Анна Малышева
Кровь Луны
– Я думала, это жених твоей сестры или этот… Леша! – с трудом выговорила она, наливая себе минеральной воды.
– Кто?! – Лариса даже привстала. Теперь она выглядела совершенно трезвой, в расширенных серых глазах не было заметно и тени опьянения. Кате вдруг подумалось, что до сих пор девушка притворялась. – Жених? Откуда ты знаешь?
– Твоя сестра как-то говорила о нем во дворе, я случайно услышала. – Катя продолжала следить за своей новой знакомой, все больше убеждаясь, что Лариса абсолютно трезва. «Во всяком случае, на данный момент!»
– Вика о нем говорила? – словно не веря своим ушам, повторила та. – И что же?
– Ну что-то такое, будто мать хочет выдать ее замуж, а ей самой это не нужно. Будто у вас на этой почве постоянные ссоры, – сдержанно ответила Катя. Она решила не распространяться о том, в каких выражениях жаловалась Вика на притеснения со стороны матери.
– И кому она это рассказывала? – все так же недоверчиво поинтересовалась Лариса.
– Своему приятелю. Кажется, его зовут Леша. Знаешь такого?
Ее собеседница отрицательно качнула головой. Вид у нее был настороженный, она вдруг ссутулилась и теперь походила на взъерошенного воробья, только что вырвавшегося из кошачьих лап. Катя с удивлением заметила испарину, выступившую у нее на висках. Кондиционер в кафе работал исправно, а на Ларисе была только маечка с короткими рукавами – та самая, в которой она выскочила на балкон рано утром.
– Насчет жениха я вот что тебе скажу, – заговорила Лариса после долгой паузы, во время которой она что-то напряженно обдумывала. – Не всему верь, что сестра там наболтала. Вика рада была за него выйти, уже дала согласие. Мать вот в больницу попала, совсем изгрызла себя – что она ему скажет-то теперь? А его родителям? Это же ее хорошие знакомые! Что о нас люди подумают?!
– А это так важно? – нахмурилась Катя. – Я думала, твоей маме стало плохо с сердцем, потому что у нее дочь погибла!
– А ты ее не суди! – внезапно оскалилась Лариса. – Мать – пожилой человек, у нее свои понятия! Проживи жизнь, тогда рассуждай, что важно, что нет!
– Можно подумать, ты жизнь прожила! – парировала уязвленная девушка. – Сколько тебе лет-то?
– Двадцать два!
– Я думала, еще меньше, – слегка сбавила тон Катя. – Ну а мне двадцать восемь. Если ты так уважаешь старших, то нечего на меня зубами стучать! Я имею право на собственное мнение. Вас волновало, что люди скажут? Вот они и говорят!
– Что ты на меня набросилась? – внезапно отступила Лариса. Вид у нее был обескураженный, словно она впервые в жизни получила отповедь. – Я же с тобой откровенно говорю, ничего не скрываю. Ну, разумеется, мы с мамой любили Вику и теперь просто в шоке… Но мама еще страшно переживает из-за этой свадьбы! Ведь уже и день назначили… Боже мой, Антон еще ничего не знает! – простонала Лариса, кусая костяшки пальцев. – И я должна ему сказать! Ну, как это сделать, как?! Я слов таких не знаю!
– Антон – это жених? – догадалась Катя. – А когда она дала согласие на свадьбу?
– Да только что, два дня назад, – машинально ответила собеседница, поглощенная собственными эмоциями. – Боже мой, что делать? И как назло его мобильного телефона у меня нет, только домашний, а вдруг подойдет его мама?
– А раньше Вика была с ним знакома, с этим женихом?
Лариса как будто проснулась и удивленно посмотрела сперва на нее, потом на накрытый стол и почти нетронутый ужин.
– Как есть вдруг захотелось! – проговорила она, хватая вилку и принимаясь за салат. – Я ведь с утра ничего еще… А ты почему не ешь?
