Анна Премоли
Ненавижу тебя любить!
– Вы кого-нибудь ищете? – спрашивает она, видя, как я озираюсь по сторонам.
– Ну да, такого высокого черноволосого парня с голубыми глазами…
– А, я поняла, ты ведь Дженнифер!
Я смотрю на нее с изумлением.
– Пойдем со мной, там в глубине есть зал поспокойнее.
Мне остается лишь подчиниться, и я следую за ней, пока она ловко пробирается между столиками. В конце концов мы действительно оказываемся в гораздо более тихом зальчике, где народу совсем немного. За столиком в плохо освещенном углу сидит Иэн, просматривая поток писем и сообщений. Меня он пока не замечает.
– Это он? – спрашивает девушка.
– К сожалению, он, – подтверждаю я. В ответ она улыбается – как мне кажется, с пониманием.
Я благодарю ее и подхожу к столику. Иэн одет в костюм, в каком обычно он ходит в офис: он снял галстук и пиджак, закатал рукава рубашки, но во всем остальном он такой же, как и всегда. Заметив мое приближение, он кладет телефон на стол и удивленно меня оглядывает:
– Вижу, тебе нравится спортивный стиль.
– Для тайных встреч я предпочитаю удобную форму одежды, – объясняю я.
– И никаких платьев а-ля женщина-вамп, – изумляется он.
– Я – и женщина-вамп? Господи, Иэн, ты что, уже выпил? – Я усаживаюсь за столик.
– И капли в рот не брал. Алкоголь замедляет реакцию, а рядом с тобой я не могу позволить себе пойти на такой риск.
– Ну спасибо, буду считать это комплиментом, – ворчливо огрызаюсь я.
На какое-то мгновение мы замолкаем, с вызовом глядя друг на друга.
– Нам и правда нужно начать с чистого листа, – в конце концов вдруг произносит он, явно не испытывая от этой мысли большого энтузиазма.
– Я знаю, – соглашаюсь я с ним тем же ровным безжизненным тоном, каким говорят на приеме у стоматолога.
– Вчера дела у нас снова пошли наперекосяк.
– Я знаю. – Я и сама в состоянии понять, что мы опять перегнули палку.
– И это может разрушить нашу карьеру…
– Иэн, мы можем пропустить то, что и так очевидно? Мы здесь, потому что мы оба решили измениться. Я все поняла, правда.
– И ты готова приложить усилия? – Он поднимает на меня взгляд.
Я смотрю ему прямо в глаза.
– Ну, если и ты готов.
– Я – да, честно. – В пронзительной синеве его глаз мерцает опасный огонек.
– Тогда и я – да.
– Хорошо, в том числе и потому, что секретарша Беверли только что прислала мне подробные инструкции относительно этих выходных, и могу сказать, что пережить их будет очень непросто, если мы не найдем с тобой согласия.
– Да уж, могу себе представить, – подтверждаю я. И так ясно, что ситуацию нужно менять.
– Прекрасно, ну тогда можно сказать, что выяснение наших отношений прошло лучше, чем я ожидал, – облегченно вздыхает он.
Я раздраженно смотрю на него.
– Послушай, я – человек крайне рассудительный с тем, кто желает рассуждать.
– Ну, рассудительной я бы тебя не назвал, – заявляет Иэн, знаком подзывая к себе официантку.
– Ты что будешь, Дженни? – спрашивает он почти галантно – так, будто он не оскорбил меня секунду назад.
– Я бы хотела капучино, – бормочу я обиженно.
– Прекрасно, пожалуйста, капучино для барышни и бокал белого вина для меня, – заказывает он девушке.
– Мы же должны работать. Какой алкоголь? – колко замечаю я.
– Надеюсь, что теперь я могу позволить себе расслабиться. Худшее, похоже, уже позади.
– Ну-ну, надейся. – Я достаю из сумки внушительной толщины папку, содержащую максимально обширные и подробные сведения относительно Беверли и всех его компаний, а также его родственников. – Лучше пока не знать, что тебя ждет впереди.
