Анна Юрьевна Камская
Ветер в сердце
Что имеем – не храним,
потерявши – плачем.
Козьма Прутков
Глава 1. Определение любви
В небольшом вишневом саду у старого поместья тихо плакала девушка лет семнадцати. Наспех заколотые на затылке черные волосы растрепались и свисали вьющимися локонами прямо на лицо. Она то и дело отбрасывала их назад и продолжала утирать нос белым накрахмаленным платочком.
Стояла ранняя весна. Снег сошел не везде и лежал потемневшими грязными горками под деревьями. Яркое солнце сияло в небесах и посылало свои лучи на промерзлую землю. Кое-где по протоптанным дорожкам текли узкие ручьи, огибая островки оставшейся с осени пожухлой травы. Вдыхая, можно было почувствовать аромат влажного чернозема и просыпающегося леса. Птицы, радуясь хорошей погоде, наперебой издавали звонкие трели. Где-то вдали, за рекой, считала чьи-то дни озорная кукушка. И если бы не слезы молодой девицы, прячущейся от старой няни в тени деревянной беседки, то можно было назвать это утро прекрасным.
Девушка, кутаясь в стеганое пальтецо и шерстяную шаль, никак не могла остановить рвущиеся из груди всхлипы.
– Так и думал, что ты тут! – услышала она подле себя знакомый с самого детства голос княжича из соседнего поместья.
Девушка встрепенулась и от испуга перестала плакать. Промокнув хорошенькое круглое личико платочком, она поднялась со скамьи и уставилась на друга.
– Зачем ты здесь, Николя? – спросила она, гордо вскинув маленькую голову. Черные локоны снова упали ей на лицо, смешно подпрыгивая и мешая сосредоточиться на разговоре.
– Алевтина сказала, что ты ушла ни свет ни заря и пропала где-то в садах. Решил найти тебя. Чем ты так опечалена?
– А и будто ты не знаешь, чем я так опечалена! – сказала девица дрогнувшим голосом и всплеснула руками.
– Ольга, ну полно тебе! Я же так и обидеться могу. Вот нашла причину! Радоваться надо, что в девках не засидишься. Мы же с детства друг другу обещаны! Ты знала, что этот день настанет. Зачем же себе голову морочить и другим подле себя? Чем я тебе не мил?
– Ах, Николя! – Девица злилась, а легкий весенний ветерок играл ее кудрями. – Мы же с тобой не любим друг друга!
Николя удивленно посмотрел на подругу и, сам того не замечая, залюбовался ее раскрасневшимся личиком, большими темными глазами, в которых отражались лучи солнца, непослушными волосами и ее белым, фарфоровым цветом кожи.
«Как же не любить?» – думал он про себя. Княжна молодая и приятная с виду, отец на хорошем счету в высшем свете, да и прида́ное немалое. Нет! Такую не любить невозможно! Может, он и не питал сильных чувств, о которых она начиталась в английских да французских романах, но и сказать, что ничего к ней не чувствовал, тоже было бы неправильно.
В жизни Албашева все давно встало по своим местам. Он смирился с этим и научился быть благодарным родителям за такое удачно устроенное будущее: невеста, государственная служба и место в обществе – все на высоком уровне. Он никак не понимал Ольгиной печали. Он прекрасно осознавал собственные достоинства и представить не мог, что девушка так воспримет новость об их скорой свадьбе.
Нет, конечно, не очень хорошо это получилось. Родители сговорились за их спинами и, не посоветовавшись, неожиданно объявили о сем радужном событии буквально вчера на званом ужине. И если хорошо воспитанный Николай с улыбкой на лице принял посыпавшиеся на него поздравления, то Ольга сразу сникла и, сославшись на головные боли, поднялась к себе. Вечером ему так и не представилась больше возможность ее увидеть. Но, встав с первыми петухами, он привел себя в порядок, вскочил на коня и помчался в сторону поместья Полянских, где и нашел опечаленную подругу.
– Прогуляемся? – попросил он, взял ее под локоть и повел по дорожкам сада к дому.
