Анна Сафина
Жена по контракту
Глава 3
– Ну-ка, двигайте сюда, – сквозь сон пробивается громкий голос отца и шум отодвигаемой туда-сюда мебели.
Где-то на периферии сверлит дрель, дает указания мама, а я в это время пытаюсь спать. С силой накрываю голову подушкой, но слой ткани и пуха не спасает мои уши. Откидываю ее и поднимаю голову. Зажмуриваю глаза от яркого солнечного света, затем достаю телефон и щурюсь, пытаясь разглядеть время. 9:30. Со стоном утыкаюсь в простыню, лежу так какое-то время, но гвалт не дает мне расслабиться. Так что я вынужденно встаю.
– Проснулась? – заглядывает ко мне в комнату мама.
– Что происходит?
– Мы затеяли ремонт, – весело и бодро родительница напевает песенку и раскрывает шторы нараспашку, – подумали-подумали вчера и решили, мы что, не люди, что ли? Вон Петровы евроремонт отбабахали, вот мы с Сашкой посовещались и решили тоже не отставать.
– Я к Славе, – перебиваю и говорю матери, дослушаю эту историю потом.
Очень уж спать рубит. Аж глаза болят. Беру туалетные принадлежности и, как есть, выхожу на лестничную площадку. Друг открывает дверь нескоро. Вид у него заспанный. Видно, тоже не может спать под такой шум.
– Я к тебе досыпать, – двигаю его и нагло иду к дивану.
С наслаждением заваливаюсь, шоу сюда доходит, но не так назойливо.
– Что у вас там? – не спешит идти к себе друг и стоит над душой.
Слышу, как он зевает, и спать оттого хочется ещё сильней.
– Ремонт, – зарываюсь в подушки и соплю, – а теперь будь другом, дай поспать злой тетке.
Больше он ко мне не пристает. Шуршит чем-то на кухне, а затем до меня доносятся приятные ароматы. В этом весь Слава. Раз уж проснулся, то все, глазу не сомкнёт. И другим честным людям поспать не даст. Я все ещё пытаюсь уплыть в царство морфея, но мне не дают – то стуки, то шуршание. Со стоном поднимаюсь и иду в ванную, приводить себя в порядок.
– Изверги, – отражение мне кивает, согласно с этим.
Отчетливые круги под глазами тому свидетели. Навожу, как могу, марафет, и двигаюсь прямиком к столу.
– Я очень надеюсь, что ты сварил кофе, иначе тебе просто не жить, – мрачно захожу и сажусь за стол.
– Держи, соня, – и вопреки своим словам сам зевает, в глазах явное желание поспать.
– Ты просто бог кофе, – с наслаждением пробую напиток с пенкой.
Бодрит. Чувствую себя получше.
– Ты решила, что на вечер наденешь?
Вопрос застаёт меня врасплох и я кашляю, кофе летит во все стороны, заляпывая белоснежную кухню и мои штаны.
Рот у меня приоткрыт. Я судорожно перебираю в голове все имеющиеся платья. Красное тесно в талии, чёрное слишком короткое, кружевному уже на помойку пора.
– А-а-а, – стону и реву, реву и стону.
Закрываю лицо ладонями и сажусь на стул. И тут раздаётся хруст. Подозрительный. Время для меня замедляется. Успеваю только заметить ужас на лице друга. И падаю.
– Ты в порядке? – кидается ко мне, пытается поднять.
Мне больно, но я смеюсь.
– У тебя истерика, – констатирует он и берет остатки от стула, – ты не бери на свой счёт, там давно ножка шаталась, я все забывал починить.
И если до его слов у меня и мысли не было, что он сломался под моим весом, то теперь я окончательно в этом уверилась.
– Я толстая, – мрачно изрекаю и встаю без чужой помощи, – и платья у меня на встречу выпускников нету.
– Собирайся, и поехали, – пинает стул по стол и быстро допивает свой кофе, – мне костюм надо тоже прикупить. Кстати, раз мы сказали Лене, что женимся, мы же не можем без колец появиться?
Чешет затылок и смотрит на меня с вопросом в глазах.
– У меня есть бабушкино, – не люблю я эти удавки, – а тебе, хм, придётся купить.
Он виновато лупит на меня глазами.
– С финансами туго, Мань, – разводит руками.
– Значит, купим фальшивку, – приободряюсь, когда есть дело, то и жить веселее, а все, ну а что вес, не волк, в лес не убежит.