* * *
Два часа спустя мы все еще сидим, склонившись над бумагами: я – взвинченная еще больше, так как в крови у меня циркулирует приличная доза кофеина, а Иэн – более расслабленный после нескольких выпитых им бокалов белого вина. Похоже, он чувствует себя вполне комфортно, время от времени улыбается и порой даже прилагает усилия, чтобы казаться милым. Однако единственное, что ему удается, – это вызвать у меня раздражение.
Я вижу, что он действительно старается изо всех сил, и это меня бесит, потому что сама я не в состоянии забыть прошлое и начать все с чистого листа с той же легкостью и непринужденностью. Я и правда хотела бы вести себя так же, но мне себя не пересилить. Подпускать его к себе близко – опасно, я ведь знаю, как он коварно действует: он всегда пытается усыпить твою бдительность, а потом – именно в тот момент, когда ты меньше всего ждешь, – наносит удар. Он столько раз поступал так в прошлом, когда я еще плохо его знала и считала умнейшим и талантливейшим парнем. И только потом я узнала, что на самом деле он деспотичный и мстительный.
Лучше этого не забывать и держаться настороже.
Но все это напряжение последних дней, видимо, совсем меня доконало, совершенно лишив сил, так что в конце концов я сдаюсь.
– Похоже, нам придется продолжить завтра, а то я чувствую, что у меня голова сейчас лопнет. – Я поднимаю глаза от плана секьюритизации корпоративных кредитов.
Иэн внимательно смотрит на меня.
– Да, что-то ты и в самом деле неважно выглядишь. Похоже, у тебя слишком сильный стресс.
И, быстрым движением протянув обе руки к моему лицу, он кладет большие пальцы мне на виски и начинает их массировать.
Я настолько ошарашена, что проходит несколько секунд, пока я наконец не отшатываюсь.
– Какого черта ты делаешь? – резко спрашиваю я, возможно, несколько грубее, чем входило в мои намерения.
– Пытаюсь снять с тебя напряжение, – отвечает он как ни в чем не бывало. Я стряхиваю с себя его руки, как будто его прикосновение меня обжигает.
– Только, ради бога, не надо нарушать мое личное пространство – не приближайся так ко мне и, самое главное, не смей до меня дотрагиваться! Одна из главных причин моего нынешнего стресса – это ты, так что лучше тебе держаться за пределами моего психологического пространства, – угрожающе заявляю ему я.
Иэн смеется над моими словами. Ну и пусть он считает меня ненормальной, мне наплевать.
– Окей, тогда пойдем. – Он встает из-за стола и знаком показывает официантке, что хотел бы расплатиться.
– Что ты делаешь? – Вижу, как он достает свою платиновую кредитную карту.
– Ну, может быть, плачу? – отвечает он саркастическим тоном.
– Нет уж, заплачу я! – агрессивно возражаю я.
– Об этом не может быть и речи, – решительно парирует он.
– Может, да еще как, ведь Беверли – это мой клиент, – напоминаю я ему.
– Беверли – наш клиент. – Он протягивает официантке карту для оплаты.
Но я вырываю ее у него из рук и кладу на стол. А затем достаю из кошелька пару купюр и отдаю их девушке, которая, смеясь, наблюдает за нами.
– Ни одна девушка не будет платить по счету, если она со мной, – с раздражением сообщает мне он.
– Вот именно, а я для тебя – не девушка, а коллега. Мне рассказывали о том, как ты бурно проводишь ночи, и, поскольку ночь еще только начинается, у тебя есть куча времени, чтобы выгулять кого-то из твоих обычных знойных красоток – из тех, кто, уж конечно, не будет против, чтобы ты заплатил за них по счету.
Лицо Иэна выражает такое горькое удивление, что кажется, будто он проглотил лимон. Может быть – но только может быть, – я немного перегнула палку.
Официантка схватывает ситуацию на лету: она берет со стола карту Иэна, вместе с тем забирая у меня и мои деньги. После недолгого ожидания она приносит обратно карту и мою сдачу.
