Анна Владимирова
Желание зверя

– Я не хочу, чтобы это все было моим миром!

– Ты жила за стеной в тепле, как за пазухой! Стоило высунуть нос за пределы, и тебя сломало!

– Да, сломало! – закричала я. – И не я в этом виновата! Ты должен был рассказать! Спросить! Объяснить мне все!

– Я не мог!

– Почему? – сыграла я в дуру.

– А тебе этот не объяснил? – кивнул он зло в сторону дома, из которого я только что вышла.

– Он лишь был любезен пустить совершенно незнакомого человека в свой город. Странно для зверя, правда?

– И что взамен? – не отставал отец.

– Мое время, знания… У них не хватает врачей, а моих достижений более чем достаточно, чтобы получить шанс на работу.

– Не надо губить свою жизнь из-за всего этого, – перебил отец. – Возвращайся к Полу, он себе места не находит.

– Посмотрим, – и я зашагала к машине.

Пусть мой мир рушился, все уже не казалось таким безнадежным. Руки еще дрожали на руле, когда я выворачивала на дорогу, но жалеть себя больше не хотелось. Думать о том, чтобы наказать отца за то, что сделал, было больно. Но не мне решать. Пусть решает Рэм. Я не готова принимать в этом участие. Наверное, отец был в этом уверен, раз показал мне все до самого нутра. И был прав – я ему не угроза.

Глава 2. Побег

А дома ждал сюрприз. Стоило сунуться в гостиную, меня окатило маминой надеждой, которая звенела в каждой букве ее возгласа:

– Лали, милая! Смотри, кто приехал! – поднялась она с дивана.

А я замерла, уставившись на Пола. Он медленно встал, глядя на меня с осуждением. Зря мама надеялась на перемирие.

– Миссис Спенсер, можно поговорить с вашей дочерью? – обратился он к матери, не спуская с меня недовольного взгляда.

– Конечно, – всплеснула она руками. – Поговорите, и жду вас к обеду.

Я направилась к лестнице, не дожидаясь Пола. Он догнал меня у входа в спальню.

– Ты не вернулась в нашу квартиру… – замер на входе. – Не отвечаешь на звонки. Что происходит?

Я прошла к кровати, опустила сумку на покрывало и обессилено уселась рядом. У него заняло месяц, чтобы понять, что что-то происходит, и прийти ко мне разговаривать.

– Я не могу со всем этим справиться одна.

– Я хочу помочь, – медленно направился он ко мне.

А я смотрела на него и испытывала только одно желание – чтобы ушел. И что я в нем нашла? Или как же меня надломило, что прежние привязанности потеряли всякий смысл?

– Отец сказал, что ненавидит оборотней… – проследила, как он опустился на корточки передо мной. – А у тебя какое оправдание?

– Почему я должен оправдываться? – сузил глаза на моем лице.

Он пришел не проситься назад. Он пришел добивать. Как обычно. Раньше мне казалось, что он меня мотивировал, а теперь я понимала, что он просто не способен поддержать, не способен видеть что-то большее, чем собственные желания и амбиции. Я просто подходила ему по статусу – породистая невеста с идеальной родословной. И он не позволял мне ее запятнать – изводил подготовкой к экзаменам, рисковал моим здоровьем, когда слегла с пиелонефритом, забрав из больницы раньше для сдави экзаменов, чем разрешили доктора. И все ради репутации и безупречности. Такому тирану, как он, естественно, было плевать на кого-то, кто даже к его расе не относится.

– Не должен, – выдохнула безжизненно.

– Вот и молодец, что понимаешь это. А теперь соберись, пожалуйста. У нас свадьба на следующей неделе. Я не трогал тебя, давал время успокоиться…

А я смотрела в его глаза и качала головой, не веря, что была идиоткой настолько.

– Свадьбы не будет, Пол. С нами – все.

Он предсказуемо озадачился, насколько мог вообще допустить такой ход. Была же послушная девочка, а тут вдруг «нет»?

– Что?

Не ожидала ничего другого.

– Я завтра уезжаю в Аджун. На собеседование на должность врача в клинике…

– Ты совсем рехнулась? – перебил он, вскакивая. – Зря я послушал Грегори! Надо было тебя лечить сразу после приезда!

– Только попробуй меня полечить, – глянула на него исподлобья.

