Анна Владимировна Рожкова
Бог начинается на «г»
Миллеры встретили семейство Гутенбергов недружелюбно. Габриэль с порога почувствовал неладное и, заняв предложенное хозяином дома место, принялся грызть от волнения ногти.
– Дочка мне все рассказала, – начал мистер Миллер, когда все расселись. – Согласие она дала опрометчиво, не спросив разрешения родителей. Простите ей эту вольность. Я обещаю, что она будет наказана за непослушание.
– Ну что вы, – примирительно поднял руки мистер Гутенберг. – Заверяю вас, что мы тоже не в восторге от такой спешки, но…
– Вы знаете, – перебил мистер Миллер, – что Грета воспитывается в строгой католической вере. Она регулярно посещает церковь и замуж она выйдет с благословения родителей и главы нашей местной церкви. Ваш сын, насколько я знаю, – Габриэль с отчаянием заметил, что мистер Миллер не назвал его по имени. Это был плохой знак, – ммм…, – он пожевал губами, – я бы сказал, не католик.
– Да, мы евреи и не скрываем этого, – с вызовом бросила миссис Гутенберг.
– Ничего не имею против, но я свое слово сказал. Может, ваш сын готов перейти в нашу веру и вопрос будет таким образом решен, – с усмешкой произнес мистер Миллер, поднимаясь. «Ну, вот и все», – с горечью подумал Габриэль.
– Это исключено, – с достоинством произнес мистер Гутенберг.
– Ваше право, – сказал мистер Миллер вместо прощания.
Домой Габриэль шел другим человеком – он понуро плелся за родителями, не замечая ничего вокруг. Едва войдя в дом, закрылся в своей комнате и ничком повалился на кровать. «Вера, какая-то дурацкая, никому не нужная вера. Просто атавизм какой-то», – рассуждал он, сверля невидящим взглядом потолок.
– Сынок, может, поешь? – произнесла мама из-за закрытой двери.
– Нет, мам, спасибо, – отозвался Габриэль.
Едва стемнело, он выбрался из своей комнаты через окно и залез в сад Миллеров. В столовой горел свет. Семейство чопорно сидело за столом, во главе стола возвышалась массивная фигура главы семейства. «Чурбан», – зло прошептал Габриэль. По правую руку сидели две старшие сестры, по левую – Грета и младшая сестренка. Мать прислуживала, то и дело поднося новые блюда. Наконец трапеза окончилась, мистер Миллер вытер салфеткой рот и поднялся. Девичьи фигурки замелькали, помогая матери убрать со стола. Когда стол был девственно чист, девочки дружно покинули комнату, зажегся свет в двух комнатах наверху. Габриэль залез на второй этаж по водосточной трубе и осторожно пройдя по выступающей части первого этажа, заглянул в одно из освещенных окон. Он хотел незаметно позвать Грету, но дело осложнялось тем, что она спала с младшей сестрой. Грета сидела перед зеркалом туалетного столика и расчесывала блондинистые кудри, младшая сестренка читала, лежа на кровати. Габриэль прильнул к стеклу, боясь дышать. Сердце билось, словно пойманная в сети рыба. Грета закончила расчесывать волосы, подошла к выключателю и дом погрузился во тьму. Габриэль тяжело вдохнул, но вызвать Грету не представлялось возможным, не разбудив сестру. Он спустился на землю и решил подкараулить возлюбленную утром, когда она пойдет на работу.
Габриэль всю ночь не сомкнул глаз, а едва рассвело, торчал неподалеку от калитки Миллеров. Каково же было его разочарование, когда он увидел, что Грета выходит из дома в сопровождении младшей сестры. Замысел мистера Миллера был очевиден – отныне Грета не будет оставаться одна. Габриэль проследил за Гретой и ее сопровождающей до самого магазина. Он не отходил от входа весь день, наконец, маявшаяся от безделья сестра выбежала куда-то, радостно подпрыгивая. Габриэль кинулся внутрь.
– Сегодня вечером жди меня внизу, как только все лягут и заснет Гертруда, я спущусь.
Так начались их тайные встречи: каждый вечер Габриэль ждал Грету в саду и помогал ей спуститься. Каждую вынужденную разлуку Габриэль словно умирал, чтобы возродиться вновь при встрече с любимой. Ему казалось, что учебе и их расставаниям не будет конца и они будут вынуждены всегда встречаться украдкой, страдая зимой от холода и согревая друг друга теплом рук и губ, летом сторонясь людных мест, чтобы мистер Миллер спокойно спал крепким сном истинного христианина. Габриэль мечтал слиться с Гретой воедино, стать одним целым, но возлюбленная противилась, останавливая его каждый раз, когда он был уже близок к тому, чтобы перейти запретную черту.
– Нет, Габи, нет, – мягко, но настойчиво отстраняла Грета пылкого влюбленного.
– Но, почему, Грета? Мы же любим друг друга, я так тебя хочу, все равно мы скоро поженимся, – чуть не плача увещевал Габриэль.
Грета была непреклонна:
– Вот когда станем мужем и женой перед богом и людьми.
– Снова этот бог, от него одни неприятности, – злился Габриэль.
– Не смей так говорить, – шептала Грета.
Но всему приходит конец – подошла к концу и учеба Габриэля. Как одному из лучших студентов, ему поступило несколько предложений. В одном из них, кроме оплаты труда, предлагалась оплачиваемая каморка, громко именовавшаяся: «квартирой». Это стало решающим моментом. Из родного городка пришлось в спешке бежать, на свадьбу не было денег, да и приглашенных, поэтому влюбленные просто расписались и стали вить любовное гнездышко. Грета оказалась отменной хозяйкой: она с легкостью и удовольствием выполняла обязанности по дому. Кроме того, Грета была удивительно неприхотлива, довольствуясь малым, да на большее у новоиспеченных супругов и не было денег.
