Аннушка Старкова
Семейные тайны
– Кто нас сможет принять? – спрашиваю я, ставя на стойку огромную коробку.
– Пока все сотрудники заняты. – отвечает, не глядя, дежурный. – Ожидайте.
– Но это срочно, я не могу ждать. – повышает свой тон Лида. Я сжимаю ее руку, делая знак, чтоб она была аккуратней, это полицейский участок и за грубость тут можно загреметь.
– Почему вы не в школе? Ваши родители в курсе где вы? – спрашивает дежурный, одним глазом посмотрев на нас.
– В этой коробке очень важные улики. Я должна с кем-нибудь поговорить. – Лида начинает закипать, она не привыкла, что можно так равнодушно не замечать людей.
– Ребятки, здесь полицейский участок, здесь творятся разного рода вещи, которые не должны видеть дети. Это не цирк, а мы здесь не клоуны, ясно? Это вам не развлечения. – строго отчитал он ее.
– Пожалуйста, товарищ полицейский, очень вас прошу, обратить внимание на меня и эту коробку. Здесь важные улики. Пожалуйста, позовите главного, чтоб я смогла все рассказать. – Лида говорила спокойно, но громко выделяя каждое слово, дежурный вытаращил на упрямую девчонку, свои глаза. Набрал номер.
– Лейтенант Круз, тут двое ребят с коробкой, говорят важные улики, требуют главного. Срочно. – ответил дежурный. – Хорошо, слушаюсь. Пройдите к кабинету номер пять, через пять минут, вас примут.
– Спасибо, вам огромное. – улыбнулась и поклонилась ему Лида.
Дежурный сидел в шоке. Ну и наглая же девчонка.
Лейтенант Круз оказалась серьезной брюнеткой. Карие глаза делали ее лицо строгим, уверенным. Один ее взгляд и по тебе пробегает холодок, они проникают внутрь тебя, доставая все секреты наружу. Пиджак и брюки лаконично, женственно подчеркивают достоинства фигуры, а еще он идеально отутюжен.
– Чем могу помочь? Майкл сказал у вас что-то срочное. – оценивающе смотрит она.
– В этой коробке улики на счет моего отца, их мы обнаружили только вчера. Я готова дать показания и сотрудничать с вами, но обещайте, что пока я ее не открыла, кроме нас с вами никто не узнает об этом. Это будет очень резонансное дело, журналисты нам не к чему, я хочу окончить школу, мне остался последний год и поступить в университет, но эта история должна остаться в тайне от прессы, журналистов и местных жителей.
Круз медленно моргает, упорно смотря на Лиду, видно, что ее зрачки расширены, Лида заинтересовала ее.
– Первый раз вижу, чтоб улики были с доставкой. Ладно, шутки в сторону. Пока не начался допрос, если это не розыгрыш, то я готова обеспечить вам конфиденциальность. О тебе не будет ничего известно другим.
– Хорошо. Еще одна просьба, я не должна быть свидетелем в суде, и суд должен быть закрытым. Ничего не должно утечь на сторону. – серьезным тоном произносит Лида в упор смотря на лейтенанта Круз.
– Так, давай это обсудим чуть позже. Нужно хорошенько взглянуть на улики, сделать экспертизы и анализы, да и отпечатков вы кучу оставили. Пройдемте в комнату для допросов. – я жадно хватаю руки Алекса, Круз это сразу замечает.
– Мне нужна поддержка, без него я не смогу, эта история очень болезненна и ужасна. – мой голос срывается на писк, а в глазах застывают слезы. Лейтенант аккуратно кладет свою руку мне на плечо, я выдыхаю, успокаиваюсь.
– Все будет хорошо. – произносит Круз.
– Ничего хорошего уже не будет, он все забрал у меня. – произношу я, смахивая слезы.
Комната допроса не большая, уютная. Круглый стол, стулья, комод с цветком, большое окно. Все в бежевых оттенках, спокойствие, маленький диванчик. Я ставлю коробку на стол, сама сажусь рядом. Круз напротив. Алекс садится на диван.