Знала бы я, чем закончится наш поход в магазин, поперлась бы вечером в своём старом выцветшем платье.
***
– Тебе не кажется, что оно коротковато, – с сомнением кручусь у зеркала.
Слава вместо того, чтобы оценивать мои наряды, пялится на продавщиц. Ну да, хороши. Стройные, как на подбор, с нужными выпуклостями. Но это же не повод лучшую подругу в таком ответственном деле динамить.
– Ау, Марс вызывает Землю, – щелкаю перед его лицом пальцами, и он, наконец, отмирает.
– А? Что? – окидывает меня взглядом, – ты в нем на девицу легкого поведения похожа.
– А в розовом? – спрашиваю, а сама знаю, не ответит.
Не смотрел даже, предатель.
– Э, – работа мысли делает его похожим на дурачка, – получше, да, неплохо.
– Фух, Слава, – топаю ногой, настроения совсем у меня паршивое, – отнесись к этому серьезно. В конце концов, тебе самому за свою невесту стыдно будет, если она появится, как бомж.
– Уже входишь в образ, дорогая? – ехидничает, а сам нет-нет да стреляет по сторонам, ловелас.
Закатываю глаза и иду мерить следующее платье. И что-то подсказывает мне, что вот оно как раз сядет идеально. И складки на животе скроет, и талию подчеркнёт, и грудь выставит в выгодном свете.
– Уау, – восхищенно цокает Слава, даже присвистывает.
На свист откликается парочка парней за витриной бутика. Я краснею, словно малолетняя девица, даже сутулиться начинаю. Кружусь вокруг своей оси перед зеркалом, любуюсь отражением, что впервые за долгое время меня не разочаровывает. И тут раздаётся женский визг.
– Крыса, крыса, – из примерочной вылетает какая-то девица с розовыми волосами и летит на меня.
Я не успеваю увернуться и отскочить, как она налетает на меня и сбивает с ног. Мы падаем вместе, я слышу какой-то писк и шуршание. И, о ужас, треск. Лежу, обтекая и молясь, что порвалась ткань все же не у меня. Девушку поднимает с меня Слава. У меня уже второй раз за день болит спина и копчик, но я не обращаю на это внимания.
– У меня порвалось? – лежу, не пытаюсь подняться.
С мольбой смотрю на друга, а он печально кивает. Поднимаю голову и стону. Подол разорван. Платье испорчено. А девушка, к которой можно было бы предъявить претензии, в этот мент визжит снова. И внезапно на меня сверху прыгает грызун.
– А-а-а, – кричу я, закрываю глаза и машу руками, – уберите, уберите.
Вокруг какая-то суета. Открываю глаза, рядом никаких крыс. Вижу ее наглую морду на руках у продавщицы. Мелкие глазки-бусинки смотрят нагло, будто с вызовом. Брр.
– Да вы с ума сошли, животные в магазине, да это же антисанитария, – заходится в крике розоволосая, а затем, знатно прооравшись, убегает.
И мы остаёмся втроём. Хотя нет, вчетвером. Я, Слава, продавщица и крыс. Фу.
– За платье придётся заплатить, – виновато смотрит девушка.
Слава помогает мне подняться, я со слезами на глазах смотрю на испорченный подол и чуть ли не плачу. Сил спорить нет, да и платье порвано больше по вине другой посетительницы, а той и след простыл. Подходим к кассе и нам озвучивают цену.
– Сколько? – не сдерживаюсь, когда слышу ценник, – да это грабеж.
Пыхчу и достаю кошелёк. Жаль расставаться с кровно заработанными дерюжками. Протягиваю купюры и смотрю на низ платья.
– Ну, думаю, если зашить… – пытается утешить меня Слава, но мне не помогает.
Прекрасный шопинг. Чувствую, надолго я эту встречу одноклассников запомню. Костерю эту Лену последними словами. Если б не Сашка…
Глава 4
– Ну, ни пуха – ни пера, – говорит мама, пока я надеваю туфли на шпильке.
Смотрю на свое отражение и показываю ему язык. Вроде неплохо.
– Хороша, – изрекает общую мысль отец, делая глоток чая из своей огромной кружки.
– И совсем не видно, что подол порван был, – мама поправляет мне платье, отходит и любуется.
Ну а чего ей то не любоваться, руки ведь из того места растут. Это у меня руки-крюки. Слава богу, что мама мастерица, так бы не и не знала, что делать с испорченным платьем.
– К черту, – запоздало отвечаю на пожелание, поправляю складки и выхожу из квартиры.