Ольга шла, не сопротивляясь, но старательно отводила взгляд от княжича. А он все думал над тем, как ее успокоить. С одной стороны, Николя мог бы махнуть на это дело рукой и ждать свадьбы, ведь так или иначе отец заставит ее выйти замуж. А там стерпится – слюбится. Хотя какое уж там стерпится! Столько лет вместе провели. Наравне с деревенскими детьми не страшились лазить ни по деревьям, ни по болотам. Все местные леса исследовали, реки исплавали. Сколько порок от отца он из-за нее вытерпел – шалят вместе, а ему достается. Потому как она – девица. Ее лупить нельзя. Да и князь Полянский был куда мягче его собственного отца. Пожурит, бывало, и на кухню отправит, чтобы Алевтина накормила, да оттерла от грязи обоих. И вот на́ тебе – не люб он ей, оказывается! Обидно, да и только.
– Оля, – позвал Николя, решив высказаться, но девушка продолжала смотреть на верхушки деревьев, – не так ты любовь понимаешь.
Ольга качнула головой, повернула лицо к другу и заинтересованно посмотрела на него.
– А что же, по-твоему, эта любовь? Уж расскажи-ка, – попросила она.
– Ну-у-у, – протянул Николя, – не знаю, как и сказать.
– А раз не знаешь, то как можешь говорить?
Черные локоны снова заходили из стороны в сторону, запрыгали пружинками у щек девушки. А она глаза прищурила и смотрела зорко на оппонента, готовая в любой момент начать спор. Николя остановился как вкопанный. Теперь уже и ему мудрости и смирения не хватало, чтобы прервать начинающуюся перепалку.
– А ты сама скажи! Хочу знать, что такого ты должна испытывать, чтобы за меня замуж пойти без слез и истерик?
– Да не было истерик никаких… и слез тоже, – соврала Ольга и уперла руки в бока.
– Уж, конечно, а ручьи на твоих щеках – растаявшие от весеннего солнца льдинки? Ух, Снежная королева!
– А если и так! – Девушка покраснела. – Только любовь – это когда с человеком рядом находишься, а тебя то в жар, то в холод бросает. И нет покоя тебе.
– Ты с лихорадкой, Оля, любовь путаешь. А в любви, наоборот, покойно должно быть! – не согласился Николя. – Чтобы тепло и хорошо душе.
– Ой, какой ты! – Полянская махнула рукой. – Вот как тебя любить, если ты даже не понимаешь, что это такое! Я хочу, чтобы сердце мое выбрало. Чтобы смотрела я на него и чувствовала, что он мой человек! Мое счастье!
– Счастье… оно со временем строится, – попытался еще раз объяснить Николя свою точку зрения, но Оля ни с того ни с сего по-детски толкнула его, засмеялась звонким смехом и, подхватив юбки, помчалась вперед к воротам дома.
– Кто последний, тот и вóда, – услышал княжич и пустился за девушкой. А сам подумал: «Только вроде плакала, а теперь смеется… Поди пойми этих женщин!»
Вечером в салоне Бурлянских в Псковской губернии собрались за сигаркой русские офицеры. Обычным обществом таких салонов была элита и аристократия, но в провинции дела обстояли по-иному, и местные не гнушались приглашать откомандированных сюда из Петербурга офицеров. Те, привыкшие к столичной жизни и не знавшие, чем себя занять на периферии, маялись по клубам да по званым ужинам. Обсуждали новости как литературные, так и общественные, а также нередко рассказывали забавные истории из службы.
Сегодня привычный разговор был нарушен, никто не желал слушать, как играет на фортепиано хозяйка салона, а новых поэтов, которых так любили приглашать Бурлянские, подняли на смех. Мужчины – те еще сплетники, даже если они и офицеры – с интересом дискутировали на тему давешней помолвки сына Албашевых и дочери Полянского.
– Ох, и повезло же Николя, – высказался один из посетителей и затянулся папироской.
– Уж так и повезло? – отозвался из дальнего угла молодой офицер, неизвестно как затесавшийся в эти круги. – Как по мне, так женитьба – хомут, который мужчины непонятно зачем сами надевают на шею.