– Не знаю с чего начать, мыслей много, можно воды? – спрашиваю я. Волнение, голос дрожит и ком в горле.
Лейтенант Круз наливает из графина воду в стакан и подносит мне, я жадно пью. Она достает телефон и включает запись.
– Питер, так зовут моего отца, больше он не достоин, называться этим красивым словом. Раньше я не задумываясь, бросилась бы его защищать, но он испачкал, исковеркал, растоптал все, что было хорошим, счастливым. Я любила его, он был моим учителем, наставником, я хотела, чтобы он мной гордился. Училась, занималась фотографией, впереди меня ждало прекрасное, светло будущее, а теперь это все разрушено, я тону в болоте. Вязкая черная, жижа поглощает меня, засасывая в бездну, тьму. Он разбил меня на миллион осколков и их не склеить. Я не знаю, как с этим жить? Со слов мамы, они познакомились в парке. Молодой, красивый, статный он сразу произвел на нее впечатление. Потом ее родители отмечали его манеры и сдержанный характер. Свадьба, рождение меня, он полностью все свое внимание переключил на меня. Я была центром его внимания, вдохновением, так он называл меня. Мы все время были с ним вместе. А потом мы с Алексом нашли эту чертову коробку. – я толкаю ее к лейтенанту. Она опрокидывается, все содержимое потихоньку выползает оттуда. Увидев диски, мои глаза наполняются страхом, я начинаю дрожать.
– Эти вещи был внутри? – спрашивает она.
– Да. – говорю я.
– Хорошо, а что на этих дисках? Чьи это вещи? – спрашивает Круз от нетерпения. Но она уже начала понимать, когда стала разбирать вещи, смотреть. Чутье никогда еще не подводило ее.
– Все эти вещи принадлежат Питеру Фениксу – отцу. Он умер в 2023 году в возрасте пятидесяти одного года от инсульта. В коробке тридцать один диск и тридцать две фотографии, в коробке поменьше – локоны, все это принадлежит девочкам, возраст которых семь лет. Блондинки с голубыми глазами. На обороте каждой фотографии его рукой сделаны записи Имя, фамилия и год, когда он сделал снимок. Диски тоже подписаны именами девочек. Первое фото сделано 1990 годом ему было восемнадцать, диска нет с этой девочкой, последняя фотография сделана в 2022 году, есть диск. Я узнала одну из девочек, она была в нашем доме. Ей семь лет и зовут Бекки Холл 2015 год. Я уверена, что Питер Феникс серийный убийца и педофил, а это его трофеи и жертвы. Также имеется снимок листовки о пропаже Бекки Холл, все сходится. – я замолкаю, Круз нервно держит фотографии девочек и потом переводит взгляд на меня.
– Это очень серьезное заявление, и пока рано делать выводы, нужно многое проверить, но улики исчерпывающие. Также мы должны обыскать ваш дом на наличие еще доказательств, следов, а также тел девочек. Нам нужно, чтоб дома был кто-то из взрослых. Твоя мама в курсе всего происходящего?
– Я согласна на все ваши действия, мама не в курсе, мы сразу сообщили вам. – слова даются мне с трудом, я устала, голова жутко болит.
Круз просит рассказать подробно о Бекки Холл, я рассказываю все, слезы текут по лицу, я вымотана, разбита. Не знаю, верит ли нам Круз, но выговорившись ей, мне становится легче. Прошло уже четыре часа Круз отпускает нас, сама вызывает следственную группу и экспертов. Мы с Алексом идем домой, если можно его так назвать. Опустошенная, выжитая. Правда всегда горька, тяжела, но наконец-то жертвы Питера обретут покой и свободу. Убийца мертв, понесет ли он наказание? Надеюсь, он горит в аду.
Лейтенант включает диск, и ее глаза широко распахиваются. По всему телу бегут мурашки ужаса и отвращения. Она выключает запись и отдает ее экспертам, как фото и локоны девочек. Поднимает материалы о пропаже детей и не раскрытых убийствах. Звонит начальству и прокурору. Дело приобретает статус «Открыто».