– Ты не в себе, – надавил он, нависая надо мной.

– Это больше не тебе решать. Уходи.

Он стиснул зубы, угрожающе хмурясь:

– Я этого тебе не прощу. Слышишь? Будешь ползать на коленях…

Я только презрительно усмехнулась:

– Уходи.

Он поджал губы и вышел из комнаты. А я не двигалась в ожидании.

Прошло минут пять, и в комнату вошла мама.

– Лали… почему Пол ушел?

– Потому что мы расстались.

Мама замерла посреди комнаты. Наверное, положила ладонь на сердце, как и всегда. Но я не смотрела. Она что-то начала говорить, но я не слушала. Внутри все замерло в ожидании завтрашнего дня, когда начнется совсем другая жизнь…

– …не руби сгоряча, подумай. Лали… – Мама подошла ближе и села рядом на кровать. – Ты мне не говоришь, но что-то случилось там в поездке. Я просто помню, как ты мечтала туда поехать, как светилась в предвкушении, а вернулась раздавленная…

Она взяла меня за руку, пришлось повернуться к ней.

– Мам, я просто многое поняла… И сделала выбор. Завтра я уезжаю в Аджун…

Она замолчала надолго. Я даже успела сходить в ванную, умыться и вернуться, прежде чем она отмерла.

– Лали…

– Мам, не надо!.. – Нервы сдали. – Я так устала! Не начинай ты еще!

Она ушла неслышно, а я начала со злостью скидывать вещи в чемодан. Не для Аджуна. Я просто не могла здесь больше находиться. Тут мне вдруг стало нечем дышать – слишком большая концентрация обмана на квадратный метр!

Через два часа я закинула чемодан и сумку в багажник своего хэтчбека и прыгнула за руль, написав Вике, что забирать меня из дома завтра не нужно – я подъеду сама, куда скажут.

Когда въехала в номер гостиницы, позвонил отец, но я не взяла трубку.

Уже поздно вечером ответила Вика, что меня подвезет ее друг, который направляется завтра в Аджун. И жизнь окончательно свернула в неизведанную параллель.

* * *

Утро выдалось солнечное. Неделя дождей закончилась.

Хороший знак? Хотелось надеяться.

С вещами вышло необдуманно. Я понятия не имела, возьмут меня в Аджун сразу, устроят ли тестирование профессиональных навыков, какие понадобятся документы… Уход из дома вчера был спонтанным, и это до сих пор отзывалось в душе тупой болью, но оставаться там было безумием.

Поэтому я выкатила чемодан, перехватила сумку и спустилась вниз.

Холл гостиницы рано утром казался застывшим во времени. Будто стоит присмотреться – обнаружишь висящих в воздухе мух. Поэтому поспешившего от ресепшена высокого мужчину я заметила сразу.

– Лали, доброе утро, – уверенно поприветствовал он меня и без церемоний отобрал вещи. – Кто вам разрешил такие тяжести таскать?

– Не могла выбрать из толпы желающих поднести и сдалась, – усмехнулась я, разглядывая собеседника.

Одет просто – футболка, джинсы, никаких украшений, одни лишь часы на запястье. Непослушные каштановые кудри делали его лицо притягательным и более юношеским. Приятный тип, даже слишком, но в глазах с золотистыми искрами неприкрыто плескалась дерзкая хитрость.

– Джастис Карлайл, – легко протянул он свободную руку, несмотря на все мои вещи.

– Очень приятно, – ответила я на рукопожатие.

– Так вы и есть моя пациентка? – непринужденно заметил он, проходя в раздвижные двери.

– Ваша пациентка? – едва не запнулась я на ступеньках.

– Осторожно. Пойдемте.

– Вика мне еще не успела ничего рассказать…

– Понятно, – хмыкнул он, останавливаясь перед внедорожником. – Значит, разберемся по ходу…

Он уложил мои сумки в багажник и открыл пассажирские двери. Я залезла на сиденье, немного оглушенная новостью. Мой… врач?

– …Все нормально? – глянул он на меня, усевшись за руль.

– Не ожидала, что у меня будет врач… такой… то есть… – Я стушевалась окончательно. – Простите…

Он усмехнулся и выкрутил руль:

– Понимаю. Вам пришлось чертовски нелегко…

Тут до меня дошло, что он, как мой врач, уже в курсе обстоятельств:

– Вика вам рассказала…

– Да, – кивнул он. – Чай и горячие булочки на заднем сиденье.