Славка ждет меня у машины на улице. Его запорожец сияет начищенным блеском, раздражая своим сиянием мой усталый и нервный взгляд.
– Ты серьезно хочешь отправиться туда на ЭТОМ? – чуть ли не кричу на весь двор, готова даже потерять сознание, если удастся развидеть эту развалину.
– Тихо, тихо, – гладит капот своей тачки, – она не хотела тебя обидеть, просто нервничает.
– Ну, все, – выдыхаю и решительно достаю мобильный, – алло, такси, подайте, пожалуйста, машину класса люкс на Пролетарскую, 10.
Кладу трубку и грозно смотрю на Славу. Он закатывает глаза, но со мной не спорит. Мы дожидаемся машины в полной тишине, и доезжаем до места назначение в целости и даже в отличном расположении духа. До тех пор, пока я не вижу парковку у ресторана.
– Все эти крутые тачки, – сиплю я, нервно оглядываясь по сторонам.
Держусь за локоть Славы, пока мы идём ко входу в ресторан. Мандраж такой, будто иду по красной ковровой дорожке.
– Ты не мог надеть что-то поприличней? – шикаю на друга.
– Это костюм с выпускного, до сих пор шик, – отряхивает пылинку на ходу, – помнится мне, это из-за тебя мы понеслись домой, как угорелые, не успев купить мне смокинг.
На этот выпад я молчу. По сути то он прав.
– Никто не поверит, что ты успешный бизнесмен, сразу видно, про-ле-та-ри-ат, – четко проговариваю по слогам.
Не могу все же промолчать вовсе.
– Пфф, – фыркает, – мы летим с тобой в Америку, там в моде простота, так что забей.
И тут я подворачиваю каблук и падаю. И нет, чтобы Славке меня подхватить, так он стоит истуканом с открытым ртом. Но упасть я не успеваю. Меня подхватывают чьи-то руки, аккуратно ставят, но при этом не отпускают.
– С вами все в порядке? – мягкий баритон патокой проходится по моим ушам.
Я ещё даже не видела спасителя, а меня уже так колбасит. Оборачиваюсь и замираю от восхищения. Крепко сложенный блондин. В моём вкусе. В меру смазливый, в меру накаченный. Мур-Мур.
– Благодаря вам все прекрасно, благодарю, – включаю обаяние на максимум, трогаю за фактурное плечо.
И тут мою руку нагло скидывает чужая. Женская. С ярко-алым маникюром.
– Милый, ты закончил помогать? – из-за его плеча выглядывает стервозное лицо какой-то блондинистой дамочки.
И слова ее звучат так, будто помощь он оказывала какой-нибудь плешивой дворняжке.
– Пойдём, Ир, – улыбается ей мужчина моей мечты, и поднимаются по лестнице.
И его рука на ее тонюсенькой талии раздражает меня хлеще вчерашней истории с бывшим мужем.
– Что за несправедливость, Слав? – поворачиваюсь к другу, который смотрит на меня чересчур насмешливо, – самое лучшее таким вот воблам?
– Ты серьезно, Маш? – и его спокойное «Маш», не «Мань», не «Манюнь», настораживает.
– Что такое? – тяну его по лестнице наверх.
Если уж позориться, то разом, вскрыв нарыв сразу.
– Ты правда не узнала Глеба? – останавливается и смотрит на меня шокированно.
– Идём уже скорей, сядем и отстреляемся, какой ещё Глеб? Тот заморыш? Не смеши меня, он и этот Аполлон, курам на смех.
Нет, ну, надо же, такое предположить. Наш отличник Глеб был мелкий и плюгавенький, не чета этому широкоплечему красавцу.
– Ну-ну, то-то он, наверное, рад, что ты на него слюни пускала, – посмеивается друг, пока я тяну его к самым ближайшим стульям.
– Да тот очкарик-страхолюдина по-любому работает в какой-нибудь задрипанной конторке зачуханным программистом, – осматриваюсь, но людей не так уж и много, большинство из параллельного класса.
И тут я вижу, как к нам летит Сашка. Худая, в умопомрачительном красном платье до пола. Демонстрирует всем свою твёрдую троечку. Пластика, сразу видно. В школе она и однеркой не могла похвастаться.
– Вы пришли, – целует нас по очереди в щечку, затем одобрительно, как мне кажется, осматривает мое платье, – молодец, что утягивающее белье надела.