Питер
Я оборудовал свое логово, так чтобы его никто не нашел. О нем никто не должен знать, шума и звукоизоляция на всех стенах, нет окон, имеется вентиляция и в подвале можно легко дышать. Тайная дверь в моем подвале за стеллажами с пленками, длинный коридор и вот мое убежище. Дом для моих сладких ангелов. Ангелочки, попадая сюда, уходят вместе со мной, я провожаю их, чтоб им не было страшно. Мы скоро будем вместе. Здоровье подводит меня, да и люди сейчас стали вдвойне подозрительней. Уже опасно совершать такие дела и быть не замеченным. Глядя на снимки и видео моих доказательств, я каждый раз восхищаюсь, любуюсь, каждый раз как первый. Это великолепная работа, мои музы. Чистые, невинные. Они дают мне восторг, энергию, я чувствую себя молодым, беззаботным, юным. Это блаженство чувствовать их внутри себя и себя внутри них, владеть ими. Я каждой говорил «Моя малышка, моя куколка», а я их папочка.
***
Утром лейтенант Круз с оперативниками были дома у Лиды, переворачивали дом вверх дном. Миссис Брукс была в недоумении, сжимала кулаки от злости и фыркала. Только Лида спокойно смотрела на то, как летали вещи по всему дому. В подвале ничего не нашли только забрали все пленки отца, на чердаке тоже ничего. Нужно было установить, где он держал своих жертв. На видео, которое они смотрели с Алексом отчетливо видно помещение, замкнутое без окон, но с вентиляцией.
– Это точно должно быть здесь. – произнесла Лида. – Почему полиция ничего не нашла?
– Давай позовем Круз и с ней все хорошо проверим, пока она не ушла. Помнишь, мы можем оставить отпечатки. – стараюсь успокоить ее, держу ее руку. Лида кивает и набирает номер лейтенанта. Круз через минуту была в подвале с нами.
– Вы смотрели видео на дисках? – строго спросила Лида, ее глаза горели. Она была настроена решительно, найти всю правду, какой бы она ни была.
– Да и не один раз. Это должно быть подвальное помещение. – ответила Круз смотря прямо Лиде в глаза. – Оборудованное под комнату, где он спокойно держал девочек и все фиксировал на камеру и оно обязательно должно быть оборудовано шумоизоляцией, чтоб никто ни чего не услышал, отлично замаскировано.
– Я уверенно, оно здесь. Мы что-то упускаем. Питер фотограф, специально выбрал подвал для работы, он обожал здесь бывать, значит, тайное убежище, должно быть здесь. Оно спрятано от наших глаз, я была здесь тысячу раз и не догадывалась об ужасах, которые хранил этот подвал.
– Ты не могла знать, такие преступники как твой отец, всегда прячут свои тайны и секреты. Это их личное и никто не должен знать об этом. – при слове отец Лиду передергивает, этого слова для нее теперь не существует. У нее нет отца, человек который вырастил ее, носил маску, претворялся.
– Ненавижу его, он все разрушил, как торнадо, ураган, пожар, оставил одни руины. – Лида злится и с силой бросается на стеллаж и опрокидывает его. И откуда в ней столько силы? Стеллаж с грохотом падает на пол. Все разбросано по полу. Лида падает на колени, закрыв лицо руками, слезы текут по рукам и каплями падает на пол.
– Тише, тише. – глажу ее по волосам. – Ты ни в чем не виновата. Успокойся.
– Так, ребята, я кажется что-то нашла. Алекс помоги поднять стеллаж и отодвинуть его. – произносит Круз.
Мы все вместе поднимаем его и отодвигаем в сторону. Перед нами голая кирпичная стена.
– И, что здесь вы увидели? – произносит Лида. – Вроде обычная стена.
Она руками касается стены, с силой надавливая на нее, и стена отвечает на ее прикосновения. В стене открывается небольшой зазор. Лейтенант Круз помогает Лиде, и они вдвоем отодвигают часть стены – дверь, а впереди темнота, черная бездна. Круз достает телефон, включает фонарик, и дорожка света проникает во тьму, открывая взору длинный тоннель.
