Анна Премоли
Ненавижу тебя любить!

Полная версия

Глава 4

– Я дома! – громко возвещаю я, едва переступив порог своей квартиры. Три очень симпатичные спальни плюс кухня и гостиная, где мы живем вместе с Верой и Лорой в довольно отдаленном от центра и не пользующемся большой популярностью районе города.

В последние годы оплата моего труда значительно выросла, и я вполне могла бы задуматься о переезде поближе к центру и в более спокойный район, но мои подруги не могут себе этого позволить, и поэтому еще несколько лет назад я решила, что останусь с ними до тех пор, пока не выйду замуж или не съедусь с кем-то. Можно не сомневаться, что я так и буду жить здесь всю жизнь.

– Привет, Дженни, – здоровается со мной Вера, которая растянулась на диване в гостиной, поглощенная чтением очередной книжки. Вера непрерывно читает книжки – даже когда готовит, или убирается, или делает покупки. Она работает в библиотеке и, видимо, на каком-то подсознательном уровне решила прочитать все, что когда-либо было написано. Поэтому она не теряет времени. Никогда.

– Привет, как книжка, интересная? – спрашиваю я, падая напротив нее в кресло.

Почти не отрывая глаз от страницы, она кивает.

– Как твои родные, все в порядке?

– Все как всегда, – вздыхаю я, водружая упакованный контейнер на столик у дивана.

– Что это в пакете? – спрашивает она с любопытством. Не знаю, как она умудряется видеть то, что происходит вокруг, если она ни разу не подняла глаз от книги. Очевидно, у нее уже развились экстрасенсорные способности.

У меня вырывается нервный смешок, и потом я отвечаю:

– Овощной суп моей матери, это для Чарльза.

Мои слова заставляют ее тут же отложить книгу. Подняв свои прекрасные зеленые глаза, она бросает на меня озабоченный взгляд:

– Ты же шутишь, правда?

– Если бы… – со вздохом отвечаю я.

– То есть твои еще не знают, что…

– Сегодня был совсем неподходящий момент, я себя чувствую слишком разбитой, чтобы вынести еще и их нотации, – пытаюсь я оправдаться.

– Тебе явно нужен отпуск. – Вера не так уж и не права. – Тебе явно нужно послать всех и вся к черту хотя бы на недельку. И провести ее в каком-нибудь экзотическом райском местечке типа Маврикия или Сейшел.

– Ты же знаешь, что если бы я поехала отдыхать в какое-то такое место, то потом мне пришлось бы рассказывать родителям, что я была в Афганистане и помогала там нуждающимся?

Вера с огорчением смотрит на меня.

– Ты вообще понимаешь, что по сравнению с твоей семьей даже моя кажется почти нормальной?

И то, что это сказано человеком, чья мать пять раз побывала замужем, а у отца есть еще трое других детей от разных женщин, кажется мне довольно показательным.

– В любом случае я им скажу. Не буду же я врать им бесконечно. Мне просто нужно сначала пережить этот напряженный момент на работе и вернуться к нормальной жизни, – устало отвечаю я.

– Мне так жаль, что на тебя все это свалилось, – утешает меня моя подруга.

– Я знаю, и я очень благодарна и тебе, и Лоре за вашу моральную поддержку. Это правда, что я крепкий орешек, но ближайшие несколько недель мне без вас пришлось бы совсем трудно.

– Почему, что такое опять случилось? – спрашивает она с беспокойством.

– Мне предстоит работа в составе эксклюзивной команды. – Я изображаю веселье. Но мой притворно жизнерадостный тон не может ее обмануть.

– То есть? – подозрительно уточняет она.

Выражение моего лица не оставляет у нее никаких сомнений.

– О боже, неужели вместе с… – Неоконченная фраза повисает в воздухе, что производит удивительный театральный эффект.

– С ним, с кем же еще. Мисс Перси, нам представилась потрясающая возможность: вы с графом Лэнгли великолепно подходите для этого самоубийственного поручения. – Теперь я решила попытаться ее насмешить, ну а что мне еще остается?

– Господи боже мой! Мне ужасно жаль, Дженни. – Ее голос звучит очень серьезно.

