bannerbannerbanner
Ветер в сердце

Анна Юрьевна Камская
Ветер в сердце

Полная версия

Глава 3. Любовная горячка

Антон плохо спал всю ночь. То сны нехорошие, то мысли тяжелые. С одной стороны, встретиться с княжной очень хотелось. С другой – она чужая невеста. А если еще пораздумать, так вроде и не хочет она замуж за Албашева. Так или иначе, Войковский решил, что одно свидание с Ольгой не должно привнести ни в его, ни в ее жизни ничего плохого. Только не нравилось ему, что девушка не назначила точного времени. Ему казалось, что она задумала подшутить над ним. Но охота пуще неволи, а тем более, если княжна действительно придет, то совсем не по-мужски это получится – там не появиться. К утру Антон был готов пойти и перестал испытывать перед Албашевым чувство вины, которое овладело им вначале.

За завтраком Войковский понял, что разнервничался и не хочет есть. Не прикоснувшись к круглой теплой буханке свежего хлеба и не попив парного молока, принесенного ему прямо в номер молодой деревенской крестьянкой, он быстро собрался и вышел на постоялый двор. Солнце сегодня припекало почти по-летнему. Вязкая земля хлюпала под ногами, и сапоги тотчас испачкались в противной коричневой жиже. Старый облезлый петух сидел на аккуратно сложенных у забора дровах и мерил Антона презрительным взглядом. В сарае замычала обиженная чем-то корова, закудахтали куры. Петух затряс красной головкой, раскрыл крылья, словно потягиваясь, и спикировал вниз. Прошелся, неуклюже переставляя ногами по грязи, поклевал что-то для приличия и ушел за дровни. Антон проводил его насмешливым взглядом и уставился на кривую дорогу, ведущую в поля. Ждать было нестерпимо. Антон собирался поскорее встретиться с девушкой и, по возможности, побыстрее с ней проститься. Уж очень не хотелось ему увязнуть в чувствах, как в этом чавкающем месиве постоялого двора. Он, не в силах больше ожидать, отправился в ту сторону, где впервые встретился с княжной Полянской.

Конечно, пешим добираться сюда гораздо тяжелее и неудобнее, но зато ухабистая дорога занимала все внимание Антона, и он мог немного отвлечься. Не думать об Ольге представлялось ему делом трудным и почти невозможным. С момента первой их встречи она так плотно засела в его голове, что молодой человек, сам того не замечая, все больше и больше интересовался этой неординарной особой. Она вроде и жеманна, и кокетлива, как и другие дамы. И не любил Антон этого вовсе. Но было в ней что-то живое и яркое, такое, что в других девушках князь никогда не замечал. И ее черные волосы, и темные глаза, словно большие бусины, привлекали невероятно. Сказал бы кто раньше молодому князю, что он когда-нибудь попадется на женскую удочку, он не то что не поверил, еще и поколотил бы фантазера за подобные предсказания.

Антон по-молодецки быстро прошел весь путь до широкого поля и окинул его взглядом. Куда ни глянь, вокруг него темнел чернозем. Плодородная землица. То, чем наградила Русь своих подданных в изобилии. При хорошем-то уходе, да при уме, здесь можно собирать такие урожаи, что никакому французу и не снилось. Сколько воинов сложило головы за эти вот земли! И сколько еще сложит. Войковский был уверен, что всегда иностранцам будет мозолить глаза сие раздолье. И Россия, еще не успевшая в полной мере оправиться от войны с французами, задержавшись в развитии, явно не была готова к защите своих территорий. Однако в высших кругах давно поговаривали о новой намечающейся кампании. И хоть никто не знал ни ее планов, ни дат, все глаза были устремлены в сторону Крыма и турков. Антон, как и любой молодой военный в те времена, уставший от пустой растраты наследства, готовился вступить в ряды действующей армии Российской Империи. И еще поэтому не желал себе ни встретить кого-то, ни тем более завести семью. Он сердцем радел за отчизну и хотел, как отец и деды, прославиться на военном поприще и принести победу своей стране, с кем бы ни велась битва.