– Так молодые люди, чтобы мы сейчас с вами не обнаружили, это нужно записать и желательно на камеру. Доказательства, понимаете, улики, они важны в этом деле. Лида очень эмоциональна и сильно вовлечена в это дело, как и ты Алекс, поэтому я, буду все снимать. – произносит строго Круз, одевая на руки перчатки. – Тут наверно должен быть выключатель. Есть нашла.
Щелчок и помещение озаряет свет. Пол выложен плиткой, стены тоже. На потолке ряд лампочек. Коридор длинный и поворачивает, резко обрывается, дальше ступеньки ведут вниз. Сколько времени понадобилось оборудовать такой подвал? Спускаемся перед нами дверь. Металлическая, тяжелая. Толкаем ее, Лида жмет на кнопку в стене возле двери. Опять коридор, но не такой длинный, как на первом ярусе. Одна лампочка и та тусклая. Опять дверь, но только одна. Лейтенант Круз берется за ручку, но медлит ее открыть.
– Все хорошо? – задаю вопрос я. Лида нервно трет руки.
– Да нормально, просто представила, как он вел девочек по этим коридорам, они уже знали, что от сюда им нет спасения. Мрачная, ужасная картина. – говорит Круз. – По щекам Лиды текут слезы, она не замечает их. Теребит руки и футболку, губы закусаны зубами, мне больно на нее смотреть, особенно в глаза, в них паника и ужас. Сердце колет тысячи иголок, я дрожу, но не от страха, а от боли за Лиду.
Круз поворачивает ручку, и дверь со скрипом открывается, обнажая весь ужас комнаты. Это то самое место, где тридцать две девочки были убиты и изнасилованы Питером Фениксом. На полу тот самый матрас, грязный, старый, стойки для камеры, без окон.
– Ничего не трогать руками. Я вызываю криминалистов. – произносит Круз. – Нет связи, я наверх, пойдемте.
Лида застывает на месте, ее накрывает волна эмоций и грудной рев вырывается наружу, слез больше нет, она, согнувшись, орет. Я подхватываю ее на руки и несу наверх. Она в позе зародыша на моих руках. Слабая, беззащитная, сломленная.
Эксперты собрали все улики, материалы для ДНК анализов. Все аккуратно упаковано и отправлено в лабораторию.
– Теперь осталось самое главное, найти тела жертв. – произносит Круз. – Он должен был их спрятать где-то поблизости. Смысла нет везти их куда-то далеко, а потом закапывать, привлечет много внимания, а оно ему ни к чему. Предлагаю проверить ваш двор, вы согласны?
– Делайте, что нужно. – отвечает Лида, успокоившись. – Он очень дорожил кустами роз, а их как раз тридцать два, думаю, они там.
Миссис Брукс поджав губы, кивает головой, ей ничего не остается, только подчиняться. Видно, что ее это раздражает, но почему? Почему она против правды?
Специалисты с радарами обходят вокруг дома, а затем выкапывают один куст за другим. Сегодня удача на их стороне, тридцать две девочки обретут покой и их близкие смогут прийти к ним на могилу. Тридцать два ангела с голубыми глазами их души теперь свободны, только как жить с этим?
Лида не знала, она пришла туда, где была счастлива, где впервые сама поцеловала парня, которого любила. Ветер развивал ее волосы, солнечные лучи ласкали и грели кожу. Высоко в небе пропел печальную песню одинокий орел. Как хорошо быть птицей, летать, парить, полная свобода. Лида чувствовала, как липкая, черная бездна окутывает ее, проникая в самое сердце, хочет забрать ее душу. Сколько уже она здесь час, два, десять минут? Там внизу река, каменный берег, пропасть манит ее, раскрывая свои объятия. Лида смотрит и думает, это очень легко сделать один шаг и стать птицей, это самый простой способ, но не самый верный. Почему он так с ней поступил? Зачем убивал этих детей? Любил ли он вообще меня? Те кусты роз – подарки, знак его любви к своей музе – дочке. Самые настоящие подарки по его мнению. Все эти мишки, куклы – фальшь, а вот живые, свежие, чистые ангелы – истина. Самое дорогое, что он мог предложить, так он проявлял любовь к своим близким. А была ли семья? Лида помнила, как он учил ее кататься на велосипеде, показал это удивительное место, водил в зоопарк, они вместе ели мороженое и смотрели в кинотеатре мультики, кино. Это были самые лучшие дни в ее жизни. Американские горки, детские праздники, подарки на день рождения, он забирал ее из садика, школы. Милый, очень милый папочка, она обожала его, а он был волком в шкуре овцы. Она стоит и смотрит в пропасть, липкая бездна тянет к ней свои руки. Лида кричит изо всех своих сил.