– Вера, не надо из-за меня так сильно переживать. Я смогу за себя постоять, правда.

Она на секунду задумывается, а потом, внезапно успокоившись, заливается смехом.

– Да, но вот кто защитит от тебя английскую аристократию? – поддевает меня она.

– Умоляю, только не надо говорить мне, что теперь мы должны трястись над ними как над каким-нибудь редким вымирающим видом, – недовольно ворчу я.

– Ты же понимаешь, что на этот раз тебе нельзя будет снова расквасить ему нос, даже если он этого заслуживает? – напоминает мне Вера. – И я говорю это не ради его носа, до которого мне нет большого дела, но я говорю это ради тебя и твоей карьеры.

– Понимаю, понимаю, – успокаиваю я ее. – В любом случае, я и первый раз не должна была этого делать. И я тоже говорю это вовсе не ради его носа, но из принципа ненасилия. Ганди вряд ли был бы мной очень доволен. Как и моя мать. Столько лет я и представить себе не могла, что способна на насилие, и вот, когда наступает трудный момент, что я делаю? Отвечаю обидчику ударом кулака? Какое банальное решение…

– Ну, все-таки это был не просто какой-то человек… – замечает моя подруга.

Проблема в том, что она права, потому что в глубине души я и сама понимаю, что Иэн – единственный на свете, кому удается вывести меня из себя, заставив потерять над собой контроль. Однако такой рациональной особе, как я, не доставляет большого удовольствия в этом признаваться.

– Нет, конечно же не просто какой-то человек. Судя по всему, это мой непримиримый антагонист, мое наказание в этой жизни, – признаю я со вздохом.

– Или, скорее, твой полный антипод, – слышу я в ответ.

– Дорогая моя, хотела бы я, чтобы это было так, но я достаточно реально смотрю на вещи, чтобы понимать, что он – мой антагонист, а не мой антипод. Даже в том, в чем мы с ним совершенно различны, многие его качества полностью совпадают с моими. Поэтому-то он и в состоянии вывести меня из себя – потому что ход мыслей у него очень близок с моим, и ему всегда удается задеть нужную струну.

Вера явно поражена моим анализом.

– Солнце мое, да тебе прямая дорога в психологи.

– Я думала, ты знаешь, что юристы, по сути, и есть психологи. Нам должны были бы сразу выдавать двойной диплом.

Она, смеясь, бросает в меня подушкой.

– Эй, вообще-то ты налоговый юрист, а не мировой судья!

– Да, и, если говорить о моих клиентах, то именно потому, что я – их налоговый юрист, я и знаю всю их подноготную!

В это мгновение на сцене появляется Лора. Вид у нее довольно мрачный.

– Что случилось? – спрашиваем мы хором.

– Я рассталась с Дэвидом, – отвечает она серьезным голосом, в котором слышится отчаяние.

К слову сказать, Лора расстается с Дэвидом еженедельно, и это всегда становится трагедией.

– Что на этот раз? – спрашиваю я.

– А то, что этот идиот не хочет никакой ответственности. Он не хочет, чтобы мы поженились, и это после целых семи лет отношений! Семи лет, вы себе представляете? – Она плюхается на диван рядом с Верой.

По правде говоря, мы прекрасно это себе представляем, потому что вот уже семь лет, как Дэвид повторяет Лоре, что он не из тех, кто женится, что он против свадьбы как таковой, но за совместное проживание. И в этом и есть пункт преткновения: Дэвид хочет жить вместе с Лорой, тогда как Лора не желает покидать эту квартиру иначе, как в белом платье невесты. Им явно трудно сойтись во мнении, стоя на двух таких разных позициях.

И все же они очень любят друг друга, а значит, не пройдет и пары дней, как они помирятся. Чтобы вскоре вслед за этим снова поругаться. И потом опять все сначала, и так каждый раз.

– А что, если вместо свадьбы вы пока попробуете рассмотреть возможность просто пожить вместе? – осмеливаюсь я спросить.

Она моментально испепеляет меня взглядом.