– Это ты просто княжну не видел, – засмеялся другой, наливая себе в бокал французского вина и поглядывая на дородную даму, разносившую напитки и закуску.
– Да какой бы она ни была! Все женщины одинаковы! Чуть кого углядели покраше, и тут же мужа в топку.
По салону пробежался возмущенный гул. Не все согласились с молодым офицером. А хозяйка так и вовсе всплеснула руками.
– Антон! Как вы можете! Да в присутствии дамы! – пожурила она его.
– Прошу прощения. – Антон отвесил ей поклон. – Но как бы вы меня ни убеждали, не уверен, что склонюсь к вашему мнению. Ни разу еще ни одна девица не смогла затронуть моего сердца настолько, чтобы я бросился в этот омут с головой.
– Ну, это ничего не доказывает, – угрюмый друг Антона, тот самый поэт, которого сегодня быстро освистали, подал голос. – Просто вы еще не нашли ту, что сможет вас покорить.
Многие согласно закивали в ответ, заговорили наперебой, выражая собственную точку зрения. А один, особо крикливый, встал со стула, привлекая к себе внимание, и заявил:
– Видел я давеча княжну Полянскую! Таких девушек еще поискать надо! А завоевать так и никаких сил не хватит. Она красива, умна, своенравна, отцом облюблена, приданое за ней немалое! Такую бы каждый себе в жены захотел!
– Ну уж не я-то точно! – гнул свое Антон.
– Так ты ее и не видел! Познакомился бы, пообщался, а потом уж и отрицал! – злился крикун.
Графиня Бурлянская, заметив, что страсти накаляются, подмигнула мужу, и тот, мягко ей улыбнувшись, заговорил:
– Полноте, гости дорогие! Мы здесь собираемся не чужих невест обсуждать, давайте сменим тему во избежание конфликтов.
Гости согласно закивали. Антон пожал плечами, мол, не он этот разговор начал, а потом отвернулся и засмотрелся на горящие свечи. Он был человеком непривычным к подобным вечерам, да и не очень желал становиться завсегдатаем таких сборищ. Он хоть и знатного рода, все же старался избегать шума и больше любил одиночество да встречи с близкими друзьями, а не разношерстную публику неизвестных ему людей. Но когда друг попросил поприсутствовать на чтении его произведений, отказать не решился. А сейчас грустил в стороне, совсем не притронувшись к сладкому вину, которым сегодня потчевали хозяева.
За окном давно стемнело, пошел мелкий дождь, и на душе у Антона стало тоскливо. Он посидел еще с полчаса, а потом, извинившись перед Бурлянскими, вышел из салона.
На улице молодой человек вдохнул широкой грудью холодный влажный воздух, улыбнулся и отправился в конюшню. Там он, подкинув прислужнику пару монет, сел на коня, вставил ноги в стремена и помчался вперед, в поля. Ветер был вовсе не таким уж весенним. Он холодил уши и остужал разгоряченное быстрой ездой тело. Мерзкий дождик ударял по лицу жесткими каплями, и вскоре Антон почувствовал себя совершенно промокшим.
Он уже задумал повернуть обратно к гостинице, в которую его определили по долгу службы, но внезапно увидел впереди темнеющую фигуру другого всадника. Антон не понял, что именно заставило его остановиться, но резко осадил коня, и тот встал как вкопанный, чуть не перекинув его через голову. Антон еле удержался в седле и услышал со стороны другого всадника задорный девичий смех. На полном скаку дама в мужском седле пронеслась мимо него и обернулась. Даже в темноте Антон прочитал в ее глазах усмешку. Его, как и любого другого мужчину на его месте, это чрезвычайно задело. Он пустился следом за ней. Девушка услышала погоню и сбавила ход. Антон поравнялся с насмешницей и громко спросил:
– Разрешите поинтересоваться, что вас так рассмешило?
– Гнались за мной, чтобы задать глупый вопрос? – удивилась дама и повернулась к нему. Капюшон слетел с ее головы.