– Зачем? Зачем? Я ненавижу тебя, ты предал нас! Ненавижу! – руки сжаты в кулаки. Лида кричит, ей нужно отпустить все, но я беспокоюсь, как бы она не сорвалась. Тихонько подхожу к ней и обнимаю ее.
Теплые объятия, нежные, Алекс. Как же я люблю его. Моя стена, я под защитой. Он нашел меня, запрокидываю голову и руками хватаю руками его лицо, соединяясь в поцелуе. Он необходим мне, как воздух, единственная моя надежда, мой лучик света. Бездна отступает, сердце спокойно бьется, по венам растекается его тепло, нежность. Запах мяты, сладкий. Руки ласкают его лицо, сильные руки. Его тело напрягается, обнажая мышцы. Они выпирают, я краснею, но мне нужно его тепло, чувствовать его руки на себе. Подпрыгиваю и ногами обхватываю его, а руки опять тянутся к шее, он успевает подхватить меня. Какой же он сильный, а я маленькая, сломленная девочка. Так и стоим возле пропасти, жадно лаская друг друга. Я готова раствориться в нем, но рано, слишком рано.
– Все будет хорошо, поверь. – произносит он, еле сдерживая дыхание. – Я, моя мама, будем рядом, не переживай, Круз обещала, что о тебе никто не узнает.
– Всегда найдутся те, кто хочет наживаться на чужом горе. Я боюсь идти в свою школу, мне кажется, все уже знают, весь город в курсе. Это кошмар.
– Не переживай, все уляжется и придет в норму. – утешает меня. Наивный.
– Ничего уже не будет хорошего. Мать в тюрьме, отец мертв – семья маньяков. Может я тоже такая же? Что здесь может быть нормальным? – ору я.
– Ты, ты в этой истории есть и будешь светлым лучиком, ты самая светлая и нормальная, невероятная девочка, которую я встретил. Ты смелая, сильная, вместе мы со всем справимся. Ради тебя я первый раз прыгнул с тарзанки, парашютом, ради тебя отправил свои работы и ради тебя готов бороться со всем миром. Мы вместе, понимаешь? Вместе мы все преодолеем, главное верь в нас. Я счастлив, что встретил тебя, никто из них не знает тебя, так как я. Ты самое лучшее, что могло случиться со мной. У нас все будет хорошо, все получится, вот увидишь. Главное не опускать руки. Я очень сильно тебя люблю.
– Ты, правда, думаешь, что я хороший человек? – тихонько произносит Лида.
– Самый лучший, светлый, где та задорная девчонка? Ну же улыбнись, не грусти. – встряхиваю я ее легонько.
Она улыбается, на щеках ямочки.
– Я тоже тебя люблю. – краснея произносит она, мне на ухо. Ее горячее дыхание щекочет меня, ток проходит по всему телу, она заводит меня и откликается во мне.
– Хочешь, можем прыгнуть вместе? – произношу я, а иначе могу поддаться своим желаниям.
– Нет, не хочется. – отвечает Лида. – Посиди со мной рядом. Я решила продать дом, а может лучше его сжечь?
– Ты чего, не надо, продай, а вырученные деньги пойдут на учебу. – отвечаю я.
– Ты иногда такой правильный, было бы лучше спалить все к чертям, пепел развеять. – говорит Лида, а в глазах искорки.
– Ты не знаешь, здесь есть поблизости прокат машин? – спрашиваю вдруг я.
– Откуда в пустыне прокат машин.
– Тогда поехали в город, есть идея. – произношу я, мне нравится как она меняет меня, и я готов меняться.