– Ни за что, – сердито заявляет она. – У меня есть свои убеждения и представление о жизненных ценностях, так что в моей жизни либо будет свадьба и муж, либо не будет вообще ничего.

Мы хочется ей заметить, что, когда ты живешь с кем-то вместе – это вовсе не значит «вообще ничего», что гражданский брак ничем не отличается от официального и что мои родители прекрасно живут вместе, не расписываясь, вот уже более сорока лет, но я знаю, что все это будет бесполезно. Когда она так злится, лучше оставить ее в покое.

В комнате повисает молчание, и мы сидим, погруженные в тягостные размышления, пока Вера наконец не восклицает:

– Я знаю, что всем нам троим нужно!

Мы с Лорой ошарашенно смотрим на нее.

– Нам нужна новая стрижка! – заявляет она уверенно.

Вера уже столько раз меняла цвет своих волос, что, наверное, побила все рекорды. Она – настоящий эксперт по окрашиванию и знает о нем больше, чем профессиональные парикмахеры. И, может быть, на этот раз она все-таки права.

– Лично я – за, – отвечаю я. – Мне и в самом деле кажется, что мне необходимо что-то круто поменять в жизни.

Я пытаюсь прогнать из головы назойливый голосок, который нашептывает мне, что я готова решиться на перемены только потому, что некий человек мне это посоветовал. Но, ясное дело, это же просто смешно: если я собираюсь сделать что-то с моими волосами, то только потому, что сама этого хочу, и уж никак не потому, что мне что-то там сказал Иэн.

Неожиданно Лора тоже проявляет интерес к нашему разговору.

– Я всегда думала, что Дженни очень пойдет быть блондинкой.

– Я – и блондинка? – спрашиваю я, в шоке от этого предположения.

Но Вера с ней согласна.

– Да, точно, но только это должен быть радикальный блонд с очень светлыми, будто выгоревшими на солнце прядями.

– Послушайте, вы что, обе с ума сошли?

Однако Вера, встав с дивана, уже направляется в ванную.

– Кажется, у меня здесь есть все, что нужно, – объявляет она, вернувшись пару минут спустя. – Давайте, за дело!

– Девочки, да вы в своем уме? Какой радикальный блонд? И потом, Вера, не то чтобы я сомневалась в твоих способностях, но ты уверена, что сама сможешь добиться эффекта выгоревших волос? – спрашиваю я с очевидным беспокойством.

На секунду лицо Веры принимает оскорбленное выражение, и она застывает на месте, с вызовом скрестив на груди руки. Но тут же оттаивает, увидев, что мои глаза полны ужаса:

– Тебе нужна встряска, нужно что-то резко изменить, так почему бы не попробовать? Ты же прекрасно знаешь, что я в этом спец, и тебе не о чем волноваться.

Я волнуюсь скорее не из-за ее умения, а из-за конечного результата… Да уж, на этот счет опасений у меня гораздо больше.

– Давай-ка, садись в это замечательное кресло и закрывай глаза. Если хочешь, можешь не открывать их до самого конца. Мы с моей помощницей Лорой обо всем позаботимся.

И тогда я поддаюсь наконец на их уговоры и впервые в своей жизни крашу себе волосы.

Глава 5

Сегодня понедельник, время половина восьмого утра, и в офисе нет почти ни одной живой души. Ну и замечательно, говорю я себе с облегчением после того, как выхожу из лифта и оглядываюсь по сторонам.

Кажется, моего антагониста пока еще нет на месте – хотя бы потому, что время на часах и в самом деле не слишком подходящее для начала рабочего дня в обычный, ничем не примечательный понедельник. Однако для меня этот понедельник – не такой, как все остальные. Сегодняшний понедельник знаменует собой начало нашей совместной работы с Иэном. Какая тягостная мысль!

Тамара появляется передо мной неожиданно, в тот самый момент, когда я уже стою перед дверью своего кабинета.

– Доброе утро, Дженнифер, – приветливо здоровается она. Она всегда очень мила и любезна со всеми просто по своей природе. Жаль только, что ее шеф – первостатейный мерзавец. Надеюсь, ей это помогает закалить характер.

