Анна Орехова
День космонавтики
Маршал открыл передо мной пакет с клубникой, я взяла одну и потянулась за шампанским. Маршал провозгласил пафосный тост о любви – и залпом осушил бокал. Еще тост – и он впился в мои губы. Тост – и… шаттл просигналил, что мы приближаемся к месту назначения. Со стоном Маршал оторвался от моих губ и сжал ладонями штурвал. Губы покалывало от его властного поцелуя, но меня ждала более важная цель.
Пока он приземлялся, я разлила вторую порцию снотворного, то есть, шампанского.
Остров оказался невероятным, потрясающим! Джунгли скоро сменились солнечным пляжем. Без лишних разговоров Маршал скинул боты, а потом и верхнюю часть скафандра. Его массивный торс облегала лишь белая хлопковая футболка. Он потянулся, разминая мышцы, и хищно посмотрел на меня. Я почувствовала себя кроликом, угодившим в ловушку. Маршал ухмыльнулся и стащил с себя футболку. Каждая мышца его сильного тела казалась произведением искусства в лучах солнца. Старые шрамы ничуть не портили вида, даже добавляли пикантности моменту. Ох, черт! Может, зря я его напоила?
Он бросил футболку в песок и направился ко мне. Чем ближе он подходил, тем громче стучало мое сердце. Шаг-удар. Шаг-удар.
– Давай я помогу тебе раздеться, – от его тихого шепота мои колени подогнулись. Я кротко кивнула и ощутила его губы на своей шее. О, нет! Я таяла от прикосновений и вовсе не хотела, чтобы он останавливался. Но две ампулы снотворного даже такого борова способны свалить. Маршал медленно осел на песок. Отключился.
Я взглянула на бессознательное тело Маршала: как же я эту тушу до шаттла дотащу? Без антиграв-носилок я его тело весь день по джунглям волочить буду, а это не вариант, потому что очнется он уже через пару часов. А завести шаттл можно лишь с его отпечатка.
Сбегала к шаттлу, залезла в бардачок над сиденьем пилота. Там обычно, кроме барахла, есть аптечка, в которой хранятся нужные антиграв-носилки, но ее я не нашла, зато обнаружила бластер. Засунула его в карман и задумалась. Где же может быть аптечка?
Пока размышляла, взгляд упал на клубнику. Я взяла ягодку, но она выскользнула из рук. Вот я растяпа! Ягода оказалась крепкой и закатилась под кресло пилота. Черт, нельзя оставлять такую улику, Маршал наверняка запомнил, что ягод не ронял! Раскорячилась и полезла под кресло.
Вот не бывает худа без добра. Кроме клубники, под креслом нашлась аптечка. С антиграв-носилками я за каких-то десять минут оттащила тяжеленное тело Маршала к шаттлу. Шаттл заурчал, и я отволокла тело к ближайшему дереву. Он проспит еще полтора часа, за это время я успею вернуться. Если очнется раньше, свяжется с базой и вызовет себе шаттл. Но тогда мне, скорее всего, конец. Хотя, если я найду корабль землян, то даже гнев Маршала не будет мне страшен.
Захлопнув дверцу шаттла, я потянула на себя штурвал, взмывая в небо. Так, теперь осталось выяснить, где может быть Объект. По легенде он находился в самом сердце острова Любви. То есть, либо в левой части, либо в центре. Остров маленький, так что быстро управлюсь. Облетев всю левую часть острова, я поняла, что облажалась. Примерно через сорок минут Маршал очнется, и тогда мне точно конец. Потому что ничего не остановит месть Маршала.
В ярости я ударила штурвал, шаттл дернулся, уходя вправо, и я снова схватилась за управление. Зато вдали что-то блеснуло. Не может быть…
Легенда врала, Объект оказался вовсе не в сердце острова, а в правой части, еще и почти у самого берега, под скальным выступом. Скрытый камнями, он затаился, так, что заметить его с левой стороны было почти нереально.
Я отсалютовала самой себе. Ну, Сайя, теперь ты, наконец, обретешь свободу, детка!
Покружив над скалой, я, наконец, нашла место для посадки. Вылезла из шаттла и побежала к Объекту. Нужно быстрее вернуться к Маршалу, пока он не очнулся.
