Анна Вик
Имплозия
– Быть не может, – покачал головой я. – Тогда об этом бы знали все в вузе.
– Так об этом все и знают! – рассмеялась Полли и забрала у меня банку.
Она вскрыла ее аккуратно, как сестра, а затем вернула мне.
– Это вы, балбесы, ничего не видите вокруг. Всё в своих любовными делишках…
– Допустим, я готов послушать всю историю, – настороженно ответил я и сделал глоток газировки.
Она оказалась очень сахарной и очень вкусной. С каждой секундой мне все больше нравилась эта комната вместе с ее обитательницами.
– Ох, он готов, вы посмотрите на него! – Кэт закатила глаза. – Ну что же, тогда слушай.
Девушка снова вскочила и, обогнув диванчик, уселась на подоконник.
– Слушай, слушай! – Полли легонько толкнула меня в плечо. – Она всегда так интересно рассказывает!..
Кэт устремила взгляд куда-то вперед, словно могла видеть сквозь общажную стену, и начала свой рассказ.
***
– Есть такие люди, которых не замечают. Вернее, замечают их только тогда, когда они дают на то какой-нибудь нелепый повод. Напоминают о себе сказанным невпопад словом или делают неуместный жест. Иногда внешность их режет глаз окружающим.
Они странные, карикатурные, зашуганные. Лишние. Такие люди могут и не признаваться себе в этом, но все же знают правду.
Мы так устроены – всегда чувствуем ее.
Андрей учился в стенах академии с десяток лет тому назад. Невзлюбили его с первого же дня. Он постоянно умничал на парах, смотрел на остальных свысока – так всем казалось. Дружелюбие виделось фальшивым, когда Андрей пытался его проявлять.
Вот что написал мне о нем один из парней с той группы:
Вечно такой напыщенный, странный… Мы его не переносили от слова совсем.
Странная лексика у них была – «слова совсем», но да ладно. Поправочку на ветер и время возьмем.
Толком Андрей ни с кем не общался, как ты мог догадаться. И мы не знаем, что он испытывал, пока первые два года варился в бульоне всеобщей неприязни. Которая возрастала в геометрической прогрессии.
Пика своего она достигла на второй летной практики, где началась настоящая травля.
Ранней весной 20** года они отправились туда всей группой. За неделю до нее он покрасил свои русые волосы в пепельно-серый цвет. Это изменение сделало его внешне еще более фемининным, и теперь Андрея начали гнобить в открытую.
Во всеобщей суматохе у него вечно забирали порции в столовой. Стартовый завтрак, по слухам, он увидел спустя месяц полетов. Как он выживал тяжелыми утренними сменами – загадка.
Кто-то рассказывал, что у Андрея был полугодовой запас кофе «3 в 1» и коробка глазированных сырков в холодильнике. Что, мол, парень только ими и питался. Мне кажется, помогали девчонки, но не суть. Главное – каким-то образом он протянул до второй половины практики, когда начались ночные полеты.
Тут уже было проще, стартовые завтраки многие забывали в холодильнике, и Андрею доставалось хоть что-то.
По воспоминаниям, в комнате по утрам все специально мылись дольше, тратили горячую воду. И Андрей не только опаздывал на смены, но еще и начинал день с «заряда бодрости».
Было ли хоть кому-нибудь искренне жаль его? Думаю, нет. Ни один из тридцати человек так и не вступился за него. И он продолжал тонуть в пучине их ненависти и жестокости.
Как вы думаете, где Андрей изливал душу? Где делился самыми интимными переживаниями? В летной тетради! Да-да, он вел дневник именно там, в строчке «самостоятельной подготовки».
Так уж вышло, что его обнародовали после тех трагических событий…
Подготовка к полетам на «__»____20__
Начало полетной смены с ___по___
План полетов
итого
зах/пос
налет
по приб
Всего за смену
Проверяющий:_______________ Штурман-инструктор:____________
КВП:_______________________ ККВС:_________________________
САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ ПОДГОТОВКА:
1._____________________________________________________________
2._____________________________________________________________
3. _____________________________________________________________
4. _____________________________________________________________
5. _____________________________________________________________
«День третий.
В О так холодно! Просто ужасно, отвратительно!… Еще хуже, чем на первой практике. Ветер сумасшедший, прямо-таки сдувает… Хотя меня греет предчувствие успеха, о котором пока никто не знает. А еще любимые сырки со сгущенкой, что подарила М перед уездом. Так скучаю по ней.
Знала бы она, как я хотел бы ответить ей взаимностью на то признание, за две ночи до… Но я не смог. М прекрасна, и как хороша она в роли Леси в моем «Восхождении»!
Этого мало, мало, чтобы любить в ответ…
И ближе нее у меня никого нет. Ночами мы сидели, переписывая строчку за строчкой сценарий. М слушала, что-то тихо бренчала на укулеле, вытянув свои бесконечные ноги мне на колени.
А я игрался серебряным браслетом на ее лодыжке, не понимая, к чему это приведет.
Прости, М.
Я думаю о тебе, но буду молчать, пока твои слезы по мне не пройдут.
Завтра ты увидишь наше детище в Сети. Помнишь шутку про абсолютный ноль Малевича? Что вместо счетчика просмотров мне стоило бы повесить «Черный квадрат»?..
Только ты бы ее поняла.
Я буду ждать, дорогая.
«День седьмой.
Я так устал, милая М.
Устал от них, от этого звериного шума. Они беспрестанно голосят, нарочно выводят меня из себя. Когда-нибудь я отправлю тебе эти записи письмом, когда ты отпустишь…
Но пока ты молчишь, и я принимаю твое молчание. Так сейчас нужно.
Я не могу делать вид, что мне все равно, ведь это не так. Но и сорваться, дать достойный отпор тоже не выходит.
И самое поганое – я теперь ни с кем не могу этим поделиться. Родителям, как и прежде, глубоко плевать на мое состояние. Помнишь, я рассказывал, как отец назвал меня пидором, когда я вернулся с парикмахерской?..
Мать, я знаю, по-прежнему возится с мелкотней, ей не до моих глубинных переживаний., На днях позвонил ей:
– Привет, мам?..
– Сын, не до тебя, надо Федю на секцию везти.
Как обычно. Как обычно.
Надеюсь, ты в порядке. И что твоя боль постепенно стихает».
«День десятый.
Наконец-то начали летать чаще и больше.
М по-прежнему ничего не отвечает в соцсетях, хотя наверняка видела, что я выложил наш фильм.
Я говорю наш, хотя на деле он блуждает по просторам лишь под моим псевдонимом.
Ando Rod.
Ей он никогда не нравился. Но она уже и не часть моей жизни. Уже или пока.
Без понятия, сколько у «Хоноса» просмотров. Есть ли они вообще?.. Страшно ли мне кануть в цифровую бездну? Да.
И что с этим делать, не знаю… Пока просто живу и стараюсь не обращать внимания на эту пустоту внутри.
Далее записи не представляют из себя ничего особенного. Полеты – рефлексия, полеты – рефлексия. За неделю до своего исчезновения Андрей сделал вот такую запись:
«День X??
Дорогая М, на выходных произошло нечто неожиданное. Когда одногруппники собрались на очередную пьянку, они вдруг позвали… Меня. Веришь ли ты в это? Да-да, я тоже искренне удивился. Хотя я не поддерживаю формат «напиться-как-скотина», их предложение меня приятно удивило.
