Анна Йоханнсен
Убийство на острове Фёр

Глава 5

Включив полицейскую сирену, Лена на полной скорости выехала на шоссе. Пересекла коммуну Ниблум и, не доехав до Готинга, свернула на проселочную дорогу, которая вела на берег. Там уже стояли две полицейские машины. Лена выскочила из машины, поздоровалась с коллегами и бросилась вперед.

Полицейские оцепили берег оградительной лентой и теперь стояли вдоль нее. Лена, не останавливаясь, продемонстрировала одному из полицейских удостоверение. Тот кивнул и поднял ленту, чтобы она могла пройти. Вокруг тела, лежавшего в защищенной от ветра лощине на краю берега, стояли Арно Брандт и трое полицейских из поисковой команды. Сцена казалась до странного мирной: девушка сидела, слегка склонившись в сторону, ее глаза были закрыты, а руки покоились на коленях.

– Похоже на самоубийство, – сказал Брандт, подойдя к Лене. – У девочки перерезана артерия. – Он указал на канцелярский нож, завернутый в прозрачный пластиковый пакет.

Лена удержалась от замечания, надеясь, что Брандт догадался сфотографировать положение ножа.

За годы работы в уголовной полиции Лене пришлось привыкнуть к виду трупов, но она до сих пор не могла спокойно смотреть на мертвых детей. Она медленно приблизилась к телу и присмотрелась. Перед ней была девочка с фотографий. Она сидела, прислонившись спиной к дюне и свесив голову набок. Куртка и юбка пропитались засохшей кровью, стекавшей с предплечья. Лена вытащила из сумки небольшой цифровой фотоаппарат, попросила коллег отойти и сфотографировала тело со всех сторон.

– Я вызвал врача из Вика. Он вот-вот приедет, – доложил Брандт.

– Он нам не понадобится, – возразила Лена.

– Но… – начал было Брандт, но осекся под ее взглядом. – Хорошо, я отменю вызов.

Лена кивнула и повернулась к покойнице. Девочка умерла от потери крови, это ясно, но представшая картина не давала Лене покоя. Что-то здесь не так. Она скользнула взглядом сначала по берегу, потом по девочке, но не заметила ничего подозрительного. Длинная клетчатая юбка слегка задралась, а рукав светлой куртки на левой руке был закатан до плеча.

– Вы вызвали криминалистов?

– Думаете, это необходимо? – откашлявшись, осведомился Брандт. – Похоже, мы имеем дело с самоубийством.

Лена осторожно отступила от девочки. Судя по тому, как выглядела земля вокруг тела, коллеги уже затоптали все возможные следы.

– Оцепите территорию в радиусе трех метров. Не подходите к телу, пока не прибудут криминалисты.

С этими словами она отошла в сторону, позвонила Варнке и рассказала о случившемся.

– Не уверена, что это самоубийство, – добавила она. – Понадобится хороший судмедэксперт. И придется отвезти тело в Киль на вскрытие.

– Попробую организовать так, чтобы нашу команду криминалистов доставили к вам на вертолете. Пусть местная полиция передаст координаты и подготовит место для посадки.

– Пришлите доктора Штанке.

Доктор Луиза Штанке работала патологоанатомом. Они с Леной дружили много лет, и Лена ей полностью доверяла.

– Посмотрим, что можно сделать.

– А еще мне понадобится Йохан Грасман и, если мои подозрения подтвердятся, несколько человек из Фленсбурга в качестве подкрепления. Точное количество я сообщу вам позже.

– Хорошо. Я свяжусь с Фленсбургом. Если повезет, сегодня Грасман будет уже у вас, – пообещал Варнке и, помолчав, добавил: – У девочки были неприятности в школе? Может, она поссорилась с друзьями?

– Ничто на это не указывает. По крайней мере, пока. Но я успела опросить всего несколько человек.

– Вы ведь понимаете, что дело получит широкую огласку?

– Из-за того, что родители являются членами религиозной общины?