Продираясь сквозь джунгли, я прислушивалась и присматривалась. Ни животных, ни гуманоидов видно не было. Пусто. Ни охраны, ни ловушек, ни скрытых камер! Идеально! Только идти долго.
От бега по тропическому лесу и прыжкам через каменные глыбы я быстро выдохлась. В боку кололо, дыхание сбилось, но я все равно перла, как танк. И вскоре вышла на открытую лужайку, в центре которой блестел огромный белый корабль, больше напоминающий перевернутую плоскую тарелку. Кажется, он даже не проржавел за все эти годы!
Перевела дух и подошла ближе. И только в паре метров от корабля заметила, что это муляж: современный пластик издалека легко перепутать с металлами прошлого, но вблизи подделку видно сразу. Я подбежала ближе, выбила ногой пластиковую дверцу: внутри тоже пусто.
Черт! Все было враньем!
Я двинула кулаком по пластиковой стене, отчего та хрустнула, и сжала зубы до скрежета. Ладно, пропади оно пропадом, надо возвращаться к Маршалу, хотя бы жизнь сохраню.
Я развернулась и уже собралась выйти из пластикового муляжа, как дорогу перегородили двое собакоголовых инурийцев. Они скалились, наставив на меня бластеры. Вот идиотка, свой я так и не вытащила из кармана.
– Какая птичка к нам залетела! – прорычал инуриец с красной шерстью. В его правом остром ухе блестела круглая желтая серьга. М-да, серьезные ребята. Они славятся пиратством на всю галактику, и наверняка, как и я, прилетели за сокровищами старого корабля.
– Давай сюда бластер, крошка! – крикнул второй. Ну до чего писклявые у них голоса, прямо тошно!
Делать нечего, пришлось швырнуть им бластер. Тот, что без серьги, с серой шерстью на загривке, поднял его и кинул кому-то, кого я еще не видела. Черт, их больше двух! Справиться будет очень трудно. Особенно меньше чем за двадцать минут. Надо изловчиться и хотя бы иглу из волос достать.
– Что тут у вас? – грубый рык заставил напрячься. Из-за стены показался высокий и плечистый инуриец с рыжим загривком и тремя серьгами в остром ухе. Ой, это плохо. Этот собакоголовый в их иерархии сравним с Маршалом. Кажется, мне не жить.
Конечно, на меня надели наручники. Конечно, отвели к шаттлу Маршала. Конечно, меня приняли за члена команды Миттейру, ведь я в его форме, с его нашивками. Инурийцев было больше двадцати, по поверхностным оценкам. Откуда они тут взялись? Почему отправились за кораблем тогда же, когда и я?
– Давай, птичка, вызывай Маршала с большого корабля, за своих людей он дает большие деньги, – визжал серый под улюлюканье и подвывание команды.
Так он думает, что Маршал на орбите! Это хорошо, иначе собакоголовые быстро потеряют ко мне интерес и бросятся искать куда более дорогостоящего заложника.
– Повторяю для глухих, я не человек Маршала! – рявкнула я.
– Не огрызайся, – рыкнул красный.
– Тихо! – гаркнул рыжий. И сразу стало тихо. – Вот мы и проверим, правда ли то, что ты говоришь.
Он подошел вплотную, запахло потной псиной.
– Видишь ли, птичка, мы прилетели сюда два месяца назад с определенной целью, – он указал бластером на фальшивый корабль землян. – Но цель свою не достигли.
Два месяца! Они тут так давно? Значит, это просто совпадение, и меня никто не ждал?
– Но раз ты летела туда же, то знаешь что-то об этом. И если твой Маршал тебя не спасет, то придется ответить на наши вопросы, – он снова подошел.
Я задержала дыхание. Ну и вонь!
– Ну?! – рыкнул он.
– Да не знаю я ничего! – взвизгнула я. – Я, как и вы, думала, что здесь старый корабль. Шла по той же легенде. Потому что я не человек Маршала!
– На тебе его форма.
– Потому что я была на его корабле, но как пассажир!
Инурийцы заржали, рыжий командир оскалился.
– Вся галактика в курсе: пассажиров он не берет, птичка. Хватит врать.
– Босс, есть связь на коммуникаторе шаттла! – взвизгнул серый.
