Анна Вейл
Проклятые ночи
Глава 6. Старые распри
Они мчались обратным путём: не доехав до залива, свернули с ЗСД на Приморское шоссе, пара минут – и они уже удалялись от больших дорог, мимо закрытого коттеджного поселка, вглубь лесного массива. Ветки заскребли по крыше джипа. Скоро Марк остановил машину перед коваными воротами и повернул голову к Альвару. Тот, кряхтя, вылез и отправился открывать их.
«Вот и расплата за то, что сел спереди», – ухмыльнулся про себя Иван и снова почувствовал неприятную тяжесть в груди. Когда они выезжали, ворота открывал Бьорн. Желудок скрутило, когда он вспомнил последнюю секунду парня. Когда берсерк падал, в его глазах был страх. Дикий и детский. А ещё там было понимание, что уже не спастись. Иван потряс головой, отгоняя неприятные воспоминания, и перевёл взгляд на дом. В предутреннем сумраке он наконец смог рассмотреть штаб-квартиру берсерков.
Дом был величественный и явно старый. Мощные колонны подпирали крышу, окна тянулись ввысь заострёнными рамами, а между ними в нишах белели склонённые фигуры женщин, прижимавших руки к груди.
Знакомым маршрутом они поднялись по мраморной лестнице, пересекли крыльцо. В холле небрежно бросили оружие – Иван со стыдом подумал, что не почистил меч, убирая его в ножны. Альвар метнулся в тёмный коридор. Его топот сначала удалился, а потом вернулся, сопровождаемый позвякиванием бутылок. Альвар притащил целый ящик.
Иван отошёл к окну. Из-за золотого света люстр в комнате ночь всё ещё казалась тёмно-синей, хоть рассвет и приближался. Снаружи можно было рассмотреть сад с раскидистыми дубами и какими-то ползущими кустарниками, они пересекали дорожки и уже захватили резные скамейки, чуть вдалеке виднелась статуя ещё одной грустной женщины. В отражении в стекле Иван видел, как Марк поднялся и приблизился к нему.
– Пойдём, я хочу показать тебе кое-что, – и тут же двинулся в сторону двери.
Иван смутился: командир явно заметил его расстроенное выражение лица в отражении, но деваться было некуда, и он тоже вышел в холл, чуть не столкнувшись с Альваром.
– Эй, осторожнее, – берсерк любовно прижал к груди ящик. Потом опомнился: – Бери.
Иван достал две бутылки: себе и Марку. Командир в это время стоял у основания лестницы, глядя вверх. Из-за темноты в холле интерьер второго этажа угадывался с трудом. Отсюда можно было рассмотреть лишь пару закрытых дверей. Иван подошёл к командиру и замер. Тот не отводил глаз от темноты вверху лестницы.
– Эм, будешь? – наконец напомнил о себе Иван.
– А? Да, – Марк взял протянутую бутылку, но не открыл и двинулся в противоположную от гостиной сторону.
Иван ещё не был нигде, кроме гостиной. Ну, и гардеробной. Хорошо, что в доме есть одежда, а то так и ходить бы ему голышом под хохот Бьорна.
Чёрт, Бьорн… Горло снова сдавило.
– Первая смерть всегда немного шокирует. Даже если это смерть берсерка, – Марк свернул в тёмную комнату и включил свет.
– Ага. Да. И не только берсерка. Вообще. – Иван завертел головой.
Три увесистые хрустальные люстры осветили впечатляющую библиотеку. Книжные полки шли вдоль всех четырёх стен и поднимались до высокого потолка. На высоте пары метров библиотеку по периметру опоясывала галерея. В углу кто-то прислонил деревянную лестницу, которая вела на верхний уровень. На нём тоже стояло несколько лестниц, чтобы можно было дотянуться до самых дальних полок. На стенах то тут, то там висели чёрные от копоти ручные фонари. Не очень-то безопасно – зажигать их рядом с книгами, подумал Иван. Однако сейчас, при электрическом свете, они не горели.
В комнате почти не было мебели – лишь рабочий стол из полированного дерева, стул и небольшой диван напротив, отчего помещение казалось ещё просторнее, а книг словно становилось больше. И у Ивана, который всё детство провёл, уткнувшись носом в саги о волшебных воинах, сказки о колдунах и приключенческие романы об избранных всех мастей и пород, разбегались глаза и чесались руки.