– Журналисты слетятся как стервятники, такие истории для них – лакомый кусочек. Да и для публики… Не поймите меня превратно: если родители причастны к смерти девочки, мы должны сделать все, чтобы привлечь их к ответственности. Но если они ни при чем, мы должны позаботиться о том, чтобы смерть их дочери не превратилась в охоту на ведьм. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Да. Я согласна с вами.

– Теперь вы ведете это дело. Формальности я улажу. Я ведь могу на вас положиться?

– Если готовы меня прикрыть в случае чего.

– Готов, – кивнул Варнке и, помолчав, добавил: – Похоже, мы все-таки станем хорошей командой.

– Я свяжусь с вами позже и отчитаюсь о ходе дела. Пожалуйста, дайте знать, когда доктор Штанке и специалисты из отдела криминалистики будут в пути.

– Хорошо, – и Варнке отключился.

Лена не знала, что и думать об этом разговоре. После дела на Амруме они с Варнке перестали открыто враждовать, но в мирное сотрудничество все еще верилось с трудом.

– Нужно организовать посадочную площадку для вертолета, – сказала Лена, подойдя к Брандту.

– Здесь, на берегу? – удивился тот. – Тело заберет вертолет?

– Часа через… – она посмотрела на часы, – два сюда прилетят криминалисты из Киля. Где они могут приземлиться?

Брандт огляделся и, поразмыслив, произнес:

– У дороги есть поле. Я прикажу, чтобы его оцепили.

– Хорошо. Информация о случившемся не должна просочиться в прессу. Вы несете за это ответственность.

Брандт громко сглотнул и, казалось, хотел было ответить, но Лена не дала ему такой возможности.

– Прекратите поиски. Мне нужен отряд, который обыщет весь берег и дорогу. И вызовите кинологов, пусть собаки попробуют взять след. Не думаю, что девочка шла издалека, но попробовать стоит. Оставайтесь здесь и руководите операцией. – Лена перечислила области, которые следует обыскать, и добавила: – Я сейчас отправлюсь к родителям девочки и поговорю с ними. Пожалуйста, организуйте все необходимое для перевозки тела в Киль. Транспорт должен отправиться сегодня. Но сначала родители приедут, чтобы опознать тело.

– Сюда, на пляж? – с явным раздражением поинтересовался Брандт.

– Конечно нет. После того как тело осмотрят криминалисты, нужно будет перевезти его в какое-нибудь место, куда можно привести родители.

Брандт шумно сглотнул, дернув кадыком, и сообщил:

– Я все организую.

По дороге к машине Лена позвонила Йохану, обрисовала текущее положение дел и закончила словами:

– Пакуй чемоданы. Ты мне нужен. Варнке сейчас говорит с твоим начальством. Когда сможешь приехать?

– Как только шеф даст мне зеленый свет. Сейчас двенадцать сорок пять. Я позвоню, когда сяду на паром.

– Я попрошу, чтобы кто-нибудь из наших местных коллег снял тебе комнату. И еще кое-что. Скорее всего, придется вызвать подкрепление из Фленсбурга. Как минимум двоих, а лучше четверых человек. Завтра или самое позднее послезавтра. Можешь предупредить своего шефа? Варнке в курсе, он с ним еще свяжется.

– Думаешь, мы имеем дело с убийством?

– Давай дождемся отчета о вскрытии. Кстати: планируй, что пробудешь здесь не меньше недели.

– Да, я так и понял, – отозвался Йохан. – Ладно, тогда до скорого.

Подъехав к дому Логенеров, Лена выключила двигатель и откинулась на спинку сиденья. Она любила свою работу, но ненавидела сообщать близким о смерти. Каждый раз она вспоминала, как пришел офицер в форме и сообщил ей о смерти матери.

Лена медленно направилась к парадной двери. Над домом с криками кружила чайка. В одном из окон шевельнулась занавеска. Дверь распахнулась, на пороге появился господин Логенер, сгорбленный, словно под весом тяжелой ноши. Лена с трудом его узнала. Казалось, мужчина постарел на десяток лет. Глаза, блестевшие несколько часов назад, потускнели, правая рука подрагивала, а лицо приобрело пепельный оттенок. Он молча посторонился и жестом пригласил Лену войти. Провел ее на кухню и предложил сесть.