И я поняла: это конец. Если связь есть, значит Маршал проснулся и все понял, не найдя меня радом. И он вернется за мной только с одной целью: добить. Хотя вряд ли станет марать руки. И я помру страшной смертью в руках инурийцев, или хуже: стану их рабыней. И это ужаснее, чем жизнь компаньонки, намного ужаснее! Уж лучше смерть! Ну, хоть кредит платить не придется…
Коммуникатор пинговал связь с Маршалом, а мой мозг показывал картины, как все могло пойти по-другому. Если бы я не подмешала Элиасу снотворное, если бы мы занялись страстной и необузданной любовью на горячем песке солнечного пляжа. Я бы тонула в его нежности и страсти, я бы горела от удовольствия в его руках, я бы дарила свою ласку. Почему-то стало до боли жаль утраченной возможности попробовать, каково это – снова быть с этим мужчиной, чувствовать его, принадлежать ему. Губы закололо от воспоминаний о его грубых, властных, но таких чувственных поцелуях.
– Маршал Элиас Миттейру, – слабый голос раздался из динамика.
– Эй, Маршал, это командир Грим Држарт. У нас твоя птичка, – рявкнул рыжий. Его команда завыла.
– Какая еще птичка?
– Как тебя зовут? – крикнул серый.
Я сжала зубы. Красный ткнул мне бластером в живот. Я согнулась, но промолчала.
– Девчонка в форме твоего корабля. Симпатичная, сладенькая, – рыжий облизнулся. Мне поплохело. В этот момент я поняла, что смерть от рук Маршала куда приятнее, чем обещание в глазах рыжего инурийца.
– А, эта, – раздался голос из динамика. – Делайте с ней что хотите. Эта самозванка угнала мой шаттл. Его можете не возвращать, – он разорвал связь.
Рыжий зарычал.
– Капитан, тут какие-то ягоды и вино! – крикнул серый.
– Неси, – рявкнул рыжий. Отпускать меня никто не собирался.
Меня отволокли к большому камню: на открытом пространстве возле фальшивого корабля за мной легче было следить. Инурийцы клубнику попробовали и выкинули – не понравилась. А шампанское пришлось по вкусу. Выпили все, что нашли в шаттле. Потом принялись за свое пойло. Про меня забыли, и я, пользуясь этим, пыталась расковырять браслеты. Но ничего не получилось.
Инурийцы гуляли до вечера. А потом вспомнили про меня.
Свет прожекторов их корабля слепил глаза, но я и так знала, что вокруг собралась толпа собакоголовых. Судя по улюлюканью, ко мне двинулся капитан.
– Ну что, птичка, позабавимся? – прорычал он, потом высунул язык и лизнул мою щеку. Меня чуть не вырвало от вони и мерзости. Он ухмыльнулся и провел острым ногтем от моей груди к низу живота, разрывая тонкую кожу формы.
Я смотрела, как расползается в стороны куртка, открывая взгляду инурийцев красный топ купального костюма и голый живот.
– Какая сладкая птичка! – прорычал рыжий. Его команда галдела и выла, подбадривая. А я поняла: сейчас они все по очереди. И, если я выживу после этого, они заберут меня с собой на корабль, и будут продолжать, пока я не умру. С уважением и осторожностью они относятся лишь к своим женщинам.
Рыжий забренчал поясом. Послышался звук расстегивающейся молнии. Инуриец развернул меня, наклонил, а потом порвал мои штаны. Я сжала зубы. Сейчас начнется худший кошмар. Горячая ладонь инурийца легла на мое голое бедро. Я зажмурилась.
Что-то грохнуло, кто-то взвизгнул, – и рука больше не сжимала мое бедро. Я распахнула глаза, развернулась и тут же опустилась на землю. Пьяные инурийцы безуспешно пытались остановить атаку единственного мужчины. На его белой футболке уже расплывались кровавые пятна. В руках он держал инурийский бластер и огромный тесак, явно позаимствованный у собакологовых. Маршал со свирепой жаждой в глазах и дикой усмешкой раскидывал визжащих пиратов, явно получая удовольствие от увечий и смерти, что дарил сам.
Вырубив всех, кто не успел сбежать, он двинулся на меня. Я сжалась. Его руки были в крови, в глазах плескалась ярость. Белая хлопковая футболка стала красной и облепила торс. Маршал не прощает измен. Он любит убивать. Его не просто так называют Палачом.
