Раны от осколков оказались поверхностными. Мастер-алхимик с дипломом врача очистил их и залепил пластырем. С порезом на руке пришлось возиться дольше. Анатолий недовольно ворчал, накладывая швы.
– Ты почему без наручней? Экипировку для вас, дурней, просто так продумывают?
Врач отличался вздорным характером, однако дело свое знал, да к тому же Геор был полностью согласен с «дурнем», потому промолчал.
– На вот, выпей!
Анатолий открыл ящик стола, выставил пузырек с желтой жидкостью.
– Это анти…
– Да, знаю.
Геор, поморщившись, вытащил зубами пробку, выпил одним глотком горькую, отдающую железом жидкость. Желудок обожгло огнем. Универсальный антидот следовало применять после любых ранений, хотя житник не ядовит, но с регламентом не поспоришь. Легче принять снадобье, чем потом объясняться со Стасом.
Вышел из кабинета врача в еще более угрюмом настроении. На обед идти передумал: кишки после приема зелья устроили революцию и, кажется, намеревались скрутиться в узел. Встреченные в коридорах сотрудники шарахались от мрачного Геора. Какой-то задохлик из отдела аналитики сунулся было с бумажкой, но Геор так взглянул на него, что бедолага распластался по стеночке. А сейчас еще Стас станет требовать отчет. Геор зарычал мысленно, а может, и вслух: девочки-секретарши, обсуждавшие что-то у кулера, порскнули в стороны, как птички.
Раны пекли, кровь от пореза пропитала повязку на руке, испачкав запасную рубашку. Да что же за день-то сегодня такой! И, решив, что если все и так пошло наперекосяк, то стоит покончить разом со всеми неприятными делами, Геор спустился в подвал, в отдел дознавателей.
На бронированной двери стояла двойная защита. Геор приложил жетон к сканеру, потом вставил палец в специальный захват, дождался, пока острая игла проколет кожу, забирая капельку крови. Анализатор, распознав человеческую кровь, загорелся зеленым. Засовы щелкнули, открываясь.
За низеньким столиком в углу притулился скрит.
«Скрит. Нечисть третьего класса. Ведение записей – неотъемлемая часть их жизни. Конспектирует увиденное; записи, если не удалось заполучить жизненную энергию человека, позже употребляет в качестве пищи. Псевдоразумен».
Человечек напоминал сказочного гнома: такого же небольшого росточка, даже колпачок был. Свои лицензии на питание скриты отрабатывали ведением записей в допросной: палачи хранили информацию в рукописном виде, по старинке.
Увидев охотника, скрит как-то весь сжался, тоненькие пальцы стиснули ручку. Перед нечистью лежал открытый журнал.
– Вы к кому? – прошуршал он.
Геор испытывал по отношению к мелким тварям презрение с оттенком жалости. Каково им нести службу в отделе дознавателей, присутствовать на допросах, видеть, как уничтожают нечисть, и скрупулезно вести отчеты? Хотя, впрочем, едва ли псевдоразумные существа сочувствовали собратьям. Сами сыты – и то хорошо. Скриты единственные из нечисти, кто, переступив порог подвала, могли потом покинуть его. Прочим созданиям ночи обратного хода не было.
– К Петру… – процедил Геор, считая ниже своего достоинства опускаться до объяснений с нечистью.
Фамилию улыбчивого палача Геор подзабыл, но скрит уже бодро строчил в журнале.
– Распишитесь. Бокс двенадцать. Дознаватель Снегирев отошел, но скоро будет.
Геор демонстративно вынул из кармана ручку с логотипом Лиги: он бы не коснулся предмета, который только что держала лапка нечисти. Чиркнул на строчке, куда указывал палец с заостренным коричневым ноготком.
Двенадцатый бокс располагался за поворотом, в конце коридора. Если Петра нет на месте, придется топтаться у двери, словно нашкодившему мальчишке. Геора заранее перекосило. Не особо надеясь на успех, он все-таки толкнул дверь. Вероятно, палач, уходя, прикрыл ее недостаточно плотно, потому что герметичная дверь бокса внезапно поддалась, автоматически включились лампы, осветив небольшую комнату.