– Моя жена прилегла, – сказал он, садясь напротив. – Мне позвонил один из наших прихожан. Вы нашли Марию?

– Да, мы так предполагаем. Судя по фотографиям, это она. К сожалению, мы опоздали. Мария мертва. Примите мои соболезнования, господин Логенер.

Мужчина уставился на Лену, будто не мог осознать смысл услышанного.

– Как она… – наконец выдавил он.

– Пока не могу вам ответить. Нужно дождаться результатов экспертизы. – В таких ситуациях Лена старалась не говорить о вскрытии, чтобы не задеть чувства родственников.

– Это был несчастный случай?

– Пока не могу вам ответить, – повторила Лена. – Но вы должны ее опознать, прежде чем она…

– Что будет с телом? – перебил Логенер.

– Как я уже сказала, нам нужно будет провести экспертизу, чтобы установить причину смерти. Для этого придется отправить Марию в Киль. Думаю, она вернется к вам через несколько дней, – объяснила Лена, чувствуя комок в горле. Ей было трудно говорить о девушке так, как будто та еще жива.

– Я не хочу, чтобы ее куда-то увозили, – из последних сил выдавил из себя Логенер. – Вы не можете сделать этого без нашего согласия.

– В данном случае можем. Следствие должно установить причину смерти. Мне очень жаль, но иначе никак.

– Мария – моя дочь.

– Я понимаю ваши чувства, господин Логенер. Но… – Лена встала. – Я сообщу, когда вы сможете приехать на опознание. Думаю, это будет через два-три часа.

Логенер покорно кивнул.

– Не провожайте меня, – Лена вышла из кухни.

Возле дома ей встретилась группа из трех женщин и двоих мужчин. Судя по внешнему виду, все они были членами религиозного братства. Лена поздоровалась и прошла мимо.

Стоило Лене сесть в машину, как у нее зазвонил телефон. Она немедленно ответила на звонок:

– Привет, Леон. Нашел что-нибудь?

– Планшет появился в сети полчаса назад. Ненадолго.

– Удалось отследить его местоположение?

– Только примерное. Времени было слишком мало. Он на… этом твоем острове.

– Фёр. Этот остров называется Фёр.

– Пофиг. Я позвоню, когда будут новости.

Не успела Лена ни о чем спросить, как Леон отключился.

Лена насторожилась, узнав, что планшет был в сети. Неужели преступник его забрал? Она позвонила Варнке, в двух словах объяснила ситуацию и попросила, чтобы специалисты из технического отдела попробовали отследить планшет.

– Я попрошу ордер и все устрою. К слову, доктор Штанке и команда криминалистов выехали на аэродром. Через час они должны быть на месте.

– Хорошо. Я только что сообщила родителям о случившемся. Ждите к вечеру отчет.

Варнке поблагодарил ее и отключился.

Лена принялась нерешительно вертеть телефон в руках. По дороге сюда она решила лично сообщить Иоганне о смерти сестры, не предполагая, что слухи уже разлетелись по округе. Судя по тому, что Логенер уже знал о случившемся, людская молва разносит новости намного быстрее, чем думала. Лена отыскала в записной книжке номер Иоганны и позвонила.

– Слушаю, – нерешительным голосом ответила девушка.

– Это Лена Лоренцен. Где вы сейчас находитесь? Я бы хотела с вами поговорить. – Лена пыталась говорить как можно непринужденнее, но обмануть Иоганну ей не удалось.

– Что случилось? – испуганно спросила она. – Вы нашли…

– Где вы сейчас? – перебила Лена.

Иоганна дала адрес подруги, у которой остановилась.

– Я буду у вас через десять минут.

Лена завела двигатель и тронулась с места. Путь ее лежал через весь остров. Нина Гроте, бывшая одноклассница Иоганны, жила в доме на окраине коммуны. Лена по лестнице поднялась в квартиру, располагавшуюся на мансарде, и хотела было позвонить в звонок, но тут дверь распахнулась.

– Что случилось? – растерянно спросила Иоганна.

– Можно войти?

