Анна Пейчева
Государыня for real
– Мы с ним вместе ездили в Испанию, искали мою пропавшую супругу Василису, – с горечью сказал Николай Константинович, жалея обо всех поступках без исключения, которые он совершил за последние полгода. – Нашли. Причем не только Василису, но и мою младшую дочь, о которой я ничего не знал. Никогда не думал, что стану героем дешевой мелодрамы…
– Бедная Катя, – сказал Иван.
– Да, – кивнул Николай Константинович. – Кати плохо приняла новость о том, что у нее есть родная сестра, и не лучше – известие о том, что я нашел ее мать спустя двадцать три года. В общем, про помолвку Алексея и Софи я ей решил пока не говорить. Очередная моя ошибка. Наверное, так и приходит старость – когда начинаешь делать один неверный шаг за другим.
Сановники перешептывались и переглядывались, обсуждая свеженькую, горяченькую дворцовую сплетню, затмившую собой крупнейшую техногенную катастрофу за последние семьсот восемьдесят тысяч лет. А юная императрица с болью смотрела на отца. Николай Константинович спрятал голову в ладонях.
– Господа, предлагаю вернуться к теме совещания! – Столыпин спас положение, выскочив из-за широкой спины маман, как партизан из укрытия.
– Да, профессор, – сказала Кати ужасающе спокойным голосом. – Как вы планируете восстановить прежнее положение магнитных полюсов?
– Это замечательный вопрос, ваше величество, – в голосе академика звучало сочувствие, – бессмысленно просто сидеть и ждать, когда полюса займут свои места согласно купленным билетам. Теория магнитного хаоса предполагает, что это может произойти когда угодно – или никогда. Поэтому мы не будем ждать милостей от железного ядра Земли. Перетасуем колоду и сдадим карты заново! Коллеги под моим руководством уже кое-что прикинули, сделали черновые подсчеты… Мы должны создать вокруг Земли искусственное магнитное поле нужной нам полярности. А для этого следует установить два колоссальных, титанических сверхпроводника и пустить в них электрический ток. Грубо говоря, нам придется построить два гигантских магнита в разных концах земли и усилить их свойства при помощи мощного заряда.
Все немного растерялись. Левинсон уточнил:
– Вы хотите сказать, что мы дадим жидкой мантии Земли хороший пинок, она всколыхнется и полюса улягутся на свои места?
Мустафа довольно закивал:
– Надеюсь, что так… Других идей у нас все равно нет.
Потом академик начал что-то говорить про генри, много и страстно, Кати встрепенулась было, но, поняв, что речь идет всего лишь о единицах измерения индуктивности, нахохлилась обратно. Индуктивные генри, характеризующие магнитные свойства электрической цепи, дочери явно были не интересны. В отличие от рыжих английских генри, в которых измерялась успешность ее семейной жизни. Один Генри – семейная жизнь удалась. Ноль Генри – семейная жизнь не удалась. Тут все было значительно проще, чем с индуктивностью.
– Господин Блюментрост, как же вы пустите ток по этим титаническим магнитам, если у вас даже мой гироскутер сгорел? – усомнился Семён. Мадам Столыпина тем временем все норовила пригладить его спутавшиеся кудряшки, и обер-камергеру приходилось по-крабьи, бочком пятиться от нее по стене.
– Два слова: атмосферное электричество, – радостно заявил Мустафа. – Все, что нам нужно – славные грозовые тучи. А уж мы спровоцируем в них молнии, клянусь Аллахом и воздушным змеем Франклина! Я же говорю – нас ждет эпохальный эксперимент! Небывалые времена требуют небывалых решений. Есть только одна загвоздка…
– Какая? – устало спросила императрица.
– Ну, с первым магнитом трудностей возникнуть не должно, – бодро сказал академик. – Его нужно построить на территории Российской империи, в районе Байкала.
– А второй? Второй магнит – где его нужно построить?
– Вот с ним-то как раз и проблема, – вздохнул профессор. – Чтобы система сработала, второй магнит должен располагаться в месте слияния двух рек, Апуре и Ориноко.