Он приблизился. Схватил меня за горло и прижал к гладкому камню за спиной. Я всхлипнула. От страха сил не осталось. Пусть уже скорее убьет.
– Дура! – рявкнул он и развернул меня.
И он туда же? Насилие хуже смерти, но уж лучше он, чем псина.
Но ничего не происходило. А через миг мои руки освободились от наручников.
Я развернулась, чтобы посмотреть на спасителя и удостовериться в реальности происходящего. От него воняло псиной, потом и кровью, но это был Элиас, беспощадный Маршал Миттейру.
Казалось, все затихло, но вдруг выстрел бластера прожег дыру в камне в сантиметре от моей головы. Кто-то из инурийцев выжил?
– Черт! Бежим! – Элиас схватил меня за руку и бросился к шаттлу. Под обстрел бластеров мы добежали до спасительной машины и взмыли в воздух. Инурийцы не сдавались, и я знала, почему. На меня им было плевать: сам Маршал Элиас Миттейру, без охраны, без оружия! Да это же золотая жила!
– Дура! Зачем ты туда поперлась? – рявкнул Элиас, и ответ ему явно не требовался. Он уходил от погони, лавируя между скальными выступами правой части острова. – Объясни, чего ты добивалась!
Я молчала. Он глубоко и шумно дышал, сильнее сжимая штурвал. Злился. Оторвавшись от корабля инурийцев, он взмыл в стратосферу на полной скорости. Меня затошнило от перегрузки, а он лишь скрипел зубами и с силой сжимал штурвал.
Подлетев к стыковочному шлюзу на полной скорости, Элиас еле успел затормозить. Ничего не говоря, он выпрыгнул из шаттла и, шарахнув дверью, ушел, как только датчики давления и атмосферы дали зеленый свет. Инженеры и команда, работающие у шлюза, все еще глазели на дверь, за которой скрылся Маршал в окровавленной одежде.
Я немного посидела, а потом на негнущихся ногах вылезла следом. Порванная одежда висела клочьями. Перешептывания команды при виде меня перешли в галдеж. Кто-то подошел, но мне было все равно. Кажется, я плакала, потому что перед глазами все расплывалось.
– Медицинский отсек… – услышала я сквозь пелену шока, и это привело в чувство.
– Не надо, спасибо, – проговорила я, останавливаясь. – Справлюсь.
Я кивнула человеку, придерживающему меня за плечи. Как-то на мне оказался зеленый халат инженера. Хоть голый зад прикрыть, и то хорошо.
– Что ты натворила?! – едкий визгливый голос вторгся в мое болезненное сознание. Стерва Хенпей – только ее не хватало для счастья! – Приказано высадить тебя на первой же станции. Иди собирать вещи, живо!
– Заткнись! – рявкнула я. Хенпей остолбенела. – И без тебя знаю! – я захлопнула дверь перед ее носом. Бесит!
Я осмотрела свою каюту: еще утром она казалась мне адом. А теперь – я все отдала бы, чтобы вернуть сегодняшнее утро и изменить свое дурное решение. Кажется, снова полились слезы.
Теплый душ и чистая одежда всегда действовали на меня успокаивающе. Я переоделась в форменный костюм компаньонки. Пусть он слишком открытый, команда достаточно развлеклась видом моего голого зада в разорванных штанах. А форменное длинное платье с глубоким декольте, открытой спиной и разрезами до талии оставляет намного больше пространства для воображения, чем рванье, в котором меня видели сегодня. Распустила волосы, накрасилась по регламенту. Если уж меня, действительно, отпустят на ближайшей станции, то надо выглядеть соответствующе.
Взяла сумку и только тогда обратила внимание: золотой браслет все еще сжимал мое запястье.
Почему-то стало стыдно принимать подарок. Я обманула хозяина этой драгоценности я не оправдала его надежд. Я предала его. А он рисковал жизнью ради меня. И не убил, хотя мог и должен был.
Вздохнула, подняла сумку и пошла на мостик. Нужно вернуть браслет.