Иоганна напряженно кивнула и посторонилась, пропуская Лену внутрь. Потом провела ее в маленькую гостиную с диваном и двумя креслами.

– Для начала сядьте, – попросила Лена и подождала, пока Иоганна расположится в одном из кресел.

– Мария нашлась?

– Судя по всему, да. Мы обнаружили на пляже мертвую девушку…

Конец предложения потонул в пронзительном крике. Иоганна упала на пол, хватая ртом воздух. В следующую секунду в комнату вбежала девушка, опустилась перед ней на колени и обняла, что-то успокаивающе приговаривая, пока громкий плач не сменился тихими всхлипываниями.

Лена кивнула девушке и положила визитку на столик.

– Я позвоню вам завтра, – вполголоса сказала она. – Вы позаботитесь о госпоже Логенер?

– Да, конечно, – отозвалась девушка.

Иоганна неподвижно лежала у нее на руках и, казалось, спала.

Глава 6

Лена припарковалась неподалеку от утеса Готинг и, выйдя из машины, услышала вдалеке шум вертолета. Местные полицейские превратили поле в посадочную площадку, частично оградив его дорожными конусами. Лена подождала, пока вертолет приземлится, поздоровалась с Луизой Штанке и с криминалистами из Киля и повела их к месту, где обнаружили Марию Логенер.

– И снова у тебя расследование на острове, – заметила Луиза, пока они шли.

– Так получилось, что я была на Амруме…

– «Так получилось»? В последнее время ты часто туда наведываешься. Неужели у вас все серьезно?

Около месяца назад Лена с Луизой устроили себе так называемый «девичник». После третьего коктейля у Лены развязался язык, и она рассказала Луизе об Эрике.

– По крайней мере, он так думает.

– А что думаешь ты?

Лена пожала плечами.

– Сейчас у меня нет времени об этом думать. Там на пляже лежит тело четырнадцатилетней девочки, и мне не верится, что она покончила с собой. Прости, что дернула, но я хотела, чтобы ты приехала и своими глазами все увидела.

– Ой, да ладно. Когда бы мне еще довелось полетать на вертолете, любуясь просторами нашей прекрасной страны… – Луиза замолчала и быстро добавила: – Хотя повод, конечно, печальный.

Вскоре они дошли до оградительной ленты. Лена осталась за ней, издалека наблюдая за работой коллег. Луиза изучала труп, пытаясь определить примерное время смерти. Помимо температуры тела и трупного окоченения существуют и другие методы, с помощью которых можно получить более или менее точный результат, но большинство специалистов считают, что возможна погрешность в четыре часа. Однако Луиза обычно сообщала более короткий промежуток времени.

Через полчаса Луиза подошла к Лене. Остальные криминалисты продолжали изучать место происшествия.

– Красивая девочка, – заметила Луиза и тихо вздохнула. – Как грустно, когда смерть забирает молодых.

– Что думаешь об этом деле?

– Лена, ты же прекрасно знаешь, что нужно провести вскрытие…

– Да-да, – перебила Лена, – Не для протокола. Что по твоему здесь произошло?

– На предплечьях небольшие гематомы. Не хочу бежать впереди паровоза, но твои предположения не лишены оснований. Но я не могу сказать, когда именно появились гематомы. Да и порезы на запястье выглядят не совсем обычно для таких случаев.

– Не совсем обычно?

– Если вкратце, то большинство людей режут вены поперек. Так кровь вытекает медленно, поэтому до смерти часто не доходит. Продольный надрез – другое дело. Если он будет глубоким и длинным, то человек быстро истечет кровью.

– А у Марии надрез продольный?

– Да, и, насколько могу судить, очень глубокий. Если задеты не только вены, но и лучевая артерия, то смерть наступает довольно быстро. Я редко видела глубокие порезы при самоубийстве. Но перед тем как делать выводы, мне нужно внимательно изучить тело.

– Да, конечно. А что со временем смерти?

– Мне предстоит исключить некоторые факторы, но согласно имеющимся данным смерть наступила в период от десяти до четырнадцати часов назад. Трупное окоченение выражено не полностью, реакция на механическое раздражение двуглавой мышцы плеча отсутствует, реакции на капли для зрачков почти не было.