Антон долго бродил, размышляя, пока не почувствовал усталость и голод. Было уже далеко послеобеденное время, а Ольга так и не появилась. Войковский сначала испытал легкое нетерпение, а потом и разочарование.

– Обманула! – крикнул он и уставился на дубы, тянувшие ветви к небу на опушке. Они качали головами и словно жалели его. Внезапно Антон услышал отдаленный выстрел где-то с окраины леса, и серым облаком взлетела утиная стая. Он смотрел, как она кружит над землей, и жалел, что пришел сюда. Раздался еще один громогласный залп, и одна из птиц дернулась, замерла на секунду и кубарем полетела вниз, рассекая воздух. В этот миг показалось Антону, что затихла природа. Перестал раздаваться из леса стук дятла по стволу, прекратилось воронье карканье, замерли голосистые трели других птиц. Войковский наблюдал за падением селезня и почувствовал себя таким же раненым в самое сердце. И обидно ему было, что он так легко попался на Олину уловку. В один миг перед глазами офицера пронеслось видение. Представил он княжну Полянскую, которая сидела у себя в поместье, вспоминала его и смеялась так звонко, как умела это делать. «Нет! Не могла она так поступить!» – подумалось Антону. «Может, просто задержало ее что-то», – уговаривал он себя и, оглядевшись, нашел место посуше. Снял мундир, вывернул его наизнанку, положил на землю и присел в твердой уверенности, что дождется ее.

А Ольге тем временем было не до мыслей о молодом человеке, который так и просидел до вечера на опушке, а потом вернулся в гостиницу и в расстроенных чувствах упал на кровать лицом в подушку, твердо обещая себе больше никогда не поддаваться женским чарам.

Полянская заболела серьезно. Температура у девушки поднялась нешуточная. Она лежала на подушках с румяными от жара щеками и слезящимися глазами. Няня поила ее чаем с малиновым вареньем и горькими настойками, которые принес доктор. Только на третий день Ольга стала понемногу приходить в себя и вспомнила о Войковском. Мысль о нем снова заставила ее покраснеть. Алевтина, которая находилась в этот момент рядом, испугалась, что у княжны опять поднялась температура, и положила сухую теплую ладонь ей на лоб.

– Странно, – сказала она. – Вроде не так горяча, как давеча, а щеки красные, яко свеклой намазали. Как вы себя чувствуете-то, барышня?

– Да хорошо все, – отмахнулась Оля от старухи. – Мысли только разные в голову лезут.

– Да какие там мысли могут быть в вашей бестолковой-то голове?

– Алевтина! – возмутилась Ольга.

Няня уже очень давно жила в их семье и порой позволяла себе отпускать нелицеприятные слова в присутствии молодой княжны. Полянский этого никогда не поощрял, но так уважал старую няню, что редко ей противился. И если в детстве Ольга не обращала внимания на колкости Алевтины, то сейчас их не принимала, так как считала себя взрослой для таких поучений.

– Не пристало тебе спрашивать у княжны, какие у нее мысли! – отозвалась Оля.

– Как так не пристало? – искренне удивилась Алевтина. – А как же я буду знать, что у вас на уме? Того и гляди глупость какую сотворите, а мне потом перед батюшкой вашим отчитываться.

– Влюбилась я, кажется, – решила признаться Ольга и снова покраснела, опустив черные ресницы.

– Как так влюбилась?! – всплеснула руками Алевтина. – И в кого же, прости Господи?

– В офицера одного. И встречу ему назначила. Но не пришла. Вот не знаю, что он теперь и думает обо мне, – всхлипнула Оля, не поднимая на няню глаз.

Алевтина нахмурилась, присела на краешек кровати рядом с княжной и внимательно на нее посмотрела. Ольга подняла глаза и уставилась на старуху, ожидая хоть каких-нибудь замечаний. Но та продолжала молчать и вглядываться, а когда поняла, что дальше девушка объясняться не желает, тихо сказала:

– Нехорошо это, Оленька. У вас жених есть. Красивый молодец. Глупости вы говорите. Нельзя вот так взять, да и влюбиться в кого ни попадя.

– А он не «кто ни попадя», – передразнила Ольга. – Он хороший очень. Красивый. И глаза у него такие умные-умные.

