Анна Поршнева
Слияние лун
Небесный Владыка так и поступил. Он повелел отыскать в своей сокровищнице лучший перл и подарил его дочери, рассказав историю двух лун и повелев носить подарок всегда при себе. Жемчужину вделали в тонкую оправу и Минчжу стала носить ее на пальце. Сердце девочки было полно любовью к отцу, и она не подвергла его слова сомнению, а, наоборот, всей душою поклялась никогда не доверить себя другому мужчине.
Время шло. Минчжу выросла прелестной девушкой, нежной и гибкой, благоуханной, как цветы глицинии, и безмятежной, как последователь Будды. Со временем обнаружила она, что подаренная ей жемчужина обладает удивительным свойством: во время дождя или тотчас после него, если направить сияние, исходящее от жемчужины на висящие в воздухе капли воды, они начинали искриться и образовывали дивный семицветный мост, который вел от одного края земли к другому, радуя сердца и людей, и небесных обитателей. И девушка стала часто забавляться, наводя радугу то с востока на запад, то с юга на север, а то даже в нескольких направлениях сразу. И вот однажды увидела она, что вокруг радуги вьется что-то похожее на золотую осу. И так любопытно стало Минчжу, что она, не сказав служанкам, покинула отчий дворец и спустилась к радуге. При приближении золотая оса оказалась прекрасным золотым драконом, который играл и веселился вокруг радуги. Увидев дочь Небесного Владыки, дракон склонил голову и в самых вежливых выражениях предложил девушке поиграть с ним. И Минчжу, ничего не опасаясь (да чего может опасаться дочь самого Повелителя неба!), уселась на пеструю спину дракона и каталась на нем до вечера. Вечером же настало время расстаться, и они долго прощались и все не могли проститься.
И с тех пор так и повелось: каждый дождливый день Минчжу и золотой дракон встречались у радуги и играли вместе. И постепенно эти встречи стали им необходимы. Теперь уже они не просто забавлялись. Дракон принимал человеческое обличие и подолгу разговаривал с девушкой, рассказывая ей о мире людей разные истории, то грозные, то забавные, то печальные, то страшные. И вот однажды Минчжу сняла с руки кольцо, вынула жемчужину из оправы и отдала ее золотому дракону со словами:
– Мой отец подарил мне этот перл, чтобы я помнила, как губительны бывают весенние чувства. Но теперь, сама не знаю почему, я хочу отдать его тебе, мой добрый друг.
Золотой дракон был много опытней Минчжу и прекрасно понимал, что означает такой дар, и как опасно идти против Небесного Владыки, но сам успел влюбиться по уши и решил отдаться в руки судьбы. Так и случилось, что эти двое стали встречаться уже не как друзья, а как пара возлюбленных.
Не знаю уж, сколько они повстречались втайне – время относительно и тем более относительно время в мире бессмертных – может быть, год, а, может, и тысячелетие. Но, как я уже сказал раньше, во дворцах нет секретов, и всякая тайна там становится явной. Так что сначала стали шушукаться и хихикать по углам служанки Драгоценной жемчужины, потом зашептались придворные и кухонные служки, ну и уж совсем под конец, как это обычно бывает, обо всем узнал Небесный Владыка.
Ох, и разгневался же он! Повелел схватить золотого дракона и доставить пред свои светлые очи.
– Как посмел ты, ничтожный драконишко, обратить свой взгляд на мою дочь? А даже если и посмел, то почему не вздыхал по ней тайно, издали, как то подобает верному вассалу, а обнаглел настолько, что осмелился встречаться с ней и смутить ее сердце и помыслы?
Золотой дракон был горд и считал свой род славным и благороднейшим среди всех родов небесного царства, поэтому ответил повелителю дерзко. По правде сказать, вел он настолько неподобающие речи, что всем обитателям дворца под страхом смерти было приказано забыть их. А они послушны и боязливы. Так что я не могу рассказать вам правды о речах Золотого дракона. А врать не хочу, ибо по природе своей я честен и в историях своих ничего не придумываю. Знаю только, что в результате властелин повелел заточить дерзкого возлюбленного своей дочери в самый темный и дальний каземат, запереть его двери на четырнадцать замков, сработанных самыми искусными мастерами и поставить в охрану двести лунных дев, опытных в науке рукопашного боя.
А дочь он отселил подальше от каземата, в свои лунные земли. Небесный Владыка не отнял у Золотого дракона драгоценный дар любимой – жемчужину – ибо это оставалось тайной, известной лишь двоим (а только такие тайны и могут быть сохранны в нашем мире).
