Антон Александрович Можаев
Каждому мужчине нужен нож
Олег Петрович неожиданно улыбнулся, вспомнив недавно виденную картинку, сгенерированную нейросетью, на которой была изображена трогательная мышка в платье, держащая в лапках корзину с цветами. Всё-таки еще «нужон» этот ваш интернет – милые милости глянуть перед сном всегда приятно и полезно для здоровья. Но тут же в памяти всплыло трагическое выражение лица Ирины Терентьевны, учителя истории, когда та начинала рассказывать про ужасы средневекового быта. В такие моменты она отрывалась от поливания своих садов Семирамиды, которые буйными джунглями разрослись в кабинете истории, и, воздев руки к запыленным люминесцентным лампам, жутко смахивающим на обглоданные рыбьи скелеты, страшным голосом провозглашала: «Две трети!». Дальше шла напряжённая пауза, глаза исторички, подведённые на древнеегипетский манер, сначала распахивались, словно перед ними представала картина полного упадка цивилизации темных веков, а потом превращались в воинственные щелочки, обрамленные слипшимися нагуталиненными ресницами.
«Чума выкосила их всех, – нагнетала Ирина Тереньевна, потом доставала припасенную резиновую мышь, брала за хвост и демонстрировала офигевшему классу виновницу всего этого средневекового бардака. – Мыши убили больше людей, чем все войны вместе взятые, – подытоживала она свою короткую, но эффектную лекцию о влиянии грызунов на исторический процесс и сжимала игрушку в кулаке, так что та издавала протяжный предсмертный писк, что невероятно веселило учеников».
Спроси Олега Петровича, что ему больше всего запомнилось из школы, он, нисколько не сомневаясь, ответил бы – историчка, которая давила мышей.
От этой мысли стало немного веселей, вот только милая мышка в платьице уже не вызывала таких приятных чувств. Вот что пиар животворящий делает. Но во что смерть не наряди, смертью она и останется.
Зинаида упорно не пробуждалась, тем самым намекая, что наказание все-таки разбудившему будет весьма болезненным и ожидаемо изощрённым. Но как бы не старался несчастный муж не пересекать красные линии, все было предрешено – линии эти жена нарисовала давненько, и с каждым годом они приближались все ближе и ближе, так что почти обвивали Олега Петровича, бескомпромиссно очерчивая местоположение будущего покойника.
«Ну, Зинаида! – Даже ругая жену про себя, Олег Петрович обращался к ней исключительно официально, будто опасался, что проснется в той телепатический талант, и тогда красные линии пройдут по нему самому. – Уже открывай глаза, и покончим с этим».
Но Зинаида безмолвствовала. Олег Петрович мастерски, не издав ни одного скрипа, зажмурившись и задержав дыхание, нырнул в супружеское ложе, в одном каркасе вмещавшее в себя два раздельных матраса и два персональных одеяла.
Можно было бы предположить, что операция прошла успешно, если бы Зинаида издала хоть один звук – любой, пусть даже чамкнула, охнула, или (что было благоприятнее всего) зевнула. Но жена затаилась, своим презрительным молчанием обещая продолжительную и мучительную кару. Но потом.
Олег Петрович почувствовал, что задыхается, начал обвинять себя в малодушии, в излишнем паникерстве, даже вспомнилось модное словечко «куколд», но что оно означает не знал. Надо бы загуглить. А то проживет всю жизнь, и не узнает, кто такие эти несчастные куколды. Он судорожно вдохнул и также выдохнул. Задыхался он не от страха, а потому что просто слишком качественно затаил дыхание.
Хорошо. Жить будет. Да и сон уже подобрался совсем близко. Стоит только прикрыть глаза, все еще чего-то высматривающие в темноте спальни, успокоить заячье сердце и незаметно погрузиться в заслуженную и вожделенную пустоту.
– Олег Петрович, мы тут это… – замялся обычно бойкий и не в меру деятельный Александр Александрович, по традиции носящий титул местного Сан Саныча. – Тут офис предложил организовать на майские сабантуй, но мы с коллегами покумекали и решили употребить бюджет на другое.