Все боксы были устроены стандартно. Существовали три вида – для казней, для исследовательских операций и для допросов. Этот оказался допросный. Клеенчатая кушетка с серебряными цепями, кафельные стены, исчерченные защитными знаками, стеклянные шкафчики, заполненные укладками инструментов.
На кушетке лежала девушка. При виде Геора вскинула испуганные серые глаза, сжала колени. Цветастый свитер едва прикрывал бедра. От движения на глаза сползла пепельная прядь, и незнакомка сдула ее, не сводя с охотника внимательного взгляда.
«Петр совсем охренел – девиц на службу приводить? – удивился Геор. – Нашел место для встреч!»
И только в следующую секунду увидел, что руки девушки вздернуты вверх и прикованы цепью, а щиколотки охвачены ремнями с серебряными заклепками. На подставке уже были разложены инструменты, какие-то длинные щипцы и крючки – Геор не стал присматриваться, их металлический блеск поднял с глубины души волну отвращения.
– Твар-рь, – выплюнул он, раздосадованный тем, что на мгновение увидел в нечисти человека.
Она вздрогнула, как от удара, прикусила губу. Какое-то неясное чувство в ее глазах, что-то вроде робкой надежды, погасло.
В полную силу заработало охотничье чутье, классифицировав создание ночи как баньши.
«Баньши. Нечисть первого класса (прежде – третьего). Баньши становятся невинно убитые девушки и молодые женщины, которые возвращаются в мир людей ради мести за свою раннюю смерть. Крик баньши, осушающий ауру человека, является ее смертельным орудием. Псевдоразумна».
Геор нервно дернул ручку – теперь, как назло, дверь крепко вошла в пазы и не поддавалась грубой силе. Тут должна быть какая-то хитрость, невидимый глазу замок… Поверхность казалась абсолютно гладкой. Чувствуя себя глупо под пристальным взглядом нечисти, Геор подналег плечом, дверь закряхтела, но не покорилась.
– Прежде меня звали Аленой, – тихо произнесла девушка.
Голос у нее был с едва заметной хрипотцой. Понятно! Верещала, тварина, пока ее не скрутили. Геор однажды слышал крик баньши – кровь из ушей.
Он обернулся, прислонился спиной к двери, ощущая себя то ли дрессировщиком в клетке с хищником, то ли гладиатором на арене. Но что сделает привязанная серебряными цепями тварюшка? Если только…
– Я не могу кричать. – Нечисть указала глазами на потолок, где над самой ее головой едва различимо светился символ, усмиряющий созданий ночи.
В серых глазах не было ненависти, только отчаянное желание жить. Геор вновь поразился тому, как умело эти существа притворяются разумными.
– Меня звали Аленой, – повторила она шепотом.
– Человека звали Аленой, – выплюнул Геор. – А ты тварь, принявшая облик убитой.
Никто не знал до конца, как именно появлялись баньши и почему хранили облик и частичные воспоминания умерших девушек. Людьми, конечно, они уже не были, однако даже руководство Лиги, движимое сентиментальными чувствами, поначалу присвоило нечисти третий, неопасный, класс. Баньши действительно могли долгое время существовать, питаясь крохами энергии живых, но потом рано или поздно все равно убивали.
– Я ничего не знаю, я совсем недавно возродилась. Я никому не сделала ничего плохого… – негромко произнесла нечисть, пристально глядя в глаза Геору.
Голос баньши становился все тише, все неуверенней. Геор смотрел на нее с гадливостью, так же как до этого смотрел на дохлую крысу, пригвожденную к столу кинжалом.
– Он изнасилует меня, измучает и убьет… Ему просто нравится мучить…
Тварюшка приподнялась на локте, насколько позволяли цепи, взглядом указывая вниз. На кафельном светлом полу валялись легинсы, сбитые в комок, выглядывал краешек кружевного белья. Геор вновь оглядел ее с головы до ног – вздернутые, вывернутые в запястьях руки, судорожно сжатые худые колени, маленькие пальцы на ногах.