Лена взглянула на часы.

– Сейчас начало шестого. Значит, смерть наступила между тремя и семью часами утра. Ты не можешь сказать поконкретнее?

– Официально – нет, не могу. Ты же знаешь правила. Кроме того, мне нужно будет перепроверить полученные данные в лаборатории. На берегу ветрено, а значит, тело остынет быстрее, чем если бы оно лежало в помещении…

– А если неофициально? Когда девочка умерла?

– Одиннадцать-двенадцать часов назад. Но как я уже сказала…

– Да-да. Итак, речь о промежутке времени с пяти до шести часов утра. На первое время мне этого хватит. Надеюсь, сегодня мы сможем доставить девочку в Киль. Я бы хотела провести опознание здесь, на Фёре, чтобы избавить родителей от необходимости ехать на материк.

– Ты и сама знаешь, что это не по правилам.

– Под мою ответственность. Я прослежу за тем, чтобы они не подходили к Марии ближе чем на полметра.

Кивнув, Луиза вернулась к телу и продолжила осмотр.

Наконец один из криминалистов махнул, давая понять, что тело можно забирать. Лена подошла к одетым во все черное мужчинам из похоронного бюро, они ждали за лентой.

– Увозите тело. Но, пожалуйста, сначала наденьте это. – Лена протянула мужчинам две пары латексных перчаток. – Я поеду за вами. Не выгружайте тело до моего приезда.

Мужчина постарше кивнул, они с напарником направились к месту происшествия и отработанными движениями поместили девочку в мешок для трупов.

Лена тем временем повернулась к Луизе.

– Спасибо, что согласилась приехать. Пожалуйста, позвони, как только закончишь вскрытие.

– Конечно, – улыбнулась Луиза и, поколебавшись, добавила: – Лена…

– Да?

– Не принимай это дело слишком близко к сердцу. Попытайся сохранить профессиональную беспристрастность.

«Луиза хорошо меня знает», – вздохнула Лена.

Дела, где жертвами преступлений являлись дети, были для Лены настоящим испытанием. Ей нужно сохранить ясную голову и не позволить чувствам взяли верх.

– Не волнуйся, Луиза. Я буду осторожна. К тому же Йохан скоро приедет, – улыбнулась она. – Он приструнит меня, если я слишком увлекусь.

Подруги обнялись на прощание. Свернув на тропинку, ведущую прочь от берега, Лена оглянулась и помахала Луизе рукой.

Из похоронного бюро Лена позвонила офицеру, который ждал у дома Логенеров, и попросила привезти родителей на опознание. Вскоре подъехала патрульная машина. Вернеру Логенеру пришлось поддерживать жену, чтобы та не упала. Супруги вошли в похоронное бюро и молча встали перед младшей дочерью. Через некоторое время Логенер кивнул и повел жену обратно к машине.

Ближе к вечеру Лена отправилась на пирс, где встретила Йохана. Вместе они смотрели, как отчаливает паром, увозивший катафалк. Через полтора часа паром причалит в Дагебюлль, откуда до Киля еще сто сорок километров.

– На этом пока все, – заключила Лена, впервые за день ощутив, что напряжение понемногу отступает. Она откинула голову назад и потянулась. – Тебе нашли жилье? – спросила она Йохана.

– Местные коллеги направили меня в пансионат. Я сразу забил две комнаты – на случай, если ты опоздаешь на последний паром.

– Ты – сама предусмотрительность, – улыбнулась Лена, взглянула на часы и невольно подумала об Эрике. – Сегодня последний паром уходит около девяти. У нас еще несколько часов.

Йохана приставили к Лене во время расследования на Амруме. Несмотря на то, что ему всего двадцать пять лет, они быстро стали сплоченной командой. Время от времени Лене приходилось сдерживать порывистость и импульсивность своего юного напарника, но она не сомневалась, что может рассчитывать на него на все сто процентов.

– Ты сегодня ела? – поинтересовался Йохан.

– Времени не было.

– Тогда предлагаю сделать перерыв на обед. Или ужин. Куда пойдем? Ты наверняка все здесь знаешь.