Мы встаем из-за стола и направляемся к выходу. Иэн по-прежнему оскорбленно молчит. Перед тем как попрощаться, я поворачиваюсь к нему и слегка дотрагиваюсь до его плеча, привлекая его внимание.
– Я хотела извиниться. Я сказала то, чего говорить не стоило.
Он молчит, не высказывая ни согласия, ни возражения.
– Я серьезно говорю: что я могу знать о жизни моделей или пиарщиц, может, в их среде вести себя так и нормально…
Иэн в свою очередь стискивает мне локоть, явно желая, чтобы я прекратила. Вся эта сцена выглядит довольно смешно…
– Так ты делаешь только хуже, – говорит он мне наконец. – У тебя довольно дикий способ просить прощения.
– Мне недостает опыта, – признаюсь я, – как правило, я всегда права.
Это мое замечание странным образом помогает ему расслабиться, и он улыбается.
– Надо отдать тебе должное, у тебя есть какое-то свое извращенное чувство юмора.
– Ну конечно есть. У меня особый, колкий юмор, но это же в любом случае юмор, разве нет?
Иэн ненадолго задумывается.
– Ну, раз уж мы остались живы и не поубивали друг друга во время сегодняшнего аперитива, что ты скажешь на то, чтобы поднять планку и завтра вечером рискнуть вместе поужинать? Я чувствую отчаянную необходимость как следует питаться.
Ну а я – соблюдать диету. Правда, я всегда могу заказать себе салат.
– Можем попробовать. Только никаких пафосных мест, пожалуйста. И я понимаю, что тебе такие неизвестны, так что на завтра выбор за мной.
– Я тебе кажусь завсегдатаем пафосных мест? – насмешливо спрашивает он.
Мой взгляд слишком красноречив, чтобы нужно было еще что-то отвечать.
– Ну ладно, ладно, можешь сама выбирать место, можешь сама платить и, если тебе этого мало, можешь даже сама выбрать завтра вино. – Он поднимает руки в знак капитуляции.
– Никакого вина, только вода. Не обижайся, но вино на тебя как-то странно влияет. И потом, каждый платит за себя. Или, в крайнем случае, можем разделить счет пополам, – уступаю я.
– Как великодушно с твоей стороны. – Он приподнимает брови.
– Ну а теперь я пойду. – Я указываю рукой в сторону метро.
– Я бы предложил проводить тебя, но ты же наверняка скажешь, что тебе это не нужно и что ты абсолютно в состоянии сама, без провожатых, добраться до метро, так что, как видишь, я воздерживаюсь!
– Я ценю, что ты не набиваешься в провожатые, – заверяю его я.
– Спокойной ночи, – желает он.
– Ну, а я не желаю тебе спокойной ночи, потому что она у тебя впереди еще долгая. Пока! – и, помахав ему рукой, я удаляюсь.
* * *
Как только я переступаю порог дома, меня уже ждут Вера и Лора, явно сгорающие от любопытства.
– Ну как? – хором интересуются они.
– Что «ну как»? Мы не поубивали друг друга, если вы именно это хотите знать, – отвечаю я, почти защищаясь. Расчистив себе местечко посередине, устраиваюсь между ними на диване.
– Ты не отделаешься таким простым ответом. Мы тут уже который час воображаем себе картины вашей жестокой схватки. Ты плещешь ему в лицо из своего бокала, он в ответ швыряется в тебя орешками… Короче, что-то в таком роде, – смеется Лора.
– В общем, вечер был странный, – признаюсь я, делая упор на последнем слове. – Ну правда, я даже не знаю, как по-другому его описать.
– Странный в каком смысле? – нетерпеливо переспрашивает Вера.
– Ну, если честно, я и сама ждала, что мы с ним будем ругаться гораздо сильнее, чем получилось на самом деле, но нам как-то удалось сдержать свою враждебность. И, в общем, мы очень продуктивно поработали, так что можно сказать, что все прошло хорошо.