Один бумажный стакан оказался моим. Как и булочка с корицей.

– Не знаю ваш вкус… – непринужденно сообщил… мой врач. Как же это непривычно! Он похож скорее на фотомодель, – поэтому пока без начинки.

– Спасибо. Я даже не подумала о завтраке. Не завтракаю обычно.

– Тут стоит скорректировать привычку. Чем больше срок, тем чаще придется есть. Но мы еще обсудим вашу диету.

Я тяжело сглотнула.

– А вы из Аджуна?

– Нет, – усмехнулся он.

– А почему смеетесь?

Я силилась понять происходящее. Оно, кстати говоря, хорошо отвлекало от собственных переживаний.

День в Смиртоне только начинался, пустынная тишина улицы была непривычной. И меня не оставляло чувство хорошего предвкушения. Впервые с того дня, как жизнь круто рухнула в пропасть.

– Я хотел у них работать, да все никак не выходило. А тут – вы. И у меня появилась работа.

– Такой сложный случай?

– Не думаю, что сложный. Не переживайте. Все медведи, какими бы ни были, генетически очень стабильны. Дети получаются – загляденье.

Я не сдержала смешка:

– Вы их будто разводите, – покачала головой.

– Раньше исследовал беременность оборотней и смешанных союзов, – улыбнулся он. – Но медведей не было – они просто так потомством не разбрасываются.

– Польщена, – закатила глаза. – А кого исследовали?

– Разных.

И вроде говорил серьезно, а глаза будто смеялись.

– А сам вы тоже медведь?

– Не дай бог! – сморщился он смешно, и я снова улыбнулась.

– Кто тогда?

– Кугуар.

– Ух ты! А медведей не любите…

– Вечно с ними за территорию цапаемся, – скривился он.

– То есть я – ваш билет на территорию.

– Так случилось. Вика очень хочет вам помочь. Ваша история напоминает ей ее собственную…

– Не может быть… – опешила я.

– Ну, не во всем… Но ей было тяжело…

– Кажется, вы ее любите, – вдруг догадалась я.

Он только загадочно и немного восхищенно усмехнулся, подтверждая мои слова. А я перевела взгляд на город. Мне впервые было так спокойно. И при виде границы ничего не дрогнуло. У меня даже не спросили ничего, хотя я ждала от отца какого-нибудь препятствия в последний момент.

– Не была за границей? – вернулся Джастис в машину. Бросил документы в бардачок и завел двигатель.

– Только на самолете. Но за стеной никогда…

– Тебе понравится, – ободрил он. – Ну, погнали…

Никогда бы не подумала, что день моего путешествия за стену будет выглядеть так. А еще пахнуть булочками и чаем. У Джастиса оказался запас и того, и другого. Я время от времени наливала чай из термоса, доставала очередную булку и усаживалась с удобством смотреть в окно.

Джастис не расспрашивал о базе. Мы говорили об учебе, о научных публикациях, женском общежитии и выпускных вечерах. С Джастисом было легко. Я все еще отказывалась думать, что он будет именно тем, перед кем придется раздвинуть ноги в целях обследования. А вот расслабленно вспоминать редкие веселые моменты студенческой жизни было очень даже приятно. У него этих моментов было больше, поэтому я в основном слушала и улыбалась.

– Как вы оказались в департаменте научных исследований Смиртона?

– Я оборотень, – пожал он плечами. – Брали сначала консультантом. Потом прошел специализацию по гинекологии. И им стало вообще трудно представить кого-то более подходящего на вакансию консультанта по межвидовому потомству.

– Узкая специализация, – хмыкнула я. – Умно.

– Точно.

– А Викину беременность тоже вы вели?

– Консультировал по видеосвязи, – оскалился он.

– Больше не работаете в департаменте?

– Нигде не работаю последний год. Департамент с некоторых пор связан с неприятными воспоминаниями…

А мне вдруг стало не по себе. Может, я для Вики просто способ найти повод вернуть себе этого обаятельного мужчину? Хотя после близкого знакомства с Рэмом даже я понимала, что затея смертельно опасна. Но, может, она чувствует вину и хочет дать другу работу?

