Анна Санникова
Не однажды в городе N
Цикл рассказов о писательнице из будущего Юстасии Бусиной появился на свет, когда я проходила литературный марафон "Магический сюжет" в Школе творческих профессий Band. Редактором моих рассказов был российский писатель Денис Гуцко, лауреат премии «Русский Букер» (2005), автор нашумевшего в свое время романа "Русскоговорящий". Я применила все его ценные замечания к рассказам и собрала их под одной обложкой. Приятного чтения!
Я вернусь…
В каменной кладовой было темно. Лампочка не работала, болтаясь под потолком на спутанных проводах, похожих на лианы. В свете фонарика по беленым кирпичам поползли змеевидные тени. Побелка местами облезла, обнажив темно-красные язвочки. Так, где-то тут должны быть надписи. Луч нашарил одну – полустертые черные буквы, написанные углем, и пухлые губы с высунутым языком. О, это рисунок Василисы. А где же, в каком углу ее надпись? Уже забылось…
Пахло сырой землей, зерном и сушеными яблоками. Даже на ощупь Юстасия могла понять, что попадается на пути. Это кровать, а это сундуки – один стоит на другом, а это… Она резко отдернула руку и направила лучик туда, где потрогала что-то пушистое. На верхнем сундуке лежало старое пальто с рыжим облезлым воротником. У бабушки было такое. Но его давно убрали в сундук. Кто-то заходил сюда. Но как? Железная дверь запиралась на железный замок. А ключ лежал в тайнике. Попасть в кладовую можно было только со двора, с одной стороны закрытого высокими массивными воротами, с другой – хозяйственными постройками.
Юстасия Бусина впервые за пару лет приехала сюда, в деревню. Отец с мамой, прожившие в доме 5 лет после смерти бабушки, переехали в город. Первое время они еще пытались жить в доме летом, мама разводила бархатцы и петуньи, а папа мастерил из дерева рамки для фотографий и маминых картин. Но в прошлом году они приезжать отказались.
Юстасия тоже бы не приехала. Она и не собиралась. Она сидела на диване, в своей маленькой квартирке, завернувшись в плед, и смотрела телевизор. Сейчас на ней был пуховик, теплая шапка и сапоги, в одной руке она держала телефон, он заменял фонарик. Молодая женщина осматривала знакомое и почти родное помещение. Зачем она примчалась сюда на ночь глядя?
…Ночью им нравилось не спать. На широкой деревянной кровати с высокими спинками Юся с сестрой сидели, закутавшись в теплое лоскутное одеяло. Под потолком из гладких некрашеных досок тускло горела лампочка, она мигала и в любую минуту грозилась погаснуть. На этот случай девушки припасли керосиновую лампу в глухом окошечке над кроватью. Рядом лежали две толстые книги в потрепанных переплетах.
– Понимаешь, надо загадать желание и придумать для него шифр! – Василиса прищурила васильковые глаза, а потом резко их округлила.
– Ты веришь в эту белиберду? – Юся смотрела на сестру так, будто та только что вышла из психушки.
– В прошлом году я нарисовала губы вон там, – и Василиса высунула пальчик из-под одеяла, тень на стене вытянулась, как учительская указка, и достала почти до угла, где красовалась черная улыбка.
– А почему она черная?
– Потому что надо рисовать углем! – теперь Василиса посмотрела на Юсю, как на умственно отсталую.
– И что, тебя поцеловал принц?
– Боже! – Василиса закатила глаза, – это шифр! Это послание для сил, которые понимают, что губы – это символ красноречия!
– Да, а я думала, что символ красноречия – это язык! – Юся легонько щелкнула Василису по носу.
– Точно! А я-то думаю, почему четверку на экзамене получила! – Василиса подскочила на толстой и мягкой перине, пошарила в окошечке и вытащила кусочек угля. Встала на кровати и пририсовала к пухлым губам длинный язык. Получилось смешно.
Юстасия скептически смотрела на сестру, но у нее уже зрела мысль – как зашифровать послание о море. Может, представить, что она уже там была? Так, кажется, советуют эзотерики в пересказе Василисы. Она взяла у сестры уголек и подальше от ее шифров написала: “Я вернусь!” и пририсовала две линии, похожие на волны. Василиса посмотрела на надпись и спросила “страшным” голосом:
– А ты знаешь, что на чердаке, прямо над нами, стоит гроб?
– Не выдумывай! – жалобно попросила Юся.
– Я не выдумываю, он накрыт белой простыней. Я подглядела, как бабушка забирается по лестнице и проверяет его… Хочешь, завтра посмотрим?
– Нет! – резко ответила Юся.
И они с сестрой уткнулись в толстые книжки. Лампочка в ту ночь как-то особенно сильно мерцала, будто считывала, что девушки нарисовали на стене.
Василиса так и сдавала экзамены на четверки, не очень-то шифр помогал, видимо. Но после второго курса выскочила замуж за француза. Юся удивилась – теперь Василиса щелкнула ее по носу. А она море так и не увидела. Каждое лето по-прежнему проводила в деревне со стопкой книг. Сначала ночевала в кладовой, но там постепенно становилось неуютно и отчего-то страшно. Она перебралась в дом, где все было так, как при бабушке – старая мебель, кружевные салфетки, беленые печи. Она садилась напротив окна за большой дубовый стол с резными ножками и мечтала, что когда-нибудь станет писательницей. Откуда пришла в голову такая мысль, она не знала, но брала тетрадь и заполняла бессвязным текстом страницы, чтобы заглушить тоску.
Неуютная волна постепенно заполнила пространство дома. И Юстасия перестала туда ездить. Бабушка, кстати, тоже никогда не была на море. Она всю жизнь прожила в деревне и считала, что так и должно быть. Чего зря по свету мотаться? Вот моду взяли! А денег-то сколько нужно! Транжиры, одним словом. Озеро прекрасное и тут есть. Правда, бабушка и в нем не купалась. Некогда было…
Как же Юся очутилась здесь? Она нащупала в кармане пузатый ключ от машины. Вспомнила, как из нее вышла, постояла у ворот и… Размышляя, Юся на мгновение потерялась в пространстве. Вдруг за спиной лязгнула дверь. Луч фонарика метнулся и выхватил фигуру в дверном проеме – маленькую, сухую, с растрепанными белыми волосами до плеч.