– Очень за тебя рада. Тогда предлагаю завтра устроить вечер в чисто женской компании и отпраздновать твою свободу от отношений, потому что, скажем прямо, потерять Чарльза оказалось гораздо большей удачей, чем его найти. К тому же нам надо выпить еще и за то, что мы с Дэвидом помирились! – торжественно произносит Лора.
Во всяком случае, несомненной пользой от всех этих событий, происходивших в последние дни, стало то, что я не слишком думала о Чарльзе и у меня не было времени, чтобы себя жалеть. Но, хотя обычно я всегда согласна найти повод что-то отпраздновать, на этот раз мне придется уклониться.
– А что, если мы перенесем это на послезавтра? – предлагаю я. – Завтра вечером мне нужно работать.
– С Иэном, – уточняет Вера. Она не спрашивает, а уверенно заявляет, хихикая.
– Да, с Иэном, но я знаю, когда ты говоришь таким тоном, дорогуша… – угрожающе начинаю я.
– Кто бы мог сказать, что наша подруга пошлет нас куда подальше и предпочтет нам графа, – подкалывает меня Лора.
– Да уж, и подумать только, что ее родители воспитывали в ней уважение к определенным ценностям… Смотри-ка, в кого она превратилась в Сити… – в тон ей откликается Вера.
– Эй, может, вы обе заткнетесь? – возмущаюсь я.
Но они веселятся от души.
– Надо отметить, что этот парень и в самом деле достоин внимания, – не унимается Лора. – Ты видела газету там, на столике?
Вера берет газету и начинает быстро ее перелистывать.
– Вот, нашла! – восклицает она, демонстрируя нам фотографии, на которых Иэн запечатлен вместе с какой-то очередной красоткой с ногами от ушей и явным отсутствием мозгов.
– Однако, – Вера разглядывает фотографии, – в этом молодом человеке чувствуется потенциал.
– Ну уж нет, моя дорогая, этот молодой человек уже более чем достаточно раскрыл свой потенциал, точно так же как и свое самомнение и свое мерзкое отношение к людям. – В это время мой взгляд падает на одну из фотографий. Нужно признаться, что мои подруги отдают ему должное.
– По-твоему, он такой из-за своего титула, из-за денег или из-за своей внешности? – серьезно спрашивает меня Лора.
– Вполне вероятно, из-за того, другого и третьего вместе. Знаешь, когда растешь в определенной среде, для тебя само собой разумеется, что тебе все должно подаваться на тарелочке.
– А жаль, – немного погодя, задумчиво бормочет Вера.
– Да уж, – подтверждает и Лора.
Что касается меня, то я беру пульт от телевизора и начинаю щелкать по каналам, потому что я и в самом деле устала без конца говорить об Иэне. Лучше подумать о чем-нибудь другом.
Глава 6
Я сижу за столиком в ресторане, битком набитом людьми. Никакого пафоса, обычнейшая пиццерия в далеко не самом привлекательном районе города. Уверена, что Иэну здесь жутко не понравится, и при этой мысли по спине у меня пробегает легкая дрожь удовлетворения. Впрочем, совсем небольшого – все-таки я стараюсь быть политкорректной.
Пользуясь тем, что он опаздывает, звоню матери.
– Привет, мам, – здороваюсь я, когда она берет трубку после первого же гудка.
– Дженни, дорогая, а мы тут как раз о тебе говорили, – торжественно заявляет мне она.
Потрясающе.
– И в связи с чем? – уточняю я настороженно.
– Мы с твоим отцом обсуждали, что очень надеемся увидеть у нас Чарльза в эту субботу. Как ему мой овощной суп, понравился? – заботливо спрашивает она.
– Ну конечно, – беззастенчиво вру я.
– Кстати, насчет субботы: на этой неделе у меня не получится приехать.
– Это почему? – сухо спрашивает меня мать.
– Я буду в Шотландии по работе, – объясняю я. Ну хоть какой-то положительный момент в этой поездке: она спасет меня от неизбежного визита к родным.
