Анна Вальгрен
Наши дети спят всю ночь
Сафари. Аллегорическое повествование
Представьте себе, что вы на сафари. Вы уже несколько лет мечтали об этой поездке, и вот вы тут, вдали от цивилизации!
Уже в первый день вам посчастливилось увидеть множество диких животных, а завтра вам и вашим спутникам предстоит наблюдение за птицами.
Вы путешествуете в составе небольшой группы, состоящей из подобных вам любителей экзотических впечатлений.
У вас замечательный гид: знающий и уверенный. Он действительно горит своим делом, и все вы испытываете к нему абсолютное доверие. Ему помогают носильщик палаток, повар и проводник. Они запаслись всем необходимым. Можно сказать, что путешествие организовано просто блестяще!
С первых же минут вы ощущаете себя в руках профессионалов.
Хотя путешествие было и не дешевым, оно безусловно стоило всех затрат и полностью оправдывает ваши ожидания!
Но вот приближается ночь, и вы разбиваете лагерь. Наслаждаясь замечательным ужином у костра, вы оживленно беседуете. Подумать только, вы уже видели вблизи живого льва, развалившегося на солнышке.
Как здорово! Ваши спутники тоже полны энтузиазма.
Наконец вам выдают отдельную палатку, чему вы весьма рады. Вам нравится спать спокойно, без помех – так у вас больше шансов выспаться.
Гид выдает вам подушку, покрывало и желает спокойной ночи. Перед уходом он вас доверительно предупреждает: «Постарайтесь не покидать раскладушку. Сюда могут забраться скорпионы и ядовитые пауки».
Вы торопливо забираетесь на раскладушку, испытывая желание свернуться клубочком и уговаривая самого себя не нервничать. Позади долгий день. На вашу бедную голову навалилось множество впечатлений, и вы очень устали. Как приятно будет выспаться!
Вы лежите в темноте, угадываете очертания костра неподалеку, и до вас доносится вся симфония звуков, наполняющих саванну. Ваши веки тяжелеют.
Но что это? Что это за звуки? Неужели это рычание льва? Совсем рядом с палаткой?
Вы резко садитесь на раскладушке. Там снаружи лев! Вы слышали его рычание! Вот оно снова! Прямо возле вашей палатки посреди саванны!
Ваше сердце колотится, вы испуганно таращитесь на вход в палатку. Это обычная матерчатая дверь, недостаточно прочная, чтобы вас уберечь. Вам видится, как лев в темноте врывается в палатку и набрасывается на вас.
О боже! Опять этот рев! Кажется, в этот раз еще ближе! Ваше сердце готово выпрыгнуть из груди, его удары заглушают ваши собственные мысли.
Вы пытаетесь собраться с духом. Нужно что-то предпринимать. Но что? Вы один в этой несчастной палатке посреди саванны, и у вас нет ни малейшего шанса на спасение.
И снова рычание! Вас прошибает холодный пот.
Вы не кричите. Вы взрослый человек и, хотя вы никогда в жизни не были так напуганы, стараетесь вести себя цивилизованно.
Вы нервно покашливаете.
– Эй, – тихонько выкрикиваете вы в сторону двери. – Есть там кто-нибудь?..
Какое неописуемое облегчение! Вход в палатку приоткрывается, и на фоне лагерного костра поблескивает дуло ружья. Чье это ружье? Конечно же, вашего замечательного, великолепного, излучающего уверенность гида.
Ничье иное появление не могло бы вас так обрадовать.
– Ничего страшного, – говорит он и обнадеживающе улыбается. – Я стою на страже. Можете спать совершенно спокойно.
О, какое облегчение! Вам хочется вскочить и броситься к нему на шею. Но вы вспоминаете о скорпионах…
– Мне показалось, что поблизости рычал лев, – сдавленным голосом произносите вы.
– Никакой лев не отважится сюда сунуться, – заверяет вас гид. – А если и отважится, то я с ним разделаюсь, будьте спокойны.
Гид уходит. Вход в палатку закрывается. Вы опять укладываетесь, сердце перестает колотиться, и вы засыпаете глубоким сном.