– Я уже сыта, – Катя взглянула на часы. Она совсем не рассчитывала так задерживаться, тем более начинало рано темнеть, а возвращаться домой впотьмах девушка боялась. «Хотя сегодня все идет шиворот-навыворот! Я чуть не поцапалась с Кариной, вступила в какой-то дикий разговор со Светланой, а теперь вот ужинаю с этой девицей, от которой сперва шарахалась… Такое ощущение, что меня сорвало с якорей и понесло в открытое море!» Она могла оплатить свой заказ, встать и уйти, тем более что возвращение домой в компании новой знакомой не доставило бы ей особого удовольствия… Но Катя не двинулась с места. История погибшей девушки обрастала новыми деталями, но, вместо того чтобы стать яснее, оказывалась все более туманной и загадочной. «Вика дала согласие на свадьбу два дня назад, значит, так и не поговорила с матерью о том, о чем собиралась. Или поговорила и потерпела фиаско. Значит, Леша ее бросил – он ведь угрожал, что терпеть больше не намерен. Все вроде просто и понятно, но… Почему она выбросилась с балкона из-за сапог?! У нее были более веские причины для самоубийства, если на то пошло! Бросил любимый парень – а она обожала этого Лешу, с первого взгляда было ясно, что он ею вертит, как хочет. Мать настояла, чтобы она вышла замуж за нелюбимого – ведь Вика признавалась, что ей этот жених не нужен! Вот из-за чего она должна была покончить с собой, а не из-за каких-то дурацких сапог!»
– Твоя сестра была знакома с этим женихом? – Как только Лариса оторвалась от опустевшей тарелки, Катя повторила вопрос: – Они раньше встречались?
– А почему ты спрашиваешь? – настороженно взглянула на нее та. – Конечно, они были знакомы. Не прежние времена, чтобы молодые впервые под венцом виделись.
– И он ей нравился?
– А я откуда знаю? – усмехнулась Лариса, принимаясь за остывшее жаркое. – Мы не особо-то откровенничали друг с другом. Общих тем было мало! У нее своя жизнь, у меня своя. Вика все перед зеркалом крутилась, потому что ей с детства в уши напели, что она хорошенькая, а я в это время училась, работала. У нее же образование – восемь классов! Она читала только этикетки да объявления о распродажах, и то по складам!
Последнюю фразу Лариса произнесла с презрением и плохо скрытым торжеством. Видимо, это обстоятельство нередко служило ей утешением, когда она сравнивала себя с красавицей сестрой.
– А почему вдруг такая спешка со свадьбой? – Катя не дала сбить себя с избранной темы. – Это твоя мама настаивала?
– Никакой спешки, – девушка удивленно подняла глаза от тарелки. – Свадьбу назначили на первое декабря. Вика сама это число назвала.
– Сама? И никто ее не принуждал идти замуж?
– Ты все не веришь! – в сердцах воскликнула Лариса. – Жаль, не видела, какое ей кольцо Антон на палец надел! И она была рада-радешенька, даже поблагодарить забыла от восхищения! Белое золото, в центре изумруд, а вокруг крестом – бриллианты, четыре штуки! Камни натуральные, не синтетика! Вика просто дар речи потеряла!
– Ну, раз дар речи потеряла… – протянула Катя. Рассказ о кольце окончательно ее озадачил. Будучи женщиной, она отлично понимала восторг, который испытала Вика, получив кольцо с бриллиантами. Сама Катя не была тряпичницей, но знала, что многие представительницы слабого пола черпают радость жизни лишь в нарядах и украшениях. Похоже, Вика относилась к этому обширному клану… «Тогда как она могла покончить с собой из-за такой чепухи, как сапоги, когда у нее на пальце было только что полученное кольцо с драгоценными камнями?! Да и не тринадцать лет ей было, в конце концов, это в таком возрасте совершают глупости, режут вены из-за того, что родители купили джинсы не той фирмы или на дискотеку не пустили!»
– А сколько лет было твоей сестре? – спросила она, все еще поглощенная своими размышлениями. Лариса, пользуясь паузой, успела съесть остывший ужин и теперь энергично жевала зубочистку.
– Двадцать, – девушка ловко выплюнула зубочистку, попав в пепельницу. – Мама считала, что единственный для нее путь – это выйти замуж и поскорее родить. Единственный приличный путь, конечно.