– Правда, Дженнифер? Ты что, снова будешь работать в выходные? Ты же уже не девочка. Ты заверяла нас, что такое возможно только в первые годы, но прошло уже сто лет, а эта история все не кончается!
«Спасибо тебе большое, мама, за напоминание, что я уже старая», – мрачно думаю я.
– Так и есть, сейчас такого не случается почти никогда. Речь идет всего лишь об исключении, – уточняю я, теряя терпение. – Майкл почему-то может разъезжать по всему миру и не появляться дома целыми месяцами, зато мне не позволяется пропускать даже и одной недели, когда я могу не приехать к вам в выходные.
– Ты каждый раз говоришь, что это исключение, – замечает она сурово.
В ответ я предпочитаю просто промолчать. Иначе я серьезно могу сорваться и послать ее к черту.
– Ну, может, хотя бы у Чарльза получится приехать?! – с энтузиазмом восклицает она.
– Он тоже занят, – отвечаю я нервно. Эта ложь уже начинает меня напрягать.
Разумеется, Иэн выбирает самый подходящий момент, чтобы появиться в зале. Он направляется ко мне и, подойдя к столику, наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.
Но какого черта он вытворяет? Я едва успеваю отпрянуть и вижу на его лице насмешливое выражение.
– Добрый вечер, прошу прощения за опоздание. – Он, наконец, усаживается напротив меня.
– Кто это там с тобой? – тут же спрашивает у меня мать – женщина с самым тонким и избирательным слухом на всей планете.
– Это официант. – Мой голос звучит не слишком уверенно.
– Ты где-то в ресторане? – спрашивает она с подозрением. – И с кем же? – продолжает допрос этот новый Пуаро в юбке.
– С Верой и Лорой, – вру я.
– Передай им трубку, – требует она, как будто это что-то нормальное.
– Зачем? – начинаю я выходить из себя.
– Как зачем? Затем, что я хочу с ними поздороваться. Что за вопросы, Дженнифер… Ты сегодня какая-то странная.
Взглядом я велю Иэну закрыть рот. Он может все погубить.
– Ну так что, ты передашь им трубку?
– Не могу, они пошли в туалет. – Я снова вру, зажмурившись от отчаяния.
– Сразу обе? – недоверчиво переспрашивает она.
– Ну да, они ушли вместе! Что это вообще за допрос? Я передам им от тебя привет! Спокойной ночи, мама! – И я разъединяюсь. Ну с какой стати я поддалась угрызениям совести и решила ей позвонить?
Иэн изо всех сил пытается удержаться от смеха, но у него это плохо получается.
– Да, да, смейся. Я же обожаю устраивать цирк для окружающих. – Я яростно ломаю в руках хлебную палочку и запихиваю обломки себе в рот. К черту диету, в ближайшее время мне явно не суждено потерять ни грамма, так что имеет смысл есть как следует.
– Меня терзает единственный вопрос: к чему врать? – Он устраивается поудобнее.
– К тому, что она начинает меня напрягать, когда настаивает, что я слишком много работаю, – не слишком определенно объясняю я.
– Тебе надо было сказать, что ты со мной. Все матери меня обожают, – заявляет он с горделивой важностью. И, произнося эти слова, он демонстрирует мне свою знаменитую шикарную улыбку.
Я серьезно смотрю на него.
– Только не моя.
– Поверь мне, абсолютно все. Гарантировано тридцать одним годом опыта, – высокомерно бросает он.
– Поверь мне, только не моя, – отрезаю я с тем же высокомерием.
Я вижу, как в глубине его синих глаз загорается огонек.
– Проверим? – предлагает он.
Ну конечно, как будто в моей жизни и без того не хватает неприятностей.
– Думаю, что не стоит. – Иэн что, нашел себе новую жертву для принесения на алтарь собственного самомнения?
– Я не из тех, кто отступается. – Он явно уверен в своем успехе. Как будто даже и не слышал.
– Поверь, я говорю ради твоего же блага, – предупреждаю я его, чувствуя себя слишком великодушной.