– Доброе утро, Тамара, – отвечаю я ей с не меньшей любезностью, но потом замечаю, что она застыла как вкопанная перед моей дверью и уставилась на меня, разинув рот, а на лице ее написано крайнее изумление.

– Что-нибудь не так? – спрашиваю я с видом полнейшей невинности. Я прекрасно знаю, почему она так зачарованно меня разглядывает.

– Нет, ничего, – машинально говорит она, продолжая на меня таращиться. – Просто ты сегодня такая… совсем другая… – отваживается она наконец.

– Смелее, можешь сказать это громче, – отвечаю я ей с улыбкой.

Я действительно стала совершенно другой, и мне это очень нравится. У Веры оказались просто золотые руки: голова у меня ослепительно белокурая, и уложенные легкими волнами волосы распущены по плечам. И это я, носившая хвост последние двадцать лет своей жизни.

Не говоря уже о том, что на мне элегантный черный костюм со смелым разрезом на юбке и туфли на высоких каблуках. А ведь я всегда относилась к женщинам, гардероб которых состоит из кучи брюк и кучи обуви без каблука.

– Ты… как бы это сказать… довольно сильно изменилась. Но тебе очень идет, – тут же спешит она добавить.

– Спасибо. – Я знаю, что она права.

Теоретически перемены во внешности должны отражать собой и внутренние перемены. Будем надеяться, что это правда. Будем надеяться, что с серыми мышками и неудачницами навсегда покончено.

Буквально через секунду подходит и Джордж, который даже не думает скрывать своего восхищения.

– Да что, черт возьми, с тобой случилось? – спрашивает он. – Не то чтобы я не одобрял, но это какие-то слишком крутые перемены.

– Я рассталась с Чарльзом, – коротко отвечаю я. Нет смысла ходить вокруг да около.

Он кивает.

– Что ж, меня это не может не радовать. Ну правда, Дженни, где ты только в наши дни умудрилась откопать преподавателя философии? – подтрунивает он надо мной.

Приходится признать, что он прав, и я, смеясь, отвечаю на его вопрос:

– Ну что тебе сказать, у меня, наверное, какой-то особый нюх…

– В следующий раз тебе стоит выбрать кого-то не столь бесхребетного. Не такого несгибаемого, как ты, конечно – это было бы просто невозможно, – но хотя бы вполовину, – советует он мне из самых лучших побуждений.

– Если честно, я пока не планирую никаких свиданий. Хочу немного перевести дух и сосредоточиться на работе. В ближайшие несколько недель дело Беверли будет занимать у меня слишком много времени.

– Но у Иэна его имя тоже стоит в рабочем расписании, – в замешательстве произносит Тамара.

– Я знаю, – киваю я с таким видом, будто мне это совершенно безразлично. Боже, как бы мне хотелось, чтобы это и в самом деле было так, потому что в действительности меня это до смерти раздражает. Из-за этого человека у меня язва откроется еще до сорока лет.

– Этим делом мы будем заниматься вместе, согласно особому пожеланию клиента, – объясняю я им обоим.

И они оба разевают рты, будто выброшенные на берег рыбы.

– Вы с ним что, правда будете работать вместе? – спрашивает меня Джордж. – Ну, то есть… я слышал что-то такое в прошлую пятницу, но был уверен, что вы найдете способ этого избежать…

– Да, избежать – это была самая первая мысль, но она практически неосуществима, – признаюсь я.

Джордж и Тамара с изумлением смотрят на меня. Обычно для двух таких упертых типов, как мы, нет ничего неосуществимого.

– Что ж, ни пуха, ни пера, желаю удачи, – смеется Джордж.

– В последнее время ты слишком часто мне это повторяешь. Но спасибо, удача мне сейчас явно не помешает.

* * *

Несколько часов спустя в дверь моего кабинета заглядывает Колин. Он тоже явно несколько ошеломлен моим преображением.

– Добрый день, Дженни, – здоровается он, не отрывая глаз от моей прически. Как будто это так странно, когда женщина меняет цвет волос. Его секретарша перекрашивается чуть ли не каждый месяц, и никто не обращает на это никакого внимания.