Но что это за звук? Вот он раздается снова!
Мгновенно проснувшись, вы рывком садитесь на раскладушке. В этот раз вы различаете рычание уже трех львов. Как минимум три льва прохаживаются возле вашей палатки! Вы готовы поклясться, что двое из них находятся по сторонам палатки и один – за вашей спиной.
Как долго вы спали? Вы не знаете. Если бы все это было лишь кошмарным сном! Но это не сон. На палатку то и дело падают угрожающие тени львов, рыщущих поблизости. Их рычание окружает вас в ночной темноте саванны.
Вы отчаянно стараетесь успокоиться. Обливаясь потом, с колотящимся сердцем, вы безрезультатно пытаетесь собраться с мыслями…
Гид обещал стоять на страже. Он сказал, что вы можете спать спокойно. Если появятся львы, он обещал с ними разделаться.
А вдруг его нет на месте? Он же тоже должен когда-нибудь спать. А вдруг он не слышит львов? Может, где-то тут в саванне у него есть дама сердца, и он сейчас у нее? В какой-то далекой уединенной палатке?
И даже не догадывается, что ваша жизнь в опасности!
Рычание львов становится все более угрожающим. Вы уверены, что один из них, а то и два, или даже все три кровожадных льва вот-вот набросятся на палатку и, оставив от нее лишь жалкие лохмотья, разорвут вас на части.
– Эй, – пищите вы. На этот раз ваш голос звучит точно в соответствии с владеющими вами чувствами: жалобно и испуганно. – Эй… есть там кто-нибудь? Эй…
Можете ли вы надеяться, что, как и в прошлый раз, произойдет чудо? Вряд ли. Рычание львов настолько громко, что гиду вас не услышать, даже если бы он стоял вплотную к палатке.
Может быть, он сам стал жертвой львов?
Но какое счастье! Он тут!
Дуло ружья просовывается в отверстие входа, и вслед за ним появляется гид.
– Ничего страшного, – заверяет он. – Я рядом. Можете быть совершенно спокойны.
О! Чувство счастья и благодарности переполняют вас до такой степени, что вам хочется пасть перед ним на колени. Вот только если бы не пауки и скорпионы…
Вы по-прежнему напуганы, но вам начинает казаться, что устрашающие звуки стали отдаляться. А может, вам только померещилось, что они были близко? Может, львы и не подходили к палатке? Ведь ночью в саванне трудно определить расстояние. А тени на стенах палатки… Может, это были взвивающиеся языки костра?
Но ваш здравый смысл не в состоянии успокоить вас полностью. Вы все еще не можете перевести дух.
– Кажется, они совсем близко, – сдавленным голосом произносите вы.
Гид замечает, что вы по-прежнему взволнованы. Он отставляет в сторону ружье и подходит ближе.
– Нас там снаружи несколько человек, и мы не намерены подвергать опасности драгоценные жизни участников сафари.
Это вас успокаивает. Вы опять укладываетесь на узкой раскладушке и пытаетесь проглотить образовавшийся в горле ком.
Гид выглядит обеспокоенным.
– Бедняга, – говорит он и подходит еще ближе. – Вы очень напуганы? Но ведь вам нечего бояться. Я тут, с вами.
– Вот-вот, – думаете вы с нарастающим беспокойством. – Вместо того чтобы стоять на страже у палатки, он оставил ружье у входа, вне досягаемости, и стоит рядом со мной, проникнутый жалостью.
Страха от этого у вас не поубавилось, а наоборот, к нему добавились некоторые сомнения.
Этот замечательный гид, распространяющий вокруг себя спокойствие и являющийся олицетворением надежности, вдруг стоит перед вами с обеспокоенным видом.
И снова эти звуки! Львы вернулись! Они заполоняют лагерь! Вам слышно рычание всех троих! Они подходят все ближе и ближе…
Вы испуганно смотрите на гида. Неужели он не слышит? Почему же он ничего не предпринимает?
– Ой-ой-ой, – сочувственно произносит гид. – Вы очень напуганы? Как мне вас жаль!