И здесь я ошибаюсь, потому что становится очевидно, что он это воспринимает как настоящий вызов. Я вижу это по упрямому выражению, которое появилось у него на лице. Против своей воли я уже научилась читать по его лицу его мысли и чувства.
– Может, поспорим? – спрашивает он, опасно наклоняясь в мою сторону.
Господи, ты свидетель, что я действительно сделала все, что в моих силах, чтобы избежать подобного исхода.
А знаешь, что я тебе скажу, Иэн Сент-Джон? Валяй, пробуй. Эта мысль кажется мне до того смешной, что я никак не могу прогнать от себя ощущение веселости.
– Ну хорошо, – наконец уступаю я, сдавшись. – Как-нибудь в один из ближайших выходных можешь заехать на ферму моих родителей, если окажешься поблизости, скажем, в субботу после обеда.
– Я вполне мог бы заехать и во время обеда. Знаешь, пожилые леди в восторге от моих обходительных манер.
Давай, давай, приезжай, вот уж моя семья закатит для тебя пир. Неожиданно эта мысль кажется мне такой заманчивой, что я решительно хватаю из корзинки еще одну хлебную палочку. Такое стоит отпраздновать, говорю я себе.
– Окей, если тебе так хочется. – Я стараюсь, чтобы по выражению моего лица он не догадался, в какие неприятности ему так не терпится вляпаться. И без меня, это уж точно.
– Прекрасно. – И с этими словами он протягивает мне руку, чтобы скрепить наше соглашение рукопожатием.
В ответ я быстро пожимаю ее, наслаждаясь исходящим от нее ощущением тепла и твердости.
Во мне начинает шевелиться чуть заметное чувство вины, которое я, однако, тут же прогоняю из головы: этот человек абсолютно заслуживает все то, что моя восхитительная антимонархическая семейка будет готова ему предложить.
Глава 7
Перелет из Лондона в Эдинбург проходит довольно спокойно. Мы с Иэном сидим, с головой уйдя каждый в свои бумаги. Мало болтовни, еще меньше дежурных любезностей. Я бы сказала, просто идеально.
Дальнейший же переезд на машине оказывается гораздо более проблематичным, потому что сначала мы ссоримся из-за того, кто из нас двоих сядет за руль (побеждаю я, после долгих и изнурительных переговоров), потом из-за того, кто будет следить за дорогой и сверять наш маршрут с картой (побеждает он), и наконец, из-за того, кто все-таки виноват в том, что мы заехали не туда. Тот, кто за рулем, или тот, кто должен следить за дорогой по карте?
Два часа спустя мы подъезжаем к имению Беверли – большому особняку сомнительного вкуса. Конечно, нельзя забывать, что Беверли – сын маркиза, женившегося на дочери герцога, но, насколько мне известно, ни один из его родителей не унаследовал никаких действительно древних имений. Одни только псевдостаринные особняки.
Сад вокруг дома – огромнейший и необыкновенно ухоженный. Пруд перед фасадом может достойно состязаться с тем, в который по лучшей версии «Би-би-си» нырял мистер Дарси. Однако сам особняк вызывает поистине спорные чувства. И это я еще вежливо выразилась…
Иэн выходит из машины и качает головой.
– Хмм… – мычу я в подтверждение того, что написано у него на лице.
– Говори уж как есть, – бормочет он, озадаченно разглядывая дом.
Но мы не успеваем больше сказать друг другу ни слова, потому что откуда ни возьмись перед нами вдруг появляются пятеро слуг и очень тепло нас приветствуют. Ну, или по крайней мере одного из нас.
Среди них, разумеется, есть и дворецкий, как этого требуют лучшие английские традиции. Рано или поздно кто-то должен сказать Беверли, что мир вот уже добрых два века как изменился. Если бы здесь оказалась моя мать, ее хватил бы инфаркт.
– Лорд Лэнгли, – с большим почтением здороваются они с Иэном. Меня удивляет, как это еще они не раскатывают перед ним красную дорожку, чтобы, не дай бог, ни одна пылинка не угрожала его великолепным итальянским мокасинам.