Вспомнил рукопожатие Петра, его сухую прохладную ладонь, зачем-то представил, как дознаватель кладет руки на лодыжки баньши, разводит в стороны. Содрогнулся от омерзения. Извращение какое-то! А воображению настойчиво рисовалась доброжелательная улыбка на лице палача. Такой веселый парень! Наверное, не перестанет улыбаться, даже когда возьмет в руки щипцы.
– Я никому не сделала ничего плохого, – прошептала баньши. – И не сделаю. Меня звали Аленой… Пожалуйста, пожалуйста…
Создание потерлось щекой о плечо, пряча слезы. Потом, видно потеряв надежду разжалобить охотника, вытянулась на лежанке и закрыла глаза.
Еще недавно, пока баньши не перевели в первый класс, их запрещено было убивать без веской причины. Полгода назад Петр не посмел бы пристегнуть к клеенчатой кушетке тварюшку, стянуть с нее легинсы… Хотя, вероятно, полгода назад Алена была еще жива.
Геор мотнул головой: что за чушь в мысли лезет? Нет, сегодня явно не его день.
В конце концов, одной нечистью в подвале дознавателей больше, одной меньше. Ценной информации она все равно сообщить не сможет, если возродилась недавно.
Злобно матерясь, Геор вытянул связку ключей, где рядом с бляшкой охотника болтался на кольце маленький стандартный ключ от наручников. Он грубо вывернул ей кисти рук, добираясь до замка. Тварь зашипела, Геор почти собрался двинуть ей по зубам, когда понял, что она просто сдерживает стон боли. Ничего, потерпит!
Отстегнул руки, освободил щиколотки.
– Одевайся!
Баньши подхватила одежду. Быстро натянула на молочно-белое тело тонкие трусики, скользнула в легинсы. Встала, поджав пальцы на босых ногах.
– Где обувь?
Она повела плечом, посмотрела в сторону.
– Я так. Без обуви. Так умерла…
– Ясно.
Подтолкнул за узкие плечи к выходу и застыл, чуть не хлопнул себя по лбу: дверь-то намертво заклинило, и сидеть им теперь до прихода Петра, никак не выйти.
– Я видела, как он делал, – быстро проговорила баньши. – Ручку дернуть два раза вверх, три вниз – тогда откроется.
– Хм…
Два раза вверх, три раза вниз – ничего не произошло.
– Еще раз. Пожалуйста. Или давай я…
Запястья Геора коснулись холодные пальцы и тут же отдернулись, будто обжегшись. Он заворчал, как большой хищный зверь, дернул ручку с такой силой, что удивительно, как не оторвал. В запирающем механизме раздался скрип, дверь приотворилась.
«Как я объясню, куда веду баньши?» – отстраненно думал Геор, волоча тварюшку за локоть с собой по коридору.
– Куда ведете нечисть, именуемую баньши, первый класс, дознаватель Петр Снегирев? – бесстрастно отчеканил скрит.
Геор открыл рот, закрыл. «Еще я с тобой, пакость, не изъяснялся».
– Выпускай, – глухо приказал он.
К счастью, скриту не пришло в голову спорить с охотником. За порогом бронированной двери Геор кинул взгляд на мелкую нечисть. Тот собирался было сделать запись в журнале, но вдруг отложил ручку и замер, сцепив под подбородком узкие лапки.
Из подвала дознавателей наружу вел пожарный выход, не пришлось подниматься по лестнице. Геор вытолкнул баньши через порог в весенние хмурые сумерки. Она шагнула в лужу, поджала ногу, но тут же встала ровно, попятилась, не сводя с охотника воспаленных глаз. Пепельные густые волосы обрамляли юное круглое лицо.
– Иди, – процедил он. – Попадешься мне на вызове, зарублю, так и знай.
– Меня звали Алена, – повторила она как заклинание.
– Да плевать! – рявкнул он, уже просчитывая, какие неприятности он себе обеспечил.
Как теперь объясняться со Стасом? Да и Большак за такие дела по головке не погладит. А правды не утаить – стоит только уточнить у скрита, кто увел баньши.
Геор решил выпить черного кофе и пойти сдаваться начальнику отдела.
Геор бездумно листал ленту в соцсети, не глядя отхлебывая кофе из картонного стаканчика, когда по полу проскрежетали ножки стула: кто-то сел рядом. Геор не поднял взгляда на незваного соседа: если тому надо, пусть первый начинает беседу. Он и начал.