Приехав в ближайший прокат машин, я выбираю мотоцикл. Отец Хантера учил нас с четырнадцати лет кататься. У Хантера получалось не очень, а вот я был рожден для них. Может вместо машины завести железного коня? Черный мотоцикл, блестит на солнце.
– Ты уверен, что сможешь на нем уехать? Я не хочу так рано умирать, я молода, красива и еще хочу быть на своей свадьбе. У меня конечно сейчас депрессия, мать в тюрьме и сообщница отца, но кончать жизнь самоубийством я не готова. – возмущается Лида, такая милая, а мои глаза блестят, в крови вскипает адреналин, класс.
– Живо садись или я уеду один. – командую я, она покорно, одевает шлем и садится обняв меня. Как же это круто.
Ветер в лицо, скорость, кровь кипит, как же здорово. Выехав за город Лида отрывает свои руки, снимает шлем и расставив руки кричит.
– Круто, я птица. Класс.
Я мчу, ловко лавируя на поворотах. Надо было взять с собой куртку, хоть на улице жара, но от ветра прохлада. Лида приходит в норму, на нее свалилось многое: отец серийный педофил, мать ее все знала и покрывала отца, как она говорила Лиде, что сильно любила отца, но как можно не замечать ужаса творящегося в доме? Она понесет свое наказание, двадцать лет в тюрьме. Резко торможу, Лида утыкается мне в спину.
– Ты чего? – удивленно спрашивает она, я строго смотрю на нее, она тут же одевает шлем, а я разворачиваюсь и заезжаю на заправку. Наполнив канистру бензином, даю ее в руки Лиде.
Да это наказуемо, если нас поймают, но сейчас это правильное решение, я согласен с ней, правильно сжечь все плохое и ветер развеет все. Огонь ярким пламенем поглощает все. Лида перевезла свои вещи к нам. У нас не большой дом, но в нем уютно: три комнаты и в каждой своя ванна. Лиде понравилось, а мама приняла ее. И как же можно не полюбить это рыжее чудо. В свое время мама полюбила моего отца – убийцу, она не защищает родителей Лиды, но понимает ее чувства, кто мы такие, чтобы судить. Мама окружила заботой и своей любовью. Не знаю, когда сможет простить Лида своих родителей и сможет ли вообще. Яркое пламя, вся жизнь сгорает за минуты, и вот уже тонкий дымок на пепелище. Ветер развивает его, уносит прочь, Лида вздыхает.
– Спасибо, что помог мне, справится, мне не страшно, я знаю, что рядом со мной есть те, кто поддержат меня в любую минуту и придут на помощь. Отвези меня в ближайшую церковь.
– Что? – спрашиваю я.
– Отвези, пожалуйста. А потом мы можем заехать на кладбище, сегодня должны хоронить тела девочек, хочу попросить у них прощения, мне это важно.
Я киваю и, взявшись за руки, мы уходим прочь, оставляя за собой прошлое, впереди только хорошее, светлое будущее, рядом с Лидой.
В церкви Лида ставить свечки тридцать две штуки, заказывает молебен за упокой светлых ангелов. Священник причащает ее, отпускает все грехи, Лида выходит просветленной, спокойной. А на кладбище мы сидим в последнем ряду, наблюдаем за процессией. Родители в слезах, прощаются со своими детьми, теперь они наконец-то могут приходить к своим ангелам и общаться с ними. Вины Лиды в этой ужасной истории нет, родители скрывали от нее, но это оставило следы в ее жизни. Как говорится, родителей не выбирают, они есть, какие бы они не были. В любой жизненной ситуации мы всегда приходим за помощью к ним, нам всегда нужна мама, какая бы она не была. Мама поймет и простит нас.
– Я пока не готова простить их. И пожалуйста, давай не будем поднимать эту тему, у меня нет отца, пусть горит в аду, там ему место, а мать в тюрьме, зачем ей мое прощение? – говорит Лида, идя после церемонии к мотоциклу, его нужно возвращать. Я киваю и мчусь сквозь толпу машин, лавируя на поворотах.
За неделю до этих событий.