– Ты помнишь, что мы сказали, когда ты только появился у нас? – Марк медленно шёл вдоль одного из стеллажей, наклонив голову и ведя пальцем по корешкам книг.
– Что я теперь типа воин на службе сил добра, буду бороться с нечистью каждую ночь. И что нельзя спать днём, – Иван всё ещё удивлённо оглядывался по сторонам.
Марк хмыкнул. Тут он, похоже, нашёл то, что искал. Глава берсерков вытащил из плотного ряда книг большой фолиант в чёрном переплёте и понёс его к столу.
– У тебя хорошая память, но я имел в виду то, что мы… особенно Альвар, рассказывали о телах берсерков.
– Что-то про идеальные версии нас самих. Сильные там. Быстрые и выносливые. Неуязвимые, так?
– Не совсем. Ранить берсерка можно, но на следующую ночь всё заживёт. Вёльвы и гадры заложили это в природу берсерков.
– Да, у Петра палец отрос. Но смерть – это как-то посерьёзнее будет.
– Вот, почитай. Это история появления берсерков.
Марк раскрыл книгу на столе и пододвинул к Ивану. Он подошёл и склонился над жёлтыми плохо гнущимися листами. На развороте с одной стороны был поблёкший рисунок, явно сделанный от руки. На нём несколько человек стояли в круге и поднимали руки к небу, в центре на земле лежал раздетый по пояс мужчина. На второй странице, куда указывал Марк, был текст из угловатых символов, больше походивших на каракули ребёнка, который только притворяется, что умеет писать.
– Я не могу читать руны. Это ведь руны? Мне и английский-то с трудом даётся, – засмеялся Иван.
– Разве? – командир взглянул на него с хитрой улыбкой.
Иван вновь склонился к книге. Символы мало того что были ему незнакомы, так теперь были не в фокусе. Знаки поплыли, их линии стали нечёткими, а строки задвигались по странице, меняясь местами. Иван потряс головой, потёр глаза и вновь уставился на бумагу. Брожение рун закончилось, и перед ним был абсолютно понятный, читаемый текст.
– А-а-а-а… берсерки знают языки. Ясно, – Иван вспомнил объяснения Альвара и только сейчас понял, что он видел на листе с его инструкцией.
Марк благосклонно кивнул и вновь указал на страницы.
Иван опять опустил взглядна книгу. Шрифт был странным, зазубренным. Когда он наклонял голову или щурился, сквозь текст проглядывали руны, но он всё равно мог читать. Правда, не всегда понимать.
– «Окружили земли Харальда тёмные люди и били его братьев. Смелости не занимать было доблестным воинам. Шли в бой смело. Но гибли каждый день и каждую ночь. И обратился Харальд к вёльвам и гадрам севера…» Э, вёльвам?
– Ведьмам.
– Ясно, а гадры кто? Ты сказал – «вёльвы и гадры создали берсерков».
– Гальдры? Это мужчины-колдуны. У них разная магия. Но ты отвлёкся.
– Да… Так, что тут у нас? Харальд пошёл к ведьмам… А кто такой Харальд?
– Конунг, правитель, который объединил современную Норвегию. В историю вошёл как Харальд Прекрасноволосый, жил 1300 лет назад. Сфокусируйся.
– Да-да. Парень с классной стрижкой сражается с тёмными… пошёл к ведьмам. Ага, вот оно. «И просил защитить своих воинов. Десять дней и ночей взывали к Фрейе вёльвы и творили сейд…» – Иван вновь поднял голову.
– Колдовали, – перевёл Марк.
– «Резали себя и резали воинов Харальда, чтобы смешать свою кровь с их кровью. И сказала Верховная: нельзя тело защитить от смерти, но дух воина не убить. И вырвали они дух воинов из их тел и сделали из крови своей новые тела для них. Но жить они могли только по ночам. С восходом солнца обращались тела в прах, чтобы живыми возродиться с закатом». Блин, вот они заморочились реально. И что, по правде всё так и было? – прервался Иван, но, встретив строгий взгляд командира, вновь уткнулся в книгу. – «И наслали вёльвы на воинов ночных хамфраир – ярость нечеловеческую, и рвались в бой они пуще прежнего. Облачались для устрашения врагов в медвежьи шкуры, рычали, потрясали мечами, кусали в ярости края щитов своих и бросались на врагов. Были они одержимы и не чувствовали боли, даже если копьё их поражало. А на следующую ночь от ран не было и следа, потому что подарила Фрейя, ночи богиня, им своё благословение». И неужели ничто не может нам навредить? Вот ты смотрел «Кошмар на улице вязов»? Там умирать во сне нельзя было.