– Не знаю я, какие у него там глаза, – нетерпеливо высказалась Алевтина и встала с кровати, – но вам лучше бросить такие глупости. А нет, расскажу батюшке, и задаст он вам трепку так, что и думать забудете об офицере вашем.

– Вот еще! Ничего ты никому не скажешь! А если скажешь… я… я… – Оля запнулась, придумывая кару для няни, и как только мысль пришла ей в голову, выложила ее: – Я попрошу папеньку, чтобы он тебя из дома выгнал в деревню. Вот!

– Ах! – ужаснулась Алевтина. – Какая злая, оказывается, барышня в семействе Полянских растет! Няню старую выгнать собралась! И не стыдно вам такие речи-то вести?

Ольга почувствовала себя негодницей, прикрыла глаза ладошками и запричитала:

– А что ты мне делать прикажешь, нянюшка? Если ты мне выбора не оставляешь? Не хочу я за Николя замуж! Он друг мне, и только! Хочу по любви!

Алевтина подошла к девушке, обняла ее, а та прижалась к старухе и зарыдала.

– Ну, полно вам, барышня, слезы лить! Было бы из-за чего! – Няня гладила девушку по спутанным волосам и уговаривала: – Хороший ваш Николя! Слова злого никогда не скажет. Делом никогда не обидит. Вам на такого жениха молиться надо, а вы нюни распускаете. Давайте-ка я вам лучше чаю травяного принесу. А то смотрю – снова жар у вас. И нечего думать ни о каких офицерах. Все они хороши, пока на них издалека смотришь. А чуть приглядишься, так и плюнуть не на что.

– Он не такой!

– И знать ничего не желаю, – ответила Алевтина и заторопилась на выход, оставив жалобно всхлипывающую девушку в комнате одну.

Как только за ней затворилась дверь, Ольга вскочила с кровати и подбежала к окну. Посмотрела на улицу, а там сквозь темные тучи, гулявшие по небу, протискивались лучи весеннего солнца. Оно, словно закрытое в темнице, рвалось на волю. Оля прижала руки к груди и пожалела солнышко. Ей казалось, что оно сейчас так похоже на нее. Ей тоже хотелось свободы. Хотелось вырваться на волю и снять с себя оковы немилого сердцу замужества. И сейчас даже рада она была, что заболела. От нее хоть на время отстали с подготовками да примерками. Но огорчало, что так и не попала на встречу с Антоном. Чувствовала всем сердцем – обиделся он на нее. Хотелось хоть как-то дать ему знать, что она здесь, болеет, но думает о нем. И послать бы Алевтину с письмецом, но не знает куда. Да и хорошо ли это, первой письмо ему присылать? Оля задумалась.

 

– Нет, неправильно! Не должна я ему в ножки кланяться! Если я ему интересна, то сам меня найдет, – решила Ольга и выдохнула от облегчения.

Почти неделя прошла со дня приема у Албашевых. Николя до невесты все это время не допускали, и как только он узнал, что ей сделалось лучше, оседлал коня и отправился к поместью Полянских. Ольга ждала его на крыльце. Одетая в белое кружевное платье, она выглядела необыкновенно. Легкая, стройная, грациозная. В детстве Николя не замечал ее красоты. Сейчас же, ссаживаясь с коня, он бросил на нее взгляд и обомлел. Он понять не мог, когда она стала такой взрослой и такой привлекательной. Албашев не сомневался, в отличие от невесты – он испытывал те самые чувства, которые можно назвать любовью.

Ольга, по старой детской привычке, хотела поприветствовать Николая объятием, но передумала и остановилась рядом с ним, не зная, как себя повести. Теперь, когда они стали взрослыми, их прежнее дружеское объятие могло носить иной характер. Оба это поняли и смутились. Албашев спохватился, отвесил девушке поклон и поцеловал ей руку. Обоим это показалось какой-то игрой во взрослую жизнь. Они сначала улыбнулись, а потом рассмеялись, не сговариваясь.

– Алевтина приготовила нам в гостиной чай. Ты зайдешь? – спросила Ольга.

– Конечно! Так скучал по тебе всю неделю! – с чувством признался Николя, а девушка отвела взгляд, предпочитая проигнорировать эту фразу.