– Мисс Перси, – обращаются они ко мне с гораздо более сдержанным пылом.
А дворецкий даже бросает на меня довольно подозрительный взгляд. Да, я не из аристократов, и что теперь?
Через несколько секунд появляется и Беверли, который величаво стоит в дверях, устремив на нас свой обычный напыщенный и самодовольный взгляд. Как приятно, что не приходится сталкиваться с неожиданностями: именно такой прием я и ожидала от своего клиента.
– Иэн, дорогой! Как вы добрались, все в порядке? – заботливо спрашивает он, пожимая руку моему коллеге и напрочь игнорируя мою скромную персону.
– Все хорошо, спасибо, лорд Беверли.
– Ну, раз уж ты официально будешь заниматься организацией дел в отношении моей собственности и моих компаний, лучше, если ты будешь называть меня Чарльз, – произносит тот очень любезно. Вот только кого он хочет обмануть своей любезностью?
Кстати говоря, тот факт, что его зовут так же, как и моего бывшего парня, очень показателен. На губах у меня невольно появляется насмешливая улыбка.
Беверли ненадолго отвлекается, чтобы поручить своим слугам выгрузить наши вещи из машины, и Иэн подходит ко мне.
– Тебе что-то кажется здесь смешным? – спрашивает он вполголоса, чтобы его не услышали. Я бросаю на него красноречивый взгляд.
– Я хотел сказать, что-то еще, помимо дома, слуг и всей этой атмосферы? – продолжает он с язвительной иронией.
Иэн, конечно, человек просто невыносимый, но если бы я решила найти в нем какую-то положительную черту, то назвала бы иронию. Он умеет очень прямо и остро потешаться над многими вещами, и надо признаться, что речь почти всегда идет о вещах и в самом деле более чем достойных насмешки.
– Его зовут так же, как моего бывшего парня, – шепчу я ему. – Ты не находишь, что в мире как-то слишком много Чарльзов?
На лице Иэна появляется лукавое выражение. Кажется, ему хочется что-то добавить, но он сдерживается, видя, что Беверли возвращается к нам.
– Пойдемте со мной. Моя домоправительница покажет вам ваши комнаты.
И мы заходим в дом столь величественный, что его хочется назвать храмом – хотя бы потому, что я не могу подобрать других слов, чтобы его описать. Нас оглушает сумасшедшая какофония стилей и эпох, перемешанных каким-то архитектором, у которого явно следовало бы отобрать диплом. Как говорится, «за особые заслуги» – за то, что он воздвиг или, во всяком случае, позволил подобный ужас.
Вестибюль не просто грандиозный, он намеренно безумно огромный, – отмечаю я про себя. Две широченные лестницы в неоклассическом стиле ведут на второй этаж, вновь соединяясь наверху у статуи, которую я, как воспитанный человек, могу назвать только своеобразной.
«Домоправительница» – седовласая особа лет шестидесяти со злющим взглядом – останавливается и указывает нам на статую.
– Это – современное произведение искусства, скульптурный портрет мисс Элизабет, дочери лорда Беверли, – с гордостью говорит она. Окей, теперь все более или менее объясняется.
Я оборачиваюсь на Иэна и вижу на его лице чуть ли не смятение. Он не знает толком, что сказать, – случай довольно необычный.
– Мисс Элизабет, должно быть, очень красива, – замечаю я, не слишком хорошо представляя, что бы еще придумать. Понятно, что я вру, но эти люди ждут, что им будет сказано нечто подобное.
– Вы даже не представляете насколько. В любом случае, сегодня вечером у вас будет возможность познакомиться с ней за ужином, и вы сможете оценить ее красоту собственными глазами. Это поистине редкая красавица, – почти мечтательно произносит домоправительница, обращаясь к нам обоим.
Мы с Иэном обеспокоенно смотрим друг на друга.