– Многие пытались выяснить. На следующей странице как раз об этом, – терпеливо ответил Марк. Он вернулся к книжным полкам, взял ещё одну книгу и медленно листал. На кожаном с окованными металлическими уголками переплёте значилось «Прорицание вёльвы».
Иван закатил глаза и едва сдержал стон. Ему обещали крутые ночные схватки с нечистью, а не заседания книжного клуба. Тут он встретился глазами с командиром и вновь понял, что не посмеет его ослушаться. Он обошёл стол, сел в высокое кресло и вновь углубился в книгу. На этот раз стал читать про себя.
«Убоялись враги ночных воинов в шкурах. И прозвали их берсерками, потому что яростью своей уподобились они медведям. И старались они одолеть войско Харальда, но не могли. Двадцать воинов только одолеть берсерка могли. Брали в плен его, в темницу сажали, а наутро не было его там. Дух в тело воина возвращался. А на следующую ночь по заклятью вёльвы в войске Харальда объявлялся. И вновь на врагов шёл. И убивали берсерков враги окаянные, да остановить не могли. С заходом солнца вновь восставали они невредимыми. И пытались они добраться до духа воинского. Если изловчались они поймать берсерка, на колени ставили, шестеро солдат за руки держали. Рубили рёбра на спине, разводили словно крылья орлиные и все внутренности наружу доставали, да духа найти не могли. Исчезал воин, а с восходом Луны мстить им шёл».
– Блин, вот это жесть творили тогда! – Ивана передёрнуло, он перевёл взгляд на рисунок. Автор изобразил жуткую казнь. Воин стоял на коленях лицом к читателю, а из-за спины торчали рёбра. На плечи ему положили что-то красное, Иван слишком поздно понял, что это вывернутые лёгкие.
– Это называлось «Кровавый орёл», – Марк так и стоял у стеллажа, но и так понял, что поразило Ивана. – Жестокие времена. Но я показал тебе это, чтобы ты понял. Даже такое не могло убить берсерка. Несмотря ни на что, на следующую ночь воины возвращаются живыми и невредимыми. Иначе какой прок от этого. Так что не переживай из-за Бьорна. Поверь мне, завтра он будет рваться в бой ничуть не меньше.
В дверном проёме показался Альвар.
– Парни, ну вы чего застряли?
Марк кивнул, вернул книгу на полку и повернулся к Ивану.
– Я тут ещё посижу, почитаю? – жуткая книга странным образом завораживала его.
– Как хочешь, – командир оставил его одного. Иван присел на стул и вернулся во времена викингов.
«Одолел всех врагов своих Харальд, и преклонили они колени перед смелым королём. Все богатства свои отдали правителю. Было у него много золота, мехов, пировали в замке каждый день. Не забыл король и про своих верных воинов. Одарил их он почестями, и ни в чём не знали нужды. У каждого был дом новый, украшения, драккар свой, рабов и женщин несчётное число».
– Так, с этого места поподробнее. А нас одаривать будут? – Иван залез в кресло с ногами и задумался.
У них было оружие. Гардероб с дорогими вещами. К слову. Иван оглядел себя. Футболка былав пыли и паутине. Не забыть бы переодеться. На одежду заклятье вёльв, похоже, не распространяется. Футболка от Hugo Boss, конечно, круто. Днём он такую одежду себе позволить не мог. Но вот бы ещё заиметь дорогие часы, которые он успел заметить у Марка, и машину.
Всё ещё мечтая, он опустил глаза на страницы. По жёлтой бумаге побежали белые пятна света. Иван подумал было на магический перевод, но огоньки не исчезали. Он не сразу понял, что на книгу падает уличный свет.