– Как поживают твои друзья? – как бы невзначай спросила Ольга, когда они прошли в комнату и уселись за небольшим чайным столиком. Он был накрыт белой кружевной скатертью, украшен фаянсовыми пиалами с клубничным вареньем, медом и печеньем. Николя вспомнил, что не успел позавтракать, и с удовольствием принялся жевать хрустящее лакомство. Ольга терпеливо ждала ответа. Албашев запил печенье чаем и поднял глаза на девушку. Ее внимание к новым знакомым ничуть не смутило его. Он и представить себе не мог, что она спрашивает не ради праздного интереса, а ради личного умысла.

– Борис рассказывал, что через неделю их перераспределяют в другой город. Он останется еще на какое-то время у родственников, а потом уедет вслед за своими.

Николя заметил, как нахмурилась Ольга и заерзала на стуле. Она хотела спросить еще что-то, но словно не решалась. Албашев ничего не заподозрил. Девушка встала со стула и подошла к окну, потом скрестила руки на груди и повернулась к Николя. Теперь она оказалась в тени, и Албашев не мог разглядеть выражение ее лица.

– А тот второй… офицер… Антон Семенович, кажется? Он тоже останется здесь?

– Не могу сказать, – отозвался молодой человек. Он успел засунуть в рот еще одно печенье и теперь говорил невнятно. – Я его не видел. Не думаю, что у него есть хоть какой-то смысл оставаться.

– Действительно. Нечего ему делать в нашей деревне. Это наш удел – лесами да полями наслаждаться. А им, городским, у нас скучно и занять себя нечем, – печально ответила Ольга.

– Скоро и мы с тобой в городе будем жить, – напомнил Николай. – Вот тогда не останется у тебя времени для грусти!

– Пожалуй, что так… – поддакнула Оля, отвлеченная своими мыслями. Она даже не поняла, с чем только что согласилась. Николя заметил, как у девушки сверкнули глаза, словно ей в голову пришла какая-то шальная идея.

– А где сейчас командирует их полк? – спросила она.

– Полк-то за городом. А те, что побогаче, сняли себе комнаты в гостинице.

Девушка задумалась. Княжич, посчитав этот разговор исчерпанным, перешел к другому и стал рассказывать, что произошло за неделю. Ольга совсем не слушала. А от предложения пройтись по саду отказалась наотрез и, спустя какое-то время сославшись на усталость и извинившись перед княжичем, собралась пойти к себе.

Как раз в этот момент спустился в гостиную князь Полянский. Он поцеловал дочь, поприветствовал Албашева и молча проводил взглядом печальную Ольгу.

– Что, никак не берет вас мир, Николушка? – спросил Полянский, наливая себе чашечку чая.

– Да вроде хорошо все было, когда я пришел, а потом словно подменили ее, – признался Албашев.

– Эх, Коля, Коля, – покачал головой князь. – Тяжело тебе придется с ней. Уверен, что сдюжишь? Может, пока время есть, передумаешь? Может, ну ее, женитьбу эту?

– Что вы, Андрей Александрович, как можно! – оскорбился Николай. – Ничего я не буду отменять. Я люблю Оленьку. Просто она своенравная очень. Не любит, когда без нее решают, вот и противится. Все у нас хорошо будет.

– Ну, смотри, – удрученно вздохнул Полянский, – делай, как знаешь! Я настаивать ни на том, ни на другом не намерен.

Он подумал и добавил:

– Как бы там ни было – это хорошо, что в тебе такая вера живет. Только она, пожалуй, тебе и поможет.

Князь вздохнул и отвел взгляд. Николя не совсем понял его и уж тем более не мог прочитать мыслей Полянского, но только слова эти засели в его голове, и он решил поразмыслить над ними на досуге. Но потом. Позже. А сейчас он должен заняться другими делами. Например, придумать, чем удивить княжну, чтобы подтолкнуть ее немного к себе. Разбить стену отчуждения, которая внезапно выросла между ними. Николя хотел, чтобы она прежде снова стала ему другом, а уж потом, он был уверен, придут и новые чувства.