Когда лейтенант Круз обнаружили тела девочек, она вызвала на допрос миссис Брукс, взяв ее показания тоже. Но мать Лиды молчала. Придя домой Брукс увидев Лиду ударила ее по щеке и разбила губу.
– Как ты могла вымазать нашу семью в грязи, как посмела притащить в наш дом копов, чтоб они здесь перерыли здесь все, каждый сантиметр нашей счастливой жизни.
– Что? Счастливой? Да наша идеальная семья, только на фотках Питера, я никогда, слышишь, никогда не смогу больше называть его отцом. Он монстр, чудовище, мразь и гореть ему в аду. – кричит Лида. – Наша жизнь фальшь, ширма, за которой мы прятались, и вот нам открыли глаза, а ты смеешь защищать его?
– Он мой муж, твой отец, а ты вымазала его имя в грязи, дерьме. Что ты за дочь такая? – кричит Брукс.
– Мама открой глаза, сними, наконец, розовые очки, он и есть дерьмо. Я ненавижу его, у меня нет отца и никогда не будет. – шипит Лида и снова удар по другой щеке.
– Не благодарная, мы все ради тебя сделали, дали образование, лучшую жизнь. Да эти девки должны быть благодарны. Они жили в нищете, он дал им деньги, покупал одежду, дарил любовь, у них было все, чего они были лишены в своей жизни. Твой отец хороший, замечательный человек, он не причинял им вреда. А ты вымазала нас в дерьме. Наша репутация испачкана вредной, глупой девчонкой.
– Что? Так ты в курсе всего здесь происходящего? Ты все знала и ничего не сделала, чтобы спасти этих детей? Невинные девочки умирали в муках, а ты знала и смотрела и молчала, да кто ты после этого? У меня нет семьи, и никогда не было, может я вообще не ваша дочь, может вы тоже, меня похитили? – кричит Лида.
– Да как у тебя язык поворачивается такое говорить. Мы любили с отцом тебя, он души в тебе не чаял. А это твоя благодарность ему? – глаза Брукс увеличиваются и вот-вот выпадут на пол.
План лейтенанта Круз сработал, поставить в доме жучок, теперь отряд полиции ехал к дому Лиды. У них были прямые доказательства причастности матери Лиды к этому ужасному делу. Миссис Брукс сядет в тюрьму за соучастие. Я бежала в слезах к дому Алекса, мне не выносима вся эта атмосфера моего дома, у меня нет родителей, и никогда не было, с меня словно спала пелена, маска, открылась горькая правда и ужас, царящий в моем доме, а был ли дом моим? Она посмела ударить меня, как рука только поднялась. Ненавижу их. Оба стоят друг друга, как можно любить чудовище, монстра? Набираю Алексу, вся в слезах, он бежит ко мне на встречу, всполошила всех, но мне не обходимо его тепло. Кидаюсь в его объятия. Он не спрашивая, что случилось, обнимает меня и ведет в дом. Его мама наливает мне ромашковый чай. Придя в себя и немного успокоившись, все рассказываю. Про план Круз и как в ловушку попала моя мать. А я старалась не верить полиции, в их подозрения. Семейка Адамс святые, по сравнению с моей. На щеках синяки, губа распухла, кошмар, красные глаза опухли от слез. Мама Алекса обнимает меня, гладит по волосам.
– Бедная девочка, тебе сильно досталось, не волнуйся, живи у нас сколько нужно. Мы всегда рядом, не оставим тебя одну. Не реви, успокаивайся, слезами горю не поможешь. Нелегко знавать правду, но она не обходима тебе, родителям убитых девочек, твоим родителям. Все должны были узнать правду, ложь застилает глаза, не дает видеть истину.
– Они врали мне и предали. Оба все знали и выгораживали друг друга. У меня нет семьи, нет дома, ничего не осталось – руины.
Анна, мама Алекса, показывает мне комнату, здесь уютно. Дом замечательный здесь вкусно пахнет, здесь настоящая семья, готовая бороться за свое счастье. У меня такой нет, и никогда не было, но благодаря несчастью я обрила ее – Алекс и Анна, теперь они часть моей жизни, а я их.