Челюсть отвисла. Он не обратил внимания на вид из окна. А стоило. Там высилась махина Лахта-центра. Даже на фоне розовеющего неба она ярко светилась миллионом огней. От штаб-квартиры берсерков до самого высокого здания России было рукой подать.
– Тебе особое приглашение нужно? – в библиотеке вновь появился Альвар. И добавил неестественно высоким голосом: – Ванюша?
– Чего? – Иван ошарашенно уставился на берсерка.
– Ванюша, – Альвар снова заговорил фальцетом.
– Вот чёрт!
– Что? – этот вопрос воин задал нормальным голосом.
– Кажется, у меня проблемы, – успел сказать Иван, прежде чем проснулся.
Глава 7. Хвосты
Чья-то рука нежно касалась его плеча.
– Ванюша, ну вставай, пора уж.
Иван распахнул глаза, непроизвольно сделал глубокий вдох и резко сел, словно выброшенный неведомой силой в будничный мир. И чуть не столкнулся лоб в лоб с матерью, которая присела на край его кровати. В комнате стоял мрак, и он узнал её только по голосу.
– Вань, что ж ты спишь как убитый.
– Нормально я сплю, – буркнул он.
Мать вздохнула и поднялась с кровати. Иван видел лишь её силуэт, а потом в глаза ударил яркий свет – та отдёрнула плотные шторы.
Квартиру родители купили ему с условием, что он не будет устраивать шумные гулянки и прогуливать учёбу. На слово, естественно, ему поверить не могли. Поэтому нагрянуть с проверкой без звонка было для родителей привычным делом. Словно проехать лишний раз сотню километров от Рощино – не проблема. Ещё и с утра пораньше, чтобы до пробок успеть.
Вот и сейчас отец громыхал посудой на кухне. Уже по стуку чашек Иван мог понять степень его раздражения. Тот был очень, ну очень-очень зол.
– Мы тебе звонили, пока ехали, потом в дверь звонили, – словно извинялась мать, отдёргивая вторую штору.
Режущий утренний свет залил кровать, телевизор на полу, запылившееся кресло-мешок в углу и рабочий стол, на котором громоздилось всё, что угодно, кроме учебников: графические романы, игровая консоль, три футболки, фигурка Ведьмака из детского набора и грязный стакан.
– Ты шторы задёрнул, чтобы поспать подольше?
– Ну и зачем бы мне это надо было? – Иван повторил мягкую улыбку матери. Он знал, что вышло очень похоже. Они и сами были похожи: белокурые, зеленоглазые, с нежными чертами лица и умиротворяющим взглядом.
– Чтобы в универ не ходить, – в комнату ворвалась молодая девица и с разбегу бросилась на кровать.
– Офонарела совсем? – Иван в последнюю секунду успел подогнуть ноги и спасти их от атаки острых коленок семнадцатилетней пигалицы.
– Вань, ну как ты с сестрой разговариваешь? – мать вздохнула. – Вставай, пожалуйста, отец хочет с тобой поговорить. Лиза, не мешай брату.
– Тебе попандопулус, – прошипела Лиза, довольная, что сегодня прилетит не ей. – Папе из универа звонили.
– Блин, – Иван закатил глаза и в тщетной надежде спросил: – Сильно злой?
– Ага, – блаженно протянула сестра, выхватила из складок одеяла пульт и направила его на телевизор.
Он нехотя встал, натянул футболку с джинсами, на цыпочках прошмыгнул в ванную, где старательно и нарочито долго умывался. Сквозь шум льющейся воды слушал разговор родителей на кухне. Точнее, голос матери. Она рассказывала что-то про соседку Любу, про нужные покупки в «ОБИ» и изменившееся расписание электричек. Словом, делала всё, чтобы отвлечь отца. Но старый вояка не поддавался на хитрые манёвры. В ответ он лишь мычал или отмалчивался – явно не хотел тратить запал на разговоры не по теме. А главной темой был Иван. И как ни старался он оттянуть встречу, избежать её не получится.
– Привет, – бодро поздоровался он, входя на кухню.
Отец, слишком громадный в своей военной форме, поднял было кружку с чаем ко рту, но замер, шумно выдохнул, от чего ноздри задрожали, и нервно зашевелил усами. Плохой признак.