Глава 4. Первые объяснения

Антон проснулся от того, что услышал во дворе какой-то переполох. Несколько гвардейцев, которые снимали комнату вместе с ним, подняли головы, чтобы, как и он, разузнать причину шума. Спустя минуту почти все они встали с кроватей и прильнули к окнам. Их взору предстала интересная картина. Посреди вечно грязного двора остервенело перебирала копытами красивая ухоженная лошадь, а местный пес выскочил из конуры и лез ей под ноги, поднимая безумный лай. Молодая, прилично одетая всадница, вцепившись в поводья, пыталась успокоить испуганную лошадь. Но та слушаться не желала, смотрела на собаку косым взглядом, ржала и вставала на дыбы. С чернявой головы всадницы слетела белая шляпка, и Антон смог разглядеть ее лицо.

– Оля? – удивился он и ей, и тому, что назвал ее по имени.

Как был в спальной рубахе и штанах, помчался вниз. Перед ним выскочил во двор хозяин гостиницы. Он быстро присмирил собаку, а Антон, схватив лошадь за поводья, потянул ее прочь. Животное, как только оказалось за забором, стало приходить в себя и успокаиваться. Антон погладил лошадку по умной морде и сказал:

– Ну-ну, милая. Теперь-то уж чего дрожишь. Нет твоего обидчика рядом.

Лошадь, словно отвечая ему, жалобно заржала. Антон рассмеялся и похлопал ее по боку. Оля все это время молча наблюдала за ним. Войковский исподволь глянул на девушку. Он рассчитывал увидеть ее испуганной после таких выкрутасов лошади, но не тут-то было. Девушка улыбалась, того и гляди готовая рассмеяться. «Бесстрашная или глупая?» – пронеслось в голове Антона и потом: – «Зачем она здесь?»

Он, памятуя свою обиду, которая выбила его из колеи на несколько дней, сначала не решался с ней заговорить, но потом, представив себе, что она, должно быть, здесь именно из-за него, сказал:

– Помнится, вы меня укоряли в неправильном обращении с лошадью. А сами, я смотрю, ничуть не лучше умеете с ней управляться.

– Так я и не офицер, – засмеялась Ольга. – Поможете мне спешиться?

Он, скрывая смущение, подошел поближе, а она, придерживаясь рукой за его плечо, спрыгнула. Антон еле успел подхватить ее за талию, и они оказались в неудобном положении, словно парочка влюбленных, готовых к объятию. Войковский, понимая, что из окон на него пялятся сослуживцы, убрал руки с ее талии и сделал шаг назад. Оля покраснела и смущенно опустила голову.

– Ваша шляпка осталась во дворе, – вспомнил Антон. – Я принесу.

– Оставьте это! – попросила Ольга. – Она теперь все равно безнадежно испорчена! Отведите лучше лошадь в стойло и выходите. Мне нужно с вами поговорить.

– Боюсь, нам не о чем разговаривать.

– Антон Семенович, я знаю, вы обижены. Но позвольте мне объясниться!

Войковский не понимал, как правильно вести себя в подобных случаях, но решил, что дуться и капризничать – не мужское дело. Он с минуту поразмыслил над предложением, а потом кивнул и, взяв лошадь за уздцы, снова повел ее во двор. Передал хозяину и быстро вбежал наверх, чтобы переодеться. В комнате его встретили насмешливые взгляды.

– Полянская? Сама пожаловала? К тебе? – Борис все еще стоял у окна и смаковал эту историю. – Чего она хотела?

– Понятия не имею, – отмахнулся от него Антон и поспешил одеться.

– Когда же ты успел с ней закрутить? – удивлялся Борис. – И тебя не смущает, что она почти замужем?

– Ого! – послышалось с разных сторон. – Наш женоненавистник пытается соблазнить чужую невесту!

Раздались смешки. Друзья попытались подойти к нему и похлопать по плечу, но Антон отстранился.

– Не придумывайте того, чего нет! – ответил он. – Занимайтесь своими делами!

– Тебя к ужину-то ждать? – смеялись молодые люди. – Или ты в ее поместье потчевать нынче будешь?