– Я сто лет не была на Фёре! К тому же в школьные годы у нас не было денег, чтобы ходить по кафе и ресторанам.

Йохан вытащил из сумки планшет и принялся печатать.

– Ресторан «В гостях у кита». Звучит отлично. К тому же там есть летняя веранда. – Он провел пальцем по экрану. – Если еда хотя бы вполовину такая вкусная, какой выглядит на картинке, то мы не прогадаем.

– Ты же в курсе, что мы сюда не отдыхать приехали?

– Конечно, госпожа старший комиссар. – Йохан бросил еще один взгляд на планшет, после чего указал в сторону пешеходной улицы. – Нам туда. Идти метров пятьсот, не больше.

Чрез считаные минуты они стояли перед рестораном – новостройкой с арочным фасадом, которая располагалась посреди главной пешеходной улицы Вик-ауф-Фёра. Все столики на летней веранде оказались заняты, поэтому Лена с Йоханом сели внутри, отыскав уединенный закуток. После того как они сделали заказ, Лена спросила:

– Ты узнал что-нибудь еще об этой церкви?

– Да, почитал тут про них на досуге, – кивнул Йохан. – В общем, начать придется с меннонитов. Это движение существует с шестнадцатого века, возникло в результате Реформации. Не хочу утомлять тебя подробностями – к тому же они нам вряд ли помогут – но если вкратце, то у меннонитов никогда не существовало единой деноминации. Это, так сказать, их отличительная особенность. Основные вопросы решаются на внутреннем уровне. А еще у меннонитов никогда не было центрального руководства, как в католичестве и протестантизме, что также способствовало появлению множества ответвлений. В конце двадцатого века появились так называемые «братские общины», которые отличаются еще большей автономией. Они, так сказать, сами по себе. Община держится на прихожанах, которые встречаются у кого-нибудь дома и устраивают молитвенные собрания… подробностей не знаю, в Интернете об этом ничего нет. Кстати, я уже рассказывал, что некоторые ярые члены братства запрещают своим детям ходить в школу и учат их на дому? И это здесь, в Германии!

– Нет, не упоминал.

– Здесь, на Фёре, тоже пытались провернуть нечто подобное, но власти выступили против. Но так не везде. Я читал, что в некоторых землях за этим следят не так строго. В худшем случае родители отделываются штрафом.

– Давно это было?

– Точно не скажу. Лет пятнадцать назад. Я еще уточню.

Разговор прервал официант, подавший напитки. Йохан заказал себе пиво, Лена – кока-колу.

– Меннониты очень консервативные, – продолжил Йохан, когда официант отошел от их столика. – Мужчина – глава семьи, женщина занимается хозяйством, дети должны во всем слушаться родителей. Мне попался ролик в Интернете, в котором некий меннонит называет шлюхами всех женщин, имевших более одного сексуального партнера. И такую чушь несет не старичок лет эдак восьмидесяти, а мой ровесник. – Йохан покачал головой и залпом выпил сразу полкружки пива. – О том, что эти верующие отличаются крайней гомофобией, можно даже не говорить. В общем, их вера держится на страхе. На страхе перед адом, перед сатаной, ну и так далее. Паства должна слепо повиноваться правилам. Родители, а точнее отец, решает, что домочадцам можно, а что нельзя.

– Звучит довольно мрачно, – заметила Лена.

– Зависит от точки зрения. Для свободолюбивых людей со своим мнением – да, пожалуй. Но если человек нуждается в поддержке, то в общине он будет чувствовать себя защищенным – по крайней мере, некоторое время. Верующие – не плохие люди, напротив: многие из них живут в соответствии со своей религией и всегда помогают собратьям. Думаю, эмпатия играет большую роль… Но у всего есть свои пределы. Это очень напоминает мне мое детство и католический до мозга костей Нижний Рейн.

– А вот я, признаться, не могу похвастаться личным опытом. Я не из религиозной семьи… – Лена замолчала, думая об отце. Ходил ли он когда-нибудь в церковь? Она даже не знает, верующий ли он… Сама она некрещеная, ничто не связывает ее ни с церковью, ни с религией. – Зато у меня есть ты! Что бы я без тебя делала, Йохан. Спасибо, что все это выяснил.