– Соизволили проснуться. Нет, ну ты посмотри на наглеца, Лариса, – он в возмущении ткнул в Ивана пальцем. Жена в ответ промолчала. Не найдя поддержки, отец вновь обрушился на сына. – А в университет ты идти не собираешься?
– Мне ко второй, – на автомате буркнул Иван, и это была ошибка.
– Вторая полчаса уже как идёт! – взорвался отец. – Ты что, оболтус, совсем совесть потерял? Сам дурак и других за таких держишь. Думаешь, я не знаю, как ты учишься? Мне из деканата звонили. Неделями тебя не видят, уже думали, с тобой что-то случилось. Не учишься ни черта. Я почему должен за тебя краснеть? А ведь мы с матерью за твоё образование деньги платим. Думали, может, хоть толк выйдет. Но нет. Как был лоботрясом, так им и помрёшь. Сколько у тебя долгов?
Иван, не готовый к столь резкой паузе в излияниях отца, опешил и не успел придумать правдоподобную ложь.
– Один или два, кажется.
– Семнадцать! – заорал отец, которого враньё Ивана вывело из себя ещё больше. – Тебя держат только благодаря мне. Сергей Владимирович закрывал глаза, пока мог, но это уже ни в какие ворота. Он мне сам вчера звонил, извинялся. Видишь, до чего ты человека довёл. Уважаемый профессор, а даже ему стыдно за тебя. У тебя английский ни за один семестр не сдан, ты как собрался выпускаться?
– Никак, – тихо ответил Иван. По крайней мере, сейчас он не врал. Но на отца любой ответ подействовал бы красной тряпкой.
– Ах, никак, а какого чёрта тогда вообще в универ попёрся? Кто тебя заставлял? Кто за тебя факультет выбирал, на котором тебе мозгов не хватает учиться? – продолжал реветь пунцовый отец. На концах его усов повисли две симметричные капли пота.
Иван поднял голову, он чувствовал знакомый призыв к бою, идущий из самой глубины его тела. Мышцы натянулись, готовые к ударам, кулаки сжались.
– Ты. Ты заставил! Я же ничего не выбирал, мне нельзя было самому решать, – процедил он.
Тоже правда. Отец отправил его учиться на факультет международных отношений, потому что деканом был его старый друг. Конечно, зачислили его на платное отделение, но зато без экзаменов. Даже без документов. Отец просто поставил его перед фактом, хотя Иван ещё не успел задуматься о будущей профессии.
Отец замер. Уставился на сына и шумно выдохнул.
– Да чтобы ты сам-то сделал, если б не я? – но запал военного иссякал, и опытный полковник знал – нужно было наносить решающий удар. – Вот выпустишься, и катись на все четыре стороны, сам решай, что делать. Но этот универ закончишь! Зря, что ли, деньги платили? А не закончишь, в армию пойдёшь. И поверь, я устрою так, чтобы ты с гауптвахты не вылазил. Ну, что смотришь? Собирайся, поедешь долги сдавать.
Поездка в университет выдалась напряжённой. Говорила только мама. Она снова взялась за эпопею о соседке Люде. Та покупала овощи на рынке и в магазине, сравнивала их, а потом жаловалась директору рынка на задранные цены, а директору магазина – на сгнившие помидоры. Проблема заключалась в том, что Люда так и не смогла найти идеального места для продуктового шопинга.
Лиза воткнула в уши наушники, уткнулась в смартфон и барабанила пальцами по экрану, то и дело расплываясь в глупой улыбке. Отец шумно вздыхал, шевелил усами и изредка раздражённо махал рукой в сторону очередного лихача. Иван молчал.
Какой смысл ехать в университет сейчас? Сдавать долги? Да он даже не помнил, по каким предметам они у него. Ясное дело, английский и немецкий – с языками у него совсем тяжко. Ещё в школе вместо иностранной грамматики он зачитывался историями про Конана. Поэтому пытаться сдать что-то сейчас было просто бессмысленно. Но нужно было создать хотя бы видимость работы в этом направлении.
Отец высадил его у здания бывшего Смольного монастыря, где располагался факультет, и пригрозил вечером позвонить декану. Иван промолчал, улыбнулся на прощание матери и махнул сестре. Та не подняла головы от телефона.