– А как считала сама Вика? – не удержалась от иронии Катя.
– У нее было слишком мало мозгов, чтобы считать, – ничуть не смутившись, ответила Лариса. – Ее вечно обманывали со сдачей. Кстати, сколько тут оставляют на чай? По-моему, нам пора домой.
Катя отделалась от своей спутницы уже во дворе, сославшись на то, что ей нужно завернуть в супермаркет. «Если бы не она, я бы еще долго за покупками не собралась!» Девушка с облегчением свернула за угол, попрощавшись с новой знакомой. Лариса, по всей видимости, легко сходилась с людьми. С Катей она держалась так, словно они были не только соседками, но и закадычными подругами. Расставаясь, Лариса попросила разрешения позвонить, если ей станет очень тяжело на душе. Обезоруженная этой просьбой, Катя замешкалась с ответом, но соседка предупредила его:
– Телефон у меня есть, ты сама дала, когда я просила совета насчет работы. Так я позвоню!
«Я дала ей телефон? Чего только не делаешь, когда тебя застают врасплох!» Войдя в супермаркет, Катя взяла проволочную корзинку и направилась прямо к полкам, где был выставлен растворимый кофе. Выбрав большую банку своего излюбленного сорта, она перешла в другой отдел и запаслась сухими сливками, сахаром и печеньем. Остальные покупки девушка сделала почти не глядя и без энтузиазма. Макароны, замороженные котлеты и несколько банок с консервами – этого по ее расчетам должно было хватить на ближайшую неделю. «Все равно кусок в горло не полезет, – рассуждала она, с сомнением разглядывая холодильник с йогуртами. – Взять, не взять? Вот знаю же, что их нужно есть, а терпеть не могу! И всегда у меня так, что полезно, то мимо рта!»
Раздавшийся за спиной оклик заставил ее вздрогнуть и обернуться. Рядом стоял Глеб с нагруженной до предела тележкой.
– Напугал?
– Я задумалась, – Катя открыла холодильник и достала упаковку из четырех йогуртов. Глеб по-хозяйски выхватил йогурты у нее из корзинки и заменил их другими.
– В этих хоть бифидокультуры живые, – пояснил он, встретив изумленный взгляд девушки. – Остальные – барахло с желатином и консервантами. Не очень-то верь рекламе! Покажи, чего еще набрала?
– Если придираться, то вообще ничего есть нельзя, – Катя попыталась спрятать корзинку за спину. – Ты что – диетолог?
– Я спортсмен, – гордо ответил тот. – Боксер, если тебе интересно.
– Почему-то я так и подумала. – Девушка двинулась к кассе, парень последовал за ней, толкая перед собой скрипучую тележку. – Значит, ведешь здоровый образ жизни?
– Не совсем, иногда курю, – признался Глеб, становясь в очередь к кассе. – Да у меня другая проблема, не дыхалка, а ноги. Я ведь в тяжелом весе, для меня это актуально – нагрузка на суставы, икроножные мышцы… ты не слушаешь?