На мостике было тихо. Команда еле дышала, потому что Маршал злился. И понятно: я бы даже взглядом с ним пересекаться не хотела, когда он в таком настроении. Элиас стоял возле главного иллюминатора. Я видела лишь его напряженную спину в темно-зеленом защитном скафандре, но этого было достаточно, чтобы смелость, с которой я шла сюда, испарилась и улетучилась быстрее кислорода в открытом космосе. Когда мое присутствие все-таки заметили, шепот и шушуканье послышалось со всех сторон. Проглотив стыд, я подошла к Маршалу.
– Элиас, – тихо позвала я.
Он резко повернулся и свирепо уставился на меня. Серая щетина на щеках и подбородке заостряла черты. Сжатые в тонкую полоску губы и брови, сведенные на переносице, напоминали о властном и жестком характере человека, который раньше был со мной мягким и милым. Все знали его как волевого и беспощадного, жестокого человека, который привык следовать протоколу и правилам, никогда от них не отступал. А за предательство в военные годы не щадил никого. Но сейчас пощадил меня. И спас мою жизнь.
– Чего ты хочешь? – бросил он.
Я протянула браслет.
– Можешь оставить себе, – он отвернулся и снова уставился в иллюминатор.
Я вздохнула. Почему-то не хотелось, чтобы он так плохо думал обо мне.
– Элиас, – проговорила я. Он не обернулся. – Я полетела туда из-за легенды.
Он напрягся. Я вздохнула.
– По легенде в этой части острова есть обломки старого корабля землян.
– Я знаком с легендой, – буркнул он. – Но ты-то зачем туда сунулась?
Шушуканье и шепот снова раздались за спиной. Он резко обернулся, и с мостика сдуло всех, кто имел несчастье там находиться.
– Любой артефакт с такого корабля позволил бы мне оплатить залог, – тихо сказала я.
Элиас посмотрел на меня.
– Мне больше не пришлось бы заниматься… – Я запнулась. Вздохнула. – Я перестала бы быть компаньонкой.
Все. Я сказала это. Самое главное признание в моей жизни! Я подняла глаза на Элиаса: он неотрывно смотрел в иллюминатор.
И чего я ждала? Что проблемы маленького человека могут быть интересны одному из сильнейших людей в галактике? И правда, дура…
Я положила браслет на приборную панель и пошла прочь с мостика.
Его теплая ладонь легла на мое запястье.
– Сайя, подожди. Мне надо показать тебе кое-что, – Элиас отпустил мою руку и быстрым шагом прошел к пирамиде контрольного экрана. – Подойди, – скомандовал он.
Я вздохнула. Подошла.
– Посмотри внимательно. Что ты видишь?
Я вгляделась. Экран демонстрировал лабораторию, под прозрачным куполом которой находился корабль землян, точная копия которого лежала на острове.
– Это.. Н-но как?.. – я начала заикаться. Мозаика сложилась. И слухи о его богатстве, и то, как быстро он решил отвезти меня на этот остров! Он все подстроил! – Ты знал, что я так поступлю? – прошептала я.
– Конечно. Как думаешь, кто пустил слух про остров? – Он сложил руки на груди и широко улыбнулся. Я тоже улыбнулась. Потом хихикнула. Потом заржала, как инуриец, во все горло. А потом из глаз потекли слезы. Я закрыла лицо руками, содрогаясь в истерике. Почему я не могу остановиться? Почему?
– Тише, тише, – Элиас, кажется, гладил меня по спине. От него пахло чистотой, мятой, специями и чем-то отдаленно-знакомым и неопределенно-приятным. Пахло им. – Только собаки были неожиданностью. Кстати, их надо бы попросить освободить остров от своего вонючего присутствия.
От упоминания о собакоголовых я пришла в себя. Отодвинулась.
– Что бы ты сделал, не будь там инурийцев?
– Еще не решил. Когда ты заговорила про остров, я долго злился. Да что там, я был в ярости. Я хотел вышвырнуть тебя с корабля на первой же станции, но не смог. Купил прощальный подарок, но на остров все равно повез. Хотел посмотреть, что ты сделаешь. Надеялся, что не предашь, что я ошибся…
Он запнулся, а я уставилась в пол. Я предала его…
– Когда проснулся и не нашел тебя рядом, понял, что случилось. Даже посмеялся, как ловко ты обошла меня. На мгновение даже решил, что на этом наши отношения закончились.
Я знала, что он не лукавил. Ведь он Палач. Он не прощает предательства. Но вот я, живое и дышащее подтверждение, что он добрый и щедрый, смелый герой.