Домоправительница, она же мисс Роттенмайер, ведет нас в незаметный коридор, вход в который прячется под лестницей. Пройдя по нему вперед несколько метров, она останавливается напротив одной из дверей и указывает мне мою комнату. После чего обращается к Иэну:
– Лорд Лэнгли, вам мы решили отвести комнату на втором этаже. Пожалуйте за мной, прошу вас.
И с этими словами она разворачивается ко мне спиной, оставив меня без каких-либо дальнейших пояснений стоять у двери, и устремляется обратно в сторону лестницы.
В первую секунду Иэн ошеломлен не меньше меня и не очень понимает, что ему делать дальше: оставить меня одну в этом узком мрачном коридоре и спешить вслед за домоправительницей – или все же подождать, пока я войду, и посмотреть, не является ли предназначенная мне комната чем-то вроде ловушки – типа той, где держались взаперти жены Синей Бороды.
– Иди за ней, – вздыхаю я, – если ты от нее отстанешь, ты пропал.
– Похоже на то, – отвечает он озабоченно.
– Пока, увидимся, – прощаюсь я и берусь за ручку двери.
– Давай, пока, – он, наконец, решается оставить меня одну.
Первая мысль, которая приходит мне в голову после того, как я вхожу в комнату, – это что Беверли сделал это намеренно. Возможно, это составляет часть моего наказания за его часовое ожидание на прошлой неделе.
В общем, эту комнату уродливой, конечно, не назовешь, но в ней есть только строго необходимое, она аскетична, как больничная палата, и полностью серая – пусть и тысячи разных оттенков серого цвета.
Вид моей комнаты вызывает у меня улыбку, потому что я – прирожденный боец, и Беверли просто еще не знает, с кем он имеет дело.
* * *
Несколько часов спустя я сижу на помпезнейшем диване – подделке под стиль Людовика XVIII, прихлебывая аперитив, помогающий мне скоротать время в ожидании прибытия столь долгожданной дочери Беверли. Которая, между прочим, уже скандально опаздывает. И это слишком даже для такой невероятно редкой красавицы.
Бокал у меня в руках – это уже мой третий мартини, и, если я продолжу пить на пустой желудок, то рискую потерять ясность сознания.
Похоже, что Иэну пришла в голову такая же мысль, потому что, сидя поодаль от меня на втором, не менее устрашающего вида, диване, он бросает на меня многозначительные взгляды.
Выразительно подняв бровь, я пытаюсь донести до него, что не стоит беспокоиться, но, кажется, мой сигнал так и остается непонятым.
Беверли услаждает наш слух своим монологом на тему охоты и добытым им трофеев. Поскольку я – абсолютная противница охоты, то стараюсь сосредоточить свое внимание на Иэне, лишь бы не слышать всех этих кровавых подробностей. Как бы то ни было, все же я – дочь убежденных пацифистов и экоактивистов!
Заметив мой встревоженный взгляд, Иэн наблюдает за мной с таким напряжением, что кажется натянутым как струна. Вот уж кому я не завидую: тут тебе сразу и Беверли, и столь ненавистная мисс Перси. Вероятно, у моего коллеги бывали выходные и получше.
И наконец, когда мы уже исчерпали все возможные темы для разговора – с учетом того, что «нельзя же обсуждать рабочие вопросы на пустой желудок», выражаясь словами хозяина дома, – нас осчастливила своим появлением долгожданная звезда этого вечера, иначе говоря, Элизабет Беверли.
Мне достаточно бросить на нее один только взгляд, чтобы понять, почему Беверли так настаивал, чтобы Иэн был его консультантом.
Дело тут вовсе не в доверии ко мне или к моим способностям. По всей вероятности, в глубине души Беверли прекрасно знает, что я отлично справляюсь со своей работой. Нет, он пожелал иметь в качестве консультанта еще и Иэна, потому что на самом деле его цель – заполучить будущего герцога в качестве зятя.
И на моем лице – впервые за вот уже много дней – появляется широкая, искренняя улыбка. Ну что, ребята, похоже, мы здесь здорово повеселимся.