И этими словами портит мне настроение. Мне даже кажется, что я слегка начинаю сутулиться. Лишь бы никто больше не заметил мои излишне выступающие лишние килограммы.
– Ну-ка Сашка, ты у нас самая осведомленная, – спасает неловкую ситуацию Слава, – Глеба нашего помнишь? Который за Машкой всю школу бегал, цветочки все ей носил?
И тут взгляд у неё становится хитроватый. Вся аж светится от удовольствия.
– Не пришёл, да? – говорю с надеждой, нет никакого желания отбиваться от его ухаживаний.
Итак страдала всю школу.
– Пришел, – и кивает, как болванчик.
Вид у неё ещё такой придурковатый, будто ждёт фееричного представления или сама что-то скрывает.
– Ну, и? – оглядываюсь по сторонам, но никого даже близко похожего на нашего ботаника.
– Он пришёл с Иркой из параллельного, – кивает в сторону возле сцены, но кроме того красавца и блондинистой явно крашеной стервы никого там не вижу.
– Где они? – высматриваю, но никого так и не вижу.
– Ты слепая? – обхватывает мои плечи и разворачивает меня четко в сторону стойки у колонны, – наш Глеб теперь крутая шишка, слышала, что он со своим другом открыл крупную ай-ти компанию. Крокодил, кажется, может, слышали?
Лично мне это ни о чем не говорит, но Слава как-то странно дергается и всплескивает руками.
– Крокодил? Это же монополисты на нашем рынке, вы чего? – он находится в таком шоке, что двигает меня в сторону и уже сам пристально смотрит на Глеба.
Лично я плевать хотела, крупная фирма это или нет. Я больше в прострации от нового Глеба. Ну, никак не вязался у меня этот мужик с тем самым Глебчиком, который любил носить мой портфель в школе.
– Мне надо срочно с ним заобщаться, – только он собирается двинуться в ту сторону, как я поспешно дергаю его за локоть к себе.
Еще не хватало подходить первыми и позориться.
Главный ловелас и главная красотка старших классов не могут так упасть в глазах этих снобов. И в этот момент Глеб оборачивается, замечает, что мы смотрим на него, улыбается и салютует нам стаканом. И ни капли узнавания с его стороны. С такого расстояния не сказать точно, но кажется мне, что он окидывает взглядом мой наряд.
– Меня сейчас вырвет, – отворачиваюсь, не машу ему в ответ.
Взгляд его точно издевательский. Даже брезгливый. Ещё бы, такие жиры нарастила за эти десять лет. Еле сдерживаю стон. Вечер не мог начаться хуже. Но как же я ошибалась…
Глава 5
– Он идёт к нам, да? – спрашиваю с видом обреченной великомученицы.
Догадываюсь, что так и есть, уж больно вид у друга довольный.
– Они, – шепчет, даже не двигая особо губами.
Конечно, куда ему, за этой широкой аки голливудской улыбкой и не заметить слов.
– Привет, Глеб, – привлекает к нам больше внимания Сашка.
Активно размахивает руками и трясёт своими телесами. Прям звезда кино. Стиснув челюсть, выдавливаю из себя максимально дружелюбную улыбку и вынужденно оборачиваюсь. Уж слишком подозрительно будет делать вид, что ничего не происходит.
– Боже, – выдыхаю.
Глеб идёт с этой крашеной. Ирка или как там ее, вцепилась в его руку, будто акула. Крепко, с явной хваткой прожженной хищницы. А вид то вид, словно мисс Мира на оборванцев смотрит. Горделиво, брезгливо и высокомерно.
– Улыбаемся и машем, невестушка, – друг напоминает мне нашу легенду, и меня даже как-то отпускает.
Не все ещё потеряно.
– Добрый вечер, – а голос то у Глеба совсем другой, не юношеский, не тот ломкий, а уже возмужавший, с грубой хрипотцой, – дамы, Вячеслав.
Слава сияет, как начищенный ботинок, отпускает мою талию и тянется пожать мужчине руку.
– Тебя не узнать, Глебас, – хмыкает друг, активно хлопая того по плечам, – вырос да возмужал, а был ну тощий же, как спичка.
– Глеб, – поправляет тот с улыбкой, – десять лет прошло, все мы изменились.
И смотрит в этот момент в мою сторону. От этого грубого и нетактичного намёка у меня вся кровь приливает к лицу. Хочется провалиться сквозь землю, но я продолжаю стоять, не в силах как-то отреагировать. Пялюсь только на Ирку. Уж больно лицо у неё знакомое. Нехорошее предчувствие возникает в груди.