Он подходит вплотную к раскладушке, на которой вы застыли, парализованный страхом, и сочувственно склоняет голову.
– Я могу полежать рядом с вами, если хотите. Могу погладить вас.
Погладить? Вы онемели от ужаса. Это, конечно, мило с его стороны, но… там снаружи рычат львы! Целых три! Их рычание оглушает вас: впечатление такое, будто они находятся в палатке.
Неужели гид думает, что львы исчезнут, если он полежит рядом с вами?
Вы пытаетесь собраться с духом. Все-таки он профессиональный гид, знаток саванны и наверняка знает, что делает. Предположим, вы примете его предложение полежать рядом. Тогда он окажется с краю, ближе к входу, и первый ворвавшийся в палатку лев нападет именно на него, что будет для вас определенным спасением.
Но лишь временным! Ведь останется еще два озверевших от голода льва! И вы запросто станете их добычей. Пусть и с небольшой задержкой, но ваша песенка все равно будет спета.
Нет уж, эта мысль вам совсем не по вкусу!
Гид выглядит обеспокоенным. Вдруг он расцветает от новой, пришедшей ему в голову, мысли.
– А не потанцевать ли нам? Это так приятно и успокаивающе!
И он широко раскрывает объятья, будто приглашая вас на вальс.
Приятно и успокаивающе? Вы сомневаетесь, что, опустив ноги на землю, полную скорпионов и пауков, вы будете чувствовать себя достаточно спокойно, чтобы наслаждаться танцем. Кроме того, вам не ясно, каким образом танец с гидом может предотвратить вторжение львов в вашу палатку.
Ну уж нет, последнее предложение вам тоже не по душе.
– А может, попьем чайку? Давайте устроимся поуютнее и перекусим! – предлагает гид. – Хотите бутеботик?
Ну вот, теперь он еще и залепетал, как младенец.
– Ой, как будет кусненько! Цаек и бутеботик!
Гид, в чьих руках находится ваша жизнь и сохранность, нежно улыбается. Кажется, ему действительно хочется сделать все, чтобы вы чувствовали себя уютно.
В саванне.
Ночью.
С рычащими неподалеку львами.
Что происходит? Может, вы сошли с ума? Ваша жизнь под угрозой, а гид возится с вами как с грудничком.
В то же мгновение рычание львов раздается так близко, что, кажется, протяни вы руку, она тут же будет откушена. Кровь застывает в ваших жилах. Вы понимаете, что лев находится сейчас точно на том месте, где должен был бы стоять на страже ваш гид.
И вы не выдерживаете.
– Идите, стреляйте! – орете вы, и все ваше стремление вести себя цивилизованно идет насмарку. – Это путешествие влетело мне в копеечку, так что будьте добры, обеспечьте мне обещанную сохранность. Кроме того, мне вставать в шесть утра для наблюдения за птицами! Мне нужно спать! Спать спокойно! Хватит бегать туда-сюда и мешать мне! Делайте свое дело: займите свой пост и стреляйте!
– Я вам не нравлюсь? – спрашивает гид.
– Что? – вы не верите своим ушам.
Кстати, об ушах. Вы больше не слышите ни одного льва.
– Я думал, я вам нравлюсь, – говорит гид. У него такой вид, будто он думал, что вместо ревущих львов вы должны беспокоиться о нем, и после вашего окрика вам должно быть его жалко. Он так для вас старается, а вы кричите!
– Да какое это имеет значение? – вырывается у вас. – При чем тут чувства? Речь идет о том, что я хочу спокойно спать, а львов нужно прогнать.
– Тут нет никаких львов, – говорит гид. – Во всяком случае, опасных. Во всяком случае, очень опасных. Во всяком случае, очень опасных, которые могут подойти близко. Во всяком случае, очень опасных, которые могут подойти близко и напугать. Во всяком случае, очень опасных, которые могут подойти близко, напугать и напасть. Во всяком случае, очень…
– Хватит разговоров, – обрываете вы. – Докажите!