– Но ведь Ориноко, кажется… – пролепетал Столыпин.
– Именно, – подтвердил Мустафа. – В самом центре Венесуэлы.
* * *
18 мая
Российская империя. Санкт-Петербург. Балкон Зимнего дворца
Екатерина
Совсем рядом бахнула пушка Петропавловской крепости.
Полдень.
Пора.
Екатерина не слишком любила гуманитарные предметы, когда училась в гимназии. Классическая литература казалась ей просто пыткой. Впрочем, в технических науках она тоже ничего не смыслила, к величайшему разочарованию своего отца. Поэтому в старших классах ей ничего не оставалось, как выбрать специализацию «химия и биология», чтобы потом без особых успехов отучиться на факультете экологии Императорского Санкт-Петербургского университета. Средненький диплом выпускницы Романовой настолько не впечатлил директора Русско-Балтийского автомобильного завода, что он категорически отказался брать ее в авангардный эко-отдел, занимавшийся налаживанием дружеских связей между автомобилями и природой. В пиар-отдел, занимавшийся налаживанием дружеских связей между заводом и прессой, принцессу тоже не пустили – «слишком высоки ставки», пробурчал директор Шидловский, шевеля своими знаменитыми бакенбардами. В конце концов, «исключительно из уважения к талантливому инженеру Романову, создавшему пневмоподвеску нового поколения», Екатерину приняли на работу в колл-центр Русско-Балта – отвечать на звонки клиентов, поскольку хотя бы иностранными языками она владела неплохо.
Сейчас ей пришло в голову, что, возможно, десять лет назад стоило более внимательно слушать объяснения учителя литературы по поводу «Бориса Годунова». Она ляпнула на экзамене, что ремарка Пушкина «народ безмолвствует» говорит о безынициативности, вялости и глупой покорности подданных, готовых стерпеть что угодно от власти придержащих. Однако теперь в памяти внезапно всплыл пылкий монолог учителя о том, что народ-то молчал в пьесе совсем по другой причине – люди отказались прославлять Лжедмитрия. «Угрожающие безмолвие, страшный финал, обещание скорой революции!» – восклицал учитель, в ажитации роняя свой стул.
Но это все было давно, а сегодня, буквально полчаса назад, Екатерина случайно подслушала у лестницы разговор папеньки с Иваном:
– Народный бунт в сложившейся ситуации – вопрос времени, – взволнованно говорил Николай Константинович. – Отнимите у современного прогрессивного человека телевизор, заберите у него гаджеты – и получите агрессивного дикаря-анархиста. Боюсь я за Кати, ой как боюсь!
– Но она же ни в чем не виновата, Николай Константинович! – Иван выглядел ошеломленным. Интеллигентный лоб прорезали недоуменные морщины. – Екатерина пострадала так же, как и все, если не больше!
– Неужели ты думаешь, что простой обыватель станет вдумываться во всю эту запутанную историю с инверсией? – грустно усмехнулся папенька. – Они будут говорить не про переворот магнитных полюсов, а про государственный переворот. Во всех бедах всегда правительство виновато. Мелисса в отставке, умница, теперь я понял, почему она сбежала, – он вздохнул, – Бланка пока никто толком не знает, остается Кати. Людям нужен Азазель, нужен козел отпущения, и они найдут его в лице правящего монарха! Иван, друг мой, – Николай Константинович положил ладонь на рукав белой измятой рубашки архитектора, – я никогда и никого не умолял, даже когда решалась моя судьба, даже когда речь шла о счастье всей моей жизни, как это было несколько часов назад… Но сейчас – сейчас я на коленях прошу: позаботься о Кати. Мне не на кого ее здесь оставить. Просто будь рядом. Ты знаешь, я должен ехать в Сибирь, строить магнит, без меня там не справятся… Столыпин отправляется в Венесуэлу, курировать магнит номер два, хотя не представляю, что наш милый Сеня будет там делать, в этих диких джунглях, охваченных войной…
Семён и правда неожиданно для всех вызвался принять участие в венесуэльском этапе Великой электрической миссии. Дело был так. Незадолго до окончания совещания обер-камергер подвергся очередной атаке со стороны своей танкоподобной маман, которая во что бы то ни стало решила отвести его домой и «уложить в кроватку». Тут Столыпин наконец взорвался: «Мама! Прекрати! Я давно уже вырос из твоих пеленок! Между прочим, у меня уже и невеста есть! Да, я скоро женюсь!» «Ты еще маленький, куда тебе жениться», – рассмеялась мамочка. «Женюсь, и никто мне не помешает! Я докажу, что я не маленький! Поеду на войну, поеду мир спасать, и разрешения ни у кого не спрошу! Ваш’величество, отпустите?» Екатерина, хоть и побаивалась мадам Столыпину, согласилась. Семёну и в самом деле пора было повзрослеть. К тому же желающих тащиться в Южную Америку вот так сразу больше и не нашлось.