Полтора часа Иван потратил на то, чтобы собрать список своих хвостов. Дожидался секретаря в деканате с обеда, потом терпел её цоканье и закатывание глаз, потом корпел, сверяя свою зачётку с учебным планом. Теперь предстоял ещё один квест – понять, как эти хвосты закрыть. Нехотя он двинулся по коридорам с высокими потолками, панорамными окнами и лепниной на потолке. Эти дворцовые интерьеры его всегда угнетали. Словно были оторваны от реальной жизни, а сам университет застрял в позапрошлом веке. На парах, которые он более или менее посещал, на первом курсе, было много разговоров про античность и средневековье, этику и эстетику, бесконечно оторванные от сегодняшней жизни.
Вон, даже берсерки, которых полторы тысячи лет назад придумали, осовременились. Гоняют на джипе, ходят в кожаных куртках. Ивану снова захотелось очутиться в штабе, где перед ним не маячит перспектива отправиться в армию.
Ещё час спустя, получив новую порцию удивлённых взглядов и пренебрежительного цоканья языками, он добыл кипу заданий от преподавателей. Самое неприятное он оставил напоследок. Кафедра иностранных языков. Заветная дверь в конце коридора. Иван тяжело вздохнул, скривил губы и двинулся по вековому паркету. Мимо проплывали фальш-колонны, белоснежные виньетки вперемешку с досками объявлений и расписанием.
Краем глаза Иван заметил странное шевеление. Он остановился. Сделал шаг назад и повернулся. На студенческой стенгазете, написанной по-английски, буквы прыгали и расползались в стороны. Потом вновь собрались и определились, как должны выглядеть. Теперь там был вполне читаемый текст.
– Круто, – протянул Иван в задумчивости. Через минуту он распахнул дверь кафедры. А через сорок – вышел с шестью принятыми зачётами и экзаменами. Тысячи он с ходу сдал по первой попавшейся в кабинете книге, а чтобы свободно заговорить по-английски, достаточно было взглянуть на карту Великобритании за спиной преподавателя. Потом он перевёл взгляд на картину по соседству – замок Нованштайн – и так же легко заговорил по-немецки.
В коридоре Иван плюхнулся на один из стульев с откидным сиденьем. Вдоль стен стояли ряды таких, словно в театре. Но вместо красного велюра на сиденьях – потрескавшийся дерматин. Иван блаженно вытянул ноги и бросил бумаги из деканата на соседний стул. Но расслабиться ему не дали.
– Калмыков, ты ли это? – елейным голосом ворвалась в его полудрёму староста. – Месяц тебя не видела, думала, тебя отчислили.
– Представьте себе, нет, Настасья, – так же приторно отозвался Иван. Отличница Петрушина его слегка раздражала. Но ссориться не было нужды, к тому же сейчас у него было хорошее настроение. – Я вообще-то только что с блеском закрыл кучу долгов. До конца месяца надо сдать курсовую по культуре, и меня даже переведут на следующий курс.
– У кого пишешь? – деловито спросила девушка, присаживаясь рядом. Академические успехи всегда производили на неё впечатление.
– У Рудольфа. Только у него свободные места были.
– У Максима Рудольфовича?! Калмыков, ты встрял. Знаешь, почему у него места есть?
– Почему? – хорошее настроение скукожилось.
– К нему никто идти не хочет. Он же монстр, темы для курсовых даёт как для диссертаций и подхода требует такого же. Чтобы с сотню исследований было задействовано, желательно на языке оригинала. И он бесится, если курсовая из интернета или только по учебникам. Ну, посмотри сам, – она выудила из стопки бумаг на стуле список тем для курсовых. – Вот что ты можешь написать о трансформации христианских ценностей в раннем германском обществе? Или вот – «Представления о магии у раннескандинавских народов». Это что вообще?
Иван вырвал лист из рук старосты и уставился на него. На мгновенье задумался. А потом нагло улыбнулся.
– О, мне есть что сказать на эту тему, – он вскочил и стал запихивать бумаги в сумку. – Мне много что есть сказать. Будет ему такая курсовая. Такая! Каких он никогда не видел!
Он бросился к выходу, даже не попрощавшись со старостой. День, который начался довольно гадко, сейчас складывался как нельзя лучше. Иван еле сдерживался, чтобы не засмеяться в голос. Прямо на ходу он достал телефон и в приложении с картами проложил маршрут до Лахта-центра.