Антон молча вышел из комнаты. Пока шел по двору до калитки, чувствовал, как спину ему сверлят из окон взгляды его товарищей. От них он словно становился меньше. Опустил голову и поспешил к девушке. Она стояла у одинокой березы, чуть облокотившись на ее ствол, и смотрела в сторону. Ольга услышала шаги, обернулась и, завидев Антона, улыбнулась. Как только он подошел поближе, она легким движением руки указала на дорогу и попросила:

– Можем мы пройтись недолго?

– Ольга Андреевна, вы и меня, и себя ставите в неудобное положение, – упрекнул девушку Войковский. – Вот так ни с того ни с сего поутру приехать сюда и вызвать меня. Это недостойно княжны.

– Я узнала, что вы уезжаете, и не могла с вами не объясниться прежде, – просто ответила Ольга и наклонила головку в сторону, как бы прося прощения.

Антон залюбовался ею. Но она не дала ему насмотреться вдоволь и двинулась вперед мелкими шажками.

– Вы меня ждали тогда? – вдруг спросила она.

– А вы как думаете?

Антон пошел за ней следом, намеренно оставаясь позади. Оля посмотрела на него через плечо и не смогла скрыть своего довольства.

– Думаю… да, – произнесла она и отвернулась.

– Вы так надо мной пошутили? Поверьте, я такой анекдот не оценил.

– Никаких шуток, – уверила его Ольга. – Я слегла с лихорадкой и все эти дни пролежала в постели. Очень переживала, что вы сердитесь на меня. Но я ничего не могла поделать.

Антон молчал. Он и не знал, что ей ответить. Ему тогда, как и сейчас, непонятна цель их встречи. Конечно, мгновенное притяжение, которое установилось между ними в момент их знакомства, было несомненно. Но только уместно ли вспоминать и думать об этом?

Они прошлись до опушки, Оля облюбовала высокий пенек и присела на него. Антон близко подходить не стал. Решил держаться на порядочном расстоянии от нее, потому как возле нее начинал чувствовать неприемлемое для него смущение.

– Вы простите меня? – спросила Оля и посмотрела на офицера прямо.

– Мне не за что вас прощать, – ответил Антон, а сам не мог оторвать взгляда от ее темных печальных глаз. – Скажите мне только, зачем вам все это?

Оля не поняла его вопроса, и он попытался объясниться:

– Наша встреча. К чему она?

– Мне казалось, вы хотели возобновить наше знакомство, – удивилась Оля. – Или я неправильно вас поняла?

– Я вроде бы ничем не выказывал своего интереса к вам, так с чего вы решили…

– Ах, вот как! – Ольга разозлилась, вскочила с пенька, и завитые у виска локоны заходили из стороны в сторону. – Тогда простите, что потревожила вас и неправильно поняла ваши намерения! В таком случае нам не о чем больше разговаривать!

Оля развернулась к гостинице и легко, словно грациозная лань, помчалась от Войковского.

– Ольга Андреевна! Стойте! – Антон побежал за ней следом, остановил ее, взял за плечо и развернул к себе лицом. Девушка отвела голову в сторону, не желая встречаться с ним взглядом. Она была раздосадована. Мало того, что она, поправ кучу правил, приехала к нему, чтобы извиниться… так оказывается, ему еще это и не нужно!

Войковский боялся, что, если уберет руку с плеча девушки, она тут же уйдет, но и понимал, что продолжать удерживать ее – фамильярно.

– Вы меня неправильно поняли! – решился сказать он. – Я не выказывал интереса, но это не значит, что я его не испытываю.

Он отпустил ее и склонил голову, потому как признание этого факта и самого его ошеломило. Антон стоял, лелея надежду, что девушка сама продолжит разговор, а лучше и вообще сменит тему. Оля не заставила себя долго ждать.

 

– Интерес сложно скрыть, какими бы утонченными ни были наши уловки. У вас он либо есть, либо нет. Другому всегда подвластно понять это.

– Неправда, – не согласился Антон. – Не все читают между строк. Просто вы… непохожи на других. И умеете чувствовать.

– Хорошо это или плохо? – спросила Ольга, сменив гнев на милость. А Войковский еще раз удивился, как быстро у нее меняется настроение.

– Не уверен, что знаю ответ. Вы мне скажите.