«Но только один ты туда не поедешь, – строго сказала императрица, пока мадам Столыпина задыхалась от слез. – Тебе нужен старший товарищ. Гавриил, – обратилась она к креативному директору «Всемогущего», – хотите в командировку? Господин Блюментрост говорит, миссионерам придется просить помощи у местных индейских племен. А кто лучше вас умеет работать с населением? Словом, качественная пропаганда венесуэльской экспедиции точно не помешает. Иначе не видать нам второго магнита, как телевидения без электричества». Левинсон даже обрадовался: «Миллион лет не был в отпуске. А здесь мне пока все равно делать нечего». Семён сделал кислое лицо, но спорить не стал. Видно, и сам чувствовал, что его расшатанную нервную систему неплохо бы уравновесить циничностью и невозмутимостью Левинсона. Напоследок Столыпин демонстративно сдернул галстук вместе с магнитным пропуском и бросил на колени рыдающей матери со словами: «Там, куда я еду, эти побрякушки не понадобятся».
– Но я не понял, а где Генри? – растерянно спросил Иван у Николая Константиновича. – Где законный муж? И почему его не было на коронации?
– Он нашел дела поважнее в двух тысячах километров отсюда, – сухо ответил папенька. – Про «Золотую щуку» слышал? Ну вот. Вернется ли он в Зимний, и когда вернется – не знаю. И честно говоря, знать не желаю.
Екатерине стало неловко. Раньше она и не подозревала, что отец может относиться к ее мужу скептически. Вообще-то папенька был на редкость доброжелательным человеком. А тут такая неприязнь к ее избраннику. Да, второй день подряд – сплошные неприятные открытия.
– Поэтому, Иван, я прошу, нет, умоляю тебя…
– Николай Константинович, – остановил его Иван, расправляя плечи. – Позвольте сказать кое-что. Даже если бы вы мне запретили, я бы все равно остался здесь. Разве могу я бросить Екатерину в столь трудный час? Считайте меня верным псом императрицы.
– Только смотри не жуй мои тапочки, пока я буду в Сибири, – с облегчением пошутил папенька и они с Иваном переключились на обсуждение инверсии магнитных полюсов.
Бывший «жених» и просто хороший друг Иван Воронихин… Его приезд стал для Екатерины настоящим подарком в эти смутные времена. Сейчас он стоял позади нее, за шторами, но она чувствовала его поддержку.
Иван и Алексей – два ее верных друга, самые лучшие ребята на земле. Формально – бывшие женихи, но в качестве возлюбленных она никогда их всерьез не рассматривала.
В предательство Алексея, о котором говорил Ренненкампф, императрица так до конца и не поверила. Пусть Попович даже обручился с этой противной Софьей, которую она никогда не видела, но хладнокровно планировать переворот? Нет, только не Алексей. Только не Попович.
Государыня вышла на балкон Зимнего дворца. Пора было сообщить людям плохие новости.
Народ безмолвствовал.
Всю жизнь, с самого ее рождения, Екатерину встречали восторженными криками. Великая княжна, любимица всей страны, всегда получала мощный заряд позитива от общения со своими подданными. И сегодня тишина была особенно тяжелой.