***
Я молодая, красивая, он статный, уверенный в себе мужчина. Через год знакомства мы сыграли свадьбу, а через год родилась Лида. В первую брачную ночь Питер признался мне, что любит маленьких светлых девочек, это его фантазия. Я сказала, чтобы он закрыл глаза и представил меня маленькой. У нас была чудесная ночь и каждая последующая. Я любила его, безумно. Он души не чаял в нашей дочери, полностью растворился в ней. Они даже мысли читали друг друга, я ревновала его, злилась. Но как-то вспомнила, что он говорил про маленьких девочек со светлыми волосами и голубыми глазами. Я нашла такую и привела ее в наш дом. Питер был на седьмом небе от счастья, у нас была замечательная ночь. Я приводила девочек, он дарил свою любовь. Одна, две девочки в год и мы счастливы. Я обожала его, он меня. Мы были единым целым, он мой воздух, когда его не стало, из меня ушла жизнь, я лишилась земли под ногами, потухла, как свеча на ветру. Лида не давала мне такой любви, тепла, мы с ней разные, она абсолютная папина девочка.
– Вы не интересовались у мужа, что он делал с девочками? – спрашивает лейтенант Круз, ее глаза округлены и под столом, она сжимает кулаки, и сдерживает себя, чтоб не наброситься на эту высокомерную дамочку. Чудовище.
– Конечно, он делал их фотографии в подвале, а потом отводил этих девочек домой. Он никогда не обманывал меня, а я ему доверяла, эта мерзавка решила опорочить его, выставить чудовищем, монстром, оклеветать, вывалять нашу семью в грязи.
– Разве в ваше голове не возникало никогда, таких вопросов, почему ему нужны маленькие девочки? Почему именно блондинки и голубые глаза? Почему у него получалась чудесная ночь, только после того как проведет время с этими девочками? И вы были уверенны, что девочки благополучно добирались до дома, возвращались к своим родителям? Я не могу больше вас слушать, прокурор будет решать вашу дальнейшую судьбу, но я буду настаивать на пожизненном сроке. Как можно быть такой наивной или дурой, простите. – кричит Круз. – Тридцать две девочки по вашей вине мертвы, надеюсь, они будут сниться вам в камере, а вот доказательства, вины вашего мужа.
Ноутбук просыпается и на экране видео, как ее обожаемый Питер насилует светлого, чистого ангела с голубыми глазами. Миссис Брукс увеличивает глаза, поджимая губы. Отворачивается, видео ей противно, но она все равно убеждена в невиновности мужа.
– Это видео подделка, я не верю вам, я знаю своего мужа, он прекрасный, светлый человек.
Но камера пуста, а видео транслируется, вот Питер кончает раз и еще раз, девочка плачет и зовет свою маму, но мамы нет, только урод склоняется над ней и душит.
Как эти два монстра могли спать по ночам спокойно, не переживая. Тридцать два года, тридцать две девочки, им было всего семь лет, тридцать два года родители ждали своих девочек домой. Никто не знал, кроме Брукс, его никто не допрашивал, он умер спокойно во сне. Его не мучала совесть, он безнаказанно жил все эти годы, а Брукс покрывала его. Тридцать два года родители тешили себя надеждой на чудо – сущий ад, не знать о судьбе своего ребенка. Лейтенант Круз съездила в родительский дом Питера, нашли его дневник и первое тело жертвы Алисы Медино.
Из дневника Питера Круз узнала, что в детстве на его глазах отец убил собаку. У Питера была собака Луна, они были с ней неразлучны, единственный лучший друг, лучик света. Отец Питера алкоголик и заядлый наркоман. В приступе горячки он прямо при Питере задушил Луну, а потом заставил его закапывать. Это один из триггеров, оставил глубокий след в его голове, душе. Питера это заводило, возбуждало. Он испытывал, проверял свои чувства на животных, оттачивал свое ремесло, а потом переключился на девочек. Насилие было и со стороны отца. Все это описано в его дневнике, с иллюстрациями. Мерзость, сплошная, липкая, мерзость, как плесень, грибок проникла в их семью. А была ли семья?