– На кой фиг она тебе сдалась? – спокойно, даже слишком спокойно, поинтересовался Петр.
Геор отложил телефон, смял пустой стаканчик, долго молчал, рассматривая лицо палача. Да, он по-прежнему улыбался, правда, улыбка больше напоминала оскал.
– А ты их всех имеешь? – добродушно спросил он у Петра. – И как? Попахивает зоофилией, нет? Ты с психологами по этому поводу не советовался?
Вот теперь улыбка наконец сползла с самодовольной рожи.
– У нас свои методы… – процедил он.
Геор с пониманием покивал.
– А у нас свои. Будем считать, что я ликвидировал баньши.
Геор блефовал, шел на авось. Кто знает, как там принято у палачей, что они делают с этими несчастными тварями… Но Петр откинулся на спинку стула, смерил его внимательным взглядом, точно увидев в охотнике сообщника.
– Хорошо. Документы на ликвидацию я уже подписал. Концов не найти – дежурный скрит допустил небрежность и не оставил в журнале записи о твоем самоуправстве. Нам на руку.
Вот так, значит! Геор едва заметно перевел дыхание. А у Петра-то рыльце в пушку, даже готов на должностное преступление пойти, заметая следы.
– Хорошо, – коротко ответил он.
Палач поднялся, собираясь уходить, но в последний момент наклонился и спросил:
– Все-таки зачем? Ты ведь их ненавидишь. Что за приступы благородства? Хотя это даже благородством не назовешь, только глупостью.
Геор не снизошел до ответа, молча смотрел на Петра с каменным лицом. Поединок взглядами завершился тем, что Петр нервно дернул подбородком и вышел.
«Надо напиться!» – решил Геор.
Этим же вечером отправился в клуб «Инферно» – отличное название, как раз для охотников за нечистью. Подсел к барной стойке и планомерно принялся напиваться, решив перепробовать все коктейли в винной карте. Бармен радовался: вероятно, некоторые коктейли он и сам смешивал впервые.
– А давайте я вам свое изобретение предложу. «Адской джиги» пока нет в меню. Нутро огнем горит!
Геор подумал, что еще ни один якобы огненный коктейль не переплюнул по забористости зелья мастеров-алхимиков, но согласно махнул рукой: давай, мол, жги.
Фоном звучала музыка, двигались, сплетаясь, разгоряченные тела. Отличное место для того, чтобы не оставаться одному, но в то же время никто в душу не лезет, и пустые разговоры тоже не надо заводить.
«Адская джига» прокатилась по горлу прогорклой волной.
– Ну как?
Геор поднял большой палец.
– А теперь водки давай, – устало сдался он, чувствуя, что еще один новомодный коктейль – и изжога обеспечена.
Перед Геором отплясывала девица. Делала вид, что мужчина ей совсем неинтересен. А то, что шарфиком размахивает, едва не задевая Геора по лицу, так это случайность, адреналиновый выброс. Юбочка – джинсовый лоскуток, топ на тонких бретельках, нелепый золотой шарфик, который, вероятно, должен был внести гламурную нотку. Легкая ткань скользнула по плечу, незнакомка заметила взгляд охотника, взбила волосы и улыбнулась. Геор опрокинул в рот последнюю рюмку, нетвердо встал на ноги и прижал к себе гибкое тело.
– А ты шустрый! – хихикнула та.
– Вы чертовски привлекательны, я чертовски привлекателен, к чему зря время терять? – произнес Геор заученную фразу, которую слышал еще в детстве в каком-то старом фильме.
Удивительно, но фраза действовала прямо-таки магическим образом.
– Я не такая, – сказала девица, надувая и без того полные губы.
– Конечно, – согласился Геор. – Ты не такая! Разве я мог подумать! Я просто сражен твоим очарованием!
Геор всегда говорил одни и те же слова, не утруждая себя поиском чего-то оригинального. Все шло по накатанной. Они будто совершали определенные па танца, с его обязательными элементами. «Ах, я не такая». – «Конечно, о прекрасная незнакомка. Это любовь с первого взгляда. Разрешите ваш телефончик». – «Ну-у, ладно. А меня, кстати, Виолой зовут». – «Какое прекрасное имя! Не хотите заглянуть ко мне, послушать кавер того самого хита, что звучит сейчас. Посидим спокойно, пообщаемся».