– Почему… ты вернулся за мной? – прошептала я, внимательно рассматривая пол.
– Потому что не смог отпустить, – спустя, кажется, миллион световых лет сказал Элиас. – Где ты хочешь сойти? На следующей станции или на Таруко? Мы летим туда сразу после дозаправки, – его голос был мягким, нежным. Таким, как на том солнечном пляже, когда он кинул футболку в песок.
Я заглянула в его глаза. В них светилась надежда. И я задохнулась от счастья.
– На Таруко было бы удобнее, – прошептала я, и улыбка Элиаса стала мне подарком.
– Как скажешь, – он взял мою ладонь и легонько поцеловал. А потом снова нацепил на запястье браслет.
На Таруко мы остановились ненадолго. Эта планета славилась своими белоснежными пляжами. А удаляясь от зеленого шара Таруко, я больше не чувствовала сожаления об упущенной возможности, засыпая в крепких объятьях Элиаса.
Жёсткая посадка (Юлиана Королёва)
Я стоял на песчаном холме, держа бластер у виска, и признавался неизвестной планете в ненависти. Воды здесь не было, еды тоже, да и атмосфера по большому счёту не подходила для дыхания. Позвать на помощь я не мог – антенна корабля сломалась при падении, а включать маячок означало выдать себя врагу. Часть пайка сожрали песчаники, на отстрел которых я едва не потратил последнюю батарею, иначе, они бы сожрали и меня.
Я проторчал в негостеприимной пустыне три земных недели и впал в отчаяние, но подыхать мучительной, голодной смертью не хотелось.
Вдруг серебристая искра, пропоров атмосферу, замедлилась, плавно опустилась и зависла над пустыней. Я оторопел, поначалу не поверив собственным глазам – это могли быть галлюцинации от голода или желания, чтобы меня спасли. Но решил проверить и, убрав оружие, побежал так быстро, как только позволял песок и скафандр. Вскоре за очередной песчаной дюной появился летательный аппарат. Осознав, что смерть в безвестности мне больше не грозит, я ринулся навстречу спасению, но понял, что зря: это были не силы альянса, посланные за мной, а шпионский катер кептикиан.
Притаившись за песчаным холмом, я наблюдал за представителем вражеской цивилизации: высоким, тощим гуманоидом в серебристом скафандре. Пришелец вышел из корабля и остановился, задрав к небу шишку, именуемую головой.
Кептикиане воровали ресурсы и похищали людей. С их базы никто не возвращался, спасательные операции не находили даже тел: люди просто исчезали. Среди космолётчиков ходили слухи, будто кептикиане превращают хомосапиенс в себе подобных, таким образом восполняя популяцию вида. Я бы разнёс их базу ко всем чертям, вот только никто так и не выяснил её точных координат.
Я потянулся к бластеру, чтобы сократить популяцию врага, но вдруг подумал, зачем кептикианин прилетел на столь безжизненную планету? Здесь не было ровным счётом ничего: этот космический мусор на отшибе галактики с натяжкой получил звание планеты. Кусок скалы с подобием атмосферы, сутками в три земных часа и враждебными тварями.
Мысль, что пришелец застрял на планете, я отбросил сразу. Его одноместный корабль выглядел невредимым и способным вытащить меня из этой дыры. Но я не собирался доставать белый флаг и вежливо просить отвезти меня домой или помочь с починкой корыта, на котором я разбился в километре отсюда. Кептикианин пристрелил бы на месте. Поэтому я ждал удобного момента, чтобы подобраться к его судну, проникнуть на борт и быстренько свалить.
Но, как назло, хозяин далеко не отходил от своей крылатой посудины, по форме напоминающей рыбу-луну. Всё крутился возле шлюза, тыкая длинным пальцем в интерфейс на рукаве. Что он делал?
Ждать дольше не имело смысла. Пока я отсиживался в засаде, кептикианин мог в любую секунду запрыгнуть на борт и улететь. Поэтому я решил действовать: зайти с тыла и испытать судьбу, тем более, что терять было нечего.