– Интересно, во сколько я обойдусь Аджуну… – тихо хмыкнула я.

– Хочешь процент? – усмехнулся он.

– Хочу, чтобы ты остановил машину.

Он выполнил просьбу слишком покладисто, но двери открыть не дал.

– Тебя же не устроит розовая ложь с блестками, – посмотрел в глаза серьезно. – Вика хочет тебе помочь, потому что еще помнит собственное отчаяние. Я хочу помочь ей. Потому что в Аджуне, случись с тобой что-то, тебе не помогут.

– Ты же говорил, что все будет хорошо…

– Вероятнее всего. Но белые медведи – не то же самое, что все остальные. У нас вообще нет данных по ним. В общих чертах понятно, что все они медведи, но у всех есть особенности. Твой ребенок – уникальный. И единственный в своем роде. Вика не может тебе пообещать, что сделает все, и в итоге этого не сделать.

– И это «все» – ты.

– Пока что да. А там посмотрим.

– Зря ты согласился, – откинулась расслабленно на спинку сиденья. – Я видела вчера Рэма. Один взгляд в сторону его жены, и мое «все» полетит к чертям.

– Я не самоубийца.

– Просто не можешь ее забыть.

– Не могу ей отказать – это не одно и то же.

– Она думаете о тебе лучше, чем ты есть на самом деле? Или ей тебя не жаль?

– Скорее, жалеет.

– Ужас…

Его губы поползли в хищную ухмылку, а взгляд заинтересованно заблестел.

– Что? – вздернула я брови.

– А ты ничего, – оскалился он. – Давай родим здорового медвежонка, а дальше посмотрим.

Я прыснула:

– Будто у меня есть выбор.

– Был. Но ты молодец. Мне уже чертовски приятно тобой гордиться.

Я не знаю, как так вышло, но до Аджуна мы доехали если не друзьями, то хорошими знакомыми.

Что только затрудняло, на мой взгляд, предстоящее сотрудничество…

* * *

Я глянула на накрытый столик на веранде, потом на часы… и перевела взгляд на вид, открывавшийся с холма.

Было раннее утро, но Аджун уже потихоньку просыпался. Хотя, этого как всегда было почти неслышно. Соседи справа – семья из двоих взрослых и двоих детей – собирались на рыбалку. Отец проверял шины у велосипедов, сын фиксировал удочки на специальных креплениях на рамах. И все – в такой тишине, что впору заподозрить у себя проблемы со слухом. На площади в низине тоже уже сновали туда-сюда жители, но никаких тебе криков, музыки, сигналов машин и плача детей. Привыкнуть к тишине Аджуна было, наверное, сложнее всего. Сначала я просидела в ступоре неделю, пытаясь заполнять звуковой голод новостями по плазме и постоянной учебой в виртуальном кабинете.

Но с Джастисом отсидеться в доме не вышло.

Первые дни по приезду он пропал, и я даже немного расслабилась – слишком меня поразило наше общение в поездке. Он показался мне того опасного мужского типа, в варианте оборотня помноженного на двое, который сражает женщин на подлете, как электрическая мухобойка. И они падают к его ногам, подрыгивая лапками. Не знаю, как Вика устояла против такой харизмы и сексуальной энергетики, бьющей из него струей под напором. Хотя, я – не Вика. У меня всего-то был один мужчина в планах на всю жизнь и другой, от которого ждала ребенка. Много это для двадцати одного года? Или мало?

Я слишком заучилась, стремилась соответствовать ожиданиям отца, откладывая себя на потом. Хорошая девочка для всех, кроме себя. Пол не настаивал на близости – убедил меня, что все у нас с ним произойдет после свадьбы, и спешить некуда. Только по итогу наших с ним отношений мне, пожалуй, полагалась медаль «Самой большой идиотке года». И я бы повесила ее себе на шею и утопилась в горе, но мне не дали.

Джастис вернулся в мою жизнь через неделю после приезда полным энтузиазма познакомить меня с этой самой жизнью в новом варианте. Он вытаскивал меня из дома на прогулку каждый вечер, разрушая залежи стереотипов о диком зверином мире. Мир оказался вполне цивилизованным. Нет, оборотни иногда бегали по дорожкам и в звериной ипостаси, и у меня заняло время, чтобы воспринимать их личностями, а не шарахаться в кусты. В Смиртоне обороты на людях запрещены, и просто так по улицам они не бегают. Но в остальном местные жители пользовались всеми благами цивилизации. Были у них, конечно, странности, и даже Джастис на фоне некоторых казался больше человеком. Но он жил в Смиртоне, и это все объясняло. Большинство жителей Аджуна никогда не бывали в сердце человеческой цивилизации.