– Думаю, ни то и ни другое. Это может либо нравиться, либо не нравиться собеседнику. А значит, для кого-то плохо, а для кого-то хорошо. Мне было интересно ваше личное мнение.

– Мне нравится, – поспешил заверить Антон и снова посмотрел на нее.

Ольга улыбнулась. Она вдруг раскинула руки в стороны и закружилась на месте.

– Хорошо, что вам это нравится! – радостно засмеялась она и резко остановилась. – Вы так кружились когда-нибудь? Это так здорово! Нужно только смотреть на небо непременно! Оно мельтешит перед глазами, и кажется, что весь мир кружится вместе с тобой. Попробуйте!

– Ольга Андреевна, ну что вы! Как это будет выглядеть?

– Ох, а вам есть разве дело до того, кто что думает? Давайте. Скорее!

Она схватила его за руки, уперлась ногами в землю, чтобы не упасть, и закружилась, потянув молодого человека за собой. Он понял ее игру, взялся поудобнее и закружился вместе с ней. Антон посмотрел на небо, испещренное редкими тучами, на птиц, пролетающих в голубой дали, и рассмеялся. Он почувствовал себя неразумным ребенком. Словно ему не двадцать пять, а только шесть. Антону приятно было окунуться в легкое детство, а еще подумалось, что с такой девушкой можно век прожить и не состариться. От этой мысли ему на душе стало тепло и в то же время трепетно.

Ольга почувствовала легкую тошноту от кружения и остановилась. И он, озадаченный своими мыслями, не успел вовремя затормозить и столкнулся с ней. Она чуть не упала. Антон подхватил ее, и Оля со смехом прижалась лицом к его плечу и положила ладошку ему на грудь. Но тут же оба отпрянули и сделались серьезными, будто и не было за минуту до этого веселого смеха.

– Нам не нужно бы больше видеться, – сказал Войковский.

Ольга смотрела на него, тяжело дыша и прикрывая ладонями раскрасневшиеся щеки.

– Вы не хотите меня видеть? – спросила она.

– Нет, что вы! – уверил он ее. – Просто вы чужая невеста. И время наедине со мной может скомпрометировать вас. Вы поступили дурно, приехав сюда. Поверьте, сплетников хватает и среди мужчин. Не могу поручиться вам за то, что никто из моих сослуживцев не начнет говорить о вас. И если это дойдет до вашего жениха, то у вас будут проблемы.

– Я хочу и имею право проводить время с теми, кто мне приятен. Да и замуж я не хочу. Поэтому прошу вас. Хотя бы пока вы не уехали – посетите меня сами. Я познакомлю вас с отцом. Поверьте, вы найдете его приятным собеседником.

– Хорошо, – согласился Антон, – но как я буду представлен вашему отцу?

– Моим другом? Можно мне вас так называть и надеяться на взаимную дружбу?

– О чем речь? Конечно! Это честь – быть вашим другом.

– Спасибо, – ответила довольная Ольга и направилась в обратную сторону. Ее миссия выполнена, и можно со спокойной душой отправляться домой.

Они шли рука об руку и разговаривали ни о чем. Она удивлялась, как легко ей оказалось найти общий язык с человеком, которого, по сути, не знала. А ему приятна была ее добродушная, открытая натура, коих он не встречал прежде.

Во дворе гостиницы их поджидал Борис. Он хитро улыбнулся другу и отвесил поклон девушке. И когда Антон ушел за лошадью, Яровой заговорил с Ольгой.

– Неожиданно, однако, было встретить вас здесь. Вы словно солнышко осветили этот постоялый двор. Какими судьбами?

– Чистая случайность, – соврала Полянская. – Заблудилась, решила узнать дорогу, а тут знакомые лица.

– Позвольте мне проводить вас до вашего поместья, – напрашивался Борис. – Мало ли, заблудитесь снова.

– Ох, ваш друг уже показал мне дорогу обратно, – отнекивалась Ольга, но офицер словно и слушать ее не желал. Как только он увидел, что Антон выводит двух лошадей, засобирался с ними.

– Мне скучно и грустно бродить одному по дорогам, – поэтично произнес он. – Не откажите другу и позвольте сопроводить вас.