– Селезнёва? – шокированно спрашивает Слава, озвучивает наши мысли за двоих.
– Уже Костылёва, – поправляет недовольно, а затем трогает свои волосы.
Хмыкаю, помня, как сильно она не любила в школе свою фамилию.
– Тебя не узнать, Ир, – говорю ей, а сама поражаюсь, что от прежней конопатой рыжей девчонки солнышка не осталось совсем ничего.
Волосы блонд, накачанные губы, нос уже без горбинки. Из старого разве что только цвет глаз остался.
– Я тебя тоже сначала, – окидывает демонстративно мою фигуру взглядом, – не узнала.
И эта ее формулировка жалит сильнее, чем мне бы того хотелось. Ведь это я утешала ее после того, как ее отшил парень мечты. Я помогала подобрать ей гардероб, чтобы сразить наповал этого Мишку Купырева с параллельного. Я уводила ее с танцпола, когда она стояла там опозоренная на всю школу. Я. И сейчас, спустя десять лет после нашей последней встречи, смотрит она меня так, будто я грязь под ее ногами. Чуть ли не ахаю, когда вижу ее истинный взгляд. Словно на врага.
– Ты похорошела, Ир, – подаёт вдруг голос Саша, – у кого пластику делала?
Вижу, как меняется лицо бывшей подружки. С победного на какое-то уязвимое, но в то же время ядовитое.
– Не понимаю, о чем ты, – переводит взгляд на своего спутника, – Глеб, пойдём с другими поздороваемся. Кажется, я наших с математического клуба видела.
– Мария, Александра, – кивает нам он, и они уходят.
Чертовы снобы.
– Нет, ну вы видели, нос выше головы, – возмущается рядом одноклассница, нервно теребя свою сумочку, – а операцию у Петренко она делала, по-любому, у меня, знаете ли, глаз алмаз.
И наконец-то уходит, оставляя нас с другом наедине.
– Это было ужасно, – констатирую, мрачно глядя на деревянные спины двух бывших ботаников.
– Да ладно тебе, – хлопает меня по спине Слава, а потом вспоминает, что мы вроде как пара, и приобнимает за талию, – а фамилия у неё не особо то лучше первой, была селезнем, станет костылем.
Настроение у меня от этого приподнялось, так что я смогла даже слегка улыбнуться.
– Только не реви, ладно? – говорит вдруг ни с того ни с сего Слава.
– Пфф, – фыркаю, оглядываюсь по сторонам, и вижу приближающегося к нам Мишку.
Того самого. В которого была влюблена наша Ира. Он все такой же красивый, одет с иголочки, на позитиве. И машет нам активно, приветливо.
– Хоть кто-то рад меня видеть, – шепчу так тихо, чтоб друг не услышал.
Не успеваю опомниться, как оказываюсь в медвежьих объятиях самого крутого парня нашего класса.
– Сто лет не виделись, ребят, – ни здрасьте, ни привет, в этом весь Миша, свой в доску парень в любой компании, – Машка-а-а, да ты похорошела, я гляжу, все при тебе, красотка.
Цокает языком и смотрит на меня восхищенно. Я млею. Вижу, что не наигранно говорит, не лукавит, правда нравлюсь такой. Между нами завязывается дружеская беседа, как старые добрые времена. Не знаю, кажется ли мне, но на миг я будто замечаю странный взгляд Иры, направленные в нашу сторону. Резко поворачиваю голову, но она уже смотрит на Глеба. Нет, показалось…
***
– А я и говорю ему, подсекай, – Миша рассказывает свои байки уже второй час подряд.
Поражаюсь, что он за это время ни разу не повторяется. Словно в его голове целая баночка с историями на бумажке, и каждая, что интересно, уникальная, – а он как вздернет резко удочку, что аж…
– Ты качаешься? – перебивает его Полина, еще одна наша одноклассница.
Пухленькая, но ей идет. Незамужняя, как и я, так что она единственная здесь, на кого я смотрю благосклонно. Ирка вон тоже не замужем, конечно, но такой мертвой хваткой вцепилась в Глеба, что я слышу скрежет своих зубов от злости и недовольства.
– А? – не особо доволен рассказчик, что его перебивают, но самодовольство от любования своими бицепсами сглаживает острые углы, – регулярно в тренажерку хожу, кардио, силовые упражнения. Все свое, натуральное.
Сгибает руку в локте и напрягает мускулы, как культурист. Девчонки наши ахают и щебечущими птичками вьются вокруг нашей звезды.