– Добрый день, – отвечаю я ему, сосредоточенно изучая цифры на экране моего компьютера.

– Комната для переговоров в полном вашем распоряжении, – сообщает он. И я сразу же понимаю, кого он имеет в виду.

– Спасибо, это и правда хорошая мысль. Нам лучше общаться на нейтральной территории.

Колин довольно улыбается.

– Я так и подумал. И соответственно забронировал ее на два часа. Но все же она не звукоизолированная, – замечает он.

– Я знаю, вообще-то я не один год здесь работаю, ты не забыл?

Мой шеф закатывает к небу глаза.

– Ну, скажем, эти стены помнят немало бурных сцен, которые вы закатывали. Секретарши жалуются, что с тех пор, как вы не работаете больше вместе, жизнь в офисе стала невыносимо скучной и предсказуемой.

– А значит, наше новое совместное поручение вызывает всеобщее любопытство, – заканчиваю я за него фразу. – Но ведь предсказуемость в нашем деле является достоинством, ты не находишь?

– Просто я бы не удивился, если бы кому-то пришло в голову поставить в комнате для переговоров жучки, чтобы слушать, что у вас там происходит. Прежние ваши встречи носили очень… как бы это сказать… пылкий характер, – заявляет шеф.

Я с сомнением смотрю на Колина.

– Ну, я бы, наверное, не использовала именно это слово, но могу себе представить, что кто-то и правда может задумать что-нибудь в этом роде, – признаю я.

Уже в дверях Колин вдруг напоследок оборачивается.

– Кстати, выглядишь ты просто сногсшибательно, блондиночка.

И, подмигнув мне на прощание, он скрывается за дверью.

* * *

Комната для переговоров представляет собой аскетичное помещение с минимально необходимой обстановкой. Говорят, что все лишнее убрали оттуда как раз в период наших с Иэном ссор – из опасения, что мы начнем кидаться друг в друга какими-то предметами, способными причинить вред здоровью. Учитывая, какой оборот приняли затем события, в этом в общем-то было разумное зерно.

Когда я, собравшись с духом, решительно распахиваю дверь, то вижу, что Иэн уже удобно устроился в кресле, беседуя с кем-то по телефону. Если бы речь шла о ком угодно другом, я бы вышла, чтобы не мешать разговору, но Иэн не заслуживает никаких любезностей с моей стороны, так что пусть идет к черту.

Не прекращая говорить, он окидывает меня изучающим взглядом. Лицо у него остается непроницаемым, но он продолжает на меня смотреть, не отводя глаз.

– Ладно, мне пора, – произносит он в трубку, – я пока и правда не знаю, какие у меня планы на этот день. Не могу ничего обещать, но если я буду поблизости, то обязательно заскочу. Пока, мама. – Он разъединяется. Быстрым движением прячет телефон в карман и немедленно бросается в атаку.

– Тамара мне сказала, что у тебя новый впечатляющий лук, – язвительно заявляет он, – но, конечно, я и представить себе не мог, что до такой степени.

А я-то надеялась его поразить и тем самым получить над ним хоть какое-то психологическое преимущество, но его помощница успела уже выболтать все своему шефу, так что никаких тебе эффектов неожиданности.

– Женщины часто меняют прически, что тут такого необычного?

– Ты этого не делаешь никогда, – коротко отвечает он, явно не желая продолжать тему.

– Ну, а вот сейчас сделала, и неизвестно еще, не захочу ли делать это и в будущем. Я подумывала о том, чтобы стать рыжей. Разве есть какой-то закон, обязывающий меня оставаться все время одной и той же?

– Твоя проблема в том, что, несмотря на все внешние перемены, ты фактически остаешься той же, что и всегда. В этом твоя трагедия – ты не можешь убежать от себя самой, – говорит он с противным видом всезнайки.

А это уже просто смешно.

– Тебе никогда не приходило в голову, что я вовсе не хочу бежать от той, какая я есть? – раздраженно парирую я.

– Ты-то, может быть, и не хочешь, но твои парни явно хотят от тебя удрать, бегут со всех ног, – замечает он. Так, сегодня же голова Тамары будет лежать у меня на столе – это же надо, какая змеюка!