Я выхватил бластер и двинулся вперёд. Прицелиться не получилось, от дикой жары климат-контроль скафандра сбоил уже вторые сутки и перед глазами всё плыло. Даже казалось, будто руки вытянулись на несколько сантиметров. Автоприцел не работал из-за нехватки питания. Подходить ближе было опасно, поскольку кептикианские твари обладали отменным слухом и широким углом обзора. Но у меня не было выбора.
Я тенью прошмыгнул к хвостовой части корабля. До шлюза оставалось пять шагов, вот только как бы я ни старался затаить дыхание и ступать бесшумно, кептикианин, скорее всего, меня уже засёк. Поэтому я замер, прицелился и нажал спусковой крючок. Бластер щёлкнул, но не выстрелил. Его замкнуло. Долговязый обернулся и пошёл ко мне. Я, словно ошалелый, жал на спуск, в ужасе наблюдая за приближением врага, затем попросту швырнул оружие в пришельца, сгруппировался, подпрыгнул и с разворота двинул ногой гаду в харю. Гад даже не пошатнулся. В ответ я получил по башке.
Очнулся на закате, шарахнувшись от кривого отражения своей рожи в хромированном корпусе рыбы-луны. Голодный, обезвоженный и небритый, я выглядел как макака, передержанная в центрифуге. На месте любого пришельца, я бы не только связал, но и для верности прибил себя гвоздями. Однако кептикианин ограничился лишь световыми наручниками и продолжал своё непонятное дело. Он стоял спиной и по-прежнему тыкал в интерфейс на рукаве, периодически поглядывая то на один, то на второй спутник планеты. Почему он до сих пор меня не убил?
– Эй ты, дылда, – прохрипел я. – Что задумал?
Пришелец даже ухом не повёл. Но я не удивился, кептикиане ни черта не понимали человеческой речи. Обычно они даже не пытались разговаривать, а сразу стреляли на поражение.
– У тебя есть вода? Ты, длинношеее, – ситуация казалась более чем абсурдной. – Ты знаешь, кстати, сколько букв «е» в слове длинношеее?
Я прислонился к обшивке корабля, ожидая смерти уже во второй раз за день. Разговаривать с пришельцем было бесполезно. И вряд ли мне удалось бы выкрутиться. Хотя я надеялся, что кептикианин подойдёт ближе, и его можно будет сбить подножкой и попытаться задушить наручниками. Но пришелец подходить не думал. Он вдруг повернулся и произнёс:
– Три.
– Что-что? – я не поверил собственным ушам и, поперхнувшись слюной, закашлялся.
– В слове длинношеее три буквы «е», – повторил пришелец противным скрипучим голосом на чистом русском, пока я подбирал отвисшую челюсть. – А ещё на твоей нашивке написано «Лейтенант А. И. Солнцев, вторая эскадрилья альянса».
– Но…
– Откуда я знаю? – пришелец опустился передо мной на корточки и снял шлем скафандра. Три больших чёрных глаза уставились на меня в упор. – Ты у нас уже давно.
Он ткнул в меня длинным пальцем. В тот момент я подумал, что наверное сплю и мне снится кошмар. Или я сошёл с ума. Или застрелился и попал в ад.
– Давно? – тупо повторил я, заподозрив неладное.
– Ты думаешь, мы на заброшенной планете, – он запрокинул голову и огляделся. На его длинной шее, прямо под узкой нижней челюстью, показались два отверстия, напоминающих пупки. Гадость. – Это симуляция. Ты на нашей станции. Не беспокойся, мы не вредим тебе, а просто изучаем ваш вид. Мы ищем способ прекратить войну.
В сознании начало проясняться. Почувствовав прилив сил, я вспоминал о случившемся на самом деле: меня действительно подбили, но я не упал на планету, а оказался в плену у кептикиан.
– Постой. Вы меня сбили, захватили, держите в плену без еды, воды, и ты хочешь сказать, это всё ради мира? Да ты посмотри на мою рожу! – я уставился на него в упор, будто ожидал, что он поймёт разницу. – Вы пытали меня! Вы чуть не довели меня до самоубийства!
Вспоминая попытки отыскать воду в песке или собрать работающий передатчик из оплавленных обломков, или то, как приходилось отбиваться от песчаников, я злился всё сильнее, потому что уже не сомневался – они заставляли меня проходить эту чёртову симуляцию не один раз. Я вспомнил.
– Дай воды, изверг! – потребовал я и тоже отстегнул крепления шлема.