Вы начинаете сомневаться в том, насколько хорошо гид и его помощники справляются со своей работой.
Во всяком случае, по ночам.
Неужели они всерьез верят в то, что пританцовывания, утешения, долгие разговоры и чай «с бутеботиком» могут обеспечить безопасность всех путешествующих?
Гид, по всей видимости, понимает намек. Он берет ружье и уходит. Наконец-то! Вход в палатку бесшумно закрывается, и вы ощущаете покой.
Львы смолкли. Это замечательно, так как вы смертельно устали. До подъема и наблюдения за птицами осталось не так уж много времени. Вам потребуются силы, чтобы не только принять участие в вылазке, но и получить от нее удовольствие.
Именно ради сногсшибательных впечатлений вы сюда и приехали, а совсем не для ночного цирка.
Вы вновь устраиваетесь на раскладушке, отдавая себе отчет в том, что из саванны в любой момент может раздаться новое рычание льва, но на сей раз вы отваживаетесь положиться на то, что гид стоит на страже с заряженным ружьем.
Вы намерены спать спокойно. Он не станет больше соваться к вам со своими чувствами.
А это что за звук? Неужели выстрел?
Или это один из огромного множества неизвестных вам звуков, наполняющих ночную саванну?
Или вам просто померещилось?..
Как бы то ни было, вы собираетесь спать спокойно и с наслаждением ощущаете, как вас окутывает дремота.
Курс «Спать Всю Ночь»: покой, безопасность, наслаждение!
Когда вы решите провести курс «Спать Всю Ночь», вам нужно будет сосредоточиться на трех моментах, необходимых для достижения цели.
Во-первых, на обеспечении малышу покоя.
Во-вторых, на том, чтобы он почувствовал себя в безопасности.
И, в-третьих, на том, чтобы дать ему возможность наслаждаться тем здоровым сном, который, я надеюсь, будет сопровождать его всю жизнь.
Покоя вы достигнете через четыре дня после начала Курса.
Ощущение безопасности появится у малыша на неделе закрепления.
И лишь когда покой и безопасность станут чем-то само собой разумеющимся и не будут ставиться под сомнение ни вами, ни вашим ребенком, придет наслаждение. Лишь тогда ваша цель будет достигнута. Лишь тогда можно будет сказать, что вы провели курс «Спать Всю Ночь». Лишь тогда вся семья заживет новой жизнью.
Тогда, а может быть, даже раньше, вы поймете и искренне согласитесь с моим девизом: Маленькие дети должны приносить наслаждение и наслаждаться сами!
Покой
Малыша нужно успокаивать там, где он лежит. В одной из последующих глав будет подробно описан набор приемов, призванных успокоить плачущего ребенка.
Как вы наверняка уже успели заметить, слов для этого обычно недостаточно. Тут нужно приложить руки, то есть прибегнуть к набору физических приемов, которых мы уже слегка касались: укачивание в коляске, похлопывание, «веер»[5]. Эти приемы преследуют следующие цели: а) положить конец крику; б) добиться того, чтобы ребенок расслабился.
С криком и плачем уснуть нелегко. Это практически невозможно. Так же нелегко уснуть, и когда тело напряжено, как пружина. Покой, как психический, так и физический, является предпосылкой хорошего сна взрослых и детей. Он же является предпосылкой спокойного засыпания в случае ночных пробуждений, которым подвержены все люди (хотя часто мы этого и не помним).
Противоположность покоя – это беспокойство.
Новорожденные являются на свет в момент перекрытия потока пищи и кислорода и, родившись, ощущают постоянную тревогу за собственную жизнь. В первые месяцы эту тревогу нужно как можно быстрее заглушать. На уровне инстинкта каждый человек знает, что плачущего малыша нужно прежде всего накормить. Только на сытый желудок можно наслаждаться жизнью. Это обычно относится и к нам, взрослым.
Новорожденного невозможно перекормить. Излишек выйдет из того или иного отверстия.
