тебя съесть, чтобы продержаться до прихода помощи. И если ты не перестанешь задавать глупые вопросы, я начну прямо сейчас.
Филипп облегченно вздохнул и улыбнулся:
– Так ты шутишь.
– А ты думал, что такой аппетитный?
Она повернулась к панели и нажала на кнопку вызова. Экран тут же осветился, и виртуальная девица с улыбкой произнесла:
– Добрый день! Если у вас возникли проблемы, я помогу вам их решить. Чем могу быть полезна?
– Принесите нам два пива и пакет чипсов «Естрелла», – сказала ей Аня. И добавила: – С луком и сметаной.
– Простите, но данная просьба невыполнима. В данный момент вы находитесь в лифте. Один из вас нажал на кнопку «стоп», поэтому лифт остановился. Для того чтобы лифт продолжил движение, вы должны…
Аня нажала на кнопку «отбой», и изображение на экранчике монитора исчезло.
– Ты нажала на кнопку «стоп»? – удивленно и недоверчиво спросил Филипп.
– Нет, что ты! Это сделала моя тень! – насмешливо отозвалась Аня.
– Но… зачем?
Аня вздохнула.
– Хотела дать тебе еще один шанс. Но ты его прошляпил. Слушай, может, у тебя хотя бы сигареты есть?
Филипп, все еще красный как рак, покачал головой.
– Нет. Но я могу стащить у отца или матери! – поспешно добавил он. – Если… Если ты, конечно, хочешь.
– А тебе мама с папой говорили, что курить вредно?
– Да… То есть я и без них это знаю.
– Значит, ты хочешь мне навредить?
Щеки Филиппа пошли пятнами. Он совсем потерялся.
– Слушай, я… совсем запутался, – пробормотал он.
– Это и требовалось доказать. Ты совершенно не умеешь общаться с девушками.
Филипп нахмурился.
– С нормальными умею, – проворчал он.
– Что? – Аня прищурилась. – Значит, я, по-твоему, ненормальная?
– Ты странная.
– Ты это уже говорил.
– Разве?
– Ну, значит, не ты.
Она нажала на кнопку, и лифт снова тронулся. Филипп помолчал, пытаясь понять, издевается над ним эта девочка или нет, а потом спросил:
– В какой квартире ты живешь?
– В большой и светлой, где люстра любит, чтобы ей аплодировали, – ответила Аня.
Филипп улыбнулся:
– А я живу в сто пятнадцатой. Если что – заходи.
– Хорошо, Филипок.
– Не называй меня Филипок. Лучше Филипп или Фил.
– Как скажешь, Филипок.
Лифт остановился.
– Мой этаж, – сказала Аня. – Не вздумай ходить за мной по пятам. Пока!
Она вышла из лифта. Двери снова бесшумно сомкнулись. Филипп посмотрел на них и восторженно проговорил:
– Чумовая герла!
Затем нажал на кнопку и поехал наверх – туда, откуда начал свой путь.
Глава 5
Максим
1
Ника вышла из квартиры и увидела сестру. Та стояла возле огромного – от пола до потолка – окна и курила. Ника подошла к ней, остановилась.
– Куришь?
– Угу, – кивнула Илона. – Уже вторую подряд.
– С ума сошла. А где Нюра?
– Где-то в здании. Наверное, шляется по этажам или катается на лифте.
Ника вздохнула:
– Детский сад какой-то. Девчонке скоро пятнадцать, а ведет себя, как десятилетняя.
– А ты ведешь себя так, будто ты ее мама, а не сестра.
– Я просто ответственная.
Илона повернула голову и посмотрела на Нику своими нежно-голубыми, чистыми, как июльское небо, глазами.
– А я, по-твоему, нет?
Ника дернула уголком губ.
– Я не хочу опять ссориться. Дай-ка мне сигарету.
– Ты же бросила.
– А сейчас захотелось.
Илона достала из кармана пачку.
– Вижу, этот дом пробуждает в людях самые низменные инстинкты, – сказала она, вынимая сигарету.
– Курение – это не «низменный инстинкт», а просто вредная привычка, – парировала Ника.
Она взяла протянутую сестрой тонкую сигарету и вставила в губы. Илона щелкнула зажигалкой.