Антон и Ольга переглянулись. Такой компании они никак не ожидали, но, пожалуй, что так было бы даже лучше, и они оба согласились с Борисом. И когда тот бросился за лошадью в стойло, Оля мигом рассказала Войковскому о том, что для Бориса их встреча должна быть случайностью. Антон успел только кивнуть ей, как из-за угла, уже на коне, вынырнул его друг. Он демонстративно поправил тонкие усы, завивая их кверху, и промолвил:

– Поедемте, сударь и сударыня! Мой конь рвется в бой!

Всю дорогу до поместья Полянских Ольга и Антон не могли и словом перемолвиться. Все внимание взял на себя Борис. Он декламировал строки из своих поэм, резко переключался на неприкрытые льстивые комплименты Ольге, чем несказанно раздражал Войковского, а потом и вовсе стал рассказывать истории из их совместной службы. Оля молча улыбалась. Комплименты принимала с достоинством, а на сочинениях мысленно отключалась и все поглядывала в сторону Войковского. Несколько раз он ловил на себе ее взгляд, и в груди его рождался маленький, неизвестный ему до этого огонек. Борис сразу заметил изменения в друге, и от чего-то его это взбесило. Он видел, как поглядывает на Антона Ольга, и неожиданно для себя понял, что завидует ему до страсти.

Почти у самого въезда в поместье им попалась повозка, в которой ехал сам Полянский. Он возвращался со встречи со своим приказчиком и, когда увидел дочь в сопровождении гвардейцев, очень удивился.

– Приятно снова свидеться с вами, князь! – обрадовался Борис. Никто и не удивился, что они знакомы. – Вот! Доставили вашу дочь в целости и сохранности, – отрапортовал он.

– И я рад тебя видеть, Борис, – ответил Полянский. – А что, разве была какая-то опасность, что моя дочь не вернется в сохранности?

– Все могло бы быть, если бы мы с князем Войковским с ней не встретились, – улыбнулся Борис. – Заплутала она в лесах, и, если бы не наше покровительство, то, может, и не добралась бы обратно.

Оля переглянулась с Антоном и, не удержавшись, прыснула. Андрей Александрович это заметил.

– Это Ольга-то в наших лесах заплутала? – недоверчиво спросил он почему-то именно у Антона. Тот выдержал взгляд, направленный на него, и кивнул, ничем не выдав, что дело обстояло совсем по-другому.

– Что же, тогда, наверное, стоит вас отблагодарить, господа? – усмехнулся Полянский. – Очень не люблю оставаться должным, поэтому приглашаю вас завтра к нам на обед.

– Ой, какая замечательная идея, папенька! – обрадовалась Оля и захлопала в ладоши. – Антон Семенович, вы же не откажете нам в любезности? – Девушка спохватилась и добавила: – И, конечно же, вы… Борис Аркадьевич.

– Посчитаю за честь такое предложение, – ответил Антон, кивнул Полянскому и поймал на себе его оценивающий взгляд.

– Конечно, мы будем, – вторил другу Борис, который, как всегда, старался не пропускать подобные мероприятия. А тут еще в голове его внезапно созрел дерзкий план, поэтому обед этот пришелся как нельзя кстати.

– Тогда и Николя надо оповестить, что у нас намечается такая приятная компания, – как бы между прочим добавил Полянский и, к своему недовольству, убедился, что чувства его не подводят. Ольга и Антон опять переглянулись, и оба заметно скисли. Однако дочь быстро взяла себя в руки и сказала:

– Вот и отлично! Договорились, господа. Будем ждать вас завтра в районе двух часов пополудни.

Оба молодых человека кивнули, попрощались с Полянским и княжной и галопом направились в противоположную сторону. Один смакуя свою затею, другой переживая новые чувства, которые ранее были ему неведомы. Полянский с хмурым видом смотрел им вслед, а потом попросил кучера двигаться к дому. Оля поехала рядом, то и дело поглядывая на отца. Она, конечно, не догадывалась, чем он раздосадован. Но сердцем чувствовала, что он не очень-то рад завтрашнему званому обеду.

Рейтинг@Mail.ru