А теперь, если бы я двинула ему второй раз по носу, скажите мне, хоть кто-нибудь смог бы меня осудить? Разве его словесные удары не менее болезненны?

– Ха-ха, такие слова от человека, обычно даже не запоминающего имени девушки, с которой провел прошлую ночь, можно считать только комплиментами, – отвечаю я ему в тон.

– Однако я нашла для тебя выход: я бы посоветовала тебе называть их всех одним и тем же общим именем, например «золотко», и тогда ты сможешь не волноваться, что в них запутаешься. Перепутать имя в самый интересный момент – это же так по-плебейски, а для тебя так важно всегда оставаться лордом, ведь правда? – провоцирую я его.

Лицо Иэна внезапно становится очень напряженным. Гневно напряженным, если сказать точнее. Попала в самое яблочко.

Пару секунд мы молча глядим друг на друга с откровенной неприязнью. Потом я все-таки решаю, что пора уже бросить наконец все эти досужие пререкания.

– Ну что, если с любезностями мы покончили, то, как ты думаешь, может быть, мы займемся работой? – спрашиваю я, садясь с ним рядом и открывая папку с пятничной презентацией. Но я не успеваю взять из нее и листа, как чувствую, что он придвигается ко мне поближе.

– Прежде чем мы начнем, я хотел бы прояснить одну вещь. – Тон у него серьезный.

Мое молчание служит явным приглашением продолжать.

– Такие люди, как Беверли, привыкли вести дела по старинке, принятым когда-то образом. И вопрос тут не в твоих решениях, а в твоем к нему отношении. Даже если у тебя будут самые блестящие в мире идеи, для него самое важное – то, как ты ему их подашь. Это человек, привыкший всегда и во всем побеждать, и он ждет, что так дальше и будет продолжаться. Если он что-нибудь предлагает, то лишь для того, чтобы этой его идеей воспользовались, но уж никак не для того, чтобы ему взамен советовали что-то другое. Никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя подвергать сомнению то, что именно его деловое чутье – самое острое и безошибочное.

Я внимательно смотрю на него, пытаясь понять, действительно ли он верит в то, что говорит. Его пронзительно-голубые глаза убеждают меня, что на этот раз он вполне серьезен.

– Ну, тогда я не понимаю, зачем он нам платит. Если он и сам способен найти все решения… – шепчу я тихо, но внятно.

Иэн всегда быстро выходит из себя, вспыхивая как спичка. «Не будь идиоткой, ты прекрасно понимаешь, как устроен мир. Секрет в том, чтобы подкинуть ему определенные идеи, которые он потом сможет представить как свои. Мы должны всего лишь посеять в нем зерно сомнения и ждать, пока оно прорастет.

– Ты же шутишь, правда? Я не собираюсь потакать мании величия какого-то старого сноба с окончательно поехавшей крышей! – восклицаю я нервно.

Иэн недовольно вздыхает.

– Мы все время возвращаемся к одному и тому же, разве не так? Для тебя все всегда упирается в классовую борьбу! – упрекает он меня.

Я яростно смахиваю с лица непокорную прядь волос, то и дело падающую мне на глаза.

– Это вопрос вовсе не классовой борьбы, это вопрос банальной логики: если ты платишь эксперту, то ты ожидаешь получить от него экспертное мнение. Ну а если ты в состоянии разрешить все проблемы сам, то тебе тогда вообще ни к чему обращаться за помощью! – запальчиво настаиваю я на своем.

– Ну хорошо, давай тогда поступим так. Я предлагаю определить какой-то период времени для изучения ситуации до вынесения окончательных решений – время, в течение которого мы сможем внимательно понаблюдать за Беверли и оценить его образ мыслей и подход к делу, а потом мы снова обсудим этот принципиальный вопрос. Потому что все найденные нами решения не будут значить ровным счетом ничего, если мы не сумеем представить их правильным образом.

– Ты что, намекаешь, будто я не знаю, как делать мою работу? – возмущенно спрашиваю я.

– Ни на что я не намекаю. Это очевидный факт, что в чуткости восприятия ты можешь потягаться с носорогом!