И опять прошло неизвестно сколько времени – ну, уж не год, это точно, потому что только я знаю эту историю вот уже триста тридцать лет и три года – и случилось невероятное: золотой дракон вырвался из темницы и сбежал на землю, где пребывает в тайном обличии.
Вот и все, что я должен был вам поведать об истории Лун Сюя и Минчжу – золотого дракона и Прекрасной жемчужины, и более мне добавить нечего.
После рассказа
Кот Баюн победоносным взглядом окинул сидевшую перед ним компанию Петуховых и К. За время его рассказа они стащили с себя куртки и покидали их небрежно на диван и кресла. Чай, заваренный мамой, был весь выпит, а шарлотка Кондратьевны подъедена до последней крошки. Нютка – скажем правду! – подвалилась под бочок к Семену Семеновичу и мирно дремала. Василий имел вид недовольный и скептический. Мадам Петухова выглядела так, будто только что сделала какое-то важное открытие, и сама не верит в его важность. Хэм взгрустнул. Бравый подводник и папа Петухов, съевшие больше всех шарлотки, сыто улыбались. Никто не выглядел равнодушным.
В общем, Баюн мог бы быть доволен произведенным впечатлением, если бы не Василий. Он неожиданно сказал ломким голосом:
– Да ну, чепуха какая-то! Нет на луне никаких дворцов и садов, там вообще даже атмосферы нет! И радуга вовсе не от жемчужин появляется! Это преломленные лучи солнца, каждый школьник знает! Это против законов физики и астрономии. Сказки все это!
Кот Баюн подпрыгнул до потолка.
– Сказки? – вскричал он громовым голосом, так что затряслись оконные стекла, а полдома подумало, что опять младший Петухов выкрутил колонки на полную мощность. – А что вы, позвольте спросить, имеет против сказок? Вы, приютившие шесть лет назад обратного оборотня? – он ткнул лапой в Василия, – Вы, сражавшиеся с вампиром , – он махнул в сторону Кондратьевны. – Родители молодой волшебницы и хозяева кота о семи жизнях? – указал на маму и папу, – Ходившие в тридесятое царство за плодами дерева жизни? – опять ткнул лапой в Василия. – Вернувшие городу лицо, видевшие мастеров гильдий, знакомые с Прекрасной дамой? – и кот патетически замолчал. Продержав паузу должное время, он сказал уже обычным тихим голосом:
–Признайтесь уже, что сказка живет вокруг вас, и перестаньте думать о физике и астрономии.
И тут мадам Петухова шумно всхлипнула:
– Лун Сюй! – сказала она и горестно повторила – Лун Сюй! И ручка вариатора!
– Да, – невозмутимо подтвердил бравый подводник. – Все ясно. Был у тебя, мать, автомобиль, а теперь, похоже, что и нету.
Явление дракона
И тут, конечно, все всё поняли (надеюсь и ты понял, пытливый читатель),, и бросили чашки и блюдца кто где, и похватали разбросанные куртки, и натянули их кое-как на ходу, и уже на лестнице наверчивали пестрые шелковые шарфики (естественно, только дамы) и сражались с молниями, а мама попутно еще умудрялась обувать Нютку, которая выскочила из квартиры, держа свои желтенькие непромокаемые сапожки в руках.
И – да! – на том месте, где был припаркован мадам Петуховой ее новый чудесный автомобиль, никакого автомобиля не наблюдалось. А лежал там довольно крупный, довольно симпатичный и очень обаятельный дракон, во лбу которого сияла дивным светом жемчужина размером с перепелиное яйцо, но, в отличие от яйца, идеально круглая. Но при этом никакого беспорядка во дворе не наблюдалось. Мамы на детской площадке мирно пялились в телефоны, пока малышня копалась в песочнице и качалась на качелях. Старушки на скамейке перемывали косточки всем, но только не дракону. А ведь скамейка стояла прямо под самым выпускающим клубы теплого воздуха носом заморского чудовища! Дворник Рахим волок груду картона к себе в дворницкую и не кричал: «Ай, шайтан!», указывая колкой метлой на волшебного пришельца. А виновница всего этого спокойно сидела на скамейке рядом с другими старушками и аккуратно вывязывала пяточки крохотных пинеток.
Это была Марья Михайловна собственной персоной. Дело в том, что час назад, когда взволнованные Петуховы подъехали к дому и гурьбой кинулись в свою квартиру, дворовая ведьма (которая так же, как добрая Кондратьевна, обладала волшебничьим слухом) немедленно прильнула к окну. Ей страсть, как хотелось, увидеть новую машину мадам Петуховой. А увидев ее, она тотчас заподозрила неладное и, влекомая безошибочным инстинктом вредной старухи, спустилась во двор и принялась рассматривать «Перлу» поближе.