Виола лукаво стрельнула взглядом из-под опущенных ресниц, и Геор догадался: поедет. И тут же нахлынуло что-то вроде разочарования, он даже не понял почему. Разве плохо? Доставят друг другу удовольствие, а утром разойдутся сытые и удовлетворенные. Потом понял: эта легкость и доступность наскучили. Одно и то же. Необязательные связи становились пресными, обыденными – все просто, как в супермаркет сходить.
– Идем.
Приобнял Виолу – Виолу ведь, правильно? – за талию. Та, смеясь, повисла на нем, обхватила за шею.
– Какой ты сильный!
– Ага! И могучий!
– О, не сомневаюсь!
К дому подъехали на такси, целовались не переставая. Пока Геор нес ее на руках на третий этаж, Виола захлебывалась хохотом, болтала ногами. Туфли она стащила еще в подъезде со словами: «Как меня достали эти каблуки!» Ничего не оставалось, как только подхватить на руки гибкое тело. Виола от смеха извивалась, как змея, и Геор думал лишь о том, как бы не выронить ее на каменные ступеньки. Вышло бы неловко.
В темном закутке у двери кто-то сидел. Хрупкий силуэт, как у девочки-подростка. Она расположилась прямо на полу, обняв колени руками. Не иначе соседская девчонка с родителями поссорилась и выражает протест. На лестничную площадку выходило несколько квартир, Геор смутно помнил, что в одной из них живет пятнадцатилетняя шумная бунтарка, которая то красила волосы во все цвета радуги, то делала пирсинг в самых неожиданных местах. «Нечисть!» – кричала ей вслед мать, когда бунтарка, хлопнув дверью, точно фурия проносилась мимо. Геор неизменно усмехался: «нечисть» светилась ровным ярким светом, жизненной силы в ней было хоть отбавляй, вот и не знала, как ее выплеснуть.
Но создание в углу… Чутье охотника опоздало всего на миг, и Геор недовольно поморщился: неужели стареет? Создание в углу не было человеком.
Охотник поставил Виолу на коврик, заслонил собой.
– Ну, – сказал грозно. – Чего тебе надо, тварь?
Хрупкая фигурка поднялась на ноги, вышла из тени. Цветастый свитерок, босые ступни, растрепанные волосы. Баньши явилась по его душу. Вот и делай после этого добрые дела!
Конечно, Старый Дон вышколил свой выпуск так, что охотники могли вступить в бой и голыми руками, но Геор снова мысленно проклял собственную самонадеянность. Это ведь азы, любой подмастерье назубок знает: если отпустишь нечисть живой, она найдет тебя по слепку ауры, а у каждого человека он уникальный, как отпечатки пальцев. Найдет, придет следом, тогда не жалуйся.
Баньши молчала, в полутьме невозможно было разглядеть ее лица. Чего выжидает? Или поняла, что охотник ей не по зубам?
Первой нарушила тишину Виола.
– Кто это? – капризно спросила она, зло ткнув Геора кулачком в спину. – Твоя бывшая? Выглядит как бомжиха. Давай, отправь ее!
Тварюшка никак не отреагировала на ее слова, застыла на месте.
«Куда я ее отправлю? – устало подумал Геор; приятное опьянение как рукой сняло, он снова был трезв как стеклышко. – Смертельно опасную нечисть? Сразу не надо было ее отпускать…»
– Виолетта, я вызову тебе такси …
– Что? – Та задохнулась от негодования. – Ты меня прогоняешь? Меня, а не эту?..
Девица резко замолчала, сердито натянула туфли и, стараясь выглядеть гордой, поцокала к лестнице. Геор пытался удержать ее за локоть, но та с негодованием стряхнула руку, зашипела, как змея: «Не трогай!»
– И, вообще-то, меня Виолой зовут! Даже имя нормально не мог запомнить! Придурок! – крикнула она с площадки второго этажа. – Живи со свой бомжихой!