Люди смотрели на нее, задрав головы. И молчали. Тысячи и тысячи человек, заполнивших площадь, Невский и Адмиралтейский проезды, Дворцовый проезд, Большую Морскую и Миллионную улицу, набережную реки Мойки, толпившихся под Аркой Главного Штаба, не издавали ни звука.
Тут и там, в ярких голубых жилетах с белыми облачками на груди, стояли новообращенные глашатаи – многочисленная армия корреспондентов «Всемогущего», прощальный подарок Левинсона. Журналисты были готовы ловить каждое слово Екатерины и передавать его дальше по рядам.
Но вот вопрос: а что она должна была сказать людям? Ей нечем было их успокоить.
– Сограждане, – начала императрица дрожащим голосом, думая о том, что вот хорошо бы сейчас запрыгнуть на своего верного Кирина и умчаться прочь от всех этих проблем, куда-нибудь в параллельную реальность, где ее по-прежнему обожают подданные и муж, – сограждане, настали нелегкие времена. Для всех нас. Из-за смены магнитных полюсов Земли во всем мире отключилось электричество. Мы остались без привычной техники, без привычных удобств. Без всех достижений цивилизации – кроме главного: у нас никто не отнимет терпимость друг к другу. Россия стала могущественной империей не только благодаря техническому развитию. Но и благодаря удивительным качествам, присущим русскому человеку: доброте, сочувствию, смекалке. Толерантность и образование – вот что отличает нас от наших диких прародителей. Я призываю вас к стойкости, сограждане! Мы способны выдержать испытание, выпавшее на нашу долю, не скатываясь в хаос. Не позволим стране вернуться в Средневековье!
Екатерина оглянулась на Ивана. Тот показал большой палец. Кажется, всё шло неплохо. Еще немного, и она наконец сможет подремать. Голова болела неимоверно.
Государыня дождалась, пока вдалеке затихнет эхо глашатаев, и заговорила с новыми силами:
– По всей стране будут открыты Императорские центры помощи, в которых вас научат справляться с бытовыми и психологическими трудностями в новых условиях – без преувеличения, экстремальных. Любые электронные приборы включать запрещено – это может привести к пожару. Правительство России делает всё возможное, чтобы восстановить электричество как можно скорее. Но это не будет быстрым процессом. Потребуется приложить много усилий, чтобы устранить проблему космического уровня…
Ее прервали.
Откуда-то из-за Александровской колонны послышался одинокий отчаянный крик:
– А как же наши на Луне?
О нет.
Екатерина застыла с открытым ртом. Про тех, кто застрял на далеком спутнике Земли, она – и все ее советники – попросту забыли.
Часть II
Глава 1. И… время пошло
20 мая
Луна. Отельный комплекс «Эрмитаж»
Ангел
– Доброй ночи-доброй ночи-доброй ночи, инопланетяшки мои дорогие, вы смотрите видеодневник Ангела Головастикова, первого человека, который погибнет на Луне. Очень надеюсь, что у вас имеется хотя бы по одному глазу на брата, убогие вы мои инопланетянчики, а иначе зачем я тут стараюсь, документирую свои последние деньки? Василий Иваныч, наш режиссер, сказал, что мне нужно выплеснуть негативную энергию на камеру, иначе я всех с ума сведу, прежде чем мы тут помрем с голоду или от радиации. В общем, хотите вы того или нет, друзьяшки-инопланетяшки, а вот вам реалити-шоу покруче шекспировских трагедий или того блокбастера с Василисой Прекрасной и медведем. Я очень рассчитываю, что эту запись кто-нибудь найдет, посмотрит, восхитится и увековечит меня в камне… Или из чего вы там лепите скульптуры на своих планетах – из слизи? Цветного ветра? Пепла хищных водорослей? Согласен на всё, главное – бюст мой должен быть не менее трех метров в высоту, а волосы пусть развеваются даже в тихую погоду. И будьте любезны приделать сверху императорский венец, уж постарайтесь, ленивые инопланетяшки, раздобудьте пару килограммчиков золота где-нибудь.