Сытый желудок значительно притупляет страх невыживания, но не заглушает его полностью. Как бы ни был сыт малыш, он по-прежнему остается беспомощным новорожденным и совершенно не в состоянии выжить самостоятельно. Упав на землю, он не сможет сдвинуться с места, и, если не умрет от голода, то наверняка замерзнет, не говоря уже о том, что на земле он может запросто стать добычей диких зверей.
Знание о собственной незащищенности заложено в детях на подсознательном уровне, поэтому они мгновенно реагируют беспокойством на чересчур бережное обращение и предпочитают ощущение твердой руки. Несмотря на то, что младенцы еще никогда в своей жизни не падали, они буквально до смерти боятся упасть на землю, где, как им кажется, их жизнь будет в опасности.
Набор приемов в курсе «Спать Всю Ночь» рассчитан на твердую руку. Применяя эти приемы, ни вы, ни ваш напарник по Курсу не будете гладить ребенка по головке, животику или спинке. Вы не будете утешать малыша, поглаживая его щечку или осторожно беря на руки, чтобы с более или менее обреченным видом носить его по комнате. Ваше обращение с младенцем будет уверенным. Вы должны будете успокоить ребенка, а не растревожить его еще больше. Вас изумит эффективность предлагаемых ниже приемов.
Чувство покоя должно быть сообщено ребенку в мгновение ока, а значит, вам не следует рассчитывать на собственный сон в первые две ночи проведения Курса. Вы должны быть готовы к немедленному вмешательству.
В течение третьей и четвертой ночей вы сможете вздремнуть. Наверняка вам даже удастся поспать несколько часов подряд, но не забывайте, что в эти ночи все еще необходимо быть начеку.
Как вы заметите, так называемой приговорке в Курсе придается особое, почти магическое значение. Она представляет собой ритмичное пожелание доброй ночи в четырехкратном повторении, напоминающее свадебное «Горько!» (хотя в несколько более развернутом виде).
Во время проведения Курса приговорка будет завершать каждое физическое вмешательство со стороны взрослых.
В течение второй ночи приговорке будет придаваться все большее значение, и во время одного из пробуждений малыша вы сможете ограничиться лишь ею, произнося ее из-за двери, а не врываясь в детскую. Ваш слух подскажет вам, что час пробил, и вы дадите малышу возможность заснуть совершенно самостоятельно.
Вполне возможно, что уже в конце второй ночи малыш начнет «отвечать» на приговорку, что сделает всякое иное вмешательство излишним. Между вами и вашим ребенком установится неизведанный вами доселе контакт. Вы будете общаться! Вы вступите в диалог! Вас преисполнит чувство эйфории, что явится бальзамом для истерзанного родительского сердца.
Если у малыша есть пустышка, то, забрав ее в первую же ночь, вы облегчите ваше общение, и уже на второй день малыш о ней забудет.
Обеспечить ребенку покой несложно. Приемы, применяемые в курсе «Спать Всю Ночь», настолько эффективны, что вы удивитесь тому, как просто у вас все получается. (За исключением первой ночи, когда малыш вопрошает о целесообразности происходящего, сомневаясь в том, что вы знаете, что делаете. Возможно, вам придется отвечать на его вопросы в течение 20–45 минут, но это касается лишь первой ночи и никогда больше не повторится.)
Чтобы быть в состоянии успокоить кричащего и возмущающегося малыша, вы сами должны обладать непоколебимым спокойствием, а судя по тому, что вы держите в руках эту книгу, ранее вы таковым не обладали.
Человек наделен сильнейшим покровительственным инстинктом, выходящим за рамки защиты собственного потомства. На крик младенца реагируют с беспокойством все люди.
Даже пробегающий мимо бездетный карьерист мужского пола, в безупречном костюме и с портфелем наперевес, спешащий на чрезвычайно важную встречу, не сможет не отреагировать на детский крик.
И реакцией его будет именно беспокойство. Скорее всего, он даже не остановится: на это у него не будет времени. Но он станет беспокойно озираться вокруг. Где мать? Почему никто ничего не предпринимает? Ребенок что, брошен?
Крик младенца мгновенно пробуждает в нас покровительственный инстинкт.