Катя в самом деле перестала прислушиваться к его доверительному монологу. Разговоры о здоровье и спорте раздражали ее с детства. Она оплатила покупки, прихватив на кассе телепрограмму на следующую неделю. Глеб со своей тележкой задержался надолго, и она вышла на улицу, небрежно махнув ему на прощание. Общаться с ним совсем не хотелось. Ей не нравились парни такого брутального типа, часами рассуждающие о своих мышцах, диетах и спортивных победах. «Хотя он вроде добрый. Вон позаботился о моем здоровье! – Она заглянула в пакет, где на самом верху лежали йогурты, навязанные Глебом. – Эти даже без фруктов! Точно есть не смогу. Лицо ими на ночь мазать, что ли? Может, не поздно поменять, чек-то остался? Да, но Глеб еще там, опять начнет придираться…» Катя оглянулась на двери супермаркета, и ее мысли приняли другое направление. «Может, я сама совершаю ошибку, что обращаю внимание на мужчин только определенного типа? Почему бы не завести роман с Глебом, например? Я ему, кажется, небезразлична! Карина как-то встречалась со спортсменом, и он очень уважал ее за интеллект и за сценарии. Прямо в рот смотрел! Правда, она его почти не видела, парень все время пропадал на сборах, а потом уехал на Зимнюю Олимпиаду в Солт-Лейк-Сити… Тут всему и конец, он стал звездой, а ей это не понравилось!» Девушка с улыбкой вспомнила, как они с подругой вместе сидели у телевизора и болели за российскую команду биатлонистов. Пока гонка не началась, Карина с пренебрежительной гримаской уверяла, что спортивные мероприятия ее только смешат. Когда же на трассу выбежала толпа лыжников с винтовками за плечами, темпераментная подруга вскочила с ногами на диван и прыгала на нем до тех пор, пока не промахнулась и не приземлилась на пол, довольно чувствительно ушибив колено и локоть. В пылу азарта она не заметила увечья и продолжала кричать: «Вон мой, вон мой! Жми-жми-жми! Ах немец, ах зараза, на нервы действует! Отрывайся! Да что ж ты! Ну! Ай-ай-ай!» И так далее, и тому подобное. – Катя даже уши прикрыла, спасаясь от этого пылкого монолога. Спортивными успехами своего кавалера Карина осталась довольна и уже сидела с мобильным телефоном, готовясь позвонить в Америку и поздравить любимого, как вдруг на экране появился сам герой-победитель. Обаятельно и немного смущенно улыбаясь, он признался репортеру, что к гонке готовился довольно своеобразно. «А мы с девчонками всю ночь танцевали!» – этот ответ прозвучал так простодушно и жизнерадостно, что Катя невольно улыбнулась парню в ответ. А когда перевела взгляд на подругу, спохватилась и стерла улыбку с лица. Та, ожесточенно сдвинув брови, заталкивала в сумочку мобильник. «Спортсмены – что дети! – после краткой паузы высказалась Карина. – В общем-то я к нему и не относилась всерьез. Сразу было ясно, что долго мы вместе не выдержим». Тогда Катя уговаривала ее повременить с разрывом, ведь парень наверняка не имел в виду оргии в духе Калигулы, когда рассказывал о ночных танцах с девчонками из российской команды. «Иначе как бы он мог так бежать и стрелять?!» Аргументы не подействовали, а может, Карине и в самом деле надоело крутить роман в кратких перерывах между сборами и соревнованиями. «Или она просто привыкла быть первой, а тут первым был явно он!» Катя свернула во двор, прижимая к груди пакет с покупками (ручки уже порвались, упаковка в супермаркете была на редкость непрочная), подошла к подъезду и попыталась одной рукой расстегнуть сумку, чтобы достать ключи. Она замешкалась, а когда добралась до ключей, едва не выронила все, что было у нее в руках. Кто-то тронул ее за локоть, неслышно подойдя сзади.
– Ой, Глеб?! – воскликнула она. Однако, обернувшись, тут же поджала губы, не желая проронить еще хоть слово.
– Нужно поговорить, – отрывисто произнес Сергей, и в его голосе не прозвучало и тени раскаяния. Скорее (с изумлением отметила Катя) в этой фразе слышалась некая претензия, словно у покупателя, которому неправильно отсчитали сдачу.
– Я тороплюсь, – сухо ответила Катя, прикладывая магнитный ключ к замку. – В другой раз.
– Нет уж, будь добра, найди для меня время сейчас! – ядовито и все с той же непонятной претензией настаивал тот.
Катя молча рванула дверь и вошла в подъезд, сжимая в охапке расползавшийся по швам пакет. Она надеялась, что Сергей останется на крыльце, но спустя мгновение он уже преградил ей подходы к лифту. В подъезде было сумрачно, слабая лампочка почти не давала света, но Катя видела, что на нем лица не было. Сергей смотрел на нее с такой ненавистью, что она не верила своим глазам. «Вчера мы так мирно расстались!» – только и успела подумать девушка. В следующий миг на нее хлынул поток ругани:
– Как ты могла, проклятая стерва?! Как ты могла ей звонить и оскорблять после всего, что она вытерпела за эти годы от такой твари, как ты?! Она хоть раз звонила тебе?! Требовала объяснений?! Угрожала?! Истерики устраивала?!