Мы обошли с Джастисом весь городок вдоль и поперек. Я уже лет десять столько не ходила. После прогулки он вез меня в исследовательский центр, где ему выделили кабинет, снимал показатели, брал анализы и отвозил домой.

Первое время вечерами мне было так одиноко, что хоть волком вой. Мне предоставили в аренду маленький, но довольно уютный гостевой дом. И я слонялась по нему до глубокой ночи, чувствуя себя чужой как в доме, так и в Аджуне, и вообще самой одинокой на всей планете. И только темный взгляд во сне и ощущение чужого присутствия примиряли с явью, которая по утру казалась не так уж и невыносима.

Однажды я попыталась пригласить Джастиса вечером в гости, и тут надо было видеть его лицо. Попытка возмутиться, что ничего не имела ввиду и мне просто одиноко, привела лишь к ответному возмущению, что должна была сказать сразу.

Секундная слабость стоила мне дорого.

Выгнать его, конечно, уже не получилось – он принялся сидеть со мной из вечера в вечер, развлекая болтовней, сериалами и приготовлением еды.

Уходил он поздно ночью, когда я засыпала. Я пыталась сопротивляться такому самопожертвованию, но тщетно. Потихоньку он заполнил собой каждый день, и меня отпустило. С ним было легко, хоть и немного беспокойно. С такими мужчинами невозможно дружить. Но сны мои стали легче, одиночество – не таким острым, а засыпать стало проще, когда где-то в гостиной слышался тихий разговор по телефону или еле слышное клацанье клавиш ноутбука.

Когда нервы окрепли, я попыталась дать своему врачу свободу, но он вдруг оказался против. После недолгих препирательств было решено встречаться пару раз в неделю – один на ужин и один на завтрак. Очевидно, Аджун пообещал Джастису какой-то заоблачный гонорар…

Прошло три месяца с переезда. Я пообвыклась в окружающей тишине, тем более она каким-то образом проникла и внутрь. И мне, наконец, стало спокойно. Пару раз я возвращалась в Смиртон на консультации по диссертации, увидеться с матерью и просто надышаться городом, потому что когда появится живот, поездки закончатся.

– Доброе, – послышалось позади. Ну вот как он проскользнул внутрь так, что я не заметила? – Ммм… яичница с кровяной колбасой?

– Доброе, док, – оглянулась я, мазнув взглядом по помятому виду Джастиса. – Или нет? – Он выглядел непривычно уставшим и будто потухшим. – Что с тобой? – насторожилась я.

– Ничего. А что такое? Хвост забыл втянуть?

И он покрутился на месте в поиске несуществующего хвоста.

– Ну да, – закатила я глаза и пошла в гостиную ставить чайник. – Хочешь – можешь поспать на диване…

– Теперь хочу яичницы, – буркнул он позади, и я обернулась.

С ним совершенно точно что-то было не так. Смотрел на меня, как тут не принято говорить, «волком».

– Я тебя достала, да?

– С ума сошла, – разозлился он неожиданно. – Нет.

– Ты Вику видел?

– Я ее часто вижу. – А тут вдруг успокоился, будто я свернула вообще не туда. Но мы же выяснили, что он к ней неровно дышит.

– И что? Нормально все между вами?

– Иногда хочу придушить ее. – И снова стало «горячо», глаза недобро заискрили. Но я не понимала, о чем он.

– Джастис, что случилось?

– Ну почему ты такая умная у меня, а? – обошел он меня на свист чайника и подхватил его с печки. – Чаю?

– Ладно, не мое дело. Рожу как-нибудь без тебя, если что…

– Я тебе рожу, – прорычал устало позади. – Пошли завтракать…

Я уселась за стол, а он начал меня обслуживать, будто это он ждал меня к завтраку.

– Встречаюсь тут кое с кем, – вдруг тихо сообщил, накладывая мне из сковородки.

Наши взгляды встретились на короткий миг, и я отвела свой, пожимая плечами:

– Ну и что?