Точно так же, как и младенцу, нам известно, что жизнь малыша будет под угрозой, если он упадет на землю, будь то в прямом или переносном смысле. Он станет добычей волка. Младенцы кричат от страха за свою жизнь, ведь инстинкт самосохранения – это сильнейший из наших инстинктов. Не будь его, человеческий род вымер бы давным-давно. А вместо этого мы покорили землю и сделали это, в частности, благодаря тому, что не бросаем друг друга на произвол судьбы. И уж тем более не бросаем малышей, которым суждено продолжать наш род.
Все мы беспокоимся за собственную жизнь. Родительская ответственность тесно переплетена с покровительственным инстинктом, чьей движущей силой, по естественным причинам, является именно беспокойство. Поэтому легче сказать, чем сделать то, о чем говорилось выше: чтобы успокоить ребенка, взрослому самому нужно обладать непоколебимым спокойствием.
Когда вы сами паникуете, боясь так называемого волка, то знаете, что можете рассчитывать на здравый смысл, приобретенный вами в течение жизни, на знания, на свой собственный и чужой опыт и так далее. Вы ищете облегчение в беседе с семьей и друзьями, и это вполне оправдано, если только они не станут подогревать ваше беспокойство еще больше. «Да нет, тебе это не под силу, – вряд ли является ответом, на который вы рассчитываете. – Лучше сразу откажись от этой затеи, все равно у тебя ничего не выйдет!»
Вы обращаетесь к ним в поисках поддержки и уважения, несмотря на то, что ваш страх им, наверняка, совершенно непонятен.
Вы обращаетесь к ним в надежде услышать новую, обнадеживающую точку зрения. Вам хочется услышать простые слова, исполненные уверенности: «Все образуется, тебе это под силу, ты не один, все будет хорошо!»
Польза от таких слов будет огромна, если вы почувствуете, что вас действительно поняли, а не отделались расхожей фразой или безразлично отмахнулись.
Вряд ли вы станете делиться своими непреодолимыми проблемами с теми, кто сам погряз в заботах. Слепой не выберет себе в проводники другого слепого. Вы обратитесь к тому, кому доверяете, кого считаете умным, опытным и знающим. Это касается не только ваших личных проблем. На работе вы так же тщательно выбираете тех или то, что может стать для вас подспорьем. Оказавшись на грани банкротства, вы не обратитесь за помощью к другому едва сводящему концы с концами предпринимателю.
Обдумав все вышесказанное, вы поймете, что вашему ребенку, чьи опасения за свою жизнь вам до сих пор не удалось заглушить, необходимо почувствовать ваше собственное непоколебимое спокойствие. Вам также станет ясно, почему на руках у одних людей истерически кричащие младенцы успокаиваются, а у других нет (как правило, последними являются обеспокоенные родители). Вы поймете и то, каким образом я, посредством моего Курса, смогла помочь тысячам детей, являясь для них совершенно чужим человеком и укладывая их на ночь в совершенно чужом доме, в совершенно чужой комнате. Несмотря на то, что многие из них были в разгаре так называемого кризиса восьми месяцев, мне удалось передать им ощущение покоя.
Обеспокоенные и рыдающие от сочувствия к вашим неудачам друзья – это не то, на что вы надеетесь в поисках поддержки. Вы идете к ним не просто за утешением и состраданием. Вы идете за пониманием, вам нужна реальная помощь!
Страх невыживания – это смесь боязни за свою жизнь, отчаяния в борьбе за существование и опасения изнемочь физически и (или) психически. Чтобы обеспечить собственное выживание и кое-как привести в порядок тело и психику, человеку необходимо прежде всего восстановить спокойствие.
Ребенок не обладает спокойствием, которое он мог бы восстановить. Страх смерти овладел им еще до рождения. Младенец вынужден покинуть хорошо знакомое, спокойное существование в утробе матери с осознанием того, что самому ему не выжить. После того, как пуповина перерезана, полная беспомощность становится фактом.
Охваченный страхом невыживания ребенок кричит, и кричит, и кричит. У родителей тут же просыпается покровительственный инстинкт. Сама жизнь, чьим воплощением является этот младенец, должна быть взята под защиту.