Взору Антона предстала девушка, с виду благородных кровей. Ее черные волнистые волосы подхватил ветер, разметал их по лицу, и она, капризно поджав губу, остановилась. Изящными движениями рук она быстро собрала их в пучок на голове и опять натянула капюшон. Антон смог рассмотреть очертания ее лица. Большие темные глаза, точеные скулы, пухлые губы. Она заметила, как внимательно ее разглядывает незнакомец, и спросила:
– Так зачем вы меня преследовали?
Антон растерялся, чего прежде с ним никогда не случалось. Стушевался и опустил взгляд. Слишком уж неприлично он глазел на новую знакомую.
– Только хотел узнать, что вас так рассмешило давеча.
– Да вы вроде по одежде офицер, – звонко ответила девушка и улыбнулась, – а с конем управляться не умеете. Вот забавно было бы, если б вы из седла вылетели, да прямо в лужу.
– Да чего ж тут забавного? – удивился Антон. – Или вам нравится смотреть, как другие калечатся? К тому же я ни за что бы не упал.
– Вот уж мне так не показалось, – ответила девушка и ударила коня по бокам, чтобы снова пуститься в путь, правда, намеренно не торопилась. – И как другие калечатся, мне смотреть не нравится, – заверила она. – Просто смех сам из меня вырвался. А отец говорит, что смеяться полезно.
– Но не над людьми же, – пожурил девушку Антон, а сам неотступно следовал за ней, как прикованный.
– Кажется, вы в другую сторону ехали? – произнесла она, то ли обидевшись на его фразу, то ли просто желая ему напомнить.
– А вам сопровождающий не нужен? – Антон заметил сам себе, что не хочет расставаться с этой странной незнакомкой. – Благородной барышне одной по полям да лесам ездить не пристало.
– А с чего вы взяли, что я из благородных? Может, я деревенская крестьянка?
Антон не смог сдержать смешка. Уж в своем происхождении она его обмануть никак бы не смогла. Слишком уж мягкие и уверенные у нее были движения, красивая, правильная речь. Одежда, как у дворяночки, посадка гордая. Вся прямая, как тростиночка. Такая никак не могла оказаться обычной крестьянкой. Антон сам не осознал, как залюбовался ее станом.
– Поезжайте, куда ехали, – грубовато ответила девушка, уязвленная его вниманием. – Сама доберусь, мне не впервой.
– Ну, как скажете, – согласился Антон. – Преследовать вас больше не намерен.
Он остановился, чтобы развернуться, а она пустилась вскачь. Вдруг Антон опомнился и крикнул ей вслед:
– Звать-то вас как, крестьянка?
Девушка вполоборота засмеялась, словно колокольчики зазвенели, и, ничего не ответив, умчалась прочь. Антон тепло улыбнулся, встряхнул головой и поехал в гостиницу. Только сейчас он заметил, что дождь ни на минуту не прекращался, но за разговором он о нем позабыл. «Приворожила», – подумал молодой офицер и постарался поскорее выбросить из головы эту неожиданную встречу.
Глава 2. Новое чувство
Как ни старался Антон Войковский забыть девушку, с которой познакомился несколько дней назад, из головы у него она не выходила. Очень ему хотелось увидеть ее не в темноте, как это вышло тогда, а при свете дня, чтобы разглядеть черты, понять цвет глаз. Чувство томления, которое рождалось в его груди, когда он вспоминал о задорной дворянке, он называл скукой. Дел никаких не было, посиделки в питейных заведениях настолько надоели, что встреча с незнакомкой показалась ему забавной и интересной. Несколько дней подряд после того вечера Антон выходил в поле то пешим, то на коне, но девушку встретить ему так и не удалось. Отчаявшись, Антон вернулся к своему обычному времяпрепровождению.