– Я… Не… – только и смогла пробормотать Катя, не в силах ни понять, ни остановить эту лавину оскорблений. Ее поразили даже не слова, а то выражение, с каким они были произнесены. «Боже, когда он успел ТАК меня возненавидеть?! За что?!»
– Вчера разыграла передо мной комедию, прикинулась такой кроткой, святой, я даже пожалел тебя! – продолжал выкрикивать Сергей. Его голос гулко отражался от стен подъезда, и оглушенная девушка съежилась, словно эти слова хлестали ее. – А сегодня позвонила ей и наговорила такого, что она выбросила мои вещи на лестницу и велела убираться навсегда! Что ты ей сказала, гадина?! Как ты могла разбить мне жизнь?!
– О ком ты говоришь? – немеющими губами вымолвила девушка. До нее наконец дошло, что бывший любовник упрекает ее в чем-то конкретном.
– О своей жене, о Лене, черт побери! Будто ты не знаешь!
– Не знаю, – у Кати появилось ощущение, что она заблудилась в кошмарном сне, где нет ни логики, ни правдоподобия. – Я не звонила ей!
– Только что, час назад!
– Этого не может быть, – она с трудом перевела дух. – Час назад я ужинала в ресторане со своей знакомой. Она, если надо, подтвердит.
Последнюю фразу Катя добавила чисто машинально, вовсе не думая привлекать Ларису в качестве свидетельницы, но как раз эти слова возымели отрезвляющее действие на Сергея. Тот отступил на шаг, глубоко вздохнул и совсем другим голосом произнес:
– Тогда кто звонил Лене?
– Почему я должна это знать? – Катя нажала кнопку лифта. – Спроси жену.
– Она говорит, это была ты. То есть… – сбился Сергей, – та девушка представилась тобой… Но если ты была в ресторане с подругой…
– Да, – коротко ответила Катя и вошла в раскрывшиеся двери, исписанные черным маркером. – И оставь меня в покое!
Последние слова она произнесла, когда двери закрывались, и у нее не было уверенности, что Сергей их слышал. Пока астматический лифт взбирался на седьмой этаж, она стояла, привалившись плечом к стене, из последних сил удерживая пакет и сдерживая слезы. Переступив порог своей квартиры, Катя швырнула покупки на пол, захлопнула дверь и, опустившись на корточки, разрыдалась. Слезы давно были на подходе и теперь прорвались на волю, словно талая вода, размывшая плотину. Им не было конца, да Катя и не хотела останавливаться. Наконец она могла выплакать накопившуюся обиду, усталость и напряжение и все то, чему она даже не знала названия, но что мешало ей быть счастливой.
– Почему… – задыхаясь от рыданий, повторяла девушка, – почему я такая… такая…
Слово «несчастная» она проглотила. В сумке запел мобильный телефон. Вытащив его, Катя увидела незнакомый номер и, не успев обдумать свое действие, нажала на кнопку ответа.
– Мне так плохо, – услышала она голос, который сперва не узнала. – Можешь со мной поговорить?
И Катя, против своей воли, начала тихонько смеяться. «Что слишком, то слишком! Я же еще должна всех утешать!»
– Не поняла? – встревоженно переспросила Лариса. – Какие-то помехи!
– Конечно, я могу говорить… – Все еще смеясь, выговорила девушка. – Ну конечно могу.
– Тогда, – оживилась Лариса, – может, зайдешь в гости? Я совсем одна, и мне так жутко!
Глава 4
Катя приняла это приглашение по той же причине, по какой Лариса его сделала. Девушке было жутко оставаться одной. «Когда на сердце тяжело, надо идти к людям! – всегда говорила ей мать. – Не сиди в четырех стенах, не грызи себя – еще хуже станет!» И Катя, перебарывая страх показаться навязчивой, следовала маминому совету и напрашивалась в гости, шла в кино, гуляла по территории ВВЦ, благо выставка располагалась под боком. Сейчас, на ночь глядя, большинство этих возможностей отпадало. Карина была где-то далеко, на очередном свидании, и конечно, не стоило рассчитывать на ее поддержку.