Сначала немного о себе: я мегазнаменитый и максипопулярный телеведущий с голубенького шарика под названием Земля, который болтается позади меня, вон там, в темном небе, видите? Родился я в семье священника, в глухой российской деревушке под названием Сарма, отсюда ее точно не разглядеть. С детства пел в церковном хоре, а потом, благодаря своим уникальным талантам, невиданной харизме и сногсшибательному обаянию, сумел пробиться на телевидение и закрепиться в столице самой классненькой страны нашего шарика. Креативный директор телеканала «Всемогущий» Гаврюшка Левинсон у меня в ногах валялся, лишь бы только я подписал контракт. Я милостиво согласился, провел пару потрясных шоу и оглянуться не успел, как весь русский народ, в едином порыве, буквально на руках внес меня в Зимний дворец, чтобы я, с высоты своей мудрости, правил страной долго и счастливо… Впрочем, подданные мне быстро надоели, в Зимнем стало скучно и я решил сменить эту кислую обстановочку. Так я оказался здесь, на богомерзкой Луне, в качестве ведущего несостоявшегося шоу «Расчетный час: Полночь».
Почему несостоявшегося, спросите вы? Три дня назад у нас прервалась всякая связь с Землей. Нет сигнала, нет автобусов, нет ежедневной доставки цветов от моих фанатов, я скучаю по утренним тюльпанам! И по фанатам. Нет еды из «Омелы»… Эх вы, инопланетяшки безмозглые, не знаете вы, что такое земные блины с арбузным вареньем. Если б знали, все парковки «Омелы» были бы сейчас забиты вашими летающими тарелками, а сами бы вы вылизывали до скрипа тарелки в кафешке. Если вдруг соберетесь на Землю за блинами – захватите меня, а? Я тут весь извелся на тошнотворной картошке и безвкусной морковке, а местные кокосы у меня уже вот где стоят. Вы только гляньте, как у меня из-за кокосов обострилась аллергия! Красное пятно на правой щечке размером с мою родную Сарму! Чешется невыносимо… Разодрал уже всю кожу, а она у меня нежная, как у младенчика. Проклятые кокосы, давлюсь, но ем, как без десерта-то…
Во всем виноват, конечно, Пабло, гнусный администратор отеля. Этот паршивец запретил нам доедать остатки нормальных продуктов с Земли, спрятал для «последнего пира». Вот и сидим на лунных овощах и фруктах, выбор невелик, но уж что выросло, то выросло, как говорится… Не знаю, почему кокосы тут растут, а бананы ни в какую. Или почему с каждым урожаем картошка становится всё мельче. Не могу вам этого объяснить, я не ученый, а величайший в Галактике развлекатель. Всё, что я знаю, это то, что запасов нам тут хватит на сто семьдесят семь дней. По крайней мере, так сказал паршивец Паблушка, и пообещал на сто семьдесят седьмой день, семнадцатого ноября, устроить тот самый «последний пир» из остатков земных деликатесов.
Как назло, среди постояльцев «Эмитажа» нет ни одного биолога, который придумал бы, как нам спастись от голода. Это только я, вечная невезучка, мог оказаться в такой дурацкой, бесполезной компашке… У нас тут парочка молодоженов-программистов – ребята просто не в себе, даже не узнали меня, вселенского кумира, с первого взгляда!.. Да, еще в отеле живет группа космических туристов – толпа бабулек и дедулек, которым уже нечего терять, они ждут с нетерпением «интересного финала замечательной жизни»… Кто еще? Специалист по строительству в условиях пониженной гравитации, что бы это ни значило… И астроном-любитель Федя, который притащил на Луну гигантский телескоп лишь для того, чтобы теперь сутками разглядывать в него Землю.
В общем, Федюнчик наш уверяет, что дома случилось что-то нехорошее – планета в один миг стала темной, нет скопления огней в больших городах… Он считает, что там все внезапно вымерли, как динозавры, не пойми от чего. Может, Земля даже уже ничем не отличается от нашей Луны, такая же пустая, пыльная и безжизненная.