Вот и сегодня, ничего, собственно, не ожидая от вечера, он отправился в питейную с другом. Борис, который так же, как и Антон, состоял на службе его Императорского Величества, называл себя талантливым поэтом, что, впрочем, на практике никак не проявлялось. Пара поэм, написанных им несколько лет назад, спросом не пользовались и нигде не печатались. Напившись, Борис начинал декламировать произведения на публике и каждый раз подвергался жесткой критике. Он злился, сопел, но безуспешно продолжал продвигать свой талант в массы. Антон же считал, что талант друга заключается в другом. Тот очень быстро сходился с людьми и завязывал новые знакомства в одну секунду. В этом пригороде они жили не больше двух недель, а он уже вращался в здешних аристократических кругах и знал всех и каждого по имени. Поэтому Антон не удивился, когда вошедший в местный кабак незнакомый молодой человек увидел его друга, кивнул ему и направился к их столику. Он обменялся любезностями с Борисом, и тот представил его Войковскому.
– Николай Дмитриевич Албашев.
Антон назвал себя, а сам все пытался вспомнить, где слышал эту фамилию. И только когда Николай заказал пива и доверительно рассказал Борису что-то про строптивую невесту, Антон вспомнил, кто такой этот Албашев.
– Так это о вашей помолвке ходят разговоры? – спросил он, глотнув густого пива из кружки.
– Разговоры ходят? – в свою очередь задал вопрос Николя. – И что же говорят?
– Да ничего особенного, – замялся Антон, – мол, удачная партия.
– Уж что да, то да… – честно признался Николя, задумался на минуту и посетовал: – Да только невеста замуж выходить не желает.
– Как так не желает? – удивился Антон. Он внимательно рассмотрел Албашева с ног до головы и убедился, что такого жениха здесь, наверное, любая дама мечтает заполучить. Красив, статен и, по слухам, богат без меры.
– А вот так! – Николаю наконец-то принесли пива, и он сделал обильный глоток. – Не люблю, говорит, я тебя, голубчик, княжич Албашев. И все тут. Вчера принесли ей ткани на платье свадебное, так она портного взашей выгнала. Отец ее уж и меня вызывал, чтоб я с ней поговорил, а она ни в какую.
– До чего же нынче невесты капризные пошли! – рассмеялся Борис. – Может, и прав ты, Антон, не стоит жениться-то? А то так и прослывешь подкаблучником среди друзей.
Антон хотел что-то сказать, но вспомнил о незнакомке, с которой встретился несколько дней назад, и закусил губу. Нет, он, конечно, мнения не поменял, но хорошенько над ним задумался.
Еще с полчаса пообщавшись с Николаем, Антон понял, что парень и правда хорош. Может, слегка высокомерен и кичится своим положением в обществе, но в целом вполне приятный собеседник. А Албашев совсем скоро захмелел, расслабился, забыл про невесту, и у молодых людей пошли иные разговоры. Обсудили военные уставы, имперские реформы, последние научные изыскания и популярных писателей. А когда разговор сошел на нет, Албашев хлопнул себя по колену и предложил:
– Родители организуют прием послезавтра. Это, конечно, не бал, но вся местная интеллигенция соберется, – не без хвастовства отметил он. – Приходите и вы! Я вас с невестой познакомлю.
Борис от таких предложений никогда не отказывался и сейчас не собирался. Он все надеялся найти почтенную публику, которая оценит его творения по достоинству. Когда же, заручившись согласием Бориса, Николя взглянул на Антона, словно спрашивая того, будет ли он, тот развел руками. После салона Бурлянских он не торопился принимать подобные приглашения. Но Албашев стал настаивать, и отказать ему было крайне неудобно. Так молодые люди договорились о новой встрече и спустя какое-то время разошлись по домам.
– Оленька, дочка, – раздался по дому зычный голос князя Полянского, – повозка подана, пора выходить. Где ты запропастилась?
– Давно уже собрана и ожидаю вас.
Ольга выплыла из-за поворота и обняла отца. Вместе они вышли из поместья и уселись поудобнее в коляске. Кучер присвистнул лошадям, и те тронулись в путь. Поскрипывая на ухабах, неслась их открытая повозка по проселочной дороге. Сегодня был на редкость приятный день. Светило яркое солнце, и Ольга, жмурясь от удовольствия, подставляла ему бледное личико.