Но нами овладевает не только беспокойство. «Почему никто ничего не предпринимает?» – удивлялся пробегавший мимо владелец отутюженного костюма. Покровительственный инстинкт требует действий. Чтобы ребенок выжил, нужно его прежде всего накормить, а потом обеспечить его безопасность.
Готовность родителей любить своего ребенка, рожденного с волшебной палочкой любви в руке – это «мера предосторожности», принятая Богом и природой.
Младенцу необходим покой. Вернуться в состояние покоя он не может, это состояние младенцу неизвестно. Покой должен быть установлен.
Предположим, что ваше спокойствие с помощью здравого смысла, знаний, опыта, общения с друзьями и так далее было восстановлено. Но ваши проблемы не исчезли. Они остались. Просто вы теперь в состоянии ими заниматься. Прежде же вам это было не под силу.
Пока вы были угнетаемы беспокойством, доведенные до изнеможения бессонными ночами, головными и желудочными болями на почве отчаяния, вы были не силах что-либо предпринять. Ваше существование омрачалось все больше и больше, пока не исчезли последние проблески света. Круг замкнулся. Ничто вас больше не радовало, вы были во власти беспокойства и страха невыживания.
То же касается и вашего ребенка. Дети сделаны из той же материи, что и взрослые.
Бессонные ночи, когда тревожная дремота сменяет глубокий сон, приносят так же мало радости маленьким людям, как и большим.
Наверняка вам приходилось слышать нечто противоположное: «Дети сами регулируют количество необходимого им сна». Но ведь вам же это было не под силу? Вы без сна ворочались в кровати под тяжестью навалившихся на вас забот! Вы не могли обеспечить себе необходимое количество сна. Вы бы с удовольствием это сделали, если бы это было в ваших силах.
Детям не нужно особенно много сна. Почему? Вам же нужно! Порой кажется, что, сколько бы вы ни спали, вам все мало! Вы изнемогаете от усталости. А что же тогда говорить о вашем ребенке? Посмотрите на его бледные щечки, на тени под глазами, на усталый, лишенный блеска взгляд.
Все дети на первом году жизни просыпаются по ночам. Вам сообщили, что это объясняется тем-то и тем-то, а значит, представляет собой совершенно нормальный, чтобы не сказать неизбежный, феномен.
Забудьте о собственном сне! Рассчитывайте на постоянные просыпания в течение первых двух-трех лет (и терпите). Так почему же это не относится к малышам, в том числе и к четырехмесячным младенцам, которым помог курс «Спать Всю Ночь»? После Курса они спят по двенадцать часов подряд.
А самое ужасное – это то, что вы уже просто-напросто не выдерживаете. Вы начинаете сомневаться в непреложности преподнесенной вам истины. Кто и когда решил, что дети должны плохо спать по ночам? Действительно ли это так? Я тоже плохо спал, когда был маленьким? Вы рвете на себе волосы, чувствуете близость развода и все объяснения начинают вам казаться искусственно сконструированными.
И вот вы держите в руках мою книгу, возлагая на нее последнюю надежду: «Мы испробовали все».
Вы уже не только страдаете от недосыпания, ставящего под угрозу и супружество, и работу, и любовь, и саму радость существования. Вы чувствуете свою родительскую несостоятельность.
Вы не в силах справиться с недосыпанием. И сколько бы раз вам ни говорили, что вот так выглядит жизнь с маленькими детьми, вы все равно не выдерживаете.
Неужели жизнь с маленьким ребенком заключается только лишь в том, чтобы выдерживать и терпеть?
Проблемы даются для того, чтобы их решать, а не нести их бремя.
Всем, в том числе и вам, известно, что маленькие дети беззащитны. Они полностью зависят от забот взрослых. И лучше всего, если им будет дана возможность не только выжить, но и жить, то есть получать радость и удовлетворение. Вашей родительской любви должно быть достаточно, чтобы обеспечить ребенку эту радость. Все считают это само собой разумеющимся. В том числе вы сами. Но каждый новый крик, кажущийся нескончаемым, становится подтверждением обратного, а именно вашей родительской несостоятельности.