– Хорошо, я зайду ненадолго, – Катя взглянула на часы. – Какой у тебя номер квартиры?
Ни Сергея, ни его машины она поблизости от подъезда не заметила, но это лишь отчасти успокоило девушку. Дикие претензии, которые предъявил ей бывший любовник, продолжали смущать Катю. Только сейчас она начинала понимать абсурд того, что он рассказал. «Звонила какая-то барышня, назвалась мной и устроила скандал его жене?! Может, жена фантазирует, закрепляет победу? А что – ей выгодно выставить меня в глупом свете, настроить Сережу на окончательный разрыв! Поверил он мне или нет?» Продолжая мучиться этими сомнениями, она перешла в соседний подъезд и поднялась на седьмой этаж в таком же астматическом, кашляющем лифте. Лариса ждала ее на пороге своей квартиры, приоткрыв дверь, чтобы хоть немного осветить площадку.
– Лампочку выкрутили? – со знанием дела осведомилась Катя, выйдя из лифта.
– Да тут и патрона нет, чтобы ее вкрутить! – усмехнулась хозяйка, распахивая дверь шире. – Сорвали те, кому свет мешал.
– У вас тоже такие уроды есть?
– Сколько хочешь! – впустив гостью, Лариса тщательно заперла дверь на все замки и еще накинула цепочку. – Но сейчас не бойся, не их время. Они около полуночи собираются на пролет выше, под окном.
– Милицию вызываете?
– Да что ты! – Девушка как будто искренне удивилась этому вопросу. – Мы же вместе росли! Я их всех знаю!
– Ты-то их знаешь, а вот они примут во внимание, что вы вместе росли?
– Брось… – протянула Лариса и, пошарив под вешалкой, вытащила розовые тапочки из искусственного меха: – Надевай, это Викины.
Катя секунду помедлила, ей было как-то неловко надевать вещь, можно сказать, с покойницы. Но, по всей видимости, сестру покойной это не смущало. Переобувшись, Катя отправилась вслед за хозяйкой осматривать квартиру – Лариса непременно желала все показать.
– У нас «двушка», а у тебя? Однокомнатная, да? И ты там одна живешь? Хорошо тебе, свободно! Вот мамина комната! У тебя такая же, большая?
«Большая комната» площадью семнадцать квадратных метров была тесно заставлена мебелью, причем предметы обстановки были явно рассчитаны на более просторное помещение. Массивный угловой диван занимал полторы стены и чуть не доходил до самого порога. «Стенка», разделенная на две части, зрительно уменьшала комнату до размеров кладовки. Хрустальная, изрядно запыленная люстра свисала слишком низко, можно было предположить, что ее полагалось вешать над обеденным столом, но стола здесь не было. «Иначе никто бы не пробрался к балкону, – подумала Катя и невольно вздрогнула. – Что мне в голову лезет! Да, вот тот самый балкон…» На диване еще валялось скомканное постельное белье, рядом на полу стоял полупустой стакан с водой. В комнате сильно пахло валокордином – этот запах Катя знала с детства, такими же каплями лечилась ее бабушка.
– Я не успела прибраться, – пояснила Лариса, торопливо подскакивая к дивану и запихивая белье в ящик для постели. – Ну и день! Я все думала, когда же он кончится, только вот уже ночь наступает, а мне еще хуже стало! Страшно тут оставаться!
– Но у вас же есть, наверное, какие-то родственники, – предположила Катя, оглядывая стены, оклеенные блеклыми обоями в мелкий цветочек. В общем, комната производила унылое впечатление, а развешанные повсюду пейзажи арбатского изготовления заставили девушку поежиться. Попадая в гости, она всегда пыталась составить представление о хозяевах, изучая интерьер, и в данном случае могла сказать, что эта комната не несла на себе абсолютно никакого отпечатка личности своей обитательницы. «Мамина комната» могла с тем же успехом быть и «папиной», и «бабушкиной», а вернее всего, вообще ничьей. В ней ночевали, но не жили, ее обставили, но не сумели украсить, ею обладали, но ее не любили. Лариса перехватила критический взгляд гостьи и, словно прочитав ее мысли, быстро пояснила:
– Мама не выносит безделушек, говорит, сложно убираться, много пыли. Знаешь, она вообще мало собой занимается, больше работой.