Куда решили употребить бюджет Олегу Петровичу было глубоко не интересно. Он отыщет самый дальний и тёмный уголок на любом корпоративе, поспешно выпьет свою «кровавую Мэри» и отчалит ещё до того, как Виолетта Денисовна вспомнит, что никакая она не Виолетта Денисовна, а Виу-Виу, которой надо Вау-Вау.
– Это хорошо, – вежливо согласился Олег Петрович, и добавил с самым заинтересованным видом, – будет что-то новенькое?
– Новенькое, не то слово! – посерьёзнев ответил Сан Саныч. Но сказал он это уж совсем печально, добавив, что придётся еще накинуть, но не уточнил сколько, а сразу перешёл к главной мысли. – Охотиться поедем, в тайгу. Но ты, Олег Петрович, не переживай, шашлыки для остальных тоже будут.
Олег Петрович последовал совету и переживать не стал, скорее обрадовался новости. Возможно, в отсутствие таких как Александр Александрович корпоратив заиграет новыми красками, и можно будет позволить себе уйти не после первой, а после второй «кровавой Мэри».
– Ничего, – полным сочувствия и деланной грусти голосом ответил Олег Петрович, – каждому своё.
На том и порешали, что если будет желание, а главное – обмундирование (ведь не с вилами же идти на лося), тогда велкам. А нет, так всегда можно потусить с девчонками. Да-да, так и сказал этот самодовольный идиот – с девчонками. Почему-то вспомнилось видео с беременной наркоманкой, но лицо у нее уже было Виолетты Денисовны, отчего стало ещё более омерзительным и вызывающим.
Ожил инфо-глист. Ему жутко не понравилась нечаянно промелькнувшая мысль о том, чтобы послать не только охотников, но и оставшуюся женскую часть коллектива с их бабским междусобойчиком.
«Ты лишил меня мартовского корпоратива, а сейчас покушаешься на святые майские? Сколько же там было веселья, а ты все пропустил! Мы бы могли постить всю эту жесть ещё пол года. Предатель!»
И правда, ещё за неделю до шабаша Олег Петрович начал сигнализировать коллективу, что решительно болен, и восьмое марта, к великому сожалению, придется провести дома. А также седьмое и девятое для верности, пока не выветрятся из офиса гнетущие ароматы весны, красоты и очарования. Но без контента в такой день никто не останется – Зинаида, уже давненько взявшая на себя традиционно мужскую обязанность приходить с гулянок и устраивать скандал, таки не подвела. В тот день она оставила выздоравливающего мужа за главного, дав под запись строгие указания, которые начинались с «если будешь…». Дальше можно было подставлять желаемое: есть, принимать душ, (какого-то черта) приглашать компанию или что бы не взбрело в голову бестолковому мужу. Впрочем, записывал Олег Петрович только для вида, потому что твёрдо решил не гневить судьбу и провести весь день как то требовалось от больного – в постели. Но как может маленький человек противится железной поступи фатума. Ничто не спасет его от ярости разбушевавшейся стихии – вернувшейся из кабака пьяной женщины.
Зинаида преобразилась невероятно. Удивляло больше не разорванное платье, и не окровавленное лицо, а то, что творилось с прической. Ее не было. На месте неоправданно дорогих, но элегантных «Голливудских волн», красовалось выжженное поле боя с изуродованной артобстрелом растительностью. Все ещё непобежденная, но жаждущая получить сатисфакцию хоть кого-то королева Зена, пошла в атаку и, наплевав на конвенцию о запрете химического оружия, вылила весь свой яд на мирного гражданского, встретившего ее на пороге дома.
Олег Петрович стоически выслушал жену, после чего сопроводил в туалет и, придерживая остатки «Голливудских волн» позволил ей сделать свои женские дела. В ту ночь он долго не мог уснуть и размышлял о том, что все праздники чем-то да пахнут: Новый Год – мандаринами и хвоей, майские – шашлыками, а вот восьмое марта с тех пор стало ассоциироваться у него с кислым запахом паленого недопереваренного шампанского и вызывающего своей кричащей нежностью ароматом любимых духов жены.