Ну, что я могу сказать по этому поводу? Очень надеюсь, что у земляшек и правда есть приличное оправдание вроде этого! А иначе я им устрою – ишь, придумали, бросить посреди этого занудного космоса всеобщего любимца Ангела Головастикова!
Федюня, кстати, рассказал мне тут одну миленькую легенду про то, откуда взялась Луна. Вроде как жила себе наша Земля, никому не мешала, крутилась тихо-мирно вокруг Солнца… И тут – бац! – налетает на безвинную Земляшку злая, бячная планета по имени Тейя, здоровая, размером с Марс. Да как вышибет кусок земли из Земли! Чуть ядро из нашей планетки не выскочило, но кое-как удержалось. Тейя дальше полетела, на другие безобидные звезды нападать. А оторванный кусочек Земли начал по орбите крутиться-крутиться и в конце концов стал той Луной, которую мы сейчас знаем. Что я хочу всем этим сказать, друзьяшки мои инопланетяшки? Я чувствую себя тем самым несчастным куском Земли, который из-за столкновения с Тейей-Екатериной вынужден теперь болтаться в космосе, как одинокая фрикаделька в супе… Ух, как есть хочется… Небось Екатерина там уминает за обе щеки блины с мясной начинкой из «Омелы» да фирменными пышками закусывает…
Боженьки, поневоле упадешь духом! Особенно после того, как мерзавчик Пабло сообщил, что мы пьем переработанную воду из нашей же канализации. Фу и еще раз фу! А вы удивляетесь, почему у меня красное пятно расчесалось как сумасшедшее.
А какой он мне сегодня с утра скандал закатил, когда я включил щипцы для волос! Уму непостижимо! Паблушкины крики и на Земле наверняка слышали – если там остался хоть кто-то живой, конечно. Ну да, Паблентий всех предупреждал, что мы должны экономить энергию, потому что в любой момент у нас могут отказать солнечные батареи, и тогда конец наступит гораздо раньше, чем семнадцатого ноября… Так что же я теперь, должен все сто семьдесят семь дней выглядеть как чучело огородное? Мало им в желудок мой капусту запихать, так теперь еще и на голове у меня должен быть кочан вместо стильной укладки? Впрочем, этому жгучему испанцу меня в жизни не понять, с его-то причесоном, роскошным от природы. Вы, конечно, догадываетесь, милашки мои слизнячные, что сразу после ухода Пабло я врубил щипцы на полную. Хоть не стыдно с такими локонами перед вами, моими последними зрителями, показаться!
Тут Василий Иваныч сказал, что я слишком легкомысленный. Что, дескать, не осознаю до конца всю серьезность ситуации. А по-моему, я один тут умный, а все дураки. Потому что только я один догадываюсь, что всё это не взаправду – я имею в виду, наше лунное приключение. Конечно же, никто нас тут на самом деле не бросил! Я уверен, что мы, сами того не подозревая, стали главными героями очередного экстремального реалити. Да, от всей этой истории так и попахивает стиранным в речке бельишком креативного директора «Всемогущего»! Я ни капельки не удивлюсь, друзьяшки мои инопланетяшки, если прямо сейчас миллиарды землян наблюдают за нами по телику. И если семнадцатого ноября сюда явится Гаврюшка Левинсон и поздравит нас с окончанием шоу, ну уж я задам нахалу трепку, клянусь всеми кокосами, которые мне придется тут заглотить!
* * *
24 мая
Российская империя. Леса Новгородской губернии
Алексей
Продираться сквозь дикий лес оказалось совсем не так весело, как рассекать виртуальные просторы компьютерной игры «Леший». Не было эликсиров здоровья в симпатичных мерцающих склянках. Не было подсказок, выскакивающих поперек ночного неба в трудные моменты. И жизнь была всего одна.
Однако Алексей упорно рвался сквозь чащу. Хриплое дыхание эхом отражалось от гладких стволов вековых деревьев. Под ногами хрустел бурелом. Больше никаких звуков в лесу не наблюдалось. Странно. Вот, например, «Леший» был оснащен отличным саундтреком под названием «Майский щебет лесных птиц». Здесь же – ни намека на щебет, хотя май был в самом разгаре.