– Да я же ничего не сказала! – Катю удивила эта проницательность. Вообще, ее новая знакомая производила на нее все более сложное впечатление. «В любом случае с ней надо держать ухо востро!»
– Но ты подумала, я по глазам поняла! – настаивала Лариса. – И правильно, я сама не в восторге от этих жутких картин! Но это папа рисовал.
– А он…
– Умер восемь лет назад, – девушка подошла к окну и плотно задернула шторы. – Мне было четырнадцать, Вике двенадцать. Представляешь, каково маме пришлось? Денег папа не оставил, продать было нечего – ни машины, ни дачи… Вот – все, что видишь. Родственники, говоришь? А где они были, когда мы после папиной смерти без гроша остались? Кто помог? Пошли они к черту! – И без перехода, совсем другим тоном предложила: – Пойдем, покажу тебе Викину комнату.
Катя молча последовала за ней. Комната погибшей девушки с полным правом могла называться «маленькой». В ней было не больше десяти метров, впрочем, обстановка тоже оказалась немногочисленной. Широкая, с виду двуспальная кровать, застеленная ярким атласным покрывалом, шкаф для одежды, пушистый ковер на полу – это было все, если не считать трюмо. Оно занимало целый угол, и было ясно, что именно перед ним проводила большую часть времени бывшая хозяйка комнаты. Десяток баночек с кремами, в которых кожа Вики вовсе не нуждалась, ворох косметики, профессиональный фен, щипцы для завивки, накладные локоны разного цвета, рассыпанная по столешнице пудра и устойчивый запах сладких духов – все говорило о том, что девушка уделяла пристальное внимание своей наружности. «Хотя при ее данных она могла вообще не краситься и не причесываться, все равно била бы наповал! – Катя продолжала рассматривать косметику на полочках трюмо. – А тут такой арсенал, будто ей лицо надо было с нуля рисовать каждый раз…» Эту комнату, в отличие от первой, явно пытались украсить и сделать уютной. На окне висели шторы из розоватой пышной органзы, на дешевенькой люстре покачивались многочисленные колокольчики, долженствующие приносить в дом счастье, в изголовье постели разместились мягкие игрушки – сплошь тигрята разных размеров и расцветок. Эти инфантильные попытки свить гнездо наводили на мысль, что обладательница внушительного трюмо еще не осознала себя взрослым человеком. «То ли будуар, то ли детский сад!»
– Тигров собирала, потому что по году она Тигр, – с непонятной улыбкой пояснила Лариса, до сих пор молча оглядывавшая комнату сестры. – Думала, они ей счастье принесут. И колокольчики эти для счастья, и талисманы она всегда при себе носила – один на шее, другой в сумочке, третий в кармане. Представляешь, по почте откуда-то выписала! Ей что хочешь можно было внушить, она бы живую жабу в рот сунула, если бы ей сказали, что она приносит удачу.
– Она училась где-нибудь, работала? – Кате вдруг показалось, что в маленькой комнатке нечем дышать. От запаха сладких духов ее мутило. – Неужели восемь классов и все?
– Все! – подтвердила Лариса. – Да и там-то еле тянулась, одно горе! Я все вечера с ней просиживала, старалась хоть как-то натаскать, чтобы не позорила меня в школе! А она, как только отвернусь, – шмыг в дверь и уже на улице гоняет с парнями! Это я первая сказала маме – нечего Вике делать в старших классах, в МГУ все равно не поступит, а за прилавок и с такими знаниями встать можно. Правда, – усмехнулась девушка, – за прилавок-то наша графиня как раз не встала. Не захотела. Это для нее оказалось слишком примитивно, да там же и работать надо!
– Что же – Вика вообще не работала?
– Да так, от случая к случаю… – Лариса произнесла это с явной неохотой. – Когда у нее было настроение.
– Что же это за работа такая? – недоверчиво поинтересовалась Катя. – По контракту?