Ника затянулась, выдохнула облачко дыма.
– Хорошие здесь вытяжки, – сказала она. – Дымом даже не пахнет.
– Автоматический климат-контроль и очистка воздуха, – проговорила Илона равнодушным голосом. – Ты же читала в буклете.
– Читала, читала.
Некоторое время сестры молча курили и смотрели в окно, на темнеющее небо. По нему носились огромные стаи птиц.
– Птицы сегодня будто с ума посходили, – сказала Илона.
– Гидромет обещал ураган, – отозвалась Ника. – Они чувствуют его приближение, вот и волнуются.
– Хорошо, что мы с тобой не боимся урагана, правда?
Ника усмехнулась:
– Да уж. Мы с тобой точно погибнем по другой причине.
Илона бросила на старшую сестру быстрый, внимательный взгляд.
– По какой же? – негромко спросила она.
– Тебе виднее, – ответила Ника.
Несколько секунд Илона молчала, словно обдумывала странные слова сестры, а затем сказала:
– Я не боюсь смерти.
– Это потому, что ты уверена, что твоя смерть придет не скоро, – возразила Ника. – А если бы ты точно знала, что умрешь сегодня ночью, ты бы дрожала как осиновый лист.
Илона фыркнула.
– Ерунда. Я готова к смерти. Даже если она придет сегодня ночью.
Ника затянулась сигаретой, выпустила облачко дыма и посмотрела, как оно на миг замерло, а потом унеслось под потолок и исчезло, не оставив следа. «Хорошая вентиляция», – подумала Ника. А вслух сказала:
– Какой-то странный у нас разговор. Чего мы его вообще затеяли?
– Не знаю. Наверное, из-за урагана. Из-за рехнувшихся птиц.
Илона стряхнула с сигареты пепел. Облачко пепла взмыло в воздух, но не рассеялось, а вдруг осело на оконном стекле причудливым рисунком. Ника вгляделась в него и с удивлением поняла, что он напоминает лабиринт из концентрических кругов с закрученным крестиком посередине.
– Ты это видела? – удивленно спросила Ника.
– Что? – не поняла Илона.
Рисунок исчез со стекла, пепел улетучился. Ника тряхнула головой, прогоняя наваждение.
– Ничего, – сказала она. – Видимо, показалось.
Илона бросила окурок на пол, и он тут же втянулся в невидимую щель пневмоочистителя, вмонтированного в плинтус. Она откинула со лба белокурую прядку волос, и кольцо у нее на пальце ярко блеснуло. Ника посмотрела на ее руку и сказала:
– Мы с Нюрой согласились приютить тебя на пару недель. Но у меня были условия.
Илона перехватила взгляд старшей сестры и усмехнулась:
– Ты про мамино кольцо?
– Ты обещала вернуть его мне.
– Нет проблем, забирай.
Илона подняла левую руку, облизнула безымянный палец и стянула с него кольцо.
– Держи!
Но вдруг кольцо выскользнуло из ее влажных пальцев и с легким звенящим звуком упало на пол. Ника хотела нагнуться и поднять его, но в ту же секунду волна воздуха затянула колечко в щель пневмоочистителя.
– Черт! – вскрикнула Ника.
– Упс! – весело сказала Илона.
Ника перевела взгляд на сестру.
– Ты это специально сделала? – яростно спросила она.
– Специально? – Илона усмехнулась. – Ника, у тебя паранойя. Там бриллиант в четверть карата. Неужели ты думаешь, что я способна выбросить бриллиант?
Несколько секунд Ника кусала губы, а затем сказала:
– Нужно будет связаться с администрацией.
– Свяжись.
Ника вздохнула и покачала головой:
– Все-таки ты редкостная стерва.
– Я твоя сестра.
– Только по матери. Твой отец был настоящим отбросом.
– Зато я хотя бы знаю его имя. Ты ведь этим не можешь похвастаться, верно?
Ника насторожилась и сделала предостерегающий жест рукой. Илона замолчала и прислушалась.
Из-за угла послышался какой-то шум, словно кто-то с кем-то спорил или кого-то увещевал. Через пару секунд из-за угла вышли двое – смуглая женщина средних лет, а с ней – юноша, похожий на нее, но с бледным лицом и светлыми волосами.