– Слышал, ты и сам основал успешную сеть фитнес-клубов, – вклинивается вдруг Глеб, слегка наклоняясь вперед.
О еде особо никто из присутствующих не вспоминает. И это раздражает. Там такая сочная кулебяка на столе почем зря стоит. А я никак не могу дотянуться и схомячить ее. Приходится исполнять активную слушательницу. Мишка усадил меня подле себя и как присел на уши. Да так, что пока все утоляли первый голод, я и маковой росинки во рту не увидела. А теперь все палят в нашу сторону, что аж кусок в горло не лезет. Худые воблы.
– Да так, – улыбается больше для виду Миша, качает головой в знак согласия, а сам сияет, как начищенный самовар, – сеть – это громко сказано.
Ох, и нравится же этому павлину внимание.
– Да, конечно, – закатывает глаза Ира, цокает своими пухлыми вздутыми губами, – Майами в нашем городе самый популярный фитнес-клуб, я и сама туда частенько наведываюсь.
Никто вроде не замечает, как дрожит рука бывшей подружки. Стакан в ее руке немного качается от мелких подрагиваний ее кисти. Вижу, нервничает, когда к своей первой любви обращается. Делает, как мне кажется, нервный глоток воды, ставит на стол, а затем выжидающе и как-то с вызовом смотрит на Мишу. Ой, дура-а-а. Нельзя же так с мужиками. Раз нравится до сих пор, так надо лаской да нежностью к мужчине то, а она бычится.
– Кстати, насчет сети, – перебивает только открывшую рот девушку, обращается к ее спутнику, – поговорить с тобой хотел, вы же вроде с другом сейчас и сигнализациями занимаетесь, можете и ко мне наведаться?
Глеб в этот момент смотрит почему-то на меня. Изучает, препарирует, аж краска лицо мне все заливает.
– Не совсем сигнализациями, мы же не охранная фирма, – морщится от подобного сравнения наш ботаник, – мы занимаемся сейчас разработками новой системой защиты для компаний подобного рода, но ты прав, контакты у нас есть. Могу тебе фирму «Бульдог» посоветовать, они первыми запускают новый проект. В тестовом режиме, правда, но за этим сейчас будущее, не прогадаешь.
– Лады, забились, – по-простецки отвечает мой сосед по столу.
И речь его так разительно отличается от слов Глеба, словно они из совершенно разных планет.
– А ты чем занимаешься, Маня? – Ира с чего-то решает, что может обращаться ко мне таким уничижительным образом, хотя разрешено такое, что сейчас, что тогда, было только Славе. По блату, так сказать. Как-никак, на один горшок в садике ходили. Чего уж там.
– Мария, – полностью копирую манеру поведения надменного Глеба, и вроде как у меня неплохо получается, вон, как у нее лицо перекашивает и вытягивается, – мы с Вячеславом на стадии сборов, переезжаем в другую страну, перемены…
Многозначительно молчу, давая всем додумать дальнейшее самим. Молюсь, чтоб никто не стал задавать лишних вопросов. Иначе нашу легенду точно потопят.
– Не ожидал, что вы вместе будете, – смотрит на наши отчужденные друг от друга тела Глеб, чешет переносицу.
И пялится он вот совсем не в сторону моего лица, глаза его скорее находятся в районе моих ключиц и ниже. Гораздо ниже.
– А как насчет работы? Слышала, ты ассистентом у Ковалевского работала, и как? – не унимается никак эта Ирка.
Я стискиваю под столом кулаки. Борюсь с желанием все здесь разгромить.
– Так ее же уволили, – восклицает вдруг Сашка, – ой.
Затыкает ладошкой рот, но слово не воробей. Вылетело уже, все прекрасно все расслышали.
– Да? – улыбается сочувствующе бывшая подружка, – как жаль.
И вот совсем ей не жаль, змее подколодной. Глаза ведь не зря говорят, они зеркало души. А у нее она уже давно с гнильцой. У меня на такие вещи чуйка. И в этот момент я не придумываю ничего лучше, чем запихать в рот огромный кусок пирога. Права ведь пословица «пока я ем – я глух и нем». Так-то вот, однокласснички.
В общем, встреча заканчивается для меня провально. Никто мне по поводу веса ничего не говорит, но смотрят так выразительно, что сомнений насчет главной сплетни года не остается. Еще и шепотки за спиной. А вот утро компенсирует мне все затраченные здесь нервы.