– Всегда пожалуйста, – отозвался Йохан, широко улыбнулся и отпил пива.

По дороге в ресторан Лена ввела его в курс дела и поделилась сомнениями о том, что девочка покончила с собой.

– Когда будут готовы результаты вскрытия? – спросил Йохан.

– Неофициально – завтра, официальный письменный отчет – не раньше, чем через несколько дней. Но давай исходить из предположения, что мы имеем дело с убийством.

Йохан хотел было достать из кармана блокнот, но тут к ним снова подошел официант.

– Это ведь вы заказывали камбалу? – спросил он и, когда Йохан кивнул, поставил перед ним одну из тарелок.

Лена заказала стейк из говядины с печеным картофелем.

– Приятного аппетита, – сказала она, потянувшись за вилкой.

Через четверть часа Йохан отодвинул пустую тарелку в сторону и достал блокнот.

– Ну что, поехали. Какой у нас на завтра план?

Лена вытерла рот салфеткой и допила оставшуюся на дне стакана колу.

– Хороший вопрос. В первую очередь нужно наведаться в полицейский участок. Сейчас я позвоню комиссару Брандту и попрошу о том, чтобы для нас подготовили кабинет. После утреннего брифинга станет ясно, обнаружил ли поисковый отряд что-нибудь странное на месте предполагаемого преступления. Надеюсь, к этому времени мы уже получим первые результаты судебно-медицинской экспертизы и будем примерно представлять, что там произошло.

– Отлично. Итак, мы исходим из предположения, что имеем дело с убийством. Девочка… – Йохан заглянул в свои записи, – Мария Логенер пропала сорок восемь часов назад. Если вычесть примерное время смерти, то мы имеем около сорока часов. Неизвестно, где она была все это время. Даже если отнять, скажем, час – допустим, она поднялась к себе в комнату и сбежала не сразу, – то отрезок все равно приличный.

– Верно, – заметила Лена. – В конце концов, это две ночи. Сейчас слишком холодно, чтобы спать на пляже. Надо завтра проверить, не пропало ли что-нибудь из вещей Марии. Если она хотела сбежать из дома, то наверняка бы захватила рюкзак с одеждой, паспорт, ну и все такое.

– Как думаешь, теперь родители будут более сговорчивы? – спросил Йохан. – Ты упоминала, что утром отец девочки тебя разве что из дома не вытолкал.

– Хороший вопрос… Но если наши подозрения подтвердятся и девочка не покончила с собой, то мы быстро получим ордер на обыск дома. Я поговорю с Варнке, как знать, вдруг он сможет что-нибудь сделать… Честно говоря, я не горю желанием приходить к родителям с ордером. Страшно представить, что здесь начнется, когда местные узнают о том, что Марию убили. Я бы очень хотела убрать родителей с линии огня.

– Ты права. Расследование может превратиться в охоту на ведьм.

– Ты уже пробил родителей?

Йохан кивнул.

– Они чисты. Ни судимостей, ни приводов, ничего. Завтра я поговорю с нашими местными коллегами. Может, они знают больше.

– Хорошо. Потом нам предстоит разговор со старшей сестрой. Надеюсь, к этому времени она придет в себя. Думаю, она знала Марию лучше остальных.

– А подружка из параллельного класса? Как ее там?

Лена достала блокнот и быстро пролистала.

– Лиза Беренс. – Она подняла взгляд. – Можешь узнать ее адрес?

– Конечно.

– А еще у нас есть классный руководитель. Я разговаривала с ним сегодня, но опрос, к сожалению, пришлось прервать. Похоже, он хорошо знает своих учеников. И раз уж мы заговорили о школе, надо будет разобраться и с одноклассниками Марии. Девочку травили. Кстати, в травле активно участвовал сын нашего коллеги, комиссара Брандта.

– Просто отлично… – вздохнул Йохан. – Я уже предчувствую неприятности…

Лена улыбнулась:

– Но ты же меня защитишь, верно?