– Я? А про тебя-то тогда что можно сказать? Ты у нас прямо воплощенная чуткость и проницательность! – парирую я в свою очередь, угрожающе склоняясь в его сторону.

– Да уж побольше тебя! Ты с рождения каменная, тебя родители, наверное, высекли из гранита!

– Завидуешь моему характеру, Иэн? Так бы сразу и сказал…

И кто знает, сколько еще мы бы продолжали осыпать друг друга оскорблениями, если бы не внезапное вторжение Колина в комнату для переговоров. Очень вовремя, судя по всему.

– Между прочим, я стучался, прежде чем войти. Но, понятное дело, как вы могли меня услышать, если вы вопите как резаные?

Колин по-настоящему взбешен – это видно по тому, как раздуваются у него ноздри. От напряжения в воздухе буквально потрескивает электричество, и исходит оно не только от нас с Иэном.

– У вас есть две минуты, чтобы привести себя в чувство и потом с радостными и улыбающимися лицами явиться ко мне в кабинет. И если я говорю «улыбающимися», то это значит, что я хочу видеть, как рот у вас в буквальном смысле растягивается до ушей, пока вы идете по этому коридору, – угрожающе говорит он.

И после этих слов он выходит, громко хлопнув за собой дверью.

– Упс… – На этот раз мы серьезно попали.

– Да уж… – соглашается Иэн.

Мы поспешно собираем вещи и торопимся на выход. В коридоре толпятся коллеги, ожидающие нашего появления. Ясно, что все подслушивали и, конечно, слышали каждое наше слово.

Старательно удерживая на лице улыбки, мы быстрым шагом подходим к кабинету Колина. Иэн распахивает дверь, знаком приглашая меня проходить первой, и на этот раз я подчиняюсь ему без возражений. Пропустив меня вперед, Иэн следует за мной по пятам.

По-прежнему молча мы усаживаемся в два кресла напротив Колина, наблюдая за тем, как он, все еще очень рассерженный, тарабанит по клавиатуре своего компьютера. Через минуту, проведенную в похоронном молчании, он наконец решает поднять на нас глаза.

– Я думал, что имею дело со взрослыми людьми, но, судя по всему, мы тут в детском саду, так что я буду вести себя с вами соответствующе. С этого момента вы двое будете встречаться за пределами офиса. Будете уходить в шесть и обсуждать дела за аперитивом где-нибудь подальше отсюда. Как можно дальше, вам это понятно? Вас никто не должен видеть! Я бы посоветовал вам найти какое-то место с дурной репутацией где-нибудь в глухомани. Я уже почти готов предложить вам встречаться по вечерам дома у кого-то из вас двоих, но все-таки боюсь, что, если рядом не будет свидетелей, эти встречи могут закончиться смертоубийством, так что пока что воздержусь от внесения подобных инициатив.

Я уже собираюсь что-то возразить, как Колин решительным движением руки меня останавливает.

– Мое терпение в том, что касается вас двоих, лопнуло. После того безумного года я думал, что вы окажетесь в состоянии вести себя как взрослые люди и оставить наконец ваши бесконечные ссоры, но теперь понимаю, что заблуждался. Вы – просто пара идиотов, и поверьте, я делаю вам комплимент. Так или иначе, если вам хочется послать к черту вашу карьеру, то пожалуйста, вы имеете на это полное право. Но меня за собой вы не утащите. Я все ясно сказал?

Я еще никогда не слышала, чтобы Колин разговаривал подобным образом. Мне так стыдно, как будто я что-нибудь украла.

– Яснее некуда, – отвечаю я с пылающими щеками.

– Абсолютно ясно, – мрачно подтверждает Иэн.

– Хорошо, тогда договаривайтесь на завтра о вашей треклятой встрече и грызитесь сколько хотите, где угодно, только не здесь. Но когда вы закончите, я прошу вас, однако, перейти к рабочим вопросам. И обсудить их со всей серьезностью и конструктивностью. Потому что Беверли в субботу утром ждет вас в своем шотландском поместье, чтобы провести восхитительные выходные в компании двух своих любимых консультантов по имущественным делам. И, честно признаться, я ему совсем не завидую.