– Ничего, – глухо прозвучал его голос.

Имел право. И встречаться, и быть недовольным, да и вообще – любым. Он мне ничего не должен. Но… мне вдруг стало зябко. Будто лизнуло забытым холодом, а по спине прошла волна озноба.

Мы позавтракали молча.

– Какие планы? – нарушил он тишину, когда я взялась за чашку.

– Работать, – пожала плечами. – Слушай… а я точно не могу помочь в больнице? Не хотелось бы сидеть тут у Рэма на шее. Честно говоря, я надеялась, что приглашение о работе не будет липовым…

Джастис посмотрел на меня так странно…

– Что? – не выдержала я.

– Поговорю с Викой, – отвел он взгляд. – Она боится тебя нагружать, ты ведь ждешь ребенка…

– Я чувствую себя так, будто и не беременна вообще. Неужели нельзя работать?

– Можно, – улыбнулся он устало.

– Было бы здорово. Не хочу терять квалификацию…

– Ничего ты не потеряешь. Тебе нужен был отпуск.

– Три месяца более чем достаточно. И ты меня излишне жалеешь.

Он снова удостоил долгого взгляда.

– Слушай, иди уже к своей… с кем ты там встречаешься? – усмехнулась я, чувствуя себя все более неуютно.

– Ты предлагала поспать на диване, – подпер он нагло щеку.

– Может, не стоит? Я бы расстроилась, если бы ты… ну, в смысле… – Кровь хлынула к щекам, и я едва не выронила чашку, нервно брякнув ей по блюдцу. – Если бы была на ее месте, а ты бы спал у другой…

– Хочешь меня выгнать?

– Определенно, – посмотрела смело в его глаза. – И ужины с завтраками тоже стоит прекратить…

– А если я не хочу прекращать, – оскалился он.

И снова этот его долгий изматывающий взгляд.

– Не хочу у тебя отнимать время. Ты и так его достаточно потратил на меня. И я очень тебе благодарна… – На этом он закатил глаза, напряженно вздыхая, чем совершенно сбил меня с толку.

– Ешь давай нормально! – усмехнулся, наливая себе новую чашку до краев. – Булочку тоже. А то никакой работы тебе, немочь.

– А ты любишь девушек покрепче? – подчинилась с готовностью. Лишь бы не ворчал. И не уходил.

– Мы не любим за внешность, – серьезно ответил он.

– Ну ты же не всех, с кем спишь, любишь?

– Раньше – нет. Теперь, наверное, постарел, – буравил он меня взглядом, усмехаясь.

– Ну а как ты выбрал эту, с которой встречаешься?

– По запаху, голосу, смеху… И глаза мне ее нравятся, – улыбался все шире, глядя в мои.

– А в кого она превращается?

– В занудную ворчунью временами… но все больше – в милую пушистую зайку… – При этом смотрел на меня так, будто этой зайкой была я.

– Она тоже пума?

– Я как-то не привык завязывать отношения с оборотнями, – вдруг усмехнулся он и опустил глаза в чашку. – Отвык. И человеческие девушки нравятся мне больше…

– Круг сузился. – Людей здесь было немного.

– Не заговаривай мне зубы – ешь!

– Вот разнесет меня на этих булочках!

– Буду тебя катать, – усмехнулся.

– Не очень изящная строчка в твоем резюме, не находишь? – улыбнулась. Но то, что он остался, вернуло утру краски и уют. Оставалось только забыть потом об этом в целях спокойствия, но сейчас я позволял себе эту терапию на полную. И дальше бы послушно ела булочки, если бы не телефонный звонок.

Джастис приложил мобильный к уху и вдруг тревожно глянул на меня.

– Что? – насторожилась я.

– Я понял. Дай пять минут, – сообщил он кому-то и отбил звонок. – Твой отец у ворот.

– Отец? – выдохнула я. – Что случилось?

– Хочет тебя увидеть…

Отец звонил мне несколько раз вчера, но я не отвечала. Стоило начать вспоминать события трехмесячной давности, возвращались тревожные сны, в которых мир заметало снегом. Не думаю, что ему есть, что мне сказать нового.

– Будешь с ним разговаривать? – Джастис поймал мой бегающий взгляд. – Я буду рядом.

– Хорошо, – кивнула.

– Пошли, – и он подал мне руку.