Снилось мне, что боги говорили со мною: Один, украшенный водорослями и струящейся влагой, Другой с тяжелыми гроздьями и колосьями пшеницы, Другой крылатый, Недоступный и прекрасный В своей наготе, И другой с закрытым лицом, И еще другой, Который с песней срывает омег И Анютины глазки И свой золотой тирс оплетает Двумя змеями, И еще другие… Я сказал тогда: вот флейты и корзины – Вкусите от моих плодов; Слушайте пенье пчел И смиренный шорох Ивовых прутьев и тростников. И я сказал еще: Прислушайся, Прислушайся, Есть кто-то, кто говорит устами эхо, Кто один стоит среди мировой жизни, Кто держит двойной лук и двойной факел, Тот, кто божественно есть Мы сами… Лик невидимый! Я чеканил тебя в медалях Из серебра нежного, как бледные зори, Из золота знойного, как солнце, Из меди суровой, как ночь; Из всех металлов, которые звучат ясно, как радость; Которые звучат глухо, – как слава, Как любовь, как смерть; Но самые лучшие сделал из глины Сухой и хрупкой. С улыбкой вы будете считать их Одну за другой. И скажете: они искусно сделаны; И с улыбкой пройдете мимо. Значит, никто из вас не видел, Что мои руки дрожали от нежности, Что весь великий сон земли Жил во мне, чтобы ожить в них? Что из благочестивых металлов чеканил я Моих богов, И что они были живым ликом Того, что мы чувствуем в розах, В воде, в ветре, В лесу, в море, Во всех явлениях