Произнеся эту фразу, он отворачивается и снова принимается сосредоточенно колотить по клавиатуре.

За одну минуту он нас просто уничтожил, стер в порошок, и это стало поистине горьким уроком. Когда мы выходим из кабинета Колина, на лицах обоих и в помине нет облегчения. И поэтому неудивительно, что каждый из нас возвращается к себе, так и не проронив ни слова.

* * *

Когда я на следующий день возвращаюсь домой, то Лора с Верой кажутся почти испуганными. И, вообще-то говоря, они правы: на часах всего шесть, а я с того дня, как меня приняли на работу, еще ни разу не возвращалась так рано.

– Ты себя плохо чувствуешь? – взволнованно осведомляется Лора, едва я успеваю с ними поздороваться.

– Девочки, не беспокойтесь, со мной все в порядке, но через полчаса у меня деловая встреча, и я должна переодеться. Во что-нибудь не слишком формальное. – Эти слова я произношу на ходу, прямиком направляясь в свою комнату в поисках чего-то подходящего. Господи, что обычно надевают в подобных случаях?

Иэн сегодня днем прислал мне на почту сообщение с указанием времени и места встречи. Я там не бывала, но название слышала. Когда я повторяю его Лоре, пришедшей вслед за мной в мою комнату, у нее глаза вылезают на лоб.

– И с кем это ты должна встретиться в таком крутецком месте? – спрашивает она меня с подозрением.

– Это просто по работе… – оправдываюсь я, выуживая пару джинсов вместе с черной футболкой.

– У этой футболки слишком большой вырез, – многозначительно отмечает Вера, в свою очередь проследовавшая за нами в мою комнату.

– Давай-ка не увиливай, с кем ты должна увидеться?

Прежде чем ответить, я секунду собираюсь с мыслями.

– Если вы поклянетесь мне, что ничего такого не подумаете…

С явно нарастающим любопытством обе они кивают.

– Ну хорошо, я должна встретиться с Иэном. Но это сугубо деловая встреча. В офисе мы только и делаем, что ссоримся, и поэтому шеф предложил, а вернее, приказал нам найти для общения нейтральную территорию.

– То есть после того, как вы чуть ли не поубивали друг дружку в офисе, вы решили довершить это дело где-нибудь в другом месте? А я-то думала, что чему-то тебя научила! Только смотри, чтобы не было свидетелей, Дженни! – подкалывает меня Вера.

– Это работа! Только работа и точка, – раздраженно уточняю я.

– Ну да, конечно… – вторит ей в тон Лора, – и именно поэтому ты вся на нервах, как натянутая струна, потому что это ведь только работа…

– Вовсе я не на нервах! – решительно протестую я.

Но, черт возьми, это и в самом деле так. Эта схватка с Иэном меня почти доконала, морально и физически.

Пара секунд – и я готова, заново краситься или распускать волосы я не собираюсь. Сегодня я сознательно снова завязала хвост в надежде вернуться к прежней нормальной жизни. Мне не хочется, чтобы Иэну в голову пришли какие-нибудь не те мысли.

Туфли на низком каблуке, а вернее, практически без каблука – я ведь ни на кого не собираюсь производить впечатление.

Я прощаюсь с девочками и уже через несколько минут спускаюсь в метро. «Иэн, конечно, выбрал самое что ни на есть малолюдное место», – думаю я с иронией. Но, могу вообразить, этот парень просто не знает ни одного неприметного паба или хоть какого-нибудь заведения в дальнем, не фешенебельном и не роскошном районе. Роскошь, по-видимому, является для Иэна необходимостью, все в нем буквально излучает ее: от волос, чуточку слишком длинных, но искусно подстриженных его доверенным стилистом, до его дорогущих, сшитых по мерке костюмов.

Я быстро добираюсь до указанного Иэном заведения, битком набитого разными модными пижонами. Ненавижу подобных снобов.

Одна из девушек, обслуживающих столы, быстро замечает мой потерянный взгляд и пытается прийти мне на помощь.