Летом места эти зарастали буйной растительностью, колосилась золотая рожь, квакали лягушки, пели птички. Ни за что Ольга не хотела менять эту красоту на каменные мостовые Санкт-Петербурга, куда они с Николя должны были переехать после свадьбы. Княжна потихоньку начинала смиряться с незавидной, как ей казалось, судьбой, но сердце рвалось вон из груди, несло ее куда-то к неведомым далям и звало за чем-то новым и неизведанным. Будь ее воля, ни за что не стала бы она менять свою прекрасную жизнь. Ей сладко было дома с отцом и в то же время скучно. Но Петербург с его роскошными балами, известными салонами и дворцами никак не привлекал молодую княжну.
Когда издали показалось имение Албашевых, от Полянского не утаилась печаль, которая проявилась на лице дочери. Он тяжело вздохнул и опустил глаза, ничем не выдавая собственную горесть.
Гости подъезжали на повозках или верхом – спешивались и продвигались вперед ко входу. Там их встречали расторопные слуги, провожали в покои и молча удалялись к другим посетителям.
Когда Ольга и ее отец вошли в большую залу, приготовленную по этому случаю, здесь уже было много народа, гости разговаривали и пили шампанское. Как принято, почти сразу все разошлись по группам, созданным по интересам или статусу, и наслаждались общением.
Рядом с Николя стояли два человека: один одетый во фрак, а другой в офицерский мундир. Один лицом к Ольге, другой спиной. Ни один не показался ей знакомым. Она поспешила к жениху. Он заметил ее, заулыбался и что-то сказал гостям. Тот, кто стоял к ней спиной, повернулся, и Ольга вздрогнула.
Антон, услышав от Албашева, что прибыла его невеста, заинтересованно обернулся да так и замер с открытым ртом, когда перед ним предстала черноволосая девушка в красивом белом платье с золотой каймой.
– Вы? – удивленно спросил он и спохватился.
– Неужели вы знакомы? – забеспокоился Николай.
– Нет… – помедлила Ольга, подходя ближе. – Точнее, виделись однажды, но не представлены.
– Ну что же, – растерялся Николай, – рад вам представить мою невесту, княжну Ольгу Полянскую. – Албашев как бы невзначай взял девушку за локоть и рукой указал на своих знакомых. – А это князь Антон Семенович Войковский и Борис Аркадьевич Яровой. Военные люди, – Николай замялся. – Правда, в разных чинах. Но Борис, – Албашев указал на человека во фраке, – между прочим, поэт. Думаю, вам будет интересно с ним познакомиться и поговорить.
Мужчины поклонились, а Ольга продолжала впиваться взглядом в Антона.
– Поэт? Ну да… пожалуй, будет интересно… – сказала она таким голосом, что всем стало понятно – поэзия Ольгу занимает мало.
Николя раскланялся с друзьями и повел невесту к другим гостям. Антон смотрел вслед уходящей паре. Ему сделалось грустно. Каков шанс встретить его незнакомку здесь? Да еще и узнать, что она помолвлена.
Борис заметил замешательство друга.
– Хороша, не правда ли? – подначил он Антона и усмехнулся.
Он принял из рук официанта шампанское и отхлебнул. Войковский отмахнулся. Спорить по такому поводу, конечно, грешно. Княжна Полянская и правда была хороша. И поэтому в течение всего приема Антон бросал взгляды на Олю. А она словно вовсе не интересовалась им. Борис, слегка перебрав шампанского, подошел к ней и предложил послушать поэму, но она смерила его взглядом и от стихоплетства отказалась, отговорившись плохим вкусом и неумением оценить талант по достоинству. Борис обиделся и засобирался домой. Антон не стал его разубеждать, но сам решил задержаться. И не напрасно. Как только княжна смогла улучить минуту, она подошла к нему и начала разговор:
– Больше не падаете с лошадей? – спросила Оленька, и губы ее растянулись в улыбке, открывая ровные жемчужные зубы.
– А вы больше не гуляете в одиночестве? – решил пропустить насмешку мимо ушей Антон.
– Только не говорите, что вы искали со мной встречи. – Ольга внимательно посмотрела на собеседника.
– И не пытался, – грубовато ответил Антон и спугнул ее.