– Какой там контракт! – фыркнула та. – Одни фантазии! Она околачивалась в ночном клубе, танцевала с посетителями, а заведение ей за это платило какие-то гроши. Ну, и уж конечно мечтала о сцене, считала, что у нее голос есть и когда-нибудь она прославится… Бред, конечно!
– А как же ваша мама с ее строгими принципами смотрела на такую работу? – изумилась девушка. – Или я чего-то не понимаю?
– Да мама ничего не знала! – отмахнулась Лариса. – Я помогала Вике следы заметать, она врала, что стоит на кассе в ресторане быстрого питания с восьми вечера до полуночи. Конечно, при таком графике она должна была получать копейки, ну мама и не спрашивала ее насчет денег. Целый год мы так маскировались.
– Как же мама не догадалась?
– А каким образом она могла что-то узнать? – возразила Лариса, плотно закрывая дверь в комнату сестры. – По ресторанам мама не ходит, трудовую книжку все равно бы не увидела, раз она в отделе кадров, ну а проверять у нее нет ни времени, ни сил… И потом я же говорила ей, что у Вики все в порядке. Мама только переживала, что она поздно возвращается, но потом привыкла. Мы врали, что их с работы развозит служебный микроавтобус.
– А если бы с Викой что-нибудь случилось в этом клубе? – Катя никак не могла опомниться от услышанного. Такое рискованное и громоздкое вранье изумило ее. – Как ты могла ее покрывать? Тебе что, было все равно, чем занимается сестра?
– Если бы я не согласилась ее поддержать, было бы только хуже, – после краткой паузы проговорила Лариса. – Она, правда, была жуткой трусихой, но если уж ей чего-то хотелось… Вика все равно удирала бы в свой клуб, мама хваталась бы за сердце, а виновата во всем была бы, конечно, я.
– Ты-то почему?!
– Потому что я – это я, – с горечью ответила девушка, открывая перед гостьей дверь кухни. – Ну, вот и весь наш дворец. Тесно, правда?
– А где же ты спишь? – Катя с удивлением осмотрела крохотное шестиметровое помещение, в которое были втиснуты плита, холодильник, обеденный уголок и несколько навесных шкафов. На холодильнике стоял телевизор, на разделочном столе – микроволновая печь, электрический чайник и соковыжималка. Места было так мало, что, стоя у плиты, можно было без труда достать любую вещь, расположенную в кухне, не сделав при этом ни единого шага, просто протянув руку.
– Да вот, на диванчике, – Лариса по-хозяйски пнула потрепанный угловой диван, обитый потертой красной материей. – А утром постель к маме в шкаф уношу. И одежда моя тоже там, у нее.
– Но как же… Здесь?!
– Не веришь? – Не успела Катя опомниться, как та скользнула в щель между столом и диваном и ловко улеглась, растянувшись на плоских красных подушках. – Смотри, я как раз помещаюсь. Больше и не нужно, я ведь не очень длинная!
Катя лишь покачала головой, глядя на худенькую девушку, ютившуюся на ложе, явно не приспособленном для спанья. Деланная улыбка, которой Лариса сопровождала эту демонстрацию, только укрепила Катю во мнении – не всегда стоит буквально воспринимать то, что говорит ее новая знакомая. «Она будто бравирует тем, что находится в таком приниженном положении! Спит на кухне, будто какая-то бедная родственница, которая остановилась у них на два дня проездом… А эта ее фраза – „потому что я – это я!“. Она дает мне понять, что в семье ее не ценили и не любили, вот о чем ей хочется говорить… А вовсе не о смерти сестры!»
– Ну, теперь-то ты перейдешь в комнату Вики?
Катя никак не ожидала, что этот простой практический вопрос, который она задала без всякой задней мысли, вызовет такую реакцию. Лариса резко села, задев локтем стол, и взглянула на гостью со смешанным выражением злобы и недоверия. В этом взгляде было так много волчьего, что девушка невольно отшатнулась к двери. В следующее мгновение Лариса уже стояла, агрессивно подавшись вперед, словно готовясь начать драку:
– На что ты намекаешь?!
– Я?! Намекаю?! – ахнула Катя. – Я просто спросила…