– Что-то тут не так! – бормотала она, не выпуская из рук вязание. – Кто-то тут притворяется. Кто-то тут прячется. Но я выведу на чистую воду… – и, действительно, вывела. Дело в том, что у нас, в Петербурге, вредные старухи, а тем более, вредные ведьмы, обладают одним пренеприятным свойством: они видят суть вещей. Иногда, правда, они видят только темную суть вещей и совсем не замечают их добрую сущность. Но это только дуры. А Марья Михайловна дурой не была. Марья Михайловна была умной. И была ведьмой, а, значит, обращалась к магии так же естественно, как вязала сейчас пинетки. Поэтому никакое «ревилио» (кажется, так?) она произносить не стала, а просто сильно захотела узнать, что же не так с машиной мадам Петуховой. И вот уже перед ней лежит дракон. А поскольку, увидев дракона, она сильно испугалась возможного переполоха, китайский гость немедленно стал невидим для всех, кого мог напугать и удивить. Ну, то есть, для всех, кроме семейства Петуховых и компании.
Пинетки для правнука
И вот все свои стоят, любуются на дракона и шумно вздыхают, а Марья Михайловна спокойно встает со скамейки, подходит к Хэму и говорит:
– Ты тут, когда все закончишь, не уходи. Я для Даши гостинчик приготовила и вот, пинетки сейчас довяжу. – И правда, вязание почти готово, когда только успела, ведьма!
Хэм вежливо кивает головой, а сам думает совсем о другом. Думает он о том, что только кажется, что золотой дракон мирно лежит посреди двора. На самом деле тот напряжении и готов к схватке и вот–вот ринется на всех, потому что все сейчас кажутся ему врагами.
Самое время сказать по-китайски несколько слов.
– Лун Сюй, не волнуйся, – говорит Хэм мягко. – Мы не враги тебе. Мы тебе поможем.
Дракон шумно вздыхает и обращается в юношу. Хорошо, что оградительная сила дворовой ведьмы все еще делает его невидимым для других, потому что выглядит он чудно. На нем алый парчовый кафтан, затканный золотыми сосновыми ветками, малиновые шаровары, все расшитые крупными хризантемами, кушак, украшенный драгоценными каменьями, залихватская шапка странной формы, сапоги, инкрустированные яшмой, – словом дорогой средневековый китайский костюм.
– Ты переодеться-то можешь? А то в таком виде тебя далеко видно, – советует Хэм.
Юноша между тем оглядывает двор, замечает блеклые и некрасивые в сравнении с его нарядом одежды современных людей и преображается. Теперь он ничем не отличается от обычного городского парня.
Ну, разве что тем, что китаец. Хотя, с другой стороны, разве мало в Питере китайцев?
Ну, разве что тем, что на шее у него на шелковом черном шнурке висит крупная жемчужина. Хотя, опять же, разве мало в Питере парней носит бижутерию? А настоящий там жемчуг или поддельный – это вообще никто, кроме ювелиров, определить на глаз не в силах.
– Я попросил бы тебя отвести меня к вашему императору, о незнакомец, говорящий на странной разновидности кантонского наречия, но я уже пробыл в этой стране достаточно, чтобы понять, что у вас нет императора. К несчастью моему, я пробыл достаточно в этом новом мире, чтобы понять, что и в Китае теперь нет императора. И к кому смогу обратится я за помощью? Кто достаточно силен, чтобы бросить вызов Владыке Неба?
Хэм в замешательстве. Он не знает. И тут вступает Марья Михайловна. Строгим голосом, полным достоинства она произносит (я бы даже сказала возвещает):
– Я была бы очень признательна вам, молодые люди, если бы вы перешли на русский язык. Очень неприлично разговаривать так, что вас никто не понимает, особенно в присутствии детей и лиц пожилого возраста, тем более, дам.
– А могу и на русском, – неожиданно отвечает Лун Сюй, – изучить его мне, золотому дракону, не составило особого труда.
– И давайте уже, наконец, уйдем со двора, – предлагает мадам Петухова. – Мы привлекаем всеобщее внимание. – И, действительно, теперь, когда гость выглядит вполне по-человечески, нет нужды в охранных чарах, и вся наша компания стоит толпой посреди двора и, как верно заметила мадам Петухова, привлекает внимание старушек, сидящих на скамейке, молодых мам и ребятишек с детской площадки и дворника Рахима, который возвращается из дворницкой за новой партией картона.