Может, птицы появятся позже, когда он выберется из этих дебрей?
С другой стороны – хорошо, что медведи и волки тоже куда-то попрятались.
Ткань на груди натянулась и треснула, взорвав церковную тишину влажного оврага.
– Елки зеленые! Второй карман, – пробормотал Алексей, пытаясь выцепить лоскут клетчатой ткани из колючего плена. Израненные пальцы плохо слушались, и вместо того, чтобы освободить то, что еще секунду назад называлось карманом, окончательно разодрали грязную материю. Алексей был все в той же рубахе, что и на коронации, и за последнюю неделю его парадно-выходной наряд пришел в полную негодность. Еще бы – сколько всего пришлось пережить: побег из Нулевого отделения Личной Канцелярии (электронная сигнализация вырубилась вместе с камерами видеонаблюдения, а раззявы агенты отвлеклись на падающие с неба квадрики); потом все эти ночевки в полях, подальше от людских глаз; а теперь вот бесконечная лесополоса.
Алексей и сам не знал, куда бежит. Знал только, от чего. Промедли он – и точно стал бы жертвой рокового «неправосудия». Его упрятали бы в темницу до конца жизни за преступление, которого он не совершал. Катя – девчонка неплохая, но она ничего не решает. Ренненкампф же повесил бы на Поповича все беды мира, вплоть до загадочной техногенной катастрофы, разразившейся 17-го мая.
Что случилось во время коронации, Алексей не мог понять до сих пор. Весь его инженерный опыт оказался бессилен перед внезапным и, кажется, повсеместным блэкаутом. В голову приходило множество версий произошедшего, одна безумнее другой. Пока что больше всего ему нравился вариант вмешательства соседей из ближайших галактик. Очень может быть, что инопланетян наконец достали все эти дурные телепередачи, которые щедрой рукой сливали в космос Левинсон сотоварищи, и взбешенные звездные слизняки решили просто выключить эту надоедливую, никогда не умолкающую зеленую планетку.
Алексей, считавший телевидение архаизмом, вполне разделял раздражение межгалактических слизняков, и даже был бы готов пожать каждому из них мужественную склизкую руку – или что там у них есть? рожки? щупальца? мозговые волны? – если бы не одно «но». А именно: из-за всей этой неразберихи он потерял Софью.
Где она сейчас? Не арестовали ли ее вслед за ним? Дождется ли она его триумфального возвращения в Петербург?
Да, у Алексея был блестящий план воссоединения с невестой. Он доберется до родной Вятки, отрастит бороду, чтобы изменить внешность до неузнаваемости. Отец скупит все швабры в окрестности, Алексей смастерит из них свои знаменитые подметалки-подмывалки – вся прелесть подметалок в том, что никакой электроники они не требуют, чистая механика. Далее. Из местного музея народных промыслов угоняется телега – что ему теперь эта жалкая кража, с его-то богатым криминальным прошлым! Телега до отказа загружается подметалками, цепляется к велосипеду (конструкцию нужно будет доработать) и Алексей отправляется в столицу в качестве солидного вяткинского купца, предлагающего домохозяйкам полезное в быту устройство. Там, под прикрытием швабр, он по всему Петербургу ищет Софью, находит ее, конечно, сажает в телегу и увозит в пылающий закат. А что? Очень даже романтично. Главное, чтобы Соня его бороды не испугалась.
В общем, всего каких-то тысяча четыреста километров, и он в Вятке. В день Алексей проходил километров тридцать – правда, в последнее время значительно меньше, потому что, во-первых, чаща была ну совсем непролазной, а во-вторых, он сильно ослаб от голода. Ну хорошо, предположим, не через месяц, а через два он будет дома. Там он сможет выспаться на нормальной кровати и отъесться на знаменитых маминых борщах с мясом и сметаной.
Кстати о борще, сказал сам себе Алексей и принялся оглядываться вокруг в поисках сегодняшнего обеда.