Улыбка сползла с лица девушки. Она ничего ему больше не сказала и упорхнула к выходу. Войковский почувствовал себя последним негодяем, собрался пойти за ней, но увидел, как туда же направляется Николя, и остановился. Однако интерес взял над ним верх, и он, пробравшись через толпу, встал около большого окна. Отсюда ему было видно часть двора и белую резную беседку. Ольга стояла у самого входа в нее и, касаясь рукой деревянного косяка, смотрела перед собой. К ней подошел Николя, что-то сказал, и она обернулась. Антон даже отсюда увидел, как глаза девушки наполнились слезами. Албашев взял ее за руку и все что-то говорил и говорил.
Ольга его не слушала и отводила взгляд. В один момент она разозлилась и притопнула ногой. Слезы на ее щеках вмиг высохли. Она сверкнула глазами, высказалась и внезапно бросила взгляд на окно, за которым стоял Войковский. Он отпрянул, но мог быть точно уверен, что она его заметила. Ему стало неудобно. Он почувствовал себя не в своей тарелке. Все, о чем мог сейчас думать, это как бы поскорее сбежать подальше от ее насмешек. Антон, забыв попрощаться с хозяевами, вышел в коридор, схватил пальто и направился к выходу. Там столкнулся с Полянской. Девушка кинула на него быстрый взгляд, потом отвела и еле слышно сказала:
– Завтра на том же месте! В послеобеденное время.
– Послеобеденное время длинное! Когда именно? – попытался уточнить Антон, но в дверь вошел Николя. Он понял, что офицер уходит, и спросил:
– Антон, так скоро нас покидаете?
– Боюсь, что не смогу задержаться дольше. Дела… Дела…
– Ну что же, рад был повидаться!
– Спасибо за приглашение, мне очень приятно, – ответил любезностью Антон.
Ольга все это время стояла рядом с Албашевым, прикусив губу. И только когда Антон откланялся и собрался к выходу, она кинула ему вслед:
– Приятно было с вами познакомиться. Надеюсь, еще свидимся когда-нибудь. И время не важно, если есть желание.
Антон задумчиво кивнул ей. Еще раз поклонился Албашеву и вышел за дверь. Ольга улыбнулась и, взяв под руку ничего не подозревающего Николя, потянула его к гостям. Она весь оставшийся вечер старалась вести себя как можно благосклонней к жениху. Исполнила по его просьбе пару сонетов, на что он отреагировал испугом и задал вопрос, не заболела ли она, раз так добра к нему. Но Олиной внезапной радости не было конца. Она так заинтересовалась завтрашней встречей с этим симпатичным молодым офицером, что более ничего сегодня не могло ее расстроить. И даже когда отец на обратном пути домой стал распекать Ольгу за отношение к будущему мужу, она лишь смеялась в ответ и просила кучера гнать быстрее, чтобы насладиться ветром, играющим в ее волосах. И так ей весело было, а грудь распирало от внезапного жара и довольства, что она распахнула свой бурнус и закрыла глаза, чувствуя, как холодный воздух остужает ее. Отец же попросил ее прикрыться.
– Ольга! – погрозил он пальцем. – Так и лихорадку подхватить не долго!
Но она не слушала, а привстала на коляске и подняла руки к небу, словно желая его обнять. Дрожки дернулись на ухабе, Ольга не удержалась и завалилась на сиденье, заливаясь громким смехом. Князь Полянский испугался за нее, вскрикнул и потянулся к ней, чтобы поддержать. Случайно коснулся рукой ее щеки, нахмурился и попросил кучера остановиться. Ольга посмотрела на отца с опасением. Но он не ругался, а только щупал ей щеки, лоб и цокал.
– Что такое, папочка? – спросила Оля, вдруг почувствовав усталость и тяжесть во всем теле.
– Доигралась, милая! – не на шутку разозлился Полянский. – У тебя жар!
– Да ну что ты! – не хотела верить ему княжна, но сама уже понимала, что отец прав. И в голове ее мелькнула только одна мысль: «Он будет ждать, а мне и шагу из дома не дадут ступить!»