– Наш вид вымирает, нас осталось мало. А у вашего вида большая воля к жизни. – Пришелец поднялся, отдалился на шаг, потыкал пальцем в рукав, и передо мной вдруг прямо из воздуха материализовался сосуд с прозрачной жидкостью. – Мы изучали ваш инстинкт выживания. Наши учёные решили, что для выживания необходимо объединить наши виды.
Кептикианин вернулся и снова присел рядом. Его кожа выглядела мертвенно бледной, а рожа отдалённо напоминала человеческую, но никакой человечности у этой твари не было и в помине.
– А вы не подумали, что война – не лучший способ выжить? – я отодвинулся подальше, жадно восполняя запаса «аш два о».
– Когда мы станем похожими, то лучше поймём друг друга, – он захлопал боковыми глазищами. Средний глаз в упор глядел на меня. – И война прекратится сама собой.
– К тому моменту вы все передохните, – я осушил сосуд и хотел потребовал ещё, но меня замутило.
– У нас есть успехи, – кептикианин вытянул обе руки и попытался коснуться моей шеи, но я увернулся. – Мы дали тебе особый орган – вроде голосовых связок, и дали знания нашего языка – небольшая операция.
Я остолбенел, ощупывая шею там, куда он тянул пальцы: теперь на месте миндалин у меня были дыры, куда легко входила фаланга пальца. Такие же как его пупки. Мне окончательно поплохело, желудок свело и выпитая вода вырвалась наружу.
До этой минуты я не особо верил слухам, что они переделывают людей в кептикиан, и ненавидел этих тварей, только потому что на Земле нас учили их ненавидеть. Теперь я испытывал настоящую ненависть за то, что они сделали со мной и всеми, кто попал в их проклятые лапы. Я жаждал мести и хотел прикончить сволочей, даже если от их вида осталась жалкая горсть.
– Ах ты мразь! – заорал я и бросился на пришельца. Но он исчез, а я лишь уткнулся носом в иллюзию песка. – Выпустите меня!
Оковы и симуляция чужой планеты исчезли следом за ним. Теперь, в отражении хромированных стен пустой овальной комнаты, я увидел вовсе не побитую макаку, а то, что пока ещё оставалось лейтенантом Солнцевым, только с дырками в шее. Повезло, что дырку во лбу под третий глаз не успели просверлить.
– Хорошо, – услышал я голос пришельца, хотя самого его уже не видел. Вероятно, он тоже был проекцией. – Мы отпускаем тебя в качестве посланника. Надеемся, что шаг на пути к миру удался.
– Так я вам и поверил! Дайте мне бластер и я вам припомню пустынную планету без воды и еды. И дырок вам понаделаю не только в шеях, манипуляторы хреновы! – я потряс кулаком в воздухе. – Может, вы хотите, чтобы я привёл вас на базу альянса и показал все слабости? Не дождётесь, уроды.
Пока я распинался, что лучше сдохну, чем приведу их к своим, в хромированной комнате образовался выход.
Уходил я в полной уверенности, что этим гадам верить нельзя. Коридор вёл к мосту, в конце которого на посадочной площадке красовался мой родной кораблик: целый и невредимый. Пришельцы будто и правда меня отпускали, вот только улетать я уже не торопился. У меня созрел план.
Поскольку теперь я владел кептикианским и запросто читал надписи и указатели на стенах, я намеренно «заблудился» в недрах станции, чтобы отыскать реакторную. Благодаря новому навыку, я предположил, что перегрузка реактора заметно сократит численность врага.
Обнаружив воздуховод, я пробрался в реакторную, ничуть не сомневаясь в своём долге отправить базу пришельцев в ад.
Реакторная напоминала внутреннюю сторону панциря морского ежа, усовершенствованного микросхемами, датчиками и чем-то отдалённо похожим на пульт управления. К нему я и бросился, ворочая в памяти шпионские данные и инструкции к действию. Едва коснулся нужных кнопок, сработала сигнализация, но пока кептикиане бежали, чтобы пристрелить меня, все необходимые комбинации символов были пущены в ход. Приготовившись на этот раз к окончательной и неизбежной смерти, я со злорадством наблюдал, как на экране раскаляется гигантская бубликообразная конструкция в центре ядра реактора.