Вековой бор неохотно раскошелился на весьма скудное меню. План сегодняшнего питания был таким:
1) Сырые муравьи с хрустящими куколками в качестве основного блюда.
2) Рогоз на гарнир.
3) Травка кислица, она же заячья капуста, на десерт.
Никакого ручья поблизости не наблюдалось, поэтому единственный гость доморощенного (а точнее, лесорощенного) банкета остался без напитков.
Алексей решил начать с самого противного. Твердя себе «медведи тоже едят, и ничего, все живы-здоровы» он сунул руку в ближайший муравейник. Исцарапанную кожу мгновенно защипало. Сотни, тысячи, миллионы крохотных существ побежали по пальцам, забрались под рукав рубашки, защекотали спину, живот, просочились под штаны, оттуда в ботинки. Морщась от отвращения и довольно болезненных укусов, Алексей нащупал среди спревших иголок, веточек и шевелящихся насекомых что-то похожее на шарики пенопласта и захватил полную горсть этой дряни.
– Елки, ну и мерзость! – пробормотал Алексей. – А на экране компа это смотрелось вполне съедобным.
То, что муравьи и их куколки – отличный источник белка, он выяснил на 32-м уровне «Лешего», когда его аватар с аппетитом отужинал содержимым здоровенного муравейника и получил за это полную склянку мерцающего здоровья. Однако в реальной жизни выяснилось, что сырые насекомые, когда слизываешь их с руки, шевелятся и кусают тебя за щеки, язык и губы, а куколки по вкусу похожи на скисшую кашу.
Тем не менее, Алексей заставил себя проглотить как можно больше муравьев. Правда, потом долго вытряхивал из укромных уголков одежды хитрых смельчаков, решивших остаться с ним на уикенд, и вне очереди жевал кисленькую заячью капусту, чтобы перебить отвратительный привкус куколок. Пора было переходить к оставшемуся пункту меню. Попович отправился за корнем рогоза к болотцу, которое приметил неподалеку.
Как-то раз, на 78-м уровне «Лешего», его персонаж на последнем издыхании обнаружил, что не вся осока одинаково бесполезна. Оказывается, если среди зарослей камыша попадается коричневый початок, похожий на эскимо на палочке, это верный шанс на спасение от голода. Помнится, аватар тогда слопал всё растение целиком, и сия находчивость позволила ему проскочить прямиком в восьмидесятый уровень. Дальше квест застопорился – персонаж никак не мог пройти через болото, тонул как камень, а потом Алексею и вовсе стало не до игр, поскольку его выбрали для участия в реалити-шоу «Великая княжна. Live».
Алексей с сомнением осмотрел лоснящиеся толстые листья рогоза, лениво подумал, а не сплести ли ему из них рогожку для ночевки на земле; потыкал пальцем плотный стебель. Есть хотелось неимоверно. Муравьи только разожгли аппетит и, кажется, все еще продолжали шевелиться у него в желудке.
– Это просто эскимо, шоколадное эскимо от «Абрикосова», – уговорил себя Алексей, зажмурился и надкусил влажноватый, чуть бархатистый початок. Весь рот тут же оказался заполнен ватной дрянью с горьковатым привкусом.
– Тьфу ты! Елки… – Ватное месиво никак не выплевывалось до конца. – Нет, господа, это не «Абрикосов» и даже не «Конради». Похоже на тещино суфле, которое я ел в прошлом месяце.
Слегка отдышавшись, Алексей предпринял последнюю отчаянную попытку. Он сел на корточки, окончательно испачкав ботинки и джинсы, запустил руки в грязь и вытащил длинный белый корень, похожий на раздвоенную морковку. Кое-как обтер добычу краем замызганной рубахи, от чего корень стал еще грязнее. И, наконец, решился.
Рогоз Алексею неожиданно понравился. Чем-то он напоминал сырую картошку. Так же крахмалился на срезе и хрустел. После отвратительных муравьев это был просто подарок от местного лешего. Алексей радостно заурчал и вгрызся в корень, как бобер в осину.