Все мои действия бесполезны. Я – самый худший папа/худшая мама в мире.
Это может стать такой же пыткой, как и недосыпание. Ощущение своей несостоятельности в роли родителя равно ощущению своей человеческой непригодности. Если вы, несмотря на наличие как эмоциональных, так и материальных предпосылок, не способны позаботиться о своем ребенке так, чтобы он чувствовал себя хорошо, то вы никуда не годитесь. Ведь нет ничего более естественного, чем иметь детей и быть мамой или папой! Во все времена у людей были дети, о которых они, судя по всему, могли заботиться, иначе мы бы сейчас не разгуливали по земле. Вряд ли один жалкий младенец ставил с ног на голову жизнь большой семьи, в которой, возможно, уже было одиннадцать детей и восемнадцать дойных коров. Как же они выкручивались? Как выкручиваются все остальные? Почему мне это не под силу?
Ваша вера в себя тает, и это плохо уже само по себе. Но с ней тает и ваше чувство собственного достоинства, вместе со слезами исчезая в бездне бессилия. А это уже хуже. С подорванным чувством собственного достоинства легко оказаться на краю психического срыва.
И тогда уже неважно, как крепко вы любите своего ребенка, сколько вы носите его на руках и утешаете, часто ли вы спите вместе и вставляете пустышку ему в рот или, если вы кормящая мать, ночи напролет исполняете роль пустышки. Вам начинает казаться, что вы сходите с ума. Вы начинаете желать своему ребенку других, лучших родителей, а себе самому никогда не быть рожденным.
И не удивительно – тут я позволю себе сделать небольшое полемическое отступление, – что рождаемость в богатых странах снижается, несмотря на то, что им неплохо было бы ее повысить. Радость общения с маленькими детьми совершенно исчезла. Дети стали в тягость.
И днем и ночью вы должны удовлетворять неугасаемую потребность малыша в близости, что вряд ли способствует появлению еще одного ребенка. Поскольку вам, как всякому независимому, реализующему и обеспечивающему самого себя человеку, нужно как можно быстрее выйти на работу, вас начинает мучить совесть. Внезапно вы целыми днями отказываете ребенку в близости и вынуждены компенсировать это ночным общением, а позже – вечерними развлечениями и истерически амбициозной активностью по выходным. (Не говоря уже о нескончаемом количестве игрушек: в Швеции у каждого ребенка в среднем 536 игрушек, при этом конструктор Лего, с миллионом составных частей, тоже считается одной игрушкой.)
То же общество, которое беспрестанно подчеркивает значение семьи, и на словах до небес возвышает близость и общность между родителями и детьми, на деле делает практически невозможным сосуществование родителей и детей в семье, достойной собственного названия. Те же эксперты, которые с угрозой поучают о значимости страха расставания, идут на поводу у меркантильного общества, радостно пропагандируя изгнание маленьких детей в любое другое место, только не в нежные родительские объятья. И подобные логические кульбиты неисчислимы.
Все мы чудесные родители, никто не знает наших детей лучше нас, мы наилучшие, а собственно говоря, единственные эксперты. В то же время именно дома, под надзором родителей происходят жуткие вещи: избиения, злоупотребление наркотиками и ужаснейшие формы насилия. Наихудшему обращению дети подвергаются именно со стороны тех, кто их больше всего любит. Родители лучше всех и хуже всех, авторитеты и боксерские груши, белые как снег и черные как грех, все одновременно. Стресс и беспокойство стали повседневной пищей, заменив собой полезную домашнюю еду.
Нужно жить не высыпаясь, но в любом случае быть отдохнувшим. Мать должна быть свободной, самостоятельной и независимой, находясь в то же время в продленном утробном симбиозе со своим ребенком. Отец должен, разгружая мать, проникнуться своей родительской и хозяйственной ответственностью и убираться, мыть посуду, готовить, менять подгузники, играть, утешать, носить на руках по ночам, и в то же время работать в полную силу.