Стук каблучков удалялся, грохнула дверь подъезда. Баньши вздрогнула, обхватив плечи руками, опустила голову. Ее макушка едва доставала до груди Геора. Она все еще не произнесла ни слова.
Молчала и тогда, когда охотник несколько раз не сумел попасть ключом в замочную скважину. Черт бы побрал ЖЭК, работники которого вот уже неделю не меняют в подъезде перегоревшую лампочку.
«Уходи! – думал Геор. – Бестолковая тварь!»
Он нервно пнул дверь, та гулко бухнула. Он надеялся, что его гнев заставит баньши уйти. Вот сейчас обернется, а за спиной никого – сбежала.
Ключ наконец скользнул в замок. Геор оглянулся и смачно выругался. Баньши так и не сдвинулась с места, только голову еще ниже опустила. На что она, интересно, надеялась? Хватит с Геора глупостей и – как там сказал Петр? – приступов благородства.
Втянув воздух сквозь зубы, Геор стиснул пальцы на запястье баньши – таком тонком, что оно, казалось, вот-вот треснет от его хватки – и втащил ее в квартиру. Сразу поволок в ванную: ее проще будет отмыть от черной крови. Хорошо, что создания ночи после смерти растворяются сами, истаивают. Одежду потом сложит в мусорный пакет и выкинет.
Распахнул дверцу душевой кабины, поставил тварюшку в поддон. Та впервые подняла глаза, моргнула недоверчиво, прямо как девочка Варя: «Это сон? Я проснусь?» Кажется, она пока не поняла, что задумал сделать Геор.
– Стоять! – рявкнул он.
Рванул на кухню за ножом. Каждое мгновение он ждал, что в спину ударит крик – пронзительный, вынимающий душу крик баньши. Скрутит так, что кровь хлынет из глаз и ушей. Успеет ли доползти? Но тварюшка молчала. Наверное, действительно недавно возродилась, совсем несмышленая, не вошла пока в полную силу. Тем лучше!
Вынул из подставки нож для резки мяса, попробовал пальцем. Ничего, пойдет, недавно точил. Жаль, не серебряный, чуть дольше помучается. Да пофиг! Создания ночи не страдают по-настоящему и боли не чувствуют, это лишь видимость, игра.
Тварюшка стояла в поддоне, поджав пальцы на грязных босых ногах: делала вид, что ей зябко. Увидела нож в руках Геора, отпрянула, вжалась в пластиковую панель.
– Ой…
Прижала ладони ко рту, серые глаза на пол-лица. Ни дать ни взять – перепуганная девчонка. Умеют же притворяться!
– Я быстро, ты почти ничего не почувствуешь…
Геор осекся. Он что же это, утешать ее вздумал? По головке погладить перед смертью? Может, потом еще на ранку подуть?
Разозлился на себя. Рванул баньши за ворот растянутого свитера, ухватил за пепельные пряди на макушке, заставляя запрокинуть голову. Она вцепилась в его руки в последнем отчаянном жесте. Одолеть охотника физической силой тварюшка, конечно, не сможет. Сглотнула – худенькое горло сжалось.
Вот сейчас закричит! Геор решил: когда баньши откроет рот, тут он ее и полоснет. Но она молчала, только смотрела огромными перепуганными глазами.
– Ну же! – завопил он ей в лицо. – Верещи, паскуда!
– Я… – прошептала тварюшка, губы не сразу ее послушались, задрожали. – Мне… Мне некуда было пойти…
Геор, рыча, прижал кончик острия к коже, из ранки вытекла капелька черной крови, побежала по шее.
– Ой… – снова пискнула нечисть, зажмурилась.
Геор разжал хватку, толкнул баньши так, что та отлетела к стене, сползла и немедленно обхватила колени руками.
– Сидеть!
Охотник вернулся с пачкой соли, щедро насыпал на пол, заключая баньши, сидящую в душевой кабине, в полукруг. Крупинки соли отлетали, и когда падали на тварюшку, та вздрагивала и сжималась еще сильнее. Несколько кристалликов, попав на босые ноги, оставили ранки.
Теперь до утра никуда не удерет, а там Геор решит, что с ней делать.