Анна Леонидовна Бобина
Девочка из Акварельного переулка
Космодром
Оле очень нравилось дружить. Они побывали на окраине и потом часто приезжали сюда вместе. Оля, как и раньше училась у природы рисовать, вот только теперь она чувствовала какую-то новую силу, может, вдохновение, оттого, что рядом был единомышленник. Петя не торопил, не подглядывал, не давал советов, а просто был рядом. Порой он тоже рисовал свои необычные узоры, но чаще ходил по лесному ковру и о чём-то думал или сидел неподалёку на бревне и вырезал перочинным ножиком из палочек фигурки: листья, цветы, кусты, разных зверей.
Петя знал много интересных мест в городе, о которых Оля даже не слышала ни разу. Например, он показал ей двор, где один житель родом из деревни сложил во дворе из брёвен небольшую избушку и колодец. Чтобы душа радовалась. В колодце вместо воды была клумба, а вот в избушку можно было войти, пригнувшись, посидеть на деревянной лавке у окна, вдыхая смолистый запах сосновых стен и отдохнуть от суеты.
Они исследовали все окрестные леса, видели семейство бобров, множество белок, лесных птиц, зайца и даже медведя. Ездили на велосипедах, когда Олин вернулся из ремонта. Поэтому обратно обычно возвращались голодными. Однажды, задавшись целью, Оля разведала очень уютное кафе как раз на середине пути от окраины к дому. Оно стояло в стороне от дороги и там очень вкусно готовили.
Так незаметно закончился учебный год. Петя и Оля часто ходили друг к другу в гости, и Олины родители очень радовались, что их дочь нашла друга, потому что раньше в глубине души переживали, что в доме не бывает никаких других подростков кроме самой Оли. Петины родители тоже всегда были рады видеть Олю.
Лето было насыщено приключениями и открытиями. Оля много рисовала, много гуляла, много смеялась. Только однажды…
– Ты знаешь, я уезжаю, – как бы между прочим сказал Петя, когда они бродили по городской аллее вдоль реки.
– Куда?
– На край Земли.
Оля остановилась и с недоумением посмотрела на Петю.
– Что ты там будешь делать?
Петя помолчал и, опустив глаза, ответил:
– Думаю, жить буду.
Оля потрясла головой, словно отгоняя эту фразу. Она ничего не поняла, но тревожное подозрение маленьким холодным комочком засело в груди и разрасталось с молниеносной скоростью, подступая к горлу.
– Где жить, почему?? – Оля растерялась. Друг не может просто взять и уехать жить на край Земли. Это нечестно.
Она чувствовала себя как будто несомой бурным потоком к оглушительному водопаду, когда падение неминуемо, но упрямство и надежда на дают принять очевидное, и руки бьют и бьют по воде, пытаясь за что-нибудь зацепиться. В голове шумели беспокойные мысли, поэтому Оля с трудом заставила себя услышать Петин ответ.
–… сложная обстановка, а тут папе поступило распоряжение отправляться на новый объект. – Петя посмотрел на Олю, – Давай сядем.
Они опустились на скамейку возле реки.
Петя выглядел удрученным и виноватым.
– Он едет строить новый космодром на Дальнем Востоке, и мы с мамой переезжаем вместе с ним.
Оля не сказала ни слова. Она сосредоточенно разглядывала полосатый шнурок на Петином кроссовке. В голове стало удивительно пусто. Так бывает, когда чувствуешь своё бессилие перед неизбежностью. Оля слышала в новостях, что в скором времени начнётся масштабное строительство космодрома. Туда пригласят первоклассных специалистов. И вот теперь её лучший друг должен уехать в очень далёкий незнакомый край (почти на краю Земли) и жить в городке для основателей космодрома потому, что его папа – в числе лучших инженеров страны. Это было бы здорово, если бы…
Оля не могла поверить, что это происходит на самом деле. Как будто Петя рассказывал сюжет какого-то фильма про другого мальчика, но никак не про него самого. Не может быть, чтобы Петин папа, Петина мама и он сам однажды сложили вещи в чемоданы и навсегда покинули Акварельный переулок. Не может быть, чтобы Петя больше не вышел на шумную улицу со своим велосипедом и не отправился вместе с Олей искать первые весенние цветы на окраине. Не может быть, чтобы он перестал радовать Олю своей неунывающей улыбкой и бодрыми шутками. Не может, не должно так быть!
Разросшийся комок подкатил к горлу, и у девочки сильно-сильно защипало нос.
Оля рассматривала шнурок – он показался ей удивительно правильным. Цвета сочетались совершенно гармонично, и ширина полосок тоже была самой подходящей.
– Космодром… Это небыстро, – медленно проговорила она. Потом посмотрела на Петю и попыталась улыбнуться, но вместо этого, почувствовала, что по щекам у неё бегут слёзы.
Он протянул ей платок. – Не грусти, – Петя шмыгнул носом, – я обязательно свяжусь с тобой, когда приеду и постараюсь найти способ сделать незаметными эти несколько тысяч километров…
"Нет такого способа ", – думала Оля, когда они шли домой поздним вечером. Петя старался вести себя как ни в чём не бывало: шутил, смеялся, спрашивал об успехах в художественной школе. Он болтал и болтал, как будто не замечая, что Оля не отвечает.
"Космодром… Мечта любого мальчишки. Конечно, тут любой согласится." Она вдруг рассердилась и резко остановилась.
– Зачем ты притворяешься? Всё равно ты скоро уедешь! – она закричала, – Хватит делать вид, что всё в порядке! – и снова заплакала.
Петя медленно подошёл и взял её за руку.
– Нет, ничего не в порядке. Я не хочу уезжать, но и не уезжать тоже не могу. Как тут быть? Грустить, плакать, вздыхать целыми днями или успеть побывать там и сделать то, что давно планировалось, чтобы собрать больше моментов для воспоминаний? – он посмотрел на Олю как-то по-новому и очень тепло. – Мне тоже грустно, поэтому я не хочу тратить время на грусть.
Оля задумалась. На минуту вокруг стало очень тихо, даже машины не шумели по дороге.
– Ты давно как-то говорил, что хотел бы увидеть, как всходит солнце на окраине, – пробормотала она.
– Точно! – улыбнулся Петя. – Здорово, что ты помнишь! Завтра в шесть утра буду там, – бодро сказал он, – ты со мной?
Оле вдруг стало легко и весело. "А ведь и правда, от грусти сейчас никакого толку нет. Для неё ещё будет куча времени". – Да, конечно с тобой!
Восход всегда прекрасное явление. Рождение нового дня хрупкое, окутанное тонкой дымкой удивительной палитры цветов, несёт свежесть мысли и несокрушимую силу надежды, веры в то, что неизвестно как, но всё наладится вопреки самым грозным обстоятельствам.
Оля стояла на огромном зубчатом камне. Наверно это был кусок каменной плиты, выдавашийся наружу в крутом склоне. Он как балкон над пропастью или нос корабля над океанской бездной застыл над глубиной влажного оврага. Петя сидел на самом кончике этого "носа". Они вместе смотрели, как вдали, над тоненький чертой, отделяющей мохнатый ковёр леса от небесной глади, начинается торжество красок. Главенствовавшая ночью густая синева покорно отступала в космическую высь. Ей на смену из-за горизонта разливался еле различимый лимонный полусвет и робко цеплялся за рассеивающуюся синь, словно сожалея об её уходе. В этот момент на стыке ночи и дня рождался зелёный цвет со множеством полутонов и переходов. Как будто на небе собралась вся земная палитра этого цвета жизни: от липкого весеннего листочка до переливчатого блеска гладкой спинки жука. Затем на светлеющем небосклоне появились предвестники далёкого горячего солнца. Они столпились у самого горизонта и заставили все окрестные облака играть розовыми, красными и оранжевыми оттенками. Это было невероятно красиво. Но вот буйство красок стал теснить плотный жёлтый, возвещая восход солнца. Оно неспешно поднималось: сначала ослепительно белой полосой на горизонте, затем растущим полукругом в оранжево-розовой дымке, и вот, наконец, взошло на небосвод, разом поглотив все краски. Только несколько облачков лёгкой тенью таяли в солнечных лучах, оставляя красочную пыльцу. Будто торопились уступить место новому яркому цвету.
"Вот он, самый чистый белый, "– подумала Оля и тут же зажмурила глаза.
– Теперь я понимаю, – говорил ей Петя на пути из леса, – почему художники пишут рассветы по памяти. На такое яркое солнце просто невозможно смотреть!
Оля подняла глаза к обычному голубому небу, которое всего несколько минут назад купалось в гармонии цветов, и прошептала:
– Они рисуют настроение.
Петя помолчал несколько минут и сказал, улыбаясь:
– Этот рассвет я не забуду никогда.
Оля кивнула и, весело попрощавшись с Петей до завтра, села в свой автобус. Ей очень захотелось попробовать нарисовать чудесные краски этого утреннего неба и то настроение лёгкости и гармонии.
Вернувшись домой она первым делом достала большой чистый лист и написала карандашом в нижнем уголке "Рассвет". Затем принялась готовить палитру.
– Ты бы чаю попила, что ли, – сказал папа, заглянув в комнату. Мама ещё спала.
– Да, пожалуй. Спасибо, папочка сейчас иду.
В тот день Оля так и не принялась за картину. Следующие две недели тоже не принесли никакого сдвига. Девочка почти не бывала дома: сразу после школы она отправлялась куда-нибудь с Петей.
Где они только не побывали за это время! Посмотрели, как улетают на юг утки с бурых берегов реки далеко за городом, устроили экскурсию по театральному закулисью, были в парке аттракционов, ходили на пикник и в поход по скалистым балконам в окрестностях города. Как таковых скал уже не осталось, зато там есть высокие холмы, по бокам которых обломки старых скал – исполинские камни – образуют уступы и правда напоминающие балконы. Поучаствовали на Берёзовом пленэре, с которого Оля унесла домой воздушную, пропитанную солнцем картину берёзы в сентябрьском убранстве. Восхищались звёздным небом с балкончика на высокой башне кукольного театра – как же страшно было туда взбираться! Обменялись несколькими книгами и, конечно, подолгу гуляли